Михoля

– Здравствуйте, Вы не могли бы сказать, где мы? Просто мы заблудились, а местности совсем не знаем.

Мужчина вздрогнул, осмотрел нас снизу вверх, а затем сказал себе под нос:

– Странно… Почему они здесь, ведь я их не записывал?…

Затем он подержал небольшую паузу, и снова начал говорить:

– Так вы не местные… Блокнота-то нет.

– А зачем нам блокнот? – спросил я

– Здесь блокнот просто необходим! Без него все бы давно сошли с ума.

Забавно он говорит, – подумал я, ведь со стороны казалось, что всё так и есть.

– Почему же он так необходим?

– Да потому что в нём вся моя жизнь!

– Это как?

– Ну, всё, что я записываю туда, переносится в моё сознание, и через эти записи я вижу мир. Но все эти вещи абсолютно реальны. Вот, к примеру, если я сейчас напишу в блокнот слово "стол", то передо мной окажется стол, причём именно такой, какой я себе представлял. Я смогу поесть за этим столом, если, конечно, впишу в блокнот еды. Ну, и так далее. То же работает и в обратную сторону, то есть, если я вычеркну что-то, то оно пропадёт так же, как появилось. Я не понимаю, почему вы здесь, ведь я вас не вписывал в блокнот. Подождите, сейчас я вычеркну пса, а то он мне все штаны сгрызёт…

Мужчина (хотя скорее это был парень, ведь двадцать три года не такой уж большой возраст, но раз уж пошёл мужчина, то пусть уже будет мужчина) с блокнотом (теперь буду его так называть) взял ручку и вычеркнул в своём ценном пергаменте строчку, которая предназначалась для пса. Пёс пропал, но мы этого никогда не узнаем и не увидим, а жаль, ведь было любопытно узнать, какой он был породы.

Дальше мужчина с блокнотом рассказывал про его семью, про жизнь в целом, и что всё это – всего лишь записи на бумаге, но в этих записях вся его жизнь, поэтому этот блокнот был для него слишком дорог. Теперь все остальные люди перестали быть сумасшедшими в наших глазах, ведь они просто живут так, как хотят, записывая то, что им нужно, а что не нужно, вычёркивая.

Я подумал, что такой мир слишком идеален, но жить здесь мне бы понравилось. Было бы здорово помирить себя с родителями, найти девушку, которая меня бы не предала, и всё это уместилось бы в две строчки блокнота. На самом деле мы живём в подобном мире, просто некоторые записи нам даются с трудом. Мы ведь сами строим свою жизнь. Мы можем делать то, что хотим, но почему же никогда не делаем? Что нам мешает? Ведь можно идеально построить свою жизнь и без всяких записей, не так ли? Мы видим мир таким, каким хотим его видеть. Многие не замечают ничего хорошего, и постоянно ходят недовольные своей жизнью. А что, если после смерти мы живём тем, что видели во время жизни? Если человек никогда не видел ничего хорошего, то и после смерти ничего не увидит. Конечно, такие предположения могут не сбыться, но ведь если всё же есть жизнь после смерти, то тот, кто жил и радовался жизни останется в выигрыше, а тот, кого жизнь не радовала – проиграет. Да и ведь что может быть хорошего и полезного в том, что ваша жизнь вас же и не устраивает? Лучше от этого точно никому не будет, а вам и вовсе это нанесёт большой вред.

Мужчина с блокнотом сказал, что если мы хотим выбраться отсюда, то должны найти что-то, на чём можно писать. Найти это в месте, где нет абсолютно ничего, было непросто. Мы отблагодарили мужчину, и пошли на поиски. Бродя по асфальту, мы наблюдали за людьми. На глаза нам попался человек, у которого не было ног. Он сидел на асфальте, с блокнотом в руках. Его лицо было таким счастливым, что с трудом верилось в инвалидность этого человека. Наверное, он записал ноги в свой блокнот и в его жизненных строчках он был абсолютно здоров. Всё это было похоже на утопию. Нет, это она и была. Люди слишком легко заполучали своё счастье, ведь для этого нужно было только уметь писать и читать. Безграмотных людей на своём пути мы не встретили, но было интересно узнать, считают ли таких здесь изгоями, если такие есть. Да, счастье здесь действительно давалось легко, но, быть может, в жизни так и должно быть? Система постоянно усложняет саму себя, но приближает ли это человека к счастью? Кто знает, может, беспорядок гораздо лучше, чем системность? Этим людям, которых мы встретили, не нужна никакая система. Они были заняты своей собственной жизнью и своим счастьем, разве это плохо?

Наши поиски ни к чему не привели, но, к счастью, у меня была одна мысль. Здесь ведь ничего нет, кроме асфальта, а значит, выход прямо под ногами. Всё это время я держал в руках мелок, который "отнял" у девочки. Этим мелком я написал на асфальте своё желание выбраться отсюда. Поднявшись, я увидел перед собой Мишу. Его ноги, как и мои, были на квадратах от классиков. Мы очутились в каком-то парке, где раньше никогда не были. Но это был не просто парк с деревьями. Это был парк развлечений с атракционами, сладкой ватой и прочим. Я решил закончить свою игру в классики и поскакал к единице (Миша так же поскакал к единице, так и не допрыгав до десятки). С каждым моим прыжком пейзаж менялся, но настолько быстро, что запомнил я только сосновый бор, парк и какую-то деревню. Когда я доскакал до единицы, появилась та девочка, которой я вернул мелок. На этом наше путешествие закончилось, так и не начавшись.

Часть восемнадцатая. Знакомство.

Это лето было невероятно тёплым. А я к этому лету был уже невероятно взрослым. Кажется, на последнем празднике в честь Дня рождения, мне стукнуло восемнадцать. И почему этот праздник так называется? Ведь день рождения был всего раз, и больше никогда не повторится (если вы, конечно, не верите в реинкарнацию). Но сейчас не об этом. Прошло уже много времени с того момента, как мне разбили сердце, и, кажется, сейчас оно полностью восстановилось, как у Россомахи (нет, не у этого маленького зверька, а у супергероя), а значит, я открыт для новых знакомств. Как раз об этом я и хочу рассказать. В один из этих тёплых, я бы даже сказал, – жарких летних дней мы с Мишей купались в пруду, который находился далеко от дома (прошу это заметить, потому что теперь свободы стало гораздо больше, и можно было ходить куда угодно без каких-либо последствий). Пруд был таким большим, что можно было подумать, будто это озеро. С одной стороны пруда были небольшие посадки из берёзок, а с другой дорога, ведущая в поля. В этом пруду я впервые увидел журавлей, и, конечно же, поразился красоте этих птиц. Было два места, где можно было купаться. Одно из них – песчаный пляж с плавным заходом, где купались дети, да и вообще все остальные, но второе место было гораздо интереснее, для, так называемой, элиты, где был мостик, с которого можно было прыгать, да и, к тому же, молодёжи, в том числе и девушек, в этом месте было куда больше. Насколько я помню, было преддверие Ивана Купалы, девочки плели венки из цветов, а само купание в воде приобрело несколько мистический оттенок, скорее всего потому, что я слышал много всяких историй с загадочным концом, случившихся как раз примерно в это время. День был солнечным, но тень от берёзок покрывала весь берег, поэтому, когда мы выходили из воды, было холодно. Когда мы были в воде, к берегу подошли две девушки. Я их никогда не встречал ранее. Одна из них мне сразу приглянулась, но и вторая была неплохой, так что нам с Мишей крупно повезло. К счастью, кроме нас больше никого не было, потому что пока берег в тени, все пошли купаться с другой стороны пруда. Девушки зашли в воду, и сразу же подошли ко мне. Я немного растерялся, когда они заговорили:

– Привет, а ты чего не пошёл на ту сторону?

– Да… Там не интересно, к тому же, народу слишком много… А…Вы чего не пошли?

– Да, говорят, лучше загорать в тени, ну а мы ещё и искупаемся.

Миша плавал поодаль, но всё равно мне показалось невежественным то, что девушки не заговорили о нём. Мы ещё долго общались, я уделял больше внимания той девушке, которая мне понравилась, одаривал её скрытыми комплиментами, улыбался ей и так далее. Я понимал, что приближаюсь к тому состоянию, когда чувствовал себя влюблённым. Мысли стали кружиться только вокруг неё, общаться с ней мне настолько нравилось, что я перестал думать о чём-то другом. Мы вышли на берег, стали рассказывать друг другу всякие истории, а затем, продолжая общение, встали и пошли гулять в сторону старых комбайнов, которые стояли недалеко от полей. Тут я вспомнил про Мишу. Когда я посмотрел на воду, то увидел, что там кто-то плавает. Я не видел наверняка, ведь мы уже отошли от того места довольно далеко. Конечно, нельзя было бросать друга, тем более в воде, но я не беспокоился за Мишу, потому что он отлично плавал, и, даже если бы у него свело ногу, он всё равно бы доплыл до берега. Даже если бы это был не он, и я увидел кого-то другого, то наверняка Миша давно ушёл, быть может, обидевшись, ведь такое уже было, и не раз. Тем не менее, этот поступок не из лучших, но было такое ощущение, будто я всё делаю правильно, к тому же, зная Мишу, он бы порадовался тому, что я познакомился с хорошей девушкой, и понял бы меня. С каждым словом эта девушка нравилась мне всё больше и больше. Её речи звучали, словно музыка, а я слушал так, как не слушает ни один студент-отличник важную лекцию. У неё были большие и озёровидные глаза, в которых можно было разглядеть целую вселенную, но больше всего мне понравилась её улыбка, в которую я сразу же влюбился отдельно от всего остального. В общении с ней день пролетел незаметно. Мы уже давно проводили её подругу, и ходили вдвоём, как настоящая пара, только не за ручку. Как только стемнело чуть больше, я проводил её к дому. Нет, я её не поцеловал, хоть и очень хотел. Но я так же хотел не нарушать ту идиллию, которая между нами была в тот момент, а поцелуй мог всё испортить. Мы разошлись, обнявшись напоследок. По дороге домой, которая, к слову, была весьма долгой, я слушал вечерний бит сверчков, а в голове играла мелодия мыслей, мыслей о ней и о том, что я снова счастлив.

На следующий день я решил встретиться с Мишей, извиниться перед ним за вчерашнее и рассказать, с кем я познакомился. По дороге к нему я увидел печальное зрелище. Это были похороны. Люди в тёмных одеждах, со слезами на глазах, шли рядом с деревянным ящиком, неся с собой искусственные цветы и венки. Гроб несли несколько человек, но во главе был весьма заметный дядька. У него были очень густые усы и суровый взгляд. Таких усов я ещё не встречал. Наверное, он растил их всю свою жизнь. Когда толпа проходила мимо меня, усатый дядька посмотрел мне в глаза и сказал: "Он умер", причём без каких-либо эмоций. Я подумал, почему же он сказал это именно мне? Через некоторое время меня осенило. Умер мой друг, умер Миша. Видимо этот дядька знал о нашей дружбе и видел, как мы гулем вдвоём. Я стоял на месте, как вкопанный. Вчера я оставил его одного, и он утонул… Я во всём виноват… За это я никогда себя не прощу. Мне ещё много приходило подобных мыслей в голову, но я знал, что Миша бы не одобрил мою скорбь, поэтому я старался держать себя в руках. Миша всё равно будет жить, пока жив я. Он навсегда останется в моих мыслях и воспоминаниях.

Часть девять_надцатая. Сонник Миллера.

Время, после недавних событий было тяжёлым. Я настраивал себя на позитив, но мысли мешали мне выспаться. Через неделю такого режима я был похож на живого мертвеца. В один прекрасный момент я просто отрубился. Мне даже приснился сон. В нём я лежал на кровати, которая находилась явно в казённом здании. Посмотрев на свои руки, я понял, что очень стар. Я попытался встать, но не смог. Рядом с кроватью стояла инвалидная коляска, и я понял, что она принадлежит мне. Над кроватью висела изношенная бумага, на которой было написано женское имя "Валя". На тумбочке стояли гранёный стакан с чаем и тарелка с печеньем. Фоном шумел радиоприёмник, который явно был настроен на скучную волну, потому что в тот момент там звучал диалог двух садоводов. Конечно, я не вникал в этот диалог, но было понятно, что он о комнатных растениях. За окном качались деревья, дневные шторы слегка колыхались от ветра, и было слышно, как где-то вдалеке дятел стучал по дереву. Вдоль стены стоял шкаф с большим зеркалом на двери. Я хотел в него посмотреть, но встать у меня так и не получилось. На шкафу я так же разглядел интересную полку, которая была полностью забита книгами и тетрадями. Настенные часы уже давно забыли свою прямую обязанность и висели, по-видимому, просто для красоты. Дверь открылась и кто-то вошёл. На этом сон оборвался. Прошло больше двенадцати часов с того момента, как меня вырубило. Впереди была целая ночь, но спать мне уже не хотелось, поэтому это была ночь размышлений.

Я думал о многом, в том числе и об этом сне. Почему в нём я постарел, и, к тому же, перестал чувствовать свои ноги? Что со мной стало? Я не хотел верить своим глазам, хоть это были и глаза во сне. Почему люди, в принципе, верят своим глазам? Они ведь явно отображают всё не так, как это есть на самом деле. Мы привыкли считать, что наше зрение идеальное и передаёт все краски нашего мира. Но ведь иного взгляда на мир у нас и нету. Сравнивать не с кем. Так почему же тогда наше зрение идеальное? Быть может, просто эволюция ещё не дошла до идеального зрения, где были бы видны все измерения, газы и прочее. Но эволюция поступает правильно. Она лишает нас возможности видеть всё. Если бы мы видели всё невидимое, то это бы явно усложнило нам жизнь. Я вполне доволен своим зрением, но не считаю его эталонным. Зрение и мозг работают в симбиозе, и мы видим картинку, которую нам они нарисовали. Но ведь не обязательно, что они идеальный художник. Они могут быть дилетантами, но мы не можем это принять. Вы не задумывались о том, что человек может выглядеть совершенно иначе? К примеру, какой-нибудь волк видит мир в своих цветах и считает, что эти цвета истинные. Но ему вовсе не знакома остальная палитра, и если ему сказать о её существовании, то вряд ли он в это поверит. То же самое и с нами. Просто наша проблема в том, что на Земле некому нас убедить в том, что мы не идеальны. Здесь нет конкурентов человеку. А отсутствие конкуренции приводит к самоуверенности, которая, порой, очень вредит нам. Много лет назад люди даже не знали о существовании невидимых газов, но ведь это не значит, что их не существует. Раньше всё было немного иначе. Существовало лишь то, что мог видеть человеческий глаз. Но даже сейчас многие говорят о том, что не существует того, чего мы не видим, что не можем потрогать и так далее. Я не мог потрогать и увидеть воочию свой сон, но я был уверен, что он существовал. Более того, во сне я чувствовал себя ещё реальнее, чем тогда, когда проснулся. А что, если сны это и есть реальность, а бодрствование на самом деле – сон? Вдруг всё, что происходит во сне – вся наша жизнь? Эта мысль не давала мне покоя. Я переживал за своего персонажа во сне. Меня мучили вопросы: "Что же с ним случилось?", "Где он находился в том сне, и почему рядом никого не было?", "Кто зашёл к нему?". Я был наедине со своими мыслями до тех пор, пока не увидел восход солнца. Мозг немного устал от перенапряжения и потребовал сна. Я ему не отказал. Через минуту моё положение сменилось на горизонтальное, и я улетел в свой новый волшебный мир сновидений.

Часть двадцатая. Полуфинал.

Прошёл год своим широким и уверенным шагом. За это время случалось всякое, но, к счастью, в основном, хорошее. Мы с той девушкой, которую я встретил у пруда, гуляли вместе как настоящая пара, причём взявшись за руки. У нас всё было хорошо. Она поддержала меня в тот сложный период, когда Миши не стало. Мы гуляли по парку. Вокруг бегали дети, напоминая мне о моём детстве. Их родители наблюдали за ними с некоторой дистанции. Кстати, моя девушка посодействовала тому, что я стал лучше относиться к своим родителям. Конечно, прошлое оставило своё пятно на моей жизненной простыне, но сейчас, по крайней мере, мы с родителями перестали быть врагами. Я понял, что не стоит упоминать об их ошибках, и стал общаться с ними так, будто мы едва познакомились. Это дало свои плоды. Мы с девушкой ели сладкую вату и глазами сообщали друг другу о своей радости. Мы стали меньше общаться, но говорить друг другу о своих чувствах мы не перестали, просто для этого мы больше не использовали слова. Это были взгляды, прикосновения и поступки. День был перенасыщен всем хорошим, включая погоду, её улыбку, и радостных людей, которые пришли в этот парк вместе с нами. Я не очень люблю шум, но именно сейчас, в парке, шум аттракционов, смех детей и пение птиц радовали меня до безумия. Мы подошли к кривым зеркалам, которые были выставлены прямо на улице, хотя раньше, чтобы посмотреть в них, надо было покупать билет, и заходить в специально отведённое место для этих зеркал. На фоне всех прохожих контрастировал молодой человек моих лет, который нервно смотрел по сторонам, держа в руках какую-то бумагу. Он выглядел несчастным, под его глазами вальяжно расположились тёмные впадины, а его взгляд был грустным и беспокойным. По его одежде было понятно, что он сильно похудел, потому что лёгкая кожаная куртка явно висела на нём, а его джинсы без ремня держались только благодаря бёдрам. Казалось, будто он кого-то ждал, но сомневался, состоится встреча, или нет. Парень в кожанке стоял рядом с этими кривыми зеркалами, но они его ничуть не веселили. Мы подошли чуть ближе. В этом исхудавшем парне я узнал Колю. С тех пор, когда я его последний раз видел, прошло, кажется, больше двух лет. Внешний вид Коли явно призывал о помощи, но я не решился к нему подойти. Мы прошли мимо, и я мельком увидел через зеркало часть того, что было написано на его листе, который он держал в руках перед собой. Я достал из рюкзака блокнот, и записал то, что увидел, туда, чтобы перевести отзеркаленное. Это было всего одно слово. Мы уже отошли от Коли довольно далеко, но он всё равно оставался в поле нашего зрения. Я смотрел в свой блокнот и пытался понять, что же он там написал. Я увидел только четыре буквы, а именно: "о", "х", "и", "м". Отзеркалив это, получилось "михо". Я поднял глаза, и уставился в какую-то одну неопределённую точку. Со стороны у меня был такой вид, будто мне на ум пришла гениальная идея. Спустя секунду молчания я тихо сказал:

– Это же… Михоля!..

Я тут же обернулся и увидел рядом с Колей Мишу, который приобнял его, положив ладонь на левое плечо Коли. Этот жест означал, что всё будет хорошо. Я не слышал то, о чём они говорили, но знал, что теперь Коля в надёжных руках.

Автор текста: Грянко Александр Игоревич.

(Конец января 2017-конец апреля 2017.)

30.04.2017

4:44.