Притворство

– Пять лет назад я уехала из Нортона, чтобы учиться.

– У тебя есть образование? Тогда почему моешь квартиры? – не унимался Паркер, перебивая меня, словно хотел узнать всё и сразу и найти изъян в моей истории.

– Всё не так просто. Я не окончила академию, не получилось, – пожала я плечами, не желая вспоминать эту главу в своей жалкой жизни.

– Почему? Загуляла и пропускала занятия? – подтрунивая, предположил он.

– Нет! Почему ты всё время намекаешь, что я была безответственной? Всё не так! – пылко отреагировала я, сев на скамейку.

– Ну, сложно представить ситуацию, из-за которой ты могла бросить учёбу и пойти работать горничной, – саркастично заметил он, сев рядом со мной.

– Я не сразу стала уборщицей. До этого я сменила несколько профессий, а академию оставила, потому что у меня не получилось оплатить третий курс и меня отчислили, – произнесла я, стыдливо опустив глаза.

– Хм. А на кого ты училась? – умерив пыл, уточнил Ник.

Я подняла взгляд, парень оказывается, не отрываясь смотрел на меня.

– Академия искусств. Педагогический курс, я хотела учить детей живописи… – сказала я и улыбнулась, проследив за маленьким мальчишкой, который промчался мимо нас на самокате. Я всегда хотела заниматься обучением детей, хотела дарить им эстетику и красоту этого мира. У меня не было наставника, который дал бы всё это, моим учителем была сама жизнь, которая причиняла немало боли, но я усвоила уроки. Несмотря ни на что, преодолевая свой пессимизм, я готова делиться добром и светом, хочу радовать детей и делать их счастливыми. – Учёба очень много значила для меня, и я старалась, но всё изменилось, когда отец потребовал вернуть потраченные деньги на учёбу. На мне и так висело несколько кредитов и потянуть ещё один на учёбу я бы не смогла. И вместо того, чтобы внести плату за третий курс, мне пришлось забрать документы и работать, потому что задолжала Томасу.

– А без диплома нельзя учить рисованию?

– Я пробовала, – вздохнула я, – но работа с детьми в госучреждениях требует документов, а если заниматься благотворительностью и учить ребятишек из неблагополучных семей, то мне не на что будет жить. Открыть студию и работать на себя тоже пока нет возможности, поэтому я отложила мечту на дальнюю полку и занялась тем, за что платят хоть какие-то деньги. Но я не бросила идею помогать детям. Пару раз в месяц я посещаю детский приют, где играю с малышами и даю уроки рисования, но это не для заработка. Ты, кстати, можешь присоединиться и завтра пойти со мной.

– В детский дом? – напрягся Паркер, нахмурив брови. – Нет, это не моё, – замотал он головой.

– Как хочешь, – улыбаясь, я пожала плечами не став настаивать. Не каждый готов жертвовать своим временем ради других.

– Почему ты не вернулась в Нортон раз ничего не получилось в Нью-Йорке?

– В Нортоне всё сложно. Зарплаты смешные, да и к тому же возвращаться к отцу всё равно, что подписать себе приговор.

– Что, настолько всё плохо?

Я настороженно посмотрела на парня, поняв, что болтаю лишнее. Мне совсем не хотелось, чтобы чужой человек знал в каких условиях я выросла и от чего сбежала.

– Я не могу жить с отцом, – не поясняя, буркнула я и поспешила сменить тему. – Ну, а ты… У тебя ведь тоже богатая история, – предположила я, щурясь от солнца. Опираясь руками о край скамейки, я болтала ногами и хитро смотрела на Ника. Парень тоже сначала вглядывался в моё лицо, щуря веки, думал о чём-то, но потом надел чёрные очки и со словами: – Да, но рассказывать ничего не буду, – встал со скамейки и, бросив меня одну, деловой походкой пошёл дальше по аллее. Разочарованно вздохнув, я поднялась и побрела вслед за Ником.

– Почему ты такой скрытный? – догнав его, спросила я.

– Я нескрытный.

– Ты ничего не рассказываешь о себе.

– А зачем?

– Мы живём в одной квартире уже неделю, но я о тебе вообще ничего не знаю. Кто ты, откуда, почему оказался без жилья и средств к существованию? Ты не говоришь о себе и ведёшь себя подозрительно, не находишь? Ты расспрашиваешь про мою жизнь, но о себе рассказывать отказываешься, словно это большая тайна, – запальчиво проговорила я, а молодой человек тем временем продолжал идти вперёд, игнорируя меня. Придя к пониманию, что с Ником бесполезно о чём-то разговаривать, я сдалась.

– Ладно, – остановившись, я махнула рукой. Паркер тоже замер и повернулся ко мне. – Делай как знаешь. Я не буду к тебе лезть. По правде, какое мне дело? Наверное, вообще не стоило начинать все эти разговоры и прогулки. Крыша над головой – это единственное, что нас объединяет. Не будем притворяться, будто можем нормально общаться.  Думаю, нет смысла вообще что-то обсуждать кроме общего быта. Так что ты как хочешь, а я пошла домой.

Настроение резко изменилось, захотелось поскорее убежать и запереться у себя в комнате. Ну почему так всегда происходит? Когда ситуация налаживается, и ты расслабляешься, как вдруг резко всё меняется и становится плохо, и даже хуже, чем было раньше.

Опустив голову и глядя себе под ноги, я брела в сторону выхода из парка, не переставая ругать себя за свою несдержанность. Не стоило рассказывать ему о себе, теперь сосед будет ещё больше издеваться надо мной. И почему я такая болтливая? Не могу заткнуться вовремя.

– Я окончил юридический, – вдруг услышала я из-за спины и подняла голову. – Несколько лет я работал по специальности в строительной компании, – продолжал Паркер, заставив меня остановиться и посмотреть на него. – Меня уволили за то, что перечил начальству, – объяснял он, приближаясь ко мне. Я не видела его глаз из-за очков, но, кажется, он выглядел искренним, хоть и подавленным, потому что пришлось раскрыться. – После увольнения меня попёрли с корпоративной квартиры. Денег не хватало, я был вынужден продать машину. Так я остался ни с чем.

– А почему с таким образованием и опытом не устроился в другую фирму? – задрав голову подозрительно спросила я, разглядывая его обрастающий щетиной подбородок. Ник стоял близко, но не настолько, чтобы нарушить моё личное пространство.

– Меня на год лишили лицензии, я пока не могу заниматься юриспруденцией. К тому же мне всё надоело, хочу начать новую жизнь.

– И ты начал её с бара, – изрекла я, смеясь над тем, как нелепо выглядят его попытки открыть новую страницу жизни.

– Это временная мера, – качнув головой поморщился он и двинулся вперёд.

– А твои друзья? – спросила я, догоняя его.

– А что с ними?

– Они у тебя есть? Я к тому, почему никто тебя не поддержал и не приютил?

– Потому что я к ним не обращался, – пояснил он, будто это логично.

– Почему? – удивлялась я.

– Мне не хотелось их напрягать.

– Разве друзья не для того, чтобы быть рядом в любые моменты?

– Да. Помнится, у тебя тоже есть подруга, которая кинула тебя с квартирой, – издевался он, не ответив на мой вопрос.

– Это не одно и то же. И это Саманта, от неё можно ожидать чего угодно. К тому же было время, когда она меня поддерживала.

– И в чём, например?

– Не твоё дело, – поморщилась я.

– Кхм. Ну, конечно. Это ведь личное. Только я должен выворачиваться наизнанку, чтобы тебе угодить, – дразнил он, продолжая капать мне на нервы. Этот человек неисправим.

По крайней мере, между нами уже второй раз возник какой-то диалог, который не закончился ссорой.

Глава 7

Жить с мужчиной намного сложней, чем с представительницами прекрасного пола, потому что первые постоянно хотят есть и постоянно ленятся. Раньше я думала, что рассказы про голодных и вечно уставших парней – это миф, но теперь поняла, что всё действительно так. Ужас в том, что один из таких голодающих видов поселился рядом со мной. Казалось, умерить его большой аппетит не представлялось возможным, по крайней мере, я понятия не имела, как его обуздать и как предотвратить поедание всех продуктов в доме за один раз.

Вернувшись с прогулки домой, Паркер, как обычно, первым делом помчался на кухню в поисках пищи.

– А что сегодня на ужин? – спросил он, жадными глазами разглядывая полки холодильника.

И тут я смекнула. Всю неделю я готовила на двоих, Ник этим нагло пользовался, так что пришла пора удивлять. Пусть теперь Паркер проявит свои кулинарные способности.

– Помнишь правила? Всё это время ужин был на мне, но сегодня твоя очередь.

– Ты издеваешься? – он сверлил меня взглядом.

– Нет.

– Я не умею готовить, – развёл он руками, стоя у барной стойки.

– Это неудивительно. Скажи лучше, что ты вообще умеешь делать, – произнесла я с издёвкой.

– Что угодно, но только не домашние дела.

– Это твои проблемы. Я тоже когда-то ничего не смыслила в кулинарии, но я же научилась, – хвасталась я, подойдя к нему.

– Не сомневаюсь, что у тебя ушли годы, но это всё равно тебе не помогло, – глумился он.

– Ты хочешь сказать, что я ужасно готовлю? – прищурилась я.

– Нет, но ты бы могла больше стараться.

Господи, какой же он вредный!

– Ты можешь и дальше мне хамить, но сегодня варишь ты, – радостно заявила я, закинув кухонное полотенце ему на плечо.

– Дай мне хотя бы подсказку, – пробурчал он, встав перед распахнутым шкафом.

– Интернет тебе в помощь, – посоветовала я, а потом закрылась в комнате.

Я даже не представляю, как он справлялся и что чувствовал, но в течение пары часов за дверью слышался грохот посуды, шум воды и отборный мат парня. Одно было хорошо – он там что-то делал, и это успокаивало и доставляло непонятное удовольствие. Мне нравилось, когда ему некомфортно. Отчего у меня рождались такие эмоции, я не знала, но если Паркер злился, я смеялась, зато если он смеялся, то я плакала. Да, мы соблюдали баланс, создающий идеальную атмосферу в доме.

К сожалению, моё злорадство осталось в прошлом, когда я вышла из спальни и почуяла аромат чего-то вкусного. Я глотала слюнки, не желая признавать, что он не просто справился с ужином, а сделал это на все сто.

– Что это? – спросила я, заглядывая в сотейник. Я думала, в этом задании Ник потерпит фиаско, но и тут он справился, даже несмотря на то, что его пальцы были перемотаны пластырями.

– Бефстроганов из говядины с грибами.

Я оценивающе посмотрела на парня. Зря я посоветовала ему интернет, надо было не говорить, где искать подсказки.

– Пахнет аппетитно. А говорил, что не умеешь готовить. Ты не так безнадёжен, – пробормотала я, разглядывая, как он раскладывает ужин по тарелкам. Он ещё и петрушкой всё украсил. Чёрт бы тебя побрал, Паркер!

– Дело в том, что если я берусь за что-то, то делаю это исключительно хорошо, – слегка наклонившись ко мне, произнёс он, чётко выделяя каждое слово, чтобы я его расслышала.

– Ну раз у тебя так отлично получается, то так уж и быть, я позволю тебе готовить каждый день, – с той же интонацией произнесла я.

– Ха-ха! – громко выдал он. – Не дождёшься. Я готов терпеть твою стряпню лишь бы не стоять у плиты больше, чем надо, – заявил он, сунув мне в руку фартук. На том и закончили.

Должна признаться, ужин в тот вечер получился невероятным. Я не хожу по ресторанам, да и кафе мне не по карману, так что особо не с чем сравнивать, но могу смело заявить, что вкуснее этого я в жизни ничего не ела. Наконец, я нашла хоть один плюс для сосуществования с Паркером: теперь я знаю, на кого спихнуть готовку. Раз он живёт здесь, пусть приносит максимум пользы, не зря же я трачу столько нервов на него.

Двенадцать ночи. Свет уличного фонаря падал на подоконник и на покрывало, которым я укутала ноги. Лёжа на боку, я смяла угол одеяла и вместе с ладошкой подложила под голову. Уставилась на занавески, колышущиеся от ветра. Сон медленно проникал в моё сознание, веки тяжелели пока я размышляла над словами Паркера о его работе, лицензии и крахе. Удивительно как человек, обладая многим может внезапно всё потерять. Однако оставалось какое-то чувство недосказанности, словно история рассказана лишь наполовину, а то и вовсе выдумана. Хотя скорей всего я фантазирую и тут нет никакого подвоха. Всё-таки зачем Паркеру придумывать такое?

Было удушающе жарко. Я вся взмокла от духоты и волнения, испытываемого во сне. Я ворочалась в постели. Снился сон, но я не понимала, что сплю: всё выглядело настолько реалистично, что запуталась, где правда, а где вымысел. Мы с Ником занимались любовью. Огненная страсть сжигала всё на своём пути. Я как падший ангел наслаждалась резкими и колючими прикосновениями демона, который затягивал меня в адскую воронку своими грешными поцелуями. Ничего в мире не было так страшно и так идеально, когда лёд и пламя слились воедино. В ту секунду я горячо любила его. Я ощущала полноту и целостность наших чувств. Но потом всё изменилось: картинка будто перевернулась. Я стояла перед Паркером в разлетающемся красном платье и что-то с надрывом кричала ему, а он весь в чёрном смотрел на меня жестоким взглядом. Я пыталась прикоснуться к нему, но оказалось, что мужчина стоит за стеклом и я не могу убрать эту преграду. А потом он просто развернулся и медленно ушёл, постепенно растворяясь в чёрном облаке. «Ни-и-и-и-к!» – кричала я, стуча по стеклу пока руки не разбила в кровь. Темнота. Я резко распахнула глаза.

Учащённое дыхание, сухость во рту, мокрое лицо от слёз и ужасное чувство страдания никак не проходили. У меня даже сердце закололо. Что это было, вашу мать! Покрутив глазами и поморщившись от утреннего света, я поняла, что запуталась в одеяле, поэтому мне так жарко. При этом одна рука оказалась подо мной и затекла, превратившись в резиновую и бескостную. Состояние было ужасным: все мышцы болели будто я сутки провела в чемодане. Но физическое состояние так не удручало, как психическое. Такие сны не к добру. Надо перестать интересоваться Паркером, а то всё может зайти слишком далеко. В мыслях опять возникла ночная картинка. Мы занимались сексом? С чего вдруг? Боже, до чего я докатилась… Надеюсь чашка кофе и любимое занятие помогут очистить голову от ненужных мыслей, а то так и с ума можно сойти.

Вторая выходная ночь опять прошла в тревоге и сон прошёл мимо меня. Усталость накатила с утра, но наступило воскресенье, а значит, мне предстояло навестить деток в приюте. Для этого нужно подготовиться и выбрать тему для занятия. Расставив на полу таперы и корзины с игрушками, сшитыми ребятами – волонтёрами, я сидела в гостиной, пила кофе и пыталась собрать всё необходимое. Достав из коробки картину с видом на озеро, я поставила её себе на колени и вздохнула от воспоминаний. Я нарисовала её очень давно, когда была подростком. Этот пейзаж – моё тайное место: именно там я приходила в себя после криков и наказаний отца, когда удавалось улизнуть из дома. Сидя в траве и вглядываясь вдаль водной глади, я мечтала сбежать из города и никогда не возвращаться к этому сверкающему озеру. Но желания не сбывались, и я раз за разом в слезах и синяках оказывалась на берегу, сдерживая порыв, последний раз войти в воду с головой. Почему я хранила эту картину? Наверное, она придаёт мне сил. Если тогда я сдержалась от глупого поступка, а ведь было совсем плохо, то, значит, сейчас я тем более смогу пережить абсолютно все трудности. Отложив пейзаж в сторону, я добралась до детских рисунков и эскизов. То, что надо для работы с детишками. Сегодня будем рисовать ромашки и зайчиков.

Довольная выбором темы для урока, я решила собрать подарки и разложить их по коробкам. Потянув вязаную куклу, я не заметила, как её длинные волосы зацепились за катушку с декоративными цепочками и с грохотом опрокинула коробку с набором звякающих железных нитей и прыгающих бусин. Зажмурившись от производимого шума, разносящегося по комнате, я замерла, опасаясь, что разбудила соседа. Но вроде обошлось. Очень осторожно я попыталась всё собрать и сложить обратно, однако через пару минут за спиной я услышала сонный мужской голос.

– Я знаю, что ты меня терпеть не можешь, – сказал Паркер, а я вздрогнула от неожиданности и обернулась к нему, – но можно хотя бы утром не шуметь?

– Прости. Я не нарочно.

Он хмуро посмотрел на меня, а потом уставился на коробки и картины.

– Что ты делаешь?

– Готовлю материал для детей. Детский дом, помнишь? Хочешь пойти со мной?

Парень поджал губы и, отрицательно замотав головой, прошёл мимо меня в сторону кухни.

– Ты развлекайся, а я найду чем заняться в воскресенье, – пробурчал сосед, не горя желанием навещать чужих детей.

– Зря отказываешься. Я уверяю тебя, ты получишь массу впечатлений.

– Спасибо. Мне и так хватает эмоций, живя тут с тобой.

Я закатила глаза. Ну почему он такой бука?

Спустя пару часов я собралась выходить. Подготовив всё необходимое в отдельный огромный контейнер и такой же большущий пакет, я подняла всё это и с трудом дотащила до прихожей. С красками, бумагой, подарками и сладостями мой набор весил килограммов десять-пятнадцать. Тяжело, но не так чтобы я рассыпалась по дороге от напряжения.

– Ты собираешься нести это сама? – удивлённо спросил Ник, встав передо мной у порога.

– Конечно. Ты ведь не хочешь идти со мной, – упрекнула я, хотя этот тон не был выбран специально. Паркер устало запрокинул голову и застонал.

– Чёрт, ладно. Подожди, я пойду с тобой. Помогу дотащить это.

Сама того не желая, я ухмыльнулась. Мне было приятно, что он решил проявить себя и совершить настоящий мужской поступок хотя никто его об этом не просил. Но мне не нравилось, что он всё чаще проявлял положительные качества, ведь несколько дней назад я уверяла себя, что Паркер ужасен и от него надо избавиться.

Детский приют находился в нескольких кварталах от нашего дома, поэтому мы шли пешком. Я шагала впереди и несла пакет, а Ник плёлся позади и нёс коробку. Мы почти не разговаривали. Единственное, о чём без конца спрашивал сосед: «Когда же мы придём», а когда оказались на крыльце детского дома, где нас ждала директор по имени Шерон Уайт, парень жутко запросился обратно.

– Забирай коробку, я пошёл, – зашептал он мне в ухо, стараясь не привлекать внимания Шерон, которая приглашала нас пройти внутрь.

– Нет. Занеси её в кабинет и пойдёшь, – прошипела я в ответ, а потом улыбнулась женщине, которая с непониманием оглянулась на нас, а потом, стуча каблуками, пошла по коридору. Я поспешила вслед за директором, Ник фыркнул и без удовольствия поторопился за мной. Когда женщина привела нас в небольшой класс, где я могла провести занятие и поиграть с детьми, она ознакомила меня с расписанием и ушла за малышами.

– Я тоже пошёл, – заявил Ник, бросив коробку на подоконник.

– Стой, – я поймала его за руку. – Помоги переставить столы.

Паркер снова тяжело вздохнул, почесал голову и без особого желания помог с перестановкой. Выполнив все мои указания, он озлобленно уставился на меня, а я делала вид, что не замечаю его. Раскладывая материалы для работы, я боковым зрением наблюдала за ним. Он ждал от меня новых приказов, а заодно осматривался, кружа по комнате и разглядывая детские рисунки на стенах. Пару минут парень стоял бездвижно, гипнотизируя криво висящий плакат на дверце шкафа, но вскоре Ник очнулся и снова заторопился по своим делам.

– Неужели тебе так сложно побыть здесь со мной?

– А это нужно? Я вообще не понимаю зачем приходить и развлекать каких-то детей.

– Какой же ты глупый, – покачав головой усмехнулась я.

– Я глупый?

– Не я же, – улыбнулась я, а он опять прищурился.

– Если хочешь помочь, можно просто пожертвовать денег, а не заниматься всякой ерундой. Думаешь им нужны твои уроки?

– Конечно, нужны. Ты не понимаешь о чём говоришь. Деньги дают многие, а вот побыть с детьми, уделить им внимание мало кто способен.

– П-ф-ф, – фыркнул он, стукнув по дверце шкафа, показывая, что не согласен со мной и мог бы поспорить, но я не дала ему разговориться.

– У меня такое ощущение, что ты боишься, – предположила я, победно посмотрев на мужчину.

– Хм, чего мне их бояться? Я просто не очень их люблю.

– Ты не любишь детей? – изумилась я.

– Я же не ты добрая душа. И у меня нет опыта общения с ними.

– И поэтому ты их не любишь?

– Да. То есть нет. То есть… Чего ты докопалась? Я нормально отношусь к детям, просто что с ними делать? Это же мелкие недоумки, с которыми ужасно скучно.

– Ого! Ты прав. Ты ничего не знаешь о детях. И с таким отношением, ты вряд ли когда-нибудь заведешь своих.

– Я и не собираюсь, – скривившись буркнул он, а я улыбнулась.

– Не переживай, тебе ничего сложного делать не придётся, просто постой в сторонке, пока я веду урок. Я дам знать, когда ты понадобишься.

– Ты меня обманула.

Я поджала губы, чтобы не рассмеяться, и в этот момент из коридора послышался топот и детский щебет.

– Тише! Дети, вы же помните, как надо себя вести? Не забудьте поздороваться с гостями, – предупредила Шерон перед тем, как открыть дверь и впустить в зал малышей. Паркер напрягся, а через секунду комната заполнилась радостным визгом и шумом шестилеток. Воспитанники, не успев войти в комнату, бросились ко мне с радостными криками.

– Бриана приехала!

Раскинув руки, я встретила детишек объятиями. Им было всего по пять-шесть лет, такие маленькие и нежные создания. Каждый тянулся ко мне и хотел обнять, прижаться и поцеловать. Всем хотелось любви, ласки и тепла, и я старалась подарить им хотя бы частичку добрых эмоций.

– Ура! Ты здесь! – прыгали они от счастья. Эти милые создания видели меня пару раз в месяц, и за год мы хорошо узнали друг друга. Когда бы я ни пришла, они всегда мне рады, но в особый восторг их приводят подарки. Это не было что-то грандиозное, обычно на накопленные и собранные с помощью соцсетей деньги я покупала сладости: мармелад, конфеты, шоколад, а ещё дарила игрушки, некоторые из которых я даже шила сама. Я тратила на это время, но для меня наградой были светящиеся глаза детей, их объятия и радость на лице.

– Так, это Микки Маус! – сообщила я, достав из коробки мягкую игрушку. Первым делом я всегда вручала подарки: мне было так спокойней и легче начинать урок.

– Мне! Мне! – толкаясь и пытаясь выхватить мышонка из моих рук, наперебой кричали дети. Шерон пыталась угомонить воспитанников, но все её попытки оказывались бесполезными.

– Кто выше всех подпрыгнет тому и достанется, – сообщила я и, улыбнувшись, покосилась на Паркера, который не сводил с меня тревожного взгляда. Кажется, он был шокирован происходящим, вряд ли он когда-либо посещал такие места. Зато теперь у него будет опыт и, возможно, он изменит своё отношение к малявкам и ещё не раз придёт сюда, чтобы не только наблюдать со стороны, но и участвовать в жизни этих ангелочков.

Как только один из мальчишек поймал игрушку, девочки захныкали:

– Так нечестно! Мальчики сильнее!

– Так не расстраиваемся! Для девочек у меня есть куклы! – успокоила я всех, вывалив на стол целую гору милых вязаных и пластиковых кукол. Девчонки от радости выпучили глаза и начали искать для себя самую красивую. Тем временем я заметила, как Адам – тихий мальчишка, который всегда держится в сторонке, с грустным лицом взяв со стола блокнот с машинкой на обложке, отошёл от всех и сел на стул, стоящий в углу комнаты. Я хотела подойти к печальному ребёнку и узнать, что его расстроило, но не успела. Ник внезапно опередил меня и, встав рядом с Адамом начал о чём-то с ним разговаривать. Сначала мальчик молчал и насупившись косо поглядывал на незнакомого мужчину, но спустя пару минут, мальчонка смягчился, и уголки его губ приподнялись, да и Паркер тоже улыбался. Интересно, что такого мужчина ему сказал, отчего Адам расцвёл. Ник говорит, что не любит детей… ну да, тоже мне сухарь.

Когда все подарки были розданы, мы начали играть. Я заставила Паркера надуть воздушные шарики, чем он был крайне недоволен, зато дети пребывали в восторге. Проведя несколько весёлых конкурсов с шарами, мы приступили к занятию. Усадив детей за шесть сдвинутых вместе стола, поборов шум и гам, мы начали рисовать небо, травку с цветочками и зайчиков. Детям нравится творчество. Они с усердием рисуют и повторяют всё, что я объясняю и показываю. На уроках каждый ребёнок проявляет смекалку, свою индивидуальность, выражает чувства. Я знала, что дети после занятий берегут рисунки, кто-то вешает их над кроватью, а кто-то бережно хранит в своих блокнотах на память, поэтому все старались изо всех сил.

Самым большим испытанием в конце мероприятия – это завершение урока и прощание. Этот раз не был исключением, малыши не хотели нас отпускать. Я обещала, что вернусь, но это не помогало. Они обнимались и просили их забрать, разрывая моё сердце на части. В заключительный момент на помощь приходили воспитатели, приглашая воспитанников на обед. Я в такие моменты начинала сомневаться, стоит ли продолжать эти жесты доброй воли, потому что смотреть в детские глаза полные грусти и надежд невероятно сложно.

Собрав свои вещи, прихватив пакет и пустой тапер, я вышла в коридор, который опустел буквально несколько минут назад. Детей увели в столовую, дав возможность нам всем успокоиться и безболезненно расстаться. Паркер стоял в проходе и задумчиво смотрел вдаль. Что это на него нашло? Неужто чувства всколыхнулись?