Шарусси

Брр, лучше о таком не думать. Я взяла Гуку жеребёнком семь лет назад, и сама готовила её к заездке. Вместе мы прошли дюжий набор невзгод воспитания от вредного подростка до «я сама разберусь, человек» и невероятно сблизились. А теперь у меня никого кроме неё и не осталось. Я тряхнула головой, прогоняя грусть, и стянула с себя рубашку.

– Я вам глину целебную принесу. Масочку для лица можно сделать. Я и сам балуюсь, – смущённо забормотал хозяин озера, исчезая в его недрах.

Расстались мы с водяным несказанно друг другом довольные. Он просил передать приятелю с Чигорских болот привет, если меня занесёт в южные края. А я прихватила с собой волшебную баночку глины. Всяко приятнее, пусть и светить ясным лицом теперь предстояло разве что перед Гукой.

Первая встреча с миром Шарусси прошла на диво прекрасно, и я, гораздо более вдохновлённая, чем когда уходила от Аброра, отправилась дальше.

Свобода странствий насыщала спокойствием и умиротворением. Предоставленная сама себе, я проводила десятки часов в размышлениях, в знакомстве с собой, в решении вопросов, неизбежно возникающих у любого, кто вышел на перепутье.

Прошлое недолго давило воспоминаниями, Шарусси вынуждала смотреть на минувшее под иным углом. Всё пережитое утрачивало ценность и существенность. Я ощущала, как видение природы разнится с моим, каким незначительным для неё являлась моя потребность в выборе, потому что власть Шарусси стремилась освободить меня и от него. Новоявленная сила предпринимала постоянные попытки прогнуть меня под себя, выплавить из человека образцового хранителя, подобно стали для удобного её длани клинка. Это пугало, и вместе с тем завораживало. Но Шарусси говорила: «Так и должно быть. Всё так», и переживания, пусть и нехотя, отступали, повиновались.

Ещё один новый способ привести мысли в порядок – это полёт. Я часто его практиковала, сражённая в самое сердце чувством парения. Обычно это случалось на привале. Я ложилась на землю или прислонялась к дереву и всматривалась в небо в ожидании пролетающей птицы. Стоило пернатой попасть в поле моего зрения, как я вцеплялась в неё и растворялась в ней. Птица летела, а я смотрела на мир её глазами. Потрясающе.

Однако же, однообразное перемещение между эриями и городами без конкретной цели будто создавало колючие рамки, за пределы которых хотелось вырваться и мне, и растущей во мне силе. Рамки сжимались, выталкивая нас наружу. Так я начала искать нуждающихся в помощи людей. В эрии работа для мага всегда терпеливо дожидается исполнителя, ведь не так уж и часто одарённые снисходят до мелких поселений, отдавая предпочтение более хлебным городам и кэпитам. Одарённых-то я и намеревалась заменить, рассчитывая на бесхитростность заказчиков. Обычно они (а недавно и я) не особо различали, кто именно берётся исполнить требуемое. Какая разница – маг, травница, ведьма-самоучка или хранитель, коль дело разрешится нужным образом. Лишь бы не целитель. Нет-нет, только не он! Этих опасались, как огня, зная, чем чревато передавать контроль над своим телом и разумом в чужие руки.

Своё первое задание я выбрала необдуманно, с этим не поспоришь. Поддалась эмоциям и тлетворному влиянию природы, когда узнала, что молодожёнам в одной из посещённых мною эрий приглянулся домик на отшибе. Дом шёл по бросовой цене, но в комплекте с облюбовавшей его кикиморой. Кикимора, собственно, и являлась причиной скидки в семьдесят процентов, что не сказывалось на спросе все прошлые годы, пока предприимчивый Соккоб не решился жениться, и его семье не понадобилось личное гнёздышко. Как позже признался парень, он готовился въезжать прямо к нечистому духу, лишь бы не делить драгоценных аршинов с тёщей в отчем доме невесты. Обрекать молодую жену на страдание Соккобу не пришлось, я в полной мере натерпелась за всё их поколение вперёд, пока справлялась с маленькой гадиной. Примерно тогда же я зареклась иметь дело с этими неуравновешенными духами.

Следующие задания отличались простотой в исполнении и не принесли мне никаких проблем и увечий. Шарусси изящно справлялась со всем, где не требовалось университетских2 знаний. По крайней мере, мне думалось именно так.

Постепенно продвигаясь по шляхам и менее широким дорогам, с длинными и короткими остановками, к концу первого летнего месяца я добралась до Пругора.

Пругор носил статус Кэпита, что означало «главный над несколькими эриями и городами» со всеми вытекающими в лице властвующих здесь Правителя, избранного взамен прошлого почившего лет эдак сто3 назад, и Хранителя, принёсшего обет защищать доверенные ему земли. Имея столь весомое значение в Нануэке, о Пругоре знали даже дети, не то, что топографические идиоты, вроде меня.

Спешившись, я стояла у подножия величественной гранитной арки на пять широких пролётов и смотрела на оплетающие её каменные гирлянды. На аттике ровными печатными символами было выведено название города. Могла ли я подумать, что когда-нибудь прибуду сюда? Собственные размышления вызвали усмешку – я всё ещё не разучилась удивляться, это обнадёживало.

– Что ж, пойдём справимся о подворье, – я ласково потрепала уставшую кобылу и шагнула под свод центральной арки.

Обычно у самых стен прохожих мало, люди до сумерек предпочитали кучковаться в гуще событий у рыночных площадей да в шинках. В других городах эти стратегически важные постройки располагались в непосредственной близости друг к другу, так сказать, удобства ради и наживы для. Полагаю, Пругор не является исключением.

Я с удовольствием прошлась по мощённым чистым улочкам, полюбовалась трёхэтажными кирпичными домами, окна которых украшали длинные навесные кадки с яркими цветами. Если реечные ставни были отворены, то наружу с порывами ветра выскальзывали тонкие занавеси, от этого улица сразу превращалась в уютный домашний дворик. На подоконниках часто дремали жирные котейки, разморённые солнышком, на открытых кованых балконах сушилось бельё. Что и говорить, Кэпит он и есть Кэпит, это не наша эрия с деревянными срубами и скотными загонами, а настоящая цивилизация.

В самую возвышенную минуту восхищения Гука решила, что романтики с нас на сегодня достаточно, задрала хвост и с блаженным выражением на морде облегчилась. По улице, гонимый слабым ветерком, поплыл узнаваемый запашок. Кэпит за одно мгновение обрёл много общего с моей родной эрией.

– Ну, ты и… – печально вздохнула я. – Не могла пораньше? Только в стены вошли!

Пока я пыталась понять, куда припрятать удобрение, меня окликнули.

– За углом бочка и совок, – подсказал приятный мужской голос.

– Да, спасибо, – я собралась сделать шаг к обозначенным предметам и напряжённо замерла.

Знакомое ощущение в груди от узнавания не-совсем-человека заставило пропустить вдох.

– Ты действительно совсем молодая Хранительница, – по-доброму ухмыльнулся незнакомец, подходя ближе. – Я почувствовал тебя ещё на подходе к городу.

Значит, сразу на «ты»? И сколько ему, интересно, лет?

– Я ещё не всегда могу понять, чего хочет Шарусси, – не чувствуя за собой никакой вины, я всё-таки направилась к бочке с навозом, искоса следя за мужчиной.

Местный хранитель выглядел опрятно и привлекательно, явно не пренебрегал физическими упражнениями и следил за питанием. Мягкие светлые волосы он зачёсывал на левый пробор, нос имел прямой, без следов переломов, над квадратным подбородком улыбались пухлые губы. Возможно, если измерить его лицо по золотому сечению, я получила бы идеальное соотношение черт.

Хранитель без лишних слов перехватил повод, деликатно удерживая лошадь от близкого знакомства с клумбой, и продолжил разговор:

– Да, знаю. Все мы проходили через это. Что привело тебя сюда?

– Решила познакомиться с миром до того, как выберу место вечного покоя. —Развалившиеся экскременты тяжело поддавались транспортировке в бочку, особенно на фоне разговоров о высоком.

– То есть, ты выбрала смерть? – не понял моего юмора Хранитель, важно подобравшись и, очевидно, приготовившись что-то возразить.

– Это была ирония, – пояснила я. – Просто путешествую, чтобы набраться опыта.

–А, – понимающе кивнул он и с любопытством осмотрел меня от макушки до пят, хотя, ручаюсь, он уже изучил всё, что мог. – Называйте меня Тэср, будем знакомы? И без официоза, ладно?

Я закончила с уборкой и смочила руки спиртовой настойкой, чтобы без уколов совести пожать его протянутую ладонь.

– Называйте меня Борна, будем знакомы.

– Теперь, когда с формальной частью покончено, не против, если я составлю тебе компанию и покажу здесь всё? – На мои подпрыгнувшие брови он отреагировал дружелюбно, без тени сочувствия или превосходства: – Ты, похоже, не знаешь… Визит хранителей – это очень ответственно. Обычно устраивается официальный приём и гостя встречают с почётным караулом.

«Что ж вы самоучитель какой не издадите?!» – про себя выругалась я. Аброр и словом не обмолвился о профессиональном этикете. Может, мне надо во все кэпиты весточку отправить во славу меня? Или там, в Унию магов наведаться и отметиться в каком реестре?

– А можно обойтись? Я совсем к такому не готова.

– Можно, – обрадовал мужчина и снова показал ровный ряд белых зубов. – Но я обязан пригласить тебя остановиться в замке, накормить изысканным ужином и познакомить с Правителем.

– И я обязана согласиться? – с ужасом уточнила я, поддаваясь харизме собеседника. Пленяющие интонации, сдержанные жесты. Тэср определённо начинал мне нравиться с первых минут знакомства, особо не прикладывая к тому усилий.

– Хотя бы на два пункта из трёх.

– Можно без Правителя? – я не особо надеялась на удачу, но поспешила предложить наиболее комфортный для себя вариант.

– Вот без него никак, – хохотнул Тэср. – Привыкай, Борна, Хранитель – высокий титул, обязывающий, и Правители станут твоими регулярными собеседниками. Ну так что?

– Раз так, – задумчиво протянула я, – тогда соглашусь на всё предложенное. Хоть сэкономлю.

– Это одна из причин, почему хранители стараются скорее осесть на свободной территории, – поддержал мужчина. – Без денег долго не погуляешь. Прошу.

«Не основная, надо заметить» – ухмыльнулась про себя, памятуя, что без связи Правитель-Хранитель последнему уже нигде не осесть.

Тэср развернулся и широким жестом пригласил следовать за ним. Я поощрила Гуку сушкой, и мы поравнялись с мужчиной. Ширины улицы хватало как раз на троих, и пойди нам кто навстречу, пришлось бы посторониться. Ободрённая лёгким знакомством, я сама продолжила беседу:

– Я решила подрабатывать по эриям, протяну.

– Понятно. Но это скудный хлеб, и всегда нужно правильно выстроить маршрут, чтобы не остаться ночевать в лесу. Ты же знаешь, что тебе необходимо остерегаться ночных стражей?

– Знаю. Я осторожна.

– Три месяца назад волки загрызли одного из нас. Напали средь бела дня и разорвали в клочья. И это не просто байки: волки нас не слушают, они нас ненавидят.

– Да, мне рассказали.

– М, – воодушевился переходом Тэср. – И кто же?

Я на мгновение замялась, прикидывая, стоит ли выдавать начальный пункт отправления, но своевременно сообразила, что ложь не скрыть от опытного хранителя, скорее это на корню испортит отношения.

– Хранитель Аброр из Кэпита Рубдок. Он немного ввёл меня в курс дела, кое-чему научил.

– Так ты пришла с запада, – тут же сориентировался он.

– Я жила в эрии Норкд – с северо-запада.

– И чем славна ваша эрия?

Я покосилась на идущего рядом Хранителя. Тот действительно выглядел увлечённым, его глаза отзывчиво блестели, отражая закатное солнце. Я улыбнулась, предвкушая последующее замешательство:

– Сладкой хурмой и пышными свадьбами.

Нет, а на что он рассчитывал? Будь она хоть чем-то значима, уж неужели он бы не услышал о ней раньше?

– Шутишь? У вас же в Рубдоке железо добывают.

– Это в северных эриях, в моей – хурма и свадьбы.

Тэср будто призадумался, каким боком можно продолжить светский разговор ни о чём, но сдался и свернул на более плодовитую тему:

– Я давно не видел Аброра, года три или четыре. Как он жив?

– Мы не особо сблизились, – тут точно ни к чему кривить душой, личные симпатии для взрослых людей почти ничего не значат. – Жив и ворчит по делу и без. Без дела даже чаще.

– Старый он, – понимающе хмыкнул Тэср и внезапно указал в сторону. Я машинально проследила за направлением. – Смотри, вот если двигаться прямо по этой улице, там будет торговая площадь, если свернёшь по указателю направо, то выйдешь к театру, библиотеке и Университету, а если налево – там лавки целителей, зельеваров, травников. Они у нас отказались на рыночной площади брать землю в наём, прячутся по переулкам.

– Потому что дорого? – невпопад уточнила я, не имея ни малейшего представления о расценках на землю и мастерские.

– Если бы. Шумно им и свидетелей много.

– Я думала, в толпе проще затеряться.

– Не все посетители любят толпу.

Я промолчала, признавая правоту Хранителя. Сильные мира сего предпочитали в высшей степени щепетильное отношение к своим персонам, индивидуальное, как принято говорить в образованном обществе. Такие избегали толпу не потому, что не признавали, а потому что даже в ней становились объектом повышенного внимания.

По мере продвижения к центру улицы раздавались вширь, жилые дома сходили на нет, а горожан встречалось всё больше. Хранителю почтительно кланялись, награждали восхищёнными взорами, мне же доставались недоумение и любопытство. Вообще, неопрятно выглядящие женщины рядом с красивыми мужчинами всегда удостаиваются таких взглядов, по умолчанию видимые в качестве нелепого сопровождения. Посмотрела бы я на них после десяти часов по шляху.

– Я заметила, что почти никто не вешает обереги на дверях. Почему? Жители не боятся нечисти и нежити?

– Пока я жив, им нечего бояться, – с гордостью заявил Тэср, но тут же откинул браваду: – Это только здесь, в Кэпите, в эриях я не могу контролировать ситуацию регулярно. Там дома, как и положено, защищены оберегами, эрийцы вышивают защитные символы на одежде, и пришлые маги и ведьмы ставят сезонную защиту. Как и везде, сама понимаешь.

Понимаю, у самой в мешке лежат расшитые вещи. А мой любимый красный, широкий пояс, который мне был совершенно ни к чему в приключениях, но оставить его дома совесть не позволила, расшивала ещё бабуля. На самом деле – и многие эрийцы это знали – силу имел лишь рисунок, сотворённый хранителем или одарённым. Любая домашняя вышивка или деревянный брусок с защитным символом у крыльца давали не более, чем успокаивающий эффект, если их создавал обычный человек.

За разговорами и обзорной экскурсией мы добрались до трёхэтажного замка из белого камня с единственной башней, зато с острой крышей и флагштоком, как на гравюрах. Гуку я лично проводила в просторную, пронизанную светом, конюшню с благоухающим сеном в денниках.

– Кормить уже можно? – заискивающе спросил писклявый голосок.

Я посмотрела вниз, откуда доносился звук, и увидела перед собой маленького нечистика с конскими ушами и копытцами. Ух ты, вазила!

Вазилы, не смотря не свою малоприятную внешность, которой они страшно стеснялись, ничем дурным не занимались и нарочно впечатлительных не пугали, но по привычке старались не попадаться на глаза посторонних. Пользу эти нечистые духи приносили колоссальную, ухаживая и леча лошадок в той конюшне, какую выбирали своим пристанищем, поэтому их старались подманить любыми способами. Только шли вазилы не ко всем подряд, покровители лошадей остерегались злых и жестоких людей, оттого часто выбирали маленькие конюшенки на одну-три головы, где хозяева относились к животным, как к своим детям.

Я тепло улыбнулась духу, радуясь неожиданной встрече. Пругор нравился мне всё больше и больше.

– Да, уже можно. И воды ей дайте, пожалуйста.

– А морковку ваша красавица любит?

Редкая лошадь не любит морковь, и вазила прекрасно об этом знал, задав вопрос для поддержания разговора.

– Обожает, – подмигнула я смельчаку, и тот ожидаемо зарделся.

Стеснительные они все, как один. У нас такой же жил, чуть заговори с ним – весь багровел и смотрел в пол, а едва получал задание, стремглав улепётывал.

Вазила навеял воспоминания о родном доме. Когда-то давно наша семья занималась конюшенным хозяйством, немного разводили на продажу, обучали молодняк основам поведения, сдавали лошадок в найм для работ в поле – всего понемногу. Семейное дело пришло в упадок, когда от старости скончалась бабуля. Родители хуже справлялись с управлением, пошли убытки и долги. Мне стукнуло шестнадцать, когда папа погиб на охоте. Оставшись вдвоём, мы с мамой не потянули пятнадцать голов, и она настояла на продаже. Мы отдали последнего жеребца незадолго до её кончины. Мама пережила папу почти на год и, измученная тоской, ушла следом за ним. Истаяла. Тогда же исчез и вазила.

Шарусси недовольно заворочалась, потревоженная ненужным, бессмысленным чувством, но я взбрыкнула. Болезненные, но важные чувства заменять на бесцветные обрывки памяти я не соглашусь.

Тэср, дожидающийся меня при входе, улыбался своим мыслям.

– Что? – спохватилась я.

– Ничего.

Конюшня располагалась в колодце замка, поэтому мы быстро преодолели пролёт и ступили под крышу. Я ожидала увидеть помпезные родовые украшения, картины с мой рост, сызмальства впитав идею о том, что замки украшают именно так, по-богатому. Но, к моему облегчению, ничего подобного и близко не наблюдалось: маленькие, идеально чистые внутренние окна, выходившие во двор, почти не давали естественного освещения, поэтому каменный коридор тонул в приятном полумраке магических светильников, имитировавших крупные факелы. Они тянулись по гладким стенам ровными рядами и, в отличие от настоящих, не чадили. Я посмотрела под ноги и не обнаружила следов разнесённого сена, словно его только подмели.

– И всё-таки? – не отставала я. Изгиб губ Тэсра намекал на подвох.

Хранитель окинул меня придирчивым взглядом и резюмировал:

– Всегда радуюсь, когда встречаю хорошего человека.

– А, тогда засчитано, – рассмеялась я.

– Что именно?

– Комплимент засчитан.

– Так у меня плюс очко? – мужчина тоже засмеялся.

– Плюс два, – припомнила я начало знакомства.

– А я уже распорядился отнести твои вещи в комнату, – добавил он, так и оставляя наготове прищур хитрых глаз. Голубых, как топаз.

– Ну, такими темпами ты в мгновение ока обойдёшь всех соперников.

– Смею надеяться, – Тэср подхватил мою руку на подлёте к волосам и поцеловал костяшки пальцев. – Борна, я искренне рад этой встрече. Через пару часов прислуга проводит тебя за стол, а пока позволь откланяться, меня ещё ждут дела.

Я обернулась на мелькнувшее за спиной скользящее движение – мягкая подошва туфель делала шаги прислуги беззвучными. Девушка робко поклонилась. Я кивнула ей и вернулась к Хранителю.

– Да, конечно, увидимся.

Я поправила выбившуюся прядь, когда Тэср скрылся за поворотом коридора, и вскользь посмотрела на руку. Светлый след на безымянном пальце стал почти незаметен.

Принять ароматную ванную, до краёв наполненную горячей водой, после месяца остывших бань, рек и скудных тазиков на постоялых дворах стало верхом блаженства. Я сидела в бадье бесконечно долго, пока кожа на подушечках пальцев не разбухла. Щедрое предложение Хранителя окупило себя с лихвой, пусть даже их Правитель страшный самодур, а обед окажется из одного блюда и то постного. Просушив волосы мягким полотенцем, я звездой упала на двуспальную высокую кровать, с упоением вдохнула запах свежего белья и задумалась о том, что жизнь с Шарусси может получиться довольно занимательной. Чем не развлечение – чередовать прогулки по эриям с замковыми удобствами? Опасно? Да, похоже, легко будет не всегда, но к возможной гибели я относилась философски ещё до последнего дня рождения. Единственное, я бы не хотела сильно мучиться при смерти. Низкий болевой порог причинял немало дискомфорта в жизни, что уж говорить о смерти.

Проводить к ужину меня вызвалась та же молоденькая прислужница, что ранее показывала комнату и забирала в прачечную грязные вещи. Девушка покладисто дождалась, пока я зашнурую корсетный пояс поверх моего единственного платья, и услужливо пригласила следовать за собой.

Замок не плутал коридорами и секретными лестницами, мы скоро добрались до главного холла и спустились с третьего на второй этаж. Этой части жилища владельцы и мастера декора уделили больше внимания, нежели проходной близ конюшни. По полам стелились бордовые с золотым кантом ковровые дорожки, стены украшали витиеватой ковки канделябры и десятки миниатюрных картин с пейзажами и незнакомыми мне лицами, совсем не похожими на типичных обитателей замка, из чего я заключила, что здесь ценилось именно искусство. Отсутствие нарциссических проявлений окончательно примирило меня с предстоящим знакомством с Правителем Пругора.

Однако, в столовой меня дожидался лишь Тэср. Это я выяснила на подходе, специально прислушавшись к Шарусси.

Прислужница, ступавшая впереди, остановилась, подождала, когда я нагоню её и затем, предварительно стукнув кольцом-колотушкой, медленно отворила дверь.

Девчонка внутри меня ликовала. Передо мной в замке открывают двери, меня встречает влиятельный мужчина с обворожительной улыбкой, и сама я теперь влиятельная женщина. И всё это пьянит до того короткого мгновения, пока я не кусаю себя за язык, чтобы опомниться. Не забывай, Борна: новые забавы обманчиво блестят ярче.

Тэср поднялся из-за стола и направился ко мне.

– Правитель не почтит нас своим присутствием? – полюбопытствовала я. Я всегда перехватывала инициативу, когда волновалась, это позволяло мне взять эмоции под контроль и не дать усомниться в них другим.

– Он на встрече, не будем его отвлекать. Обещаю познакомить вас позднее.

Я села на предложенный стул, Хранитель занял место ровно напротив и естественным жестом накинул салфетку на колени.

– Я не против, если он обо мне вовсе забудет, – я послушно повторила манипуляцию с салфеткой.

– Не забудет, – на корню зарубил надежду собеседник. – Борна, давай ужинать? Я и так долго продержал тебя без еды после дороги.

Ужинать? И с чего начать? Я изо всех сил старалась не рассматривать выставленные блюда круглыми глазами. Обычные продукты преобразились в руках поваров, превратившись в причудливые украшения, и я точно не знала, можно ли их протыкать вилкой. Вроде той вырезанной груши на высоком блюде, напоминающей восковую копию натурального фрукта. А некоторые виды мяса свернули настолько изощрённо, что я не сразу определила его в изящных цветочных бутонах.

Хранитель подал знак двум прислужникам, и те, подоспев с подносами, раскрыли перед нами дымящиеся блюда, прекрасный аромат которых доносился и сквозь серебряные крышки.

– Это правда, я очень голодна, – призналась я, сдерживая рвущийся облизать губы язык.

– Понимаю, – голубые глаза блеснули отнюдь не тем блеском, каким одаривают запечённую говяжью грудинку на тарелке.

Мужчина деловито пробежался по переброшенным на одно плечо волосам, спустился к обтянутой тканью груди. Я перехватила его взгляд и вопросительно изогнула бровь. Если он это имел в виду, когда разливался соловьём о полагающихся мне почестях, то я, пожалуй, от них откажусь.

– Прекрасно выглядишь, – не растерялся он. – Отдых пошёл тебе на пользу.

Молодые люди разлили по бокалам из чудного кувшина тёмно-красное, почти бордовое вино и отступили к дверям.

Ладно, допустим, я поверила, что прожигающий взгляд мне померещился. Всякое случается после изнурительной дороги и ближе к ночи.

– Спасибо за приглашение, – я учтиво склонила голову и решила переключиться на еду, искренне надеясь, что не выгляжу невоспитанной эричанкой, презревшей какой-нибудь свод застольных правил.

Вряд ли обучавшая меня манерам бабуля могла предположить, что когда-нибудь её внучке придётся делить трапезу с правителями, иначе не ограничилась бы запертом ставить локти на стол и отличать вилку для мяса от десертной.

– За знакомство? – Тэср поднял крупный бокал за оплетённую железным каркасом хрустальную ножку и потянулся ко мне. Я с сожалением отложила приборы и поспешила прожевать небольшой кусочек нежного, тающего на языке мяса, который успела положить в рот незадолго до тоста. Растёкшийся по тарелке ароматный сок пропитал картофель и грибы, и я намеревалась играть в молчанку до полного опустошения блюда, на одной гордости, не позволяя себе хлебным мякишем влезть в бульон.

Бокалы звонко соприкоснулись.

– Пусть новая жизнь будет лучше прежней.

– Пусть, – согласилась я и сделала маленький глоток.

Охлаждённое, резковато-терпкое вино прокатилось по горлу кисловатой вишней и сушёными травами, оставив после себя неожиданную сладость, похожую на шелковицу. До сих пор я дурно разбиралась в винах и совершенно не различала их на вкус, но теперь явно угадывала больше качеств, чем «сухое» или «фруктовое».