Королевская кровь. Чужие боги

«Нет-нет, – пробормотал Люк про себя, – Дьерштелохту умирать сейчас никак нельзя, мне слишком любопытно».

Он развернулся к раньярам и под звук вновь застрекотавших автоматов запустил в стаю несколько смерчей.

Заревели три вихря, опускаясь на землю у рудника, и Люк досадливо выругался от очередной своей промашки: каменная пыль, уже осевшая, взметнулась ввысь и потекла к воронкам, запорошив и людей, и его самого. И иномиряне, и форштадтцы застыли, куда больше испугавшись вдруг проявившегося чудовища, чем смерчей, которые поглощали стрекоз, сталкивая их и ломая крылья.

Несколько недобитых охонгов, одуревших от запаха крови, с верещанием кружили по руднику, отхватывая куски плоти у трупов. Выглядело это тошнотворно. Люк, мельком взглянув на свои припудренные лапы, вздохнул: уж раскрылся так раскрылся, мало было ниоткуда взявшихся смерчей, о которых бы и так доложили Ренхсату, – ис шипением в несколько бросков растерзал инсектоидов.

Иномиряне с криками ужаса разбегались от него в стороны, снова заговорили автоматы очнувшихся форштадтцев. Кто-то прокричал: «Не заденьте тварь с крыльями, это же змей Дармоншир, это свой!», – и Люк заклекотал от смеха, чуть не подавившись последним из чудищ.

Когда с врагами было покончено, герцог сменил ипостась и спланировал на каменную крошку рядом с Дьерштелохтом. Тела обыскивали, собирая оружие и боеприпасы и унося их в узкий проход. Кровь на белых камнях от жары успела свернуться почти до черноты.

Барон покосился на Люка, затем на причесанные вихрями холмы, где, как прихлопнутые мухи, были разбросаны дохлые раньяры.

– Я думал, врут про змея, – сказал он вместо приветствия. Его лицо поблизости казалось страшным от шрамов. Будто резали наживую.

– Почему? – чуть гнусаво полюбопытствовал герцог: в ноздрях от пыли свербело просто невыносимо.

– Потому что, когда я вам пересчитывал ребра в борделе, вы не обернулись, чтобы спастись, – буркнул Дьерштелохт.

– Да вы гений коммуникации, барон, – похвалил его Люк, потирая нос, – сразу зашли с общих приятных воспоминаний.

Бывший командир форштадтской гвардии вздернул тяжелый подбородок. На Люка он не смотрел.

– Я не горжусь тем, что делал, герцог, – ответил он наконец. – Я совершил немало ошибок, пусть даже часть из них была не по моей вине. Но прямо скажу: хорошо, что я тогда вас не убил.

– Безусловно, – с иронией согласился Люк. – Но забудем, барон, сейчас мы на одной стороне. – Глаза слезились от пыли и солнца, и он поморгал, глядя, как солдаты кирками и ножами сковыривают куски хитина с раздавленных охонгов, грузят на тачки и увозят в проход. И конечно, не удержался от вопроса: – Зачем вам эта дрянь?

– Мы первое время после боев сжигали и инсектоидов, – проговорил барон Альфред, – пока не узнали, что из них нежить не восстает. Но тогда и выяснили, что их хитин плавится при высокой температуре. По идее он должен сгорать, как любая органика, но нет: сначала раскаляется, трескается почти в пыль, а затем плавится, и из него можно лить что угодно. Когда остывает, остается таким же прочным. Вот у нас в кузнях и льют утварь, пластины для бронежилетов…

Их разговор прервал боец с огнеметом.

– Командир, падаль сжечь успеем? – Он ткнул ботинком одно из тел. – Нам бы здесь нежити не нужно! Или оставим их насекомым?

Дьерштелохт глянул в сторону столицы, поднес к глазам небольшой бинокль.

– Оставьте, – приказал он, – уже опять летят. Все вниз! – И пока бойцы один за другим исчезали в проходе, повернулся к Люку и объяснил: – Иномиряне боятся нежити не меньше, чем мы, поэтому скармливают трупы своим тварям. А нам важно не показывать наши выходы.

– Я так понимаю, оборона Форштадта – ваша заслуга, – пробормотал Люк с уважением. – Жажду узнать, какими судьбами вы здесь.

– Поговорим внизу, – отозвался Дьерштелохт, наблюдая за солдатами. – Мне тоже интересно, почему вы, объявленный погибшим, стоите рядом. Но Диане… ее сиятельству следует присутствовать при беседе.

Герцог вновь потер нос, вдруг развеселившись.

– Я был рад, когда узнал, что милая княгиня спаслась, – вполне искренне сказал он.

Дьерштелохт ответил невозмутимым взглядом, но лицо его будто расслабилось, просветлело.

– Я тоже, – ответил он и вполне радушно махнул рукой, приглашая герцога первым пройти в штольню. – Проходите. И спасибо за помощь, Дармоншир.

– Не за что, – любезно отозвался Люк. Понаблюдал, как абсолютно тихо – тут точно не обошлось без какого-то магического вмешательства – встает на место огромный кусок камня, закрыв вход в штольню плотно, без единого зазора, и наконец-то оглушительно чихнул.

Люк и раньше слышал про подземные уровни Форштадта, про то, что здесь, в старых выработках, находятся целые улицы с вентиляцией, магазинами, кинотеатрами и торговыми центрами, но не представлял всей грандиозности подземного княжества. Фактически в каменном щите поместился еще один Форштадт.

Штольня, в которую они попали из рудника, уходила дальше в холм под легким наклоном, но Дьерштелохт, следуя за солдатами, свернул в одно из ответвлений, и там оказался самый обычный современный лифт, просто очень большой. Почти такой же соединял жилище Люка в блакорийских горах с подземным гаражом.

– А откуда здесь свет? – поинтересовался его светлость, стараясь не обращать внимания на любопытные взгляды бойцов и вглядываясь в уровни, которые они медленно преодолевали: самый верхний представлял из себя гигантскую пещеру, в которой росли сады и паслись на натуральной траве козы и коровы, а сверху лилось солнечное сияние.

– Система зеркал и артефактов, герцог, и скрытые расщелины в холмах, – нехотя ответил Дьерштелохт.

– А электричество? – не унимался Дармоншир: на втором уровне обычные фонари освещали обычную улицу с домами и магазинами, между которыми сновали люди. Просто вместо крыш у домов и неба был белый каменный потолок.

– Электростанция на подземной реке. На самом нижнем уровне.

– И вы знали обо всем этом, когда служили у Лоуренса Филиппа?

– Нет, – сухо проговорил барон Альфред. – Мне, как и всем, был доступен только столичный, торговый уровень. Я не представлял, что здесь все куда грандиознее. Пока Диана за три дня не увела жителей сюда. Оказалось, что из этой системы уровней есть выходы почти на все рудники княжества, и во многие дома в столице, чем мы и пользуемся…

– Какие предусмотрительные у княгини были предки, – удивленно пробормотал Люк. – А вы не боитесь, что одно землетрясение – и своды рухнут вам на головы?

– Пока здесь все укреплено системой артефактов. – Лифт наконец остановился на пятом уровне, и они вышли в большую пещеру с плацем, на котором тренировались несколько десятков солдат, зданиями, напоминающими казармы, и огромными фонарями под потолком. – Эти уровни пережили множество землетрясений. Предки ее сиятельства действительно были предусмотрительными.

«И невероятно богатыми, по всей видимости», – Дармоншир крутил головой, поражаясь, насколько продуманно все здесь сделано. Сколько же денег сюда вложено, уму непостижимо: одна вентиляция должна была стоить миллионы. Теперь стало понятно, почему Луциус предпочел связать младшего сына с Форштадтом, а не отдавать его принцем-консортом в Рудлог.

Из-за белых стен не возникало давящего ощущения, какое появляется в подземельях. Было прохладно, но воздух казался свежим и влажным, и даже ощущался легкий ветерок.

Солдаты разошлись к разным зданиям: тележки с оружием были оставлены у одного, хитин вывален у другого, в гору таких же кусков. Дьерштелохт провел Люка дальше, к самым обычным лавочкам, расположенным у входа в казарму.

– Княгиня в это время обходит семьи с детьми, – сказал барон, – я прикажу, чтобы ей доложили о вас, и мы поднимемся к наш… к ее дому. Пока прошу подождать, мне следует привести себя в порядок. Вам что-то нужно, герцог?

– Разве что сходить по нужде, выпить воды и покурить, – честно признался Люк, нащупав в кармане пачку, вместе с одеждой восстановившуюся при обороте. – Здесь это возможно?

– Воду вам принесут. Нужник в казарме, а курилка вон там, – барон Альфред указал на углубление в стене, где слышался гул, будто от потока воздуха. – У нас давно нет сигарет, поэтому никто не курит. Там сильная вытяжка, осторожнее, прикуривайте снаружи.

– Конечно, – сказал Люк обрадованно.

Он, докуривая уже вторую сигарету, обошел кругом цилиндрическое помещение: в белых стенах сквозь пол и потолок были прорезаны «полутрубы», по которым воздух и поднимался вверх. Дым улетал в них мгновенно.

У входа раздались шаги; солдат, принесший воду, помялся и попросил у герцога покурить. Через несколько секунд подошел второй, а когда в проеме появился барон, переодевшийся и посвежевший, Люк, раздавший уже всю пачку, стоял среди пары десятков бойцов, отвечая на вопросы и вместе с ними хохоча над грубоватыми военными шуточками. Увидев командира, солдаты притихли.

– Для меня найдется сигарета? – спросил барон Альфред спокойно. Люк развел руками – у него самого оставалось затяжки на три.

– Возьмите у меня, командир, если не побрезгуете, – проговорил грузный пожилой боец, предлагая сигарету, выкуренную на треть.

– Спасибо, – барон протянул руку, солдаты заулыбались, расслабились, и еще с минуту в курилке стоял дружественный гомон и смех.

Подземный дом княгини Форштадтской находился на втором уровне, среди почти одинаковых домиков-пещер на главной широкой «улице». Им открыл дворецкий, почтительно поклонился барону.

«Как хозяину», – отметил Люк.

– Где госпожа Диана, Ми́тти? – поинтересовался Дьерштелохт.

– Ждет вас в столовой, господин барон.

Столовая выглядела изнутри как обычная столовая обычного наземного дома: с люстрой под потолком, обоями в цветочек, сервантами по стенам, камином и тяжелым, уже накрытым столом посередине. Княгиня, такая же крепко сбитая, как и раньше, но немного бледная, с неуловимо повзрослевшим лицом и аккуратно уложенными рыжими волосами, с радостью поднялась из-за стола им навстречу. Протянула руки Люку, и он учтиво сжал их, поднес одну к губам.

– Прекрасно выглядите, ваше сиятельство. Очень рад нашей встрече.

– И я, – сказала она искренне, чуть порозовев. – Нам говорили, что вы погибли.

– Я просто был сильно ранен, – скромно пояснил Дармоншир, – и долго не мог добраться к своим. Ничего интересного, поверьте.

Наверное, переусердствовал с равнодушием – Дьерштелохт взглянул на него с сомнением. А княгиня, ничего не заметив, просияла:

– Как хорошо, что все обошлось! Садитесь же за стол, герцог, вы наверняка проголодались. Альфред, – она повернулась к барону, коснулась его плеча, и тот прижал ее ладонь к груди. – Все в порядке?

– Все прошло хорошо, Диана, – ответил он мягко, шагнул к ней, склоняясь, и княгиня на мгновение прильнула к нему, целуя в изуродованную щеку.

Люк деликатно опустил глаза к говядине в зеленом горошке и не поднимал их, пока все не разместились за столом.

– При отступлении из дворца лорд Розенфорд был так любезен, что не оставил нас с братом и других заключенных в камерах, – рассказывал Дьерштелохт. – Нас под конвоем вывезли вместе с сотрудниками Управления безопасности, и мы присоединились к отступающей армии. Но армия за какую-то неделю была уничтожена. Розенфорд в одном из последних боев приказал выдать нам оружие и разрешил встать в строй. Его убили, наш отряд тоже был разбит. Мы с Фридо попали в плен, – изуродованное шрамами лицо дернулось, – но через несколько дней нам удалось отбить оружие и бежать. Фридо погиб, прикрывая меня. Мне же удалось добраться до Рудлога, и вдоль границы я дошел до Форштадта. Диана уже готовилась к войне, но иномиряне появились у княжества на неделю позднее меня. Мы успели организовать оборону.

– Мы думали, здесь командует ваш отец, старый князь, – сказал Люк княгине, отдавая должное той самой говядине.

Лицо леди Дианы помрачнело.

– Отец не успел до нас добраться. Он выслал к нам жену с моим младшим братом, а сам с небольшим отрядом и министрами встречал иномирян у границы… хотел договориться, соблюсти нейтралитет, чтобы княжество не трогали. – Она встретила недоумевающий взгляд Люка и пожала плечами. – Я была против, но разве он слушал меня? Отец всегда умел торговаться. И если мой дед и предки до него привыкли к войне, отстаивая княжество, то он ценил мир и не стеснялся продаться кому угодно ради него. И продать кого угодно, – горько добавила она. – Я не могу его судить: деда убили в последней стычке Инляндии с Блакорией за Форштадт. Страх войны всегда витал над нами. Но попытка договориться не уберегла ни моего отца, ни княжество. Его голову с прибитым ко лбу требованием сдаваться сбросили к дворцу, когда до вступления иномирян в Мьелнхольн оставалось три дня.

– Сочувствую, – проговорил Люк.

– Ничего, – жестко сказала леди Диана, бледнея сильнее. – Он получил, что заслуживал. А мы теперь выходим из укрытий и даем иномирянам то, что заслуживают они.

– Вы изменились, ваше сиятельство, – с сочувствием отметил Дармоншир. – Видимо, вам нелегко пришлось.

Барон Альфред бросил на него предупреждающий взгляд.

– Вы тоже, не так ли? – печально улыбнулась княгиня. – Нам всем пришлось измениться, стать сильнее… и умнее. Да, было нелегко, но моему народу, к счастью, повезло чуть больше, чем остальным инляндцам. Форштадт – это земля шахтеров, герцог. Здесь взрывчатки всегда было больше, чем во всей остальной Инляндии, и каждый человек, исключая младенцев, хоть раз держал в руках кирку. У нас уже были уровни, которые нас защищают.

– Но как они появились? – заинтересовался Люк. – Как вообще кому-то из ваших предков пришла идея осваивать выработки?

Ее сиятельство, едва успев за живым разговором положить в рот кусок, с достоинством прожевала его и спросила с горечью:

– Вы ведь наверняка видели наши опалы, герцог?

– Конечно, – подтвердил Люк. – Даже увез в прошлый раз пару горстей.

– А теперь представьте, что в нашей земле, в стенах пещер, – она изящно повела вилкой по сторонам, – под нами и над нами находится в миллионы раз больше камней. Разве вы не изучали историю? Не знаете, какой мы лакомый кусок для соседей, герцог? Форштадтцы с открытия опалового месторождения почти тысячу лет живут между молотом и наковальней, между Блакорией и Инляндией, и привыкли прятаться и защищать свою землю. Хорошо хоть, Рудлогу досталась часть месторождения и мы его не интересуем. Старые шахты и подземные пещеры были приспособлены под жизнь очень давно. И постоянно использовались. Ведь бывало, только заканчивалась одна стычка, и начиналась другая. Дрались за наши камни сначала Гёттенхольды с Инландерами, потом Блакори с Инландерами, даром что дети одного бога, а больше всего страдали форштадтцы. Последняя война была при Луциусе Первом, и более-менее крепкий мир наступил только после помолвки принцессы Магдалены с наследником престола. Они тогда были совсем детьми… Но я отвлеклась. Как видите, нам оставалось только расконсервировать уровни и перенести сюда все необходимое для жизни и сопротивления.

Слуга в аккуратной ливрее неслышно вошел в столовую, и собеседники замолчали, пока он менял тарелки на чистые, десертные, и ставил на стол яблочный пирог, простой, но с любовью украшенный завитушками теста. Несмотря на очевидную ограниченность продуктов, видно было, что слуги стараются поддерживать привычный хозяйке комфорт.

– Я поражен увиденным, – признался Люк, когда слуга разложил пирог по тарелкам и вышел. – Не мог себе даже представить, что на Туре существует что-то подобное. Однако, как вы понимаете, я не просто так прилетел. Нашему командованию необходимо понимать, сможете ли вы поддержать наступление дармонширцев со своей стороны.

Леди Диана взволнованно взглянула на барона Альфреда.

– Нет, Дармоншир, – хмуро ответил он за нее. – Мы с вами пообщаемся после обеда в присутствии командиров наших подразделений: надо обменяться сведениями и планами, подумать, как наладить связь. Думаю, вы поймете, насколько ограничены наши силы. А пока скажу кратко: мы не способны поддерживать широкий фронт. Для форштадтцев массовый выход на поверхность означает смерть. Нам доступны только внезапные нападения и диверсии, уничтожение малых отрядов иномирян. Все, что мы можем, – продолжать их сдерживать здесь, в Форштадте.

– Но сможете ли вы продержаться, если сюда придут захватчики и из Блакории? – немного разочарованно спросил Люк. Он все равно надеялся, что помощь окажется более существенной. – Ведь, насколько мне известно, остатки блакорийской армии отступают в Рудлог, и вы остались без прикрытия с той стороны.

Дьерштелохт положил руку на стол, рядом с ладонью княгини, и словно невзначай коснулся ее мизинцем. Ее сиятельство слегка покраснела.

Люк невозмутимо подцепил серебряной вилочкой кусок яблочной начинки и поднес его ко рту. Ему хотелось верить, что в своих играх с Мариной он не выглядел со стороны таким же идиотом.

– Мы подготовили десятки минных полей вдоль границы, – проговорил барон, не отнимая руки. – Пока враги дойдут до Мьелнхольна, они потеряют множество людей. Им проще будет обойти нас через соседнее графство.

– Даже если они дойдут сюда, мы можем жить на уровнях годами, – поддержала его леди Диана. – Мы здесь защищенней, чем в самой лучшей крепости, герцог. Инсектоиды в штольни не пролезут, слишком узко для них. Да и на случай обнаружения иномирянами тайных проходов есть автоматические заслоны и магические ловушки.

– А если они победят и захватят Туру? – спросил Люк чуть шипяще. – Если они пришли навсегда? Подчинитесь им?

– Дармоншир! – остановил его барон глухим от ярости голосом.

Княгиня на миг опустила глаза, но тут же подняла их и, не таясь более, успокаивающе накрыла ладонь барона своей. Лицо ее от волнения покрылось красными пятнами.

– Что вы хотите услышать от меня, лорд Лукас? – спросила она, стараясь говорить твердо. – Вы же сами мне сказали, что гены не спрячешь, помните? Что, раз у меня за спиной Форштадт, ради него можно простить себе все: и хитрость, и подлость. Я дочь своего отца, вы это хотели услышать? Если иномиряне захватят мир, мне придется договариваться. И я постараюсь выторговать как можно больше жизней моих людей. Но пока этого не произошло, мы будем очищать от врагов свою землю. И я, – она крепче сжала руку барона, – благодарю богов за то, что Альфред вернулся в Форштадт. Без него сопротивление было бы невозможно.

Да, мечтательная и тихая пианистка, когда-то готовая слепо поверить любому, кто отнесется к ней со вниманием и симпатией, осталась в прошлом.

– Простите, леди Диана. Я задал вопрос не для того, чтобы упрекнуть вас, – примиряюще проговорил Люк. – И вы, барон, не смотрите на меня волком, я не желал расстраивать ее сиятельство. Я сам часто спрашиваю себя о том, что делать, если мы проиграем, и не знаю ответа, кроме того, что нужно не допустить этого. Нужно загонять иномирян обратно в их мир. И то, что вы стоите волнорезом на пути у блакорийской армии иномирян и оттягиваете на себя часть их инляндских подразделений, уже много. Простите, – повторил он. – Я нашел здесь больше, чем мог надеяться. Ваши уровни меня действительно поразили.

Княгиня все еще обеспокоенно смотрела на него.

– Но я ведь могу рассчитывать, что вы никогда не используете это во вред Форштадту? – проговорила она настороженно. – И не будете распространяться о том, что увидели здесь, а остановитесь на известных всем сведениях про торговый уровень под столицей? Альфред привел вас сюда, значит, он за вас поручился, да и я знаю вас как человека доброго… но я больше не могу говорить только за себя. Я теперь ответственна за Форштадт и вынуждена взять с вас обещание молчать. Слишком много войн из-за чужой жадности мы пережили.

– Даю слово, что никто и никогда не узнает от меня о том, что система уровней куда больше торгового, – удивленно ответил Люк. – Но из-за чего вам опасаться меня, ваше сиятельство? Мои земли на другом конце Инляндии, и, признаться, мне и их много. Это уж не говоря о том, что сейчас война и мы с вами союзники.

Княгиня печально покачала головой.

– Война закончится так или иначе, и, если удастся изгнать иномирян, наступят совсем другие времена. И возможно, вы уже будете смотреть на Форштадт не с герцогского трона, лорд Лукас. В Лаунвайте корона ждет сильнейшего по крови, а я на себе испытала, что власть меняет людей. А Форштадт на себе испытал, что значит быть маленьким княжеством во власти сильных государей.

Люк угрюмо попытался подцепить еще один кусочек яблока. Разговоры о короне его нервировали – ощущал он при этом какую-то обреченность.

– Я был в третьей сотне списка наследования, ваше сиятельство, – настойчиво сказал он, хотя понимал, что это отговорка для самоуспокоения. – А вот в ваших жилах течет кровь трех божественных домов. С Инландерами что вы, что Таммингтоны в куда более близком родстве, чем Дармонширы. Так почему вам стоит опасаться меня, а не мне – вас? Ваша кровь, полагаю, куда ближе к трону, чем моя.

Княгиня улыбнулась, чуть расслабившись.

– Потому что мои предки всегда меньше дорожили силой крови, чем деньгами, землями или верностью, герцог. Да, в моих предках Инландеры, Блакори, Гёттенхольды, но князья Форштадтские никогда не гнушались разбавить кровь, женившись на дочери влиятельного купца-простолюдина или выдав княжну за верного соратника, чья кровь менее сильна, чем ее, но который был бы хорошим князем. Но даже не в этом дело. Не забывайте, что я была женой одного из Инландеров и несколько раз видела Луциуса в обороте. Если вы единственный, кто может сейчас оборачиваться в родовую форму Белых королей, то очевидно, кого выберет корона.

Диана почти в точности повторила слова царицы Иппоталии, которые та сказала Люку после его вторжения в ее сады, и герцог поморщился.

– А как дела у Таммингтона, вам неизвестно? – сменил он тему, раскрошив пирог почти в труху. – Как продержались вы, я понял, а о лорде Роберте знаю только то, что он тоже успешно организовал оборону. Мы первое время сообщались с помощью листолетов по морю, но когда иномиряне захватили побережье, пришлось это прекратить.

– В Блакории Таммингтон иногда называют Эльдорфеншта́пф, Нефтяным Болотом, – ответил вместо княгини Дьерштелохт. – Вот и весь секрет. В нем больше болот, чем даже где-либо в Блакории, и местные прекрасно эти болота знают, а враги – нет. Автомобильная дорога туда идет только одна, и всех, ступивших на нее, легко расстреливать из леса и уходить по кочкам. Когда мы общались с герцогом Таммингтоном, он говорил, что они подожгли торф для снижения видимости, а против раньяров используют нефтяные самодельные коктейли. Но последние недели связи у нас нет, и что там творится, мы не знаем.

– Я постараюсь передать вам весточку о нем через Рудлог, – пообещал Люк. Посмотрел на останки пирога с сожалением, допил чай. – Благодарю за обед, ваше сиятельство, но, увы, приходится торопиться. Простите, я надеюсь, у нас после окончания войны будет достаточно времени на приятное общение.

– Я все понимаю, – улыбнулась княгиня. Поднялась, встали и мужчины. – Альфред, оставь нас на пару слов, – попросила она.

Барон чуть склонил голову.

– Я прикажу командирам отрядов собраться в комендатуре, – проговорил он, предупреждающе взглянув на Люка, и вышел.

Диана проводила его слабой улыбкой. Подошла к окну, сжала руки. Видно было, что она волнуется.

Люк выжидательно молчал.

– Я хотела отдельно поблагодарить вас за ваши советы, герцог, – сказала она, разглядывая кипящую на подземной улице жизнь. – Тогда, зимой, вы напомнили мне, кто я есть. Как видите, – княгиня, обернувшись, бросила взгляд на захлопнувшуюся дверь, – я продолжаю им следовать. На днях в Форштадте появится новый князь. Мы поженимся. Люди знают Альфреда и примут его.

– Вы счастливы, княгиня? – мягко осведомился Люк. Он с прошлой встречи питал к Диане симпатию, как к любому беззащитному существу, и, хотя роль поверенного в сердечных делах его в равной степени смущала и веселила, он бы ни за что не показал ей этого.

– Конечно, – без сомнения откликнулась она, снова глядя в окно. – Альфред мог уйти в Рудлог и отсидеться там в безопасности. Он служил моему мужу, а не мне, и после смерти Лоуренса его ничего не связывало с Форштадтом. Но он пришел защищать меня. Ничего не требуя взамен. Если бы не он, сопротивления долго бы не было, мы бы прятались тут, как мыши, пока иномиряне грабят наши дома. Вы спрашиваете, счастлива ли я? Конечно, – повторила она. – Несмотря на войну. Впервые рядом со мной мужчина, который смотрит на меня так, будто прекраснее ничего нет на Туре.

– Это хорошо, – настороженно пробормотал герцог, не ожидавший настолько глубокого погружения в чужие отношения.

– И раньше, при Лоуренсе, он всегда помогал мне, – продолжала княгиня чуть печально. – Уводил мужа, когда тот начинал говорить… всякое. Держал его от меня подальше. Мы редко оставались наедине, а когда и оставались, Альфред больше молчал. Я замечала его взгляды, но считала, придумываю себе… мне так хотелось, чтобы кто-то полюбил меня, но я не верила, что это может случиться. А однажды я увидела, как он остановился под окном и слушал, как я играю… и потом, уже здесь, он объяснился… – Она словно очнулась, вскинув голову, покосилась через плечо. – Вам, наверное, все это кажется ужасно смешным и глупым, герцог?