Шарусси

– Твоя жизнь стала лучше? – спросила я, будто мы обсуждали нечто обыкновенное. Хотя что может быть прозаичнее самой жизни?

– Она стала другой, – улыбнулся он, не задумавшись ни на миг. Мне вдруг подумалось, что таких разговоров у него могло быть с десяток, и он уже имел наготове все ответы. – У тебя есть дети? – продолжил он, ловко орудуя ножом. По-видимому, примерно также, как кусок мяса, он собирался разобрать и мою жизнь. По крайней мере, с таким же участливым выражением на лице.

– Нет, с детьми у меня не сложилось.

– С детьми тяжелее всего прощаться, особенно женщинам. Так что тебе повезло. Извини, это бестактно, я знаю.

– Бестактно, – вновь согласилась я, – но меня не обижают вопросы о детях, всё в порядке.

– Мне надо было прояснить этот момент, чтобы понять, нужна ли тебе помощь. Некогда одна девушка на моих глазах прыгнула с крыши, потому что не смогла пережить разлуки.

– Хранительница? – Я заранее знала ответ.

Тэср кивнул. И я вспомнила его выражение лица, когда неудачно пошутила про место вечного покоя.

– Я был молодым Хранителем и не успел ей помочь. Восемьдесят лет прошло, а забыть не могу. Теперь всегда пытаюсь предупредить подобную ситуацию.

– Я бы поступила так же. Как ты.

Мы углубились в трапезу и ненадолго погрузились в тишину, пока вновь не взялись за бокалы.

– Позволишь ещё один личный вопрос? – Тэср смотрел на мою руку, так что я поняла, к чему готовиться. – Он от чисто мужского любопытства.

– Об этом?

Я поставила бокал, развернула ладонь к себе и продемонстрировала Тэсру все пять пальцев левой руки, на одном из которых уже стирался белый след от кольца.

– Тебе пришлось уйти от мужа?

– Да.

– Сколько вы были вместе?

Я не стала вредничать и напоминать, что речь шла лишь об одном вопросе. В конце концов, я должна хоть с кем-то проговорить случившееся. Почему бы и не с ним?

Аброра я, как и любой житель по границам Кэпита, знала с малых лет, но доверительных отношений у нас с ним не сложилось. Изливать душу старцу, пусть и заочно, но знакомому с моим мужем, я посчитала недопустимым, а потому за месяц и словом не обмолвилась о семейной драме. В злополучную ночь дня моего рождения я с лихвой оплакала потерянную жизнь, а хандра по ней испарилась как-то сама собой.

– Почти восемь лет женаты и ещё два года до этого он ухаживал, – без запинки ответила я.

– Десять лет, – подытожил Хранитель, сочувственно поджимая губы. – А потом вдруг появляется Шарусси, и ты смотришь на мир иным взором. И муж не пытался тебя остановить?

Я пожала плечами.

– Мы оба были слишком потрясены произошедшим. Я собрала вещи, взяла лошадь и уехала. Он не вышел проводить.

Вот и всё.

Да, десять лет. Но не Шарусси перечеркнула наши отношения. Это случилось гораздо раньше, когда-то давно, постепенно, год за годом, ссора за ссорой. Мы жили вместе ради удобства, из привычки, каждый день оставаясь вместе вопреки куче препятствий. Я не утешала себя, мол, все так живут и мы проживём; я сознательно оставалась рядом с ним, потому что мы дружили, потому что с ним я оставалась собой, а он не требовал большего. Так бы мы дальше и жили, через пару лет взяли бы в дом сироту, купили бы ещё одну корову. А любовь? Любви, конечно, хотелось. Что в двадцать, что в тридцать, её хочется одинаково, только запросов уже больше. Требования и условия рождаются из опыта. И таковые есть даже у обычной эричанки.

Мои грустные воспоминания прервал стук в дверь, в комнату вошёл мужчина.

– Хранитель, можно? – осторожно спросил он, не удаляясь от прохода, чтобы в случае отказа выскользнуть наружу.

– Раз уж пришёл… – Тэср оставил приборы и выжидательно посмотрел на визитёра.

Мужчина длинными шагами пересёк комнату, склонился над самым ухом Хранителя и зашептал. На лице Тэсра проступило изумление, смешанное с любопытством. Он сосредоточенно слушал, не проронив ни одного комментария. Я не стала использовать Шарусси для унизительного подслушивания и меланхолично предавалась поглощению вина, уже ощутимо ударившего в голову.

Я всегда чётко отслеживала состояние, после которого надлежало прекратить употребление алкоголя. Поэтому, уловив нарастающую лёгкость от опьянения, немедленно отодвинула полупустой бокал и приступила к десерту. Воздушная пенная конструкция из взбитых белков со сливками оказалась так себе на вкус. После вяжущего вина у меня было ощущение, что я проглотила разведённый мел.

– Прошу прощения, – обворожительно улыбнулся Тэср.

– Ничего, работа есть работа. Тебе нужно идти?

– Нет, – немного поколебавшись, ответил он, – это подождёт. Трапеза в обществе красивой женщины важнее. – Любезностями он сыпал мастерски, но я не купилась. —Поделись, как тебе Пругор?

– Приятный Кэпит. Я училась в Рубдоке, но он меньше и постройки в нём не выше двух этажей и, надо признать, не такой чистый.

– Так это твое первое путешествие. Почему же ты направилась сюда? Только не говори, что едешь в Лэнтос, – хохотнул он, явно не веря, что кто-то в здравом уме согласится ехать туда добровольно.

Вопрос напомнил мне водяного, и я решила немного подтрунить над мужчиной:

– А в Лэнтосе нет своего хранителя?

Тэср шутку не оценил, отставил взятый бокал и завёл длинную речь:

– Три месяца назад в Лэнтосе сменился Правитель. Один кровавый узурпатор сместил другого, как у них водится последние лет тридцать. Пругор с Лэнтосом дружбы никогда не водил, это ты должна знать. – Тэср полувопросительно уставился на меня, но я не стала подтверждать очевидное. Да, мы все знаем, что в Лэнтосе ничего хорошего не происходит и от души сочувствуем заложникам этого города. – Мы последние, кто сдерживает их захватнические порывы. Наши эрии, граничащие с их землями, укреплены, как на военном положении. Это здесь, в Кэпите, людям нечего бояться, я почувствую любое изменение за пятьдесят вёрст, а там ситуация иная. Лэнтос к нам не суётся, только потому что мы сильнее и сотрём их в порошок при любой провокации. Такова наша политика. Но если вакантное место хранителя в Лэнтосе будет занято, тогда баланс пошатнётся, и они смогут выдвинуться на другие территории. Начнётся бойня.

– Я…– Пришлось сглотнуть вставший от неловкости ком в горле. Моё чувство юмора никак не находило точек соприкосновения с чувством юмора Тэсра. – Я не еду в Лэнтос. Просто осматриваюсь, пока есть такая возможность. Я вроде уже говорила.

Тэср вновь поджал губы.

– Не врёшь, – решил он. – Признаться, я занервничал. Ты меня напугала.

– Нет, – я поторопилась разубедить Хранителя, – меня не привлекают тираны, уничтожающие собственный народ ради удержания власти.

– Это отличная новость, —Тэср поднял бокал в очередном тосте.

Я пригубила за мир во всём мире из стакана с водой.

– Получается, Лэнтос давно не имеет хранителя, – я припомнила историю времён, со скрипом выудив из памяти периоды расцвета этого Кэпита.

Тридцать два года назад к власти пришёл новый Правитель, и город закрыли. Были оборваны связи с внешним миром, остановилась торговля, а всех нежелающих покориться режиму вешали на главной площади в назидание испуганному большинству. Об этом рассказали редкие беженцы, их слова долго печатали в газетах, разнося весть о смене курса Лэнтоса. Спустя лет семь переворот повторился, и новый Правитель прочно обосновался на залитом кровью посту, пока три месяца назад его оттуда не скинул не менее радикально настроенный борец за власть.

– После смерти хранителя пост пустует. Он, кстати, был убит первым узурпатором. С тех пор желающих занять место рядом с Правителем не находилось.

– Но что, если однажды Шарусси призовёт кого-то в стенах самого Лэнтоса? – предположила я.

– Это не означает, что хранитель согласится пройти инициацию.

– А её могут провести насильно?

– Мы об этом ничего не знаем. В теории это возможно, но на практике случаев не было, —Тэср отвечал взвешено и ровно, не забывая класть в рот еду.

– У тебя есть ответы на все вопросы по Лэнтосу.

– Они – наши соседи. Мы готовы к любому развитию событий, – деловито обосновал он и улыбнулся. – Давай сменим тему? О политике ты ещё наговоришься. Расскажи, чему ты успела научиться с тех пор, как стала Хранителем? Помнится, я долго осознавал мощь стихий.

Ответить я не успела, двери в столовую снова отворились, но на сей раз без стука. Тэср вежливо поднялся из-за стола навстречу вошедшему. Я последовала его примеру.

– Добрый день, Правитель, – я неглубоко, но почтительно поклонилась.

Правил приветствия сильных мира сего я не знала, поэтому соорудила его на свой лад, уповая на размытую субординацию между хранителями и правителями.

Пожилой поджарый мужчина с прямым, открытым взглядом, абсолютно лысый и без лишней растительности на лице двигался прямо на меня с уже вытянутой вперёд рукой. Он шёл так быстро, что мне показалось, если я вдруг не успею в ответ подать ему руки, то он сам не постесняется схватить её.

– Рад приветствовать, Хранительница, – сухие губы Правителя коснулись моих пальцев, и я вздрогнула. Для девушки из эрии это было уже слишком. – Борна, верно?

– Верно, Правитель.

Имени Правителя Пругора я не помнила, спрашивать не позволяли зачатки воспитания, поэтому я остановилась на нейтральном обращении по титулу.

– Тэср, Борна, присаживайтесь. Я на минутку, познакомиться.

Сам Правитель вальяжно опустился на свободный стул по не сервированную сторону стола, дотянулся до кувшина с вином и присосался прямиком к его носику. Меня такая непосредственность позабавила, и я немного расслабилась.

Тэср дождался, когда жажда Правителя иссякнет, и он отставит посуду.

– Борна только недавно стала Хранителем и ещё не успела определиться с выбором Правителя, – произнёс он, представляя меня. – В своём путешествии она преодолела сотню вёрст от Рубдока до нас. Осваивается в новой роли.

– Дальновидное решение, – похвалил Правитель. – Если ты заранее заведёшь полезные знакомства, это сыграет тебе на руку в будущем. Но отныне тебе придётся столкнуться с жестокостью и опасностью мира. Женщины-хранительницы – это редкость, ведь так, Тэср?

– Верно, – подтвердил Хранитель, ободряюще подмигивая мне. – Но это всегда приятное дополнение к нашему мужскому обществу.

– Я наивно полагала, что хоть теперь мужчины не будут считать меня «приятным дополнением», – не сдержалась я, сбрасывая с плеч гадкое ощущение нависающего превосходства.

Терпеть не могла подобные замашки, они выводили меня из себя. Наличие члена ещё никого не сделало лучше или хуже. Собственно, его отсутствие – тоже.

Знал бы Тэср, насколько колкие фразы вертятся у меня на языке после его неосторожного высказывания, он бы не продолжил разговор в той же непринуждённой манере.

– А у девочки есть зубы, – отметил Тэср и сделал жест, символизирующий, что он принял к сведению мои слова, и живо переключился на прислужников: – Что вы там стоите? Накройте на стол.

– Оставьте, не надо, я не задержусь надолго, – махнул рукой Правитель, и прислужник, проделавший половину пути к серванту за тарелками, остановился и повернул назад, сохраняя достоинство и лебединую плавность движений. – Обещал жене поужинать вместе, – коротко пояснил он и, будто не делал отступления, вернулся ко мне: – Борна, я должен предложить вам остаться у нас так долго, как вам удобно. Если вам что-то угодно или вы в чём-то нуждаетесь, дайте нам знать, и мы окажем всяческое содействие.

– Благодарю, но я не планирую досаждать вам своим обществом. Если позволите, я задержусь на пару дней ради отдыха и вновь отправлюсь в дорогу.

– Борна, твоё общество не может причинять неудобств, – галантно заверил Тэср, то ли делая попытку сгладить сказанное ранее, то ли из побуждений продолжить знакомство в более интимной обстановке. – К тому же, я хотел предложить тебе свою помощь.

– Какую? – спросили мы с Правителем. Я голосом, он взглядом.

– Я не сомневаюсь, что Аброр мудр и опытен, но он стар. Показывал ли он тебе способности стихий? Давал ли он тебе почувствовать их вкус? Измеряла ли ты их пределы? Всё это важно, ты должна уметь пользоваться вверенным тебе инструментом. Мальчишкой я годами набивал синяки, пока не встретил опытного Хранителя. Меня обучал Урдок, ныне он стоит на защите Кэпита Руздат. До него я мыкался полуслепым щенком.

– Это правда, – тихо рассмеялся Правитель, – шишки мы тогда набивали вместе. – Не отказывайся, Борна. – Правитель поднялся и подошёл ко мне. Пришлось тоже оторваться от стула. – Мы теперь твои союзники. Хранителей не так уж и много в нашем мире, мы все стараемся если не дружить, то хотя бы сохранять вежливый нейтралитет. Конечно, всё будет зависеть от твоего выбора места инициации, но если ты решила остаться в Нануэке, то у нас не возникнет сложностей, верно?

Какое милое предупреждение: будем дружить, если ты выберешь правильную сторону. А какую, кстати? Конечно, в вопросе кроется ответ, и в недалёком будущем мне в качестве совета предложат на рассмотрение несколько кэпитов, безусловно, состоящих с Пругором в союзе. Что ж, понимаю. И понаблюдаю.

– Думаю, уроки мне не повредят, – ответила я, принимая щедрый дар Тэсра. —Благодарю за гостеприимство.

– Я освобожу завтрашнее утро, – пообещал Хранитель.

– Прекрасно, – расплылся в улыбке Правитель.

Одним утром Тэср не ограничился. Когда стало понятно, что обучение Аброра не охватило некоторых аспектов владения Шарусси, Тэср с огромным энтузиазмом взялся за наставничество. Изо дня в день мы приходили на огромное, пустынное поле, доставали проводники и… просто безумствовали! Я не могла винить старца в нашей урезанной программе, вряд ли лес выдержал хотя бы одну полноценную тренировку со стихиями. В отличии от поля, окружённого магической защитой и готового сносить любые издевательства впервые почувствовавшего мощь новичка.

Аброр напирал на концентрацию, он обучил меня ювелирному владению Шарусси, когда с острия кинжала срывается узкая полоса света и режет лист бумаги, будто канцелярский нож; когда из проявляющейся капли полностью заполняется водой стакан, не доходя до кромки на кончик ногтя. То, что я могла поджечь фитиль свечи и не промахнуться – это целиком заслуга Аброра, заставлявшего меня сотню раз с разного расстояния направлять кинжал на цель.

Тэср открыл для меня иную грань магии хранителей. Ту, что старец просил сдерживать, дабы, заигравшись, не принести разрушения. С дозволения Тэсра я палила пламенем без разбору, играла с огнём, как с длинной, послушной лентой, закручивала её на манер аркана и с яростным «чкхрак!» вспарывала небо. Я извергала из короткого, изогнутого лезвия водопад, орошая им всё вокруг и саму себя. Хлещущие потоки воздуха отбрасывали на добрых десять саженей картонные щиты-мишени, земля, повинуясь импульсу, шла волнами и бугрилась, сплёвывая на наши головы комки дёрна. Проводник нагревался в руке, но неизменно следовал моим желаниям, а я каждый раз не могла поверить, что вздымающаяся стеной стихия – это моё творение. Покорное и опасное.

Я помнила, что Шарусси защищала от буйства стихий, направляла их, но она не даровала бессмертие. Я могла захлебнуться, если надолго окажусь под водой, я могла сгореть, если проведу в огне дольше пяти минут. Порождения природы способны уничтожать друг друга, цикл жизни постоянен. Помнила и не могла поверить, упоительное чувство власти зашкаливало. Так я чувствовала себя, когда, ещё будучи девчонкой, смогла успокоить и направить понёсшую меня лошадь – ни с чем несравнимое удовольствие от силы, не физической, нет. Сила есть совокупность воли, знаний и умений. И сейчас я могла, я владела ею. И мне хотелось большего. Азарт сносил крышу, по окончании тренировок меня трясло от адреналина, и я падала без сил, поглаживая землю пальцами. От ласковых касаний поле разглаживалось, как шёлковая скатерть на столешнице, сглаживались морщинки и неровности. Тэср говорил, что это ненадолго, земля примет ту форму, что ей удобна – снова появятся кочки и прорастут сорняки, но я каждый день повторяла этот ритуал, чтобы прийти в себя. И сейчас, лёжа на пустыре, я тяжело дышала и перебирала пальцами мелкие камушки.

– Я знаю другой способ разрядки, – Тэср навис надо мной, загораживая солнце.

– Да? – лениво отозвалась я. – Обойдусь, спасибо.

– Брось, секс – лучшее, что придумала природа.

– Иди агитируй кого-нибудь другого, – я уже привычно отгородилась от мужчины, накрыв глаза рукой.

Хранитель за неделю порядком мне поднадоел своими попытками получить доступ к телу, и не добился ничего, кроме того, что я со второго захода перестала относиться к этому всерьёз. Тэср мне нравился, и мы быстро наладили отношения. Даже его прямолинейные заигрывания я не расценивала в качестве чего-то отталкивающего или пугающего. Слова словами, но границ он не переступал и лишнего себе не позволял. Он не относился к тому типу мужчин, кто брал измором. Скорее всего, начав игру, он уже не мог остановиться, раззадорив самого себя. Каждый раз получая предложение близости, я не могла отделаться от мысли, что он ведёт мысленный счёт своим попыткам и моим отказам только из любопытства – мол, когда ей уже надоест строить из себя недотрогу?

– Снова хочешь полетать? – спросил он.

– Мне нравится смотреть на мир глазами птиц, очень расслабляет.

– Тогда оставляю тебя. Встретимся за ужином?

– Я завтра хочу уехать. Пора и честь знать.

Я отняла руку от глаз, пристроив ладонь у бровей козырьком, и посмотрела на Хранителя против солнца. Всё одно, лица не разобрать.

По правде, я хотела бы задержаться на подольше, ведь знания Тэсра, которыми он не скупился делиться со мной, поражали, Правитель тоже не выказывал недовольства моей компанией. Если бы не поселившееся утром странное зудение под кожей, зовущее вернуться на шляхи континента, я бы не поднимала вопрос ещё с неделю точно.

– Ну, что ж, – произнёс Хранитель, – по крайней мере, теперь я знаю, что ты сможешь дать сдачи, если понадобится. – Он на мгновение задумался и произнёс всё испортившее: – Хм, может, напоследок?..

– Нет!

Тэср, как и обещал, проводил меня до границы своих земель и долго смотрел вслед, пока мы с Гукой не скрылись из виду.

Правитель Пругора Ронгард действительно не отказал себе в удовольствии выдать несколько советов относительно лучшего пристанища, а его жена Лада в личной беседе по душам рекомендовала прислушаться к ним, ведь их доброе ко мне расположение свидетельствовало о таких же добрых намерениях, в чём у меня не было повода усомниться. Почти дословная цитата.

От политеса за неделю я устала так же, как и от намёков Хранителя, поэтому, выехав на дорогу и чуть порысив для разминки, пустила Гуку галопом. Особо выпустить пар от светской жизни не вышло – спустя версту дорога вильнула и показала себя в самом неприглядном состоянии. Для дальнейших увлекательных похождений я выбрала не обратный шлях на Закур, а объездной, бравший сильно на север, к Белому океану и используемый в основном эрийцами из ближних поселений. Судя по всему, используемый нещадно и преимущественно телегами, забитыми дровами и железом. Я перевела Гуку на обочину, подальше от луж в колее и скрытых в них камней, и мы неспешно поплелись навстречу новым приключениям. Тэср говорил, что ближайший город не так уж и далеко, и к ночи я должна до него добраться хоть на своих двоих, так что я не переживала о сброшенной скорости. Лучше так, чем повредить ноги лошади.

Небо весь день хмурилось, изредка пугая дальними раскатами грома. Я рассчитывала, что дождь останется за лесом, но к середине дня мелкая и частая морось всё-таки застала нас под открытым небом. Лошадь понуро опустила шею – это вам не в озере в удовольствие плескаться, тут идти надо по скользкому грунту и тащить поклажу.

– Пора воспользоваться нашим преимуществом. Что скажешь?

Если бы Гука могла говорить, она сказала бы мне «Спасибо». Впрочем, я её и без слов могла понять.

В одной руке я держала повод, а в другой – кинжал остриём вверх. Капли дождя больше до нас не долетали.

***

– Держи его! Держи! – зычно орал типичный представитель бандитской наружности.

– Тупица, обходи! – командовал его соратник, сноровисто, махом перепрыгивая через стол.

– На кого ты тявкнуть посмел, выродок?! – отбивался тот, за кем устроили погоню.

В шинок, где я изволила ужинать после трудной дороги, ворвалась целая орава кричащих, толкающихся и порядочно злых мужиков. Не знаю, что им сделал этот высокий и тщедушный несчастный, но надеюсь, его жизнь стоила того, чтобы за неё побороться. Уж кто-то из этих семерых точно его поймает и задаст жару.

По полутёмному и не самому чистому залу под аккомпанемент отборных ругательств пролетали и с хрустом впечатывались в стену деревянные табуретки, билась простенькая, белая посуда, а столовые приборы и вовсе использовались не по прямому назначению.

Малочисленные постояльцы разбежались и попрятались кто куда, и только я, удачно расположившаяся в самом дальнем углу, торопливо доедала жаркое. Шарусси тревожилась, но есть я хотела так, что даже начни рушиться здание мне на голову, я не сдвинулась бы, пока не опустошила тарелку с этим великолепным, ни с чем не сравнимым обедом из двух картошин, пяти кусочков мяса и кучи моркови. К тому же я за него заплатила, а денег у меня не так много, чтобы размазывать их по полу ради живописной потасовки.

Драки в шинках случались часто и не считались чем-то из ряда вон выходящим. Ни один Правитель не издал указа о запрете продажи хмельной продукции дуракам, так что приходилось мириться с их наличием и с учинёнными ими беспорядками. Владельцы шинков, кстати, в накладе не оставались: за всю повреждённую утварь драчуны выплачивали полную стоимость. А вот за мой ужин, в случае его утери, никто не заплатит. Так что пусть носятся в своё удовольствие, пока меня не трог…

Не успела я додумать мысль и проглотить последнюю ложку, как Шарусси, до сих пор нудно требовавшая удалиться из зоны боевых действий, в один миг привела в готовность все рефлексы. Предчувствие кольнуло под сердцем, и я поддалась импульсу. Охотничий широкий нож вошёл в дощатую стену, как в масло, а не отклонись я – по рукоять бы прошиб череп, аккуратно меж моих красивых голубых глаз.

А вот это уже что-то новенькое, за поножовщину можно и смертельный приговор от стражи схлопотать.

Судорожно сглотнув и чудом не подавившись, я посмотрела на дерущихся. Те продолжали с упоением гонять по кругу свою жертву, словно никто из них не предпринял только что попытки по-тихому прикончить одинокую и очень храбрую путницу. Только вот Шарусси знала, что сталь выпустили с определённым намерением.

Я коснулась потёртой металлической рукояти, и вспыхнувшая тусклая картинка вернула меня в прошлое. Последнее «воспоминание» ножа длилось не более нескольких секунд, и они не давали ответа о том, чья рука послала подарок. Мужские тела, как будто специально сплелись в шатающийся комок, главной целью которого было не развалиться на составные. Пока я присматривалась к деталям, драка прекратилась, и все зачинщики высыпали на улицу, продолжив звучный мордобой снаружи. Голоса постепенно удалялись и скоро вовсе смолкли. В шинок вернулись постояльцы. Я выпила компот, подхватила лёгкую дорожную курточку и покинула приветливое заведение, так и оставив торчащий из стены нож нетронутым. Может, кому-то сгодится плащ повесить.

Оплаченная мной комната на постоялом дворе обещала сладкий сон, но я повременила с отдыхом и отправилась на прогулку, чтобы размять ноги после седла и показать себя этому миру и конкретным лицам, в частности. Я бы на их месте жаждала минуты уединения не под крышей шинка, а в куда более интимной для ножа обстановке. Гуку я сразу отвела в конюшню, располагавшуюся недалеко от постоялого двора, заверив животное, что вернусь её почистить и помыть после своего моциона. В обслуживание от местной конюшни входили только денник два на три и скудный паёк сена, повергший меня в состояние, близкое к злобе. Я разыскала не особо скрывающегося конюха, приплатила за добавку и пообещала, что через пару часов лично проверю, не голодает ли моя девочка. Конюх заученно покивал и шмыгнул под поветь4 с запасами, убедив меня в том, что для экономного постоя это норма.

Я активно готовилась встретить неприятеля в любой момент. Всматривалась в лица, запоминала расположение улиц и торговых лавок, отмечала жуликоватых на вид горожан, и к исходу прогулки окончательно убедила себя, что паранойя – не самое страшное отклонение. Если бы я не преуспела, пришлось бы искать среди выданных Аброром склянок заветную, с этикеткой «Успокоительное, сильнодействующее».

Городок оказался совсем некрупным, немногим больше обычных эрий, но с отличительной, как полагалось, чертой: конвентом, где собирались ответственные жители, радеющие за благополучие и процветание земли. В нашей эрии тоже имелось место сбора, но доступ туда имели лишь избранные главы, да и выглядело оно гораздо скромнее. Города брали ответственность за себя и за несколько ближайших эрий, а кэпиты главенствовали надо всеми по своим границам. Так завели наши предки, так мы и продолжали жить, веря в разумность распределения.