Записки церковного сторожа

(«Лунная тематика» Булгакова очень любопытна. В последнем абзаце романа, который я уже приводил здесь, луна «начинает неистовствовать… обрушивает потоки света прямо на Ивана».

Примерно также видит Маргарита Мастера во время их последнего полета:

«Маргарита видела на ботфортах его то потухающие, то загорающиеся звездочки шпор. Подобно юноше‑демону, мастер летел, не сводя глаз с луны, но улыбался ей, как будто знакомой хорошо и любимой…»

Как-то раз моя бабушка сказала моей маме: «В одной воде можно искупать только двух близнецов». Мама удивилась. Тогда бабушка пояснила: у детей не будет аллергии. Я сказал это только затем, что лунный свет в «Мастере и Маргарите» по стилистике изображения очень похож на воду…)

После посещения Патриарших прудов Ивана Николаевича тянет к дому Маргариты. Это поступок выше его понимания и «домой он возвращается совсем больным». Его жена «знает, что на рассвете Иван Николаевич проснется с мучительным криком, начнет плакать и метаться». Поэтому и «лежит перед нею на скатерти под лампой заранее приготовленный шприц в спирту и ампула с жидкостью густого чайного цвета». Нет сомнения в том, что это за жидкость. С помощью примерно такой же Ивана Николаевича оглушили в больнице Стравинского.

В Иване Николаевича что-то спит и ждет своего часа. Его болезнь только затаилась и регулярно напоминает о себе.

У Герберта Уэллса есть роман «Когда спящий проснется». Его главный герой Грэхем погружается в летаргический сон на двести лет и, проснувшись, вдруг обнаруживает, что он стал самым богатым человеком Земли. Вокруг ничего не понимающего Грэхема плетутся интриги, в которых он сначала ничего не понимает. Но затем он становится на сторону восставшего против диктатора народа и гибнет, спасая его. Уж не доля ли это Ивана Николаевича?!.. Правда, есть существенная разница. Если Грэхем спит и наверняка видит безмятежные сны, то мучения Ивана Николаевича во время праздничной недели очень похожи на попытку проснуться.

Снова вернемся к связи Ивана Николаевича с судьбой бунтовщика (революционера) Гестаса. Если Гестас – местный буян, то судьба Ивана Николаевича гораздо более емкая и связана с грядущей мировой катастрофой. Я уверен, что под этой катастрофой, под тучей, которая «наваливается на землю» Булгаков имел в виду крушение СССР. А что было причиной распада Союза? Экономический кризис?.. Падение цен на нефть?.. Или все-таки, как сказал бы профессор Филипп Филиппы Покровский из «Собачьего сердца», разруха, которая начинается ни где-нибудь, а в головах людей?

Видел ли эту причину этой катастрофы Булгаков? И как понимать последние слова умирающего писателя о романе: «Пусть знают…» Что знают? Булгаков хотел сказать, пусть знают о моих личных мучениях, моих врагах и о той чудовищной системе, которая, как бетонная плита, придавила страну? Или он все-таки хотел сказать о том, как рухнет эта система, а главное благодаря каким «проснувшимся» революционерам она рухнет и какой катастрофой это закончится для самой страны?

Образ благородной Маргариты

Маргарита хорошая или плохая? На этот вопрос нет ответа. Но, безусловно, одно Маргарита – ведьма и она сама признает это. Поэтому, задавая вопрос, что в ней хорошо, а что плохо, рано или поздно придется отвечать на другой – главный! – вопрос: Маргарита хорошая или плохая ведьма?

Вот небольшой фрагмент текста из книги Иоахима К. Феста «Адольф Гитлер»:

«Согласно описаниям, которыми мы располагаем, Гитлер был долговязым, бледным, робким и всегда тщательно одетым юношей, обычно он ходил, помахивая тросточкой с набалдашником из слоновой кости, и по внешнему виду и поведению казался студентом…

…Он по-прежнему не способен к какому-либо систематическому труду и постоянно нуждается во все новых и новых занятиях, раздражителях, целях… Куплен лотерейный билет – и вот он уже на какое-то время переселяется в ирреальный мир и проживает там на третьем этаже барского дома (Линц-Урфар, Кирхенгассе, 2) с видом на другой берег Дуная. До тиража остаются ещё недели, а он уже подбирает обстановку, ищет мебель и обивку, рисует образцы и разворачивает перед другом планы своей жизни в гордом одиночестве и щедрой любви к искусству, такой жизни, которая должна будет опекаться «немолодой, уже немного поседевшей, но необыкновенно благородной дамой», и он уже видит, как она «на празднично освещённой лестнице» встречает гостей, «принадлежащих к одухотворённому, избранному кругу друзей»…»

Улыбнусь: блестяще!.. Я имею в виду, как блестяще угадал Булгаков сходство Гитлера и Воланда. Тут и «любовь к искусству» (ведь нужна же Воланду книга Мастера), и «гордое одиночество», и даже лотерейный билет, который переселяет своего владельца в ирреальный мир. Правда, последнее относится, конечно же, к Мастеру, а не к Воланду. Но главное, «прекрасная и благородная дама встречающая гостей». Что это за гости «принадлежащие к одухотворенному (одухотворенному кем?! – авт. «Заметок») кругу друзей» думаю, уже пояснять не нужно.

Так все-таки какая ведьма нужна Воланду? Ни хорошая, ни плохая, потому что ее оценка – вне системы человеческих ценностей. Воланду нужна ровнодушная ведьма. В этом определении нет грамматической ошибки. Именно «ровнодушная», а не «равнодушная». И «причастие» на балу только увеличивает именно ее ровнодушие.

Вот два фрагмента текста. В первом Коровьев и Маргарита встречают гостей на балу Сатаны, во втором Маргарита на ужине после бала решает судьбу своей служанки Наташи.

«– Первые! – воскликнул Коровьев, – господин Жак с супругой. Рекомендую вам, королева, один из интереснейших мужчин! Убежденный фальшивомонетчик, государственный изменник, но очень недурной алхимик. Прославился тем, – шепнул на ухо Маргарите Коровьев, – что отравил королевскую любовницу. А ведь это не с каждым случается! Посмотрите, как красив!»

«– Что ты хочешь, Наташа? – спросила Маргарита, – возвращайся в особняк.

– Душенька, Маргарита Николаевна, – умоляюще заговорила Наташа и стала на колени, – упросите их, – она покосилась на Воланда, – чтобы меня ведьмой оставили. Не хочу я больше в особняк! Ни за инженера, ни за техника не пойду! Мне господин Жак вчера на балу сделал предложение. – Наташа разжала кулак и показала какие‑то золотые монеты.

Маргарита обратила вопросительный взор к Воланду. Тот кивнул головой. Тогда Наташа кинулась на шею Маргарите, звонко ее расцеловала и, победно вскрикнув, улетела в окно…»

На балу перед Маргаритой прошла масса гостей, но первыми были все-таки «господин Жак с супругой». Могла ли не понимать Маргарита, что монеты, которые ей показывала Наташа – фальшивые, а предложение, которое ей сделал господин женатый Жак – лживое? Повторяю еще раз, Булгаков недаром сделал «господина Жака с супругой» первыми гостями, ведь первые, как известно, и запоминаются. Если бы Маргарита на секунду задумалась, то есть сделала усилие ради Наташи, она смогла бы вспомнить, как охарактеризовал Коровьев «господина Жака». Но много ли значит для Маргариты судьба служанки? Наташу ждет смерть, потому что господин Жак тем и прославился, что отравил королевскую любовницу. Пусть Наташа не любовница короля, но она все-таки служанка королевы бала.

Почему Маргарита фактически предала Наташу?.. Не только потому что она ничего ей не обещала (в отличие от Фриды), просто Маргарите нет никакого дела до Наташи. А ее вопрос «Что ты хочешь?» едва ли не подчеркнуто безразличен. На «ровной» душе Маргариты нет ни единой «зацепки». Ее душа – стекло, по которому скользит все, что не задевает лично Маргариту.

Маргарита можно назвать отличной ведьмой, но отличная только по отношению «задания» полученного ей от Воланда. Например, в ее любви к Мастеру определенно есть что-то странное. Когда Мастер решил сжечь свой роман и Маргарита возвращается к нему, она не стучит в дверь, а царапает в окно. Почему так?.. Да потому что Маргарита пока не знает точно, зачем она вернулась. Ее словно тащит какая-то сила и примерно такая же, какая тащит Ивана Николаевича на Патриаршие пруды. Да, женская любовь может быть выше повседневного разума, она по сути своей – иной разум, и мотивация поступков этого разума порой очень сложна. Но не хотел ли Булгаков подчеркнуть тем, что Маргарита по-кошачьи «царапает в окно» что ее любовь не очень-то высока по своему уровню? Это видно и тогда, когда она говорит Мастеру:

«– Я тебя вылечу, вылечу, – бормотала она, впиваясь мне в плечи, – ты восстановишь его. Зачем, зачем я не оставила у себя один экземпляр!»

Что дороже Маргарите: Мастер или его кощунственный роман, который фактически был написан по заказу Воланда? И зачем по-кошачьи «впиваться в плечи» больного человека? В этой сцене возвращения Маргариты все словно поставлено с ног на голову. Сначала звучат малозначащие фразы «Кто там?» – «Это я» – «Ты… Ты», а потом торопливое «…и мы побежали вниз. Она освободилась в передней от пальто, и мы быстро вошли в первую комнату». Почему «побежали», а не пошли, почему «вошли быстро» и почему Маргарита – ведь она видит, что Мастеру очень плохо! – ни о чем его не спрашивает? Она словно видит совсем другую цель и стремится к ней. Это стремительность кошки, а не человека. А о лечении Мастера сказано только в контексте того, что он должен восстановить роман.

После того, как Маргарита «аккуратно сложила обгоревшие листки, завернула их в бумагу, перевязала лентой» диалог любовников начинает звучать совсем по другому:

«– Бедная моя, бедная, – сказал я ей, – я не допущу, чтобы ты это сделала. Со мною будет нехорошо, и я не хочу, чтобы ты погибала вместе со мной.

– Только эта причина? – спросила она и приблизила свои глаза к моим.

– Только эта.

Она страшно оживилась, припала ко мне, обвивая мою шею, и сказала:

– Я погибаю вместе с тобою. Утром я буду у тебя».

Понятно, что «вылечить» и «погибнуть вместе с тобой» – совершенно разные вещи. Конечно, некий сумбур есть в любом диалоге возбужденных людей. И все-таки объяснение Маргариты, почему она будет у Мастера только утром по своему внутреннему содержанию очень похож на тот, который она высказала Воланду, почему она хочет чтобы «Фриде не подавали платок». Она говорит Мастеру: «я не хочу…», «я осталась бы…», «мне не хочется…», «я не хочу…», «я убежала от него…» Этот запальчивое высказывание с многочисленными «я» и «мне» явно противоречит другой общеизвестной форме любви – «любовь своего не ищет». Эта иная любовь может быть даже и «своего не видит» и действует не на основе того, чего хочет она, а того, что нужно тому, к кому она направлена.

Любопытно, как сама Маргарита говорит о желании любви до встречи с Мастером: «что с желтыми цветами в руках она вышла в тот день, чтобы я наконец ее нашел, и что если бы этого не произошло, она отравилась бы, потому что жизнь ее пуста».

Маргарита не произносит слово «яд», но, как известно, без яда отравиться невозможно. Яд еще дважды упоминается на страницах романа:

«И тут прокуратор подумал: «О, боги мои! Я спрашиваю его ( Иешуа ) о чем‑то ненужном на суде… Мой ум не служит мне больше…» И опять померещилась ему чаша с темною жидкостью. «Яду мне, яду!»

Полная, абсолютная опустошенность Пилата похожа на ту, что владела и Маргаритой. Но Маргарита нашла Мастера, а Пилат слышит голос Иешуа: «Истина прежде всего в том, что у тебя болит голова…» И пустота заполнилась. Заполнилась примерно так же, как заполнилась душа Маргариты после встречи с Мастером, и как наполнился «вином» кубок-череп на балу Сатаны.

Очередное упоминание о яде вот здесь:

«Но нет, нет! Лгут обольстители‑мистики, никаких Караибских морей нет на свете, и не плывут в них отчаянные флибустьеры, и не гонится за ними корвет, не стелется над волною пушечный дым. Нет ничего, и ничего и не было! Вон чахлая липа есть, есть чугунная решетка и за ней бульвар… И плавится лед в вазочке, и видны за соседним столиком налитые кровью чьи‑то бычьи глаза, и страшно, страшно… О боги, боги мои, яду мне, яду!..»

Опустошенная душа требует заполнения. Пусть даже ядом. Но если рядом нет Воланда или, хотя бы Азазело, и яд некому дать? Тогда происходит это: после того, как «вдруг за столиком вспорхнуло слово: «Берлиоз!!» и «взметнулась волна горя при страшном известии о Михаиле Александровиче» опустошение заполнилось совсем другим, пошлейшим: «Но ведь мы-то живы!» Булгаков повторяет эту фразу несколько раз. Снова «наполнение» душ!.. Нет, их наполняет не Воланд. Но именно здесь Булгаков создает некий контраст, когда чисто человеческое «наполнение» кажется гораздо худшим, в сравнении с воландовским, «облагороженным». Ну, живы… пока живы… ну, поживете еще… Как буфетчик Соков и как «чахлая липа».

Куда и к кому приходит в романе Воланд? Не в ресторан к Грибоедову, там ему просто нечего делать, поскольку лучший из атеистов прогуливается на Патриарших прудах. Воланд приходит к уже опустошенному человеку – Мастеру, не желающему «наполнятся» полусвинским, получеловеческим смыслом – и дарит ему… жизнь? Или все-таки что-то другое? Может быть, игру в жизнь, (игру в яд?! Авт. «Заметок») которую прекращает опять-таки «всевластный бог» Воланд?

Например, Маргарита сдержала свое слово – она погибла вместе с Мастером. Это по-воландовски благородно?.. Казалось бы, да. Ведь ведьма просто-таки обязана быть похожа на того, кто ее создал. Я имею в виду не поступки Воланда, а его образ.

Воланд – Сатана – благороден?!

Несомненно. По крайней мере, он так выглядит. Но давайте рассмотрим это «благородство» поближе.

Вот Воланд на балу:

«Тогда произошла метаморфоза. Исчезла заплатанная рубаха и стоптанные туфли. Воланд оказался в какой‑то черной хламиде со стальной шпагой на бедре. Он быстро приблизился к Маргарите, поднес ей чашу и повелительно сказал:

– Пей!»

Все мы читали «Три мушкетера» Дюма. Для русского (и для российского читателя любой национальности) шпага – едва ли не синоним силы, чести и благородства. Именно таким Воланд и предстает на балу. И опять-таки но!.. Где еще упоминается шпага в «Мастере и Маргарите»?

Вот Иван Николаевич мечется и сходит с ума после смерти Берлиоза:

«…На Бронной уже зажглись фонари, а над Патриаршими светила золотая луна, и в лунном, всегда обманчивом, свете Ивану Николаевичу показалось, что тот (Воланд) стоит, держа под мышкою не трость, а шпагу.»

Только что погиб Берлиоз. Что означает шпага Воланда?.. Вряд ли это только символ благородства. В свете только что свершившегося, она скорее олицетворение орудия убийства, при чем довольно подлого.

А вот так Булгаков описывает гостиную Воланда во время визита буфетчика Сокова:

«Так, на спинку стула наброшен был траурный плащ, подбитый огненной материей, на подзеркальном столике лежала длинная шпага с поблескивающей золотом рукоятью. Три шпаги с рукоятями серебряными стояли в углу так же просто, как какие‑нибудь зонтики или трости…»

Шпаги стоят в углу, как простые зонтики. Вряд ли уважающий себя благородный мушкетер так поступил бы, так поступили бы только ночные, наемные убийцы, для которых шпага – только большой нож. Чуть дальше Азазелло использует шпагу как шампур для жарки, а затем с нее снимаются куски мяса на тарелку буфетчика:

«Тут в багровом свете от камина блеснула перед буфетчиком шпага, и Азазелло выложил на золотую тарелку шипящий кусок мяса, полил его лимонным соком и подал буфетчику золотую двузубую вилку».

Так использовать свое оружие может только наемник на привале.

А вот этот эпизод – полный блеск!

«– Что вам еще? – спросила его проклятая Гелла.

– Я шляпочку забыл, – шепнул буфетчик, тыча себя в лысину. Гелла повернулась, буфетчик мысленно плюнул и закрыл глаза. Когда он их открыл, Гелла подавала ему шляпу и шпагу с темной рукоятью.

– Не мое, – шепнул буфетчик, отпихивая шпагу и быстро надевая шляпу.

– Разве вы без шпаги пришли? – удивилась Гелла».

Напомню, что шпаг в гостиной было четыре. Судя по всему, Гела взяла первую попавшую. Улыбнусь: сколь жалок удел благородного оружия, которое (без разбора!) пытаются вручить случайному посетителю.

В романе шпага, как оружие, используется только во время боевых действий на… шахматной доске. Да и то для того, чтобы звать в бой не просто пешек, а пешек-ландскнехтов (наемников).

Еще на страницах романа шпагу используют как простую палку, трость, волшебную палочку (типа той, которой пользовался Гарри Поттер), а еще кот Бегемот ловит ее концом кольца дыма от сигары Азазелло. Поэтому когда Воланд появляется со шпагой на балу, это не более чем бутафория. И примерно таким же выглядит благородство Маргариты. Она не идет сама, ее «тащит» по жизни сила, которая вне ее самой.

Особо я хотел бы остановиться на фрагменте из 29 главы «Судьба мастера и Маргариты определена»:

«На закате солнца высоко над городом на каменной террасе одного из самых красивых зданий в Москве, здания, построенного около полутораста лет назад, находились двое: Воланд и Азазелло…

Воланд сидел на складном табурете, одетый в черную свою сутану. Его длинная широкая шпага была воткнута между двумя рассекшимися плитами террасы вертикально, так что получились солнечные часы. Тень шпаги медленно и неуклонно удлинялась, подползая к черным туфлям на ногах сатаны…»

Дьякон Андрей Кураев в своей работе «Мастер и Маргарита» – за Христа или против?» пишет по этому поводу:

«Эта подробность непонятна без знакомства с либретто оперы Шарля Гуно «Фауст» (у Гете этой сцены нет).

Мефистофель шпагой протыкает бочонок, нарисованный на вывеске таверны и просит «господа Бахуса» излить вина. Из рисунка хлещет вино. Брат Маргариты Валентин отказывается принять такой дар – тогда вино вспыхивает огнем. Упоминание Мефистофелем имени Маргариты заставляет Валентина обнажить шпагу. Но его шпага разбивается на куски в воздухе, даже не входя в соприкосновение со шпагой Мефистофеля… Валентин понимает, что перед ним сатана.

Тут Валентин и его друзья обращают свои шпаги острием вниз, а, значит, крестообразными рукоятками – вверх. И так, зажав в руках шпаги, которым они придали значение Креста, они наступают на Мефистофеля.

Но в Москве Храма Христа нет. Кресты снесены. Осталась лишь тень от креста. Тень не может бороться с «повелителем теней»; она покорно «подползает к туфлям».

Булгаков демонстрирует хорошее знание церковного богословия: геометрическое перекрестие не есть Крест. Точнее – и оно может стать Крестом, если тот, кто смотрит на него, сопрягает с ним смысл Креста…

Поскольку же христианина рядом с Воландом на московской крыше не было, а сам Воланд явно не намерен действием своего ума отождествлять тень от шпаги с Крестом Христовым, то для него тень остается тенью, геометрия – геометрией…»

На мой взгляд, Андрей Кураев верно говорит о том, что «тень не может бороться с «повелителем теней»; она покорно «подползает к туфлям». Но вот то, что «Воланд явно не намерен действием своего ума отождествлять тень от шпаги с Крестом Христовым», на мой взгляд, в корне ошибочно. Тогда зачем же Воланду роман Мастера? Это ли не попытка отождествить Евангелие с кощунством? Причем с бутафорски благородным. Кстати, ведь и в основу «исторических глав» положены именно «благородные» чувства человеческой мести. Это с одной стороны, а с другой, написанное Мастером «евангелие» покорно ползет к ногам Воланда.

Щедрый Воланд

Воланд щедр и постоянно что-то предлагает людям. Например, поэту Бездомному – папиросу; проснувшемуся в состоянии жестокого похмелья «симпатичнейшему» Степану Богдановичу Лиходееву – «две стопки водки с острой и горячей закуской»; Никанору Босому – взятку; буфетчику Андрею Фокичу Сокову – не только деньги, но и «шипящий кусок мяса»; Маргарите – для начала крем, а потом много чего еще; зрителям варьете – деньги и модную женскую одежду; заведующему городским филиалом «облегченных развлечений» – организацию хорового кружка и т.д. Улыбнусь: даже дяде Берлиоза Максимилиану Андреевичу Поплавскому он дает… телеграмму. Если давать, то давать всем! Поэтому визит Поплавского в Москву не случаен, хотя он и кажется нелепым и ненужным. Но принцип Воланда – давать всем – соблюден и здесь.

Ни к чему хорошему эти подарки, конечно же, не приводят. Вместе с папиросой Иван Бездомный получает шизофрению; Степан Лиходеев оказывается сначала в Ялте, а потом в тюрьме; деньги Воланда превращаются в бумажки, а женская одежда попросту исчезает и т.д. и т.п.

Простой вопрос: неужели ничего реального Воланд людям не подарил?

Ответ, да, подарил. Что?.. То, что он хотел, иными словами, свой замысел. И хотя этот подарок не материален, он переходит от героя к герою. На последней странице романа Мастер называет Ивана Николаевича своим «учеником». Вывод напрашивается сам собой, их судьбы связаны не только чисто механически, (один дает знания, другой получает) но и чем-то большим – тем подарком Воланда, о котором сказано чуть выше. Правда, Мастер уже подошел к финалу своей жизни, а Ивану Николаевичу, судя по всему, предстоит еще что-то сделать.

Рассмотрим все с самого начала. Какие метаморфозы произошли, например, с Мастером после выигрыша ста тысяч рублей? (То, что это щедрый спонсорский взнос, точнее говоря, аванс Воланда – сомневаться не приходится). Мастер сменил комнату и сел писать роман. Наверное, тогда он испытывал вдохновение?.. Несомненно!

А что произошло с Иваном Николаевичем после его встречи с Воландом на Патриарших прудах?.. Испытал ли он вдохновение? Безусловно! Но поскольку творческие способности советского поэта Воланду тогда не требовались, это «вдохновение» приняло форму забега по Москве в кальсонах, драки в ресторане и попытки выброситься в окно в сумасшедшем доме. Но это тоже подъем сил. При чем не меньший, чем у Мастера во время написания романа. Иванушка тоже «написал» книгу, правда, эта книга пока вдруг приняла форму медицинской карты с записями дежурного врача. Но только пока, иначе зачем в финале книги Мастер говорит Иванушке о продолжении романа?

При кажущейся разнице жизненного пути Мастера и Иванушки, они похожи своей внутренней сутью. Вот Мастер рассказывает о себе:

«Статьи не прекращались. Над первыми из них я смеялся… Что‑то на редкость фальшивое и неуверенное чувствовалось буквально в каждой строчке этих статей, несмотря на их грозный и уверенный тон. Мне все казалось, – и я не мог от этого отделаться, – что авторы этих статей говорят не то, что они хотят сказать, и что их ярость вызывается именно этим…»

А Иванушка?.. Ему тоже вдруг приспичило обвинять своих ближних в грехе неискренности.

«– Типичный кулачок по своей психологии, – заговорил Иван Николаевич, которому, очевидно, приспичило обличать Рюхина, – и притом кулачок, тщательно маскирующийся под пролетария. Посмотрите на его постную физиономию и сличите с теми звучными стихами, который он сочинил к первому числу! Хе‑хе‑хе… «Взвейтесь!» да «развейтесь!»… А вы загляните к нему внутрь – что он там думает… вы ахнете! – и Иван Николаевич зловеще рассмеялся».

Мне почему-то совсем не хочется говорить, что оба – и Иванушка, и Мастер – неправы. Воланд определенно дал им некий дар видеть (или чувствовать) в ближнем ложь. Впрочем… Он ли дал? Может быть, только открыл, а дар был заложен изначально Кем-то Другим? Давайте представим себе следующую ситуацию: допустим, вы подошли к окну, стекло покрыто слоем грязи, и вы почти ничего не видите. Причина неприятности – брызги из-под колес машин и уличная пыль. Добрый прохожий решил помочь вам и протер носовым платком стекло с наружной стороны. Образно говоря, после такой помощи у вас открываются глаза. Но кто создал окно? Разве прохожий? Нет, строитель.

Есть ли еще что-то общее в том, что стало происходить с Мастером и Иваном после встречи с Воландом?

Улыбнусь: огромное да!

Во-первых, Иванушка встречается в больнице с профессором Стравинским, который, призывая его «рассуждать логически» (человеческая логика против логики Сатаны!) фактически убеждает своего пациента не столько в том, что он сошел с ума, а в том, что у него нет выхода кроме смирения перед тем, что с ним произошло. «Кислород попробуйте и ванны…» – вот и все что может предложить врач. Конечно, глупо гоняться за «консультантом» на мотоциклете с пулеметом, но и выход «по Стравинскому» – ванна – не менее нелепа с точки зрения противостояния Воланду. Во-вторых, знакомый Мастера Алоизий Магарыч делает, примерно, то же самое, то есть «совершенно точно объясняя Мастеру, почему роман не мог быть напечатан». Задачи Стравинского и Магарыча, при всей разнице ситуаций в которые попали Иван и Мастер идентичны – заставить своих «пациентов» прекратить попытки найти какой-то выход. Ни-че-го не делать!.. В больнице Мастер так и говорит Иванушке: «Вы уже попробовали и хватит».