Пожелав ей удачного дня и поклонившись, Марох занялся приготовлением антаса, но его мысли продолжали вертеться вокруг небольшого происшествия. На улице не было ветрено, и вряд ли сырой ветер мог раздуть пламя, скорее, он бы задул его… И почему нувора плакала в этой коморке? Что привело её сюда? Он хотел это выяснить. Марох решил найти случай и поговорить с ней.

* * *

Эйлинн быстро шла по коридору. Она уже начинала приходить в себя, стоя у открытого окна, слушая журчание реки… Казалось, она неожиданно попала в трясину, и вот снова почувствовала почву под ногами. Страх отпускал, она вновь обретала самообладание, окружающий мир снова обретал краски, ей даже стало неловко перед стражником, который застал её в коморке. Казалось, ещё немного, и она могла бы забыть то, что увидела, как страшный сон… Хотя, конечно, это не был страшный сон, теперь у неё уже не осталось никаких сомнений, просто… так хотелось в это поверить… Как вдруг… сначала она почувствовала, что озябла, на ум пришла мысль о кресле перед камином, а потом… ей показалось, что где-то в отдалении она услышала песню, как будто знакомую… она прислушалась, кажется, попыталась повторить слова, хотя слова она не расслышала, а потом… огонь вспыхнул в камине и ей показалось, что кто-то произнёс её имя. Но это не был стражник – когда она оглянулась, он старался справиться с пламенем, и это не был мужской голос. Страх придал ей сил, и Эйлинн поспешила уйти, пока не произошло что-то ещё более необычное… А ведь с бабушкой такого не было, думала Эйлинн, уже оказавшись в своей комнате. Камин в её присутствии не разгорался ярче, а ведь она постоянно жаловалась на холод, и её всегда усаживали подле камина. Сама Эйлинн не жаловалась на холод, по крайней мере, ей не было холоднее, чем обычно в это время года. Значит, с ней происходит что-то другое, не то, что происходило с бабушкой…

К вечеру Эйлинн пришла в голову идея. Она решила найти и перечитать все книги, где описывались странные происшествия, случившиеся на самом деле. В книгах она надеялась найти какую-нибудь подсказку. Отобрав подходящие книги – Эйлинн любила такие истории, и книги эти перечитывала не раз – она вернулась в свою комнату, и стала перечитывать их, уютно устроившись в кресле у камина. Она попросила Алию принести ей настой из засушенных летних трав и ягод, и отпустила её. Ей хотелось остаться одной.

Внимание Эйлинн привлекла аптирская история; она уже читала её раньше. В этой истории молодая послушница Храма Ориса, древнего аптирского культа, ещё достаточно распространённого в то время, стала проявлять зачатки магических способностей. Божество Орис изображалось в виде красного дракона, готового выпустить из пасти пламя, а из его ноздрей выходит дым. Согласно их верованиям, Орис отодвинул первородный хаос своим пламенем, что позволило появиться тверди и жизни. Но хаос не дремлет, и Орис ведёт нескончаемую борьбу с Горией – подземным змеем, олицетворением первородного хаоса. Служители храма верили, что только зарождавшаяся тогда магия – новое оружие Гории, усиливающее хаос, и всеми силами старались убедить людей выступать против неё, а магов объявить адептами хаоса. Но они не преуспели. Будучи ярыми противниками магии, служительницы храма приговорили послушницу к суровой казни – заточили в каменной темнице, где она была обречена на долгую и мучительную смерть. Однако, когда через положенное время комнату открыли, тела там не обнаружили. Открыть комнату изнутри было невозможно, никаких следов взлома не было… Но служительницы храма были строги: не найдя другого объяснения, они принялись искать того, кто помог молодой послушнице бежать. В конце концов была казнена другая послушница: кто-то, якобы, видел её выходящей из общей спальни ночью. Скорее всего, кто-то просто воспользовался ситуацией, чтобы свести личные счёты. На этом история, вроде бы, закончилась, но через некоторое время в храме начали происходить странные вещи: служительницы храма, в основном, из тех, кто вершил суд, стали слышать голос: неведомый дух смеялся над ними, грозился раскрыть другим служительницам их тайны, и выполнял свои угрозы, некоторым не давал спать. Иногда дух замолкал на несколько дней или даже неделю, и тогда всем казалось, что наваждение прошло, все начинали истово молиться и благодарить Ориса за избавление, но потом всё возвращалось. Дух снова смеялся над служительницами, выбалтывал их секреты другим, а порой даже внушал им что-то, правда, чаще всего, ничего из рук вон выходящего. Одна из служительниц вылила на стол настоятельницы ведро помоев после того, как на должность, на которую она претендовала, назначили другую. После она рыдала и уверяла, что даже не помнит, как сделала это. Одной ей может быть, и не поверили бы, но вкупе со всем остальным, её рассказ звучал правдоподобно. Наконец, о странных происшествиях в нагетанском храме стало известно служителям верховного храма. Верховный храм направил своих служителей для выяснения. Будто смеясь над служительницами, дух замолк – днём не было ни одного происшествия. На исходе дня служительницы отправились спать в страхе – ведь если служители верховного храма не найдут подтверждения необъяснимых явлений, служительниц ждёт наказание – их либо признают лгуньями, либо одержимыми, что ещё хуже. Но ночью раздался крик. Старший служитель, направленный в нагетанский храм для выяснения, бежал из отведённой ему комнаты, требуя, чтобы все немедленно покинули храм. Служительницы повиновались. Оказалось, что, проснувшись ночью, он увидел у стены какой-то силуэт. Свечи уже догорели, в комнате было темно. Сначала он подумал, что это игра света на стене, но, присмотревшись, увидел, что это не так. Это был образ послушницы храма: образ, потому что её силуэт был прозрачен. Служитель вскочил с постели, и образ исчез, но этого было достаточно. Храм был объявлен пристанищем хаоса и сожжён. Служители Ориса верили в очистительную силу огня – оружия Ориса. Служительницы и послушницы были отправлены в другие храмы. Через несколько месяцев на развалины храма пришёл молодой маг Хирин. Случайно услышав об этой истории, он загорелся ей. Он верил, что у всех необычайных происшествий есть магическое объяснение, и хотел выяснить это. Оказавшись на развалинах храма, он быстро заметил, что камни реагируют так, как будто здесь присутствует магия. Вскоре он услышал голос. Это была Огина, та самая пропавшая послушница храма Ориса. Как впоследствии оказалось, её чётки содержали несколько небольших кусочков талмина – кристалла магии, упавшего с неба, и это помогло проявиться её магическим способностям. Огина рассказала, что, сидя взаперти в полной темноте, она перебирала чётки, и думала о том, что должен быть какой-то выход. В какой-то момент она как будто бы провалилась в сон, а, очнувшись, обнаружила, что может перемещаться сквозь стены, и её никто не замечает. Правда, выйти за пределы храма она не могла. Испробовав различные сочетания камней, Хирин почти наугад нашёл нужное, ведь жители южного полушария тогда ещё только осваивали магию, и Огина снова стала человеком из плоти и крови. Впоследствии она стала женой Хирина и одним из самых сильных магов южного полушария, но повторить опыт с превращением в призрак не смогла больше ни она, ни кто-либо другой. Маги юга постарались учесть все возможные факторы, сошедшиеся, когда Огина на какое-то время стала призраком: расположение звёзд, камни (их было немного), близость воды (храм располагался недалеко от моря), фазу луны, даже породу, из которой был построен храм, хоть никто и не мог обнаружить у неё никаких магических свойств, но никому это больше не удалось. «Происшествие в нагетанском храме» осталось загадкой. Непонятным осталось также и то, почему служитель верховного храма увидел Огину, пусть и длилось это недолго. Способностей к магии у него не было, были ли у него какие-то камни, выяснить не удалось.

Из всех историй, которые читала или слышала Эйлинн, эта больше всего напоминала ситуацию, сложившуюся в её семье. Но история с Огиной произошла в Аптире – государстве южного полушария, где была магия кристаллов, и в чётках Огины оказался талмин – магический кристалл, фрагмент огромного камня, когда-то упавшего с неба, основной компонент магии южного полушария. Но даже если предположить, что у бабушки был талмин, в северных землях он не действовал, как и магия вообще в её «южном» понимании. Чему, кстати, тоже никто из южных магов не мог найти объяснения, к радости нориша Нэрстана. В Нэрстане магия юга считалась злом, противным Богам. В Нурволлине к магии относились не столь однозначно: там в ход шли многие достижения науки; без сомнения, они не преминули бы попробовать и магию, если бы она работала в северном полушарии.

В северном полушарии, Нурволлине и Нэрстане, ходили легенды о ведунах и ведуньях – людях, отмеченных даром Ойну и Эйни. Согласно легендам, это были люди, которые могли обращаться к духам природы: говорить с ветром, водой, камнем, огнём. Известны также истории о людях, наделённых даром целительства и провидения.

Некоторые из тех, кого Ойну и Эйни отметили особым даром, оставили след в истории Нэрстана: целительница Салли помогла появиться на свет будущему норишу Керралу дар Воррингу, его мать при этом также выжила, хотя повитуха была уверена, что роженица умрёт, так и не разродившись. Впоследствии, нориш Керрал дар Ворринг выбил армию Ишхара из нуворита Сиддир, после чего с Ишхаром был подписан мирный договор. Целительница Нирта прославилась тем, что лечила раненых во время сражения в Тонширских горах, ещё когда шло объединение Нэрстана. Тяжёлое сражение было выиграно почти без потерь, ведь целительница помогла большинству, но сама она после сражения слегла, видимо, потратив все силы на помощь раненым, а, выздоровев, больше не могла лечить.

Ведунья Мерта, проживавшая в северном городе Итанире, вызвала грозу, когда в бедном квартале города, где стояли в основном деревянные строения, начался пожар.

Ведунья Нисса сопровождала войско нориша во время перехода через Керральские горы в ходе одной из междоусобных воин – это был тяжёлый ночной переход, но ни один воин не сорвался в пропасть. После этого Нисса проспала несколько дней, окружающие опасались за её жизнь, но, проснувшись, он была такой же, как обычно. Во время перехода она шла, ничего не замечая вокруг, и всё время тихо напевала незнакомый напев.

В Нэрстане и Нурволлине ведунов и ведуний уважали и чтили и бедный люд, и знать. На больших праздниках ведуны и ведуньи, даже те из них, кто был из простых людей, а таких было большинство, были почётными гостьями.

Все истории о ведунах и ведуньях северного полушария были старыми: хоть у них и не было конкретных дат, по расчётам автора, самые новые из них произошли не ранее 120 лет назад. Правда, в сборнике, который выбрала Эйлинн, автор собрал только истории, которым он смог найти историческое подтверждение. Тот факт, что в последние лет 120 о ведунах и ведуньях почти не слышали, многие считали доказательством того, что их никогда не существовало: врать про стародавние времена легко, ведь свидетелей не сталось; некоторые доказывали, что у так называемых историй о людях, отмеченных даром, может быть более простое объяснение: например, целительница Нирта могла быть просто талантливой лекарницей, которая заразилась чем-то, оказывая помощь раненым, и поэтому долго болела после сражения. Возможно также, что вид такого количества раненых, боли и ненависти оказал такое сильное впечатление на лекарницу, что заниматься лечением она больше не могла, а люди сочли это потерей дара.

По тону повествования Эйлинн чувствовала, что автор верит, что истории о людях с даром – не выдумка, и желает понять, почему о них больше не слышно.

В последней главе сборника автор описал некоторые истории о людях с даром, о которых он слышал лично, т. е., тех, которые произошли в наши дни. Автор сам предпринял расследование, но не нашёл доказательств.

Конечно, Эйлинн читала и другие книги, слышала и другие истории, порой более невероятные, а, порой, показывающие ведунов и ведуний совсем с другой стороны – пользующимися своим даром во зло. Эйлинн читала историю о женщине, которая подкараулила соперницу, когда та стояла на крутом берегу реки, и заставила берег разверзнуться под ней – несчастная упала в реку, и больше её никто не видел. Позднее, недалеко от этого места заметили пятно крови, которое долго не сходило, несмотря на нередкие в этой местности дожди. Сотворившая это женщина никогда до этого не проявляла дара. Эта история оказала сильное впечатление на Эйлинн. Описания были такими живыми, что она чувствовала мороз на коже, когда читала её. Ещё одна история была ещё страшнее и непонятнее – желая отомстить семье, отнявшей у её семьи часть земли по решению суда, которое та сочла несправедливым, ведунья наслала на их дочь проклятье – смотря на неё, люди не видели её, но видели себя, и приняв её за морок, в страхе бежали. Впоследствии, якобы слышали, что девушка ушла на юг, где эти чары не действовали. Такие истории противоречили распространённому мнению о ведунах и ведуньях – что их дар даётся им Ойну и Эйни, и они не могут использовать его для дел, противных воле Богов, поэтому были особенно интересны. Но авторы таких историй не приводили никаких доказательств их подлинности, а просто сообщали, что «слышал я такую историю».

Перечитывая истории, Эйлинн задумалась: что, если за этим стоит сестра бабушки? Её считают погибшей, но её тело не нашли. Вполне возможно, что она жива.

Эйлинн никогда не верилось, что сестра бабушки сбежала просто потому, что не хотела выходить замуж, а после того, что она увидела в своём «сне», она была в этом уверена. «Прости меня, Айгунн» – она слышала слова бабушки, а перед собой видела тот самый сиреневый камень, который бабушка просила Дитту бросить в реку в день её исчезновения, а перед этим какая-то девушка с тёмными волосами кричала «Ты будешь проклята» – что, если это бабушкины воспоминания, что, если это была Айгунн, ведь у неё, кажется, были тёмные волосы? Айгунн была за что-то зла на бабушку… если прибавить к этому то, что Эйлинн слышала от брата о Санилле… получается, что бабушка как-то очень плохо поступила с Айгунн. Учитывая, что дело произошло перед свадьбой, и после этого Айгунн отказалась от свадьбы… Вывод напрашивался сам собой. А если представить, что Айгунн жива и решила отомстить… Что, если опасность грозит им всем?

В какой-то степени, эти мысли помогли Эйлинн успокоиться – если опасность исходит откуда-то извне, с этим можно что-то сделать, для Эйлинн это было не так страшно, как если бы что-то было не так с ней самой.

Как жаль, что бабушка никогда не говорила о том, что произошло с её сестрой. А ведь сейчас так важно знать наверняка… А из тех, кто что-то знал, осталась только старая Санилла, о которой говорил Диртан. Эйлинн не знала, кто это такая, но это можно было выяснить у Алии. Другое дело, что Эйлинн не была близка со слугами, и вряд ли Санилла рискнула бы рассказывать молодой нуворе что-то, чего могли не одобрить её родители, ведь она служила им… Но рассказать могла не только она! Эйлинн вспомнилась её троюродная кузина Индира ун Геннес. В день, когда сестра бабушки пропала, семья Геннес была в замке Веллар – они приехали на свадьбу сына. Не может быть, чтобы они ничего не знали. Дедушка и бабушка могли просить не упоминать о том случае при них, но это не значит, что в доме Геннесов об этом никогда не говорили. Индира была моложе Эйлинн на два года; на взгляд Эйлинн, она слишком любила важничать, но сейчас это могло помочь. Индире наверняка будет приятно чувствовать, что именно она помогла приподнять завесу над давней тайной.

Было уже очень поздно, когда Эйлинн принялась за письмо. Обычно в это время она уже ложилась спать – так было до того, как бабушка пропала, теперь всё стало по-другому. С тех пор, как бабушка пропала, её не покидал страх. Она уже не просила Алию остаться с ней на ночь, по большей части, чтобы избежать ненужных вопросов, но каждый вечер, ложась спать, Эйлинн оставляла зажжёнными несколько свечей, и долго читала, даже если не могла сосредоточиться на чтении, пока усталость не брала своё.

Эйлинн начала письмо с расспросов о родственниках и о знакомых Индиры, о которых та так любила писать – пусть чувствует, что Эйлинн интересно всё, что она пишет, тем охотнее она ответит на её ненавязчивый вопрос. Эйлинн также рассказала Индире о последних новостях из Нурволлина – Диртан немного рассказывал о своей переписке с кузеном Нустром, сыном их тётки Элмни по линии матери. Хоть эти новости были и не того рода, какие любила слушать и рассказывать Индира, это всё-таки были новости. Вдруг, Индире пригодится. В конце Эйлинн написала, что она случайно слышала разговор служанок о том, что в молодости бабушка плохо поступила со своей старшей сестрой. Эйлинн писала, что в её семье не принято говорить о том происшествии, но ей всегда казалось, что бабушка что-то скрывала, а потом поинтересовалась, не слышала ли Индира что-нибудь о том случае от своих родственников. Почту отвозили в Стембриг раз в неделю (если только не было чего-то очень важного) по средам, т. е., завтра. Эйлинн была рада, что мысль о том, чтобы спросить у Индиры, пришла ей в голову так вовремя – письму не придётся долго дожидаться отправки. Ещё немного почитав, Эйлинн разделась и легла в постель. Написание письма и чтение историй помогли ей отвлечься, и, засыпая, она почти не чувствовала страха.

Глава 5. Сёстры

Вечером Марох опять приготовился заглянуть в нетшталь. На этот раз, он решил спросить у нетшталя, что именно привело нувору в коморку для стражников. Хотя, на первый взгляд, было бы логичнее выяснить до конца, что произошло с пожилой нуворой, и куда ведут остальные зеленовато-синие нити, но встреча с нуворой так заинтересовала его, что сосредоточиться на чём-то другом Марох сейчас не мог. К тому же, нувора явно играла в этой истории не последнюю роль и, Марох был уверен, оказалась в коморке не случайно.

Сосредоточиться на этот раз было просто – это был тот случай, когда эмоции не мешали, а помогали. Марох склонился над нетшталем: надрез, по поверхности пошла рябь, поверхность потемнела, чернота сгустилась вокруг Мароха. Сначала он, как всегда, увидел камень, услышал его биение, потом картинка резко сменилась – молодая нувора шла по странному саду с жалкими, внушающими одновременно страх и отвращение, изломанными деревцами. Она была напугана, это было видно по её лицу, и над ней, почти касаясь её головы, была видна синяя с зелёным отливом светящаяся нить. Марох был поражён, увидев нувору в этом странном саду, куда, как он считал, живые не попадали, но ещё больше поразило его другое – он чувствовал магию камня, каким-то неведомым образом нувора использовала её. Марох едва не потерял концентрацию, но вовремя остановился.

Она с недоумением осмотрелась, а потом дотронулась до одного из деревьев. Дотронулась, и сразу убрала руку. По стволу пробежала словно волна, и на поверхности показалось лицо – совсем ещё юная девчушка. Показалось, и опять исчезло. Нувора вздрогнула, и снова дотронулась до ствола, и на этот раз сжала его. Начало происходить то, что Марох уже видел ранее, когда он увидел, куда исчезла нувора. По стволу дерева начала обильно стекать вязкая чёрная жидкость, и он чувствовал, как жизненная сила из дерева переходит к нуворе. Нувора закрыла глаза и стояла, схватившись за дерево в каком-то оцепенении. Её лицо выражало то удивление, то отчаяние, то радость, то страх, и глаза двигались под закрытыми веками, словно в беспокойном сне. В какой-то момент на некотором расстоянии от нуворы появилась хозяйка сада, как он называл её про себя – красивая женщина в лёгком белом платье. Её лицо было перекошено от гнева. Марох испугался за нувору, но всё закончилось как раз вовремя. Нувора открыла глаза, и вздрогнула, увидев перед собой хозяйку сада. А в следующее мгновение перед хозяйкой сада вспыхнуло пламя, и оно исходило от нуворы. Но нувора, видимо, сама не осознавала, что сделала это. На её лице читался испуг, она попятилась назад, поскользнулась, начала падать…, но не упала на пол, покрытый странной чёрной жидкостью. Картинка сменилась – нувора стояла у окна в коморке для стражников, казалось, она пребывала в глубокой задумчивости.

«Здесь я её и встретил», подумал Марох. Картинка замигала, по поверхности нетшталя пошла рябь… На этот раз, дурнота не была такой сильной и отступила быстрее. Марох не ошибся – нувора была напрямую замешана в происходящем, но не было похоже, чтобы она делала это осознанно, преследовала какую-то цель. На её лице был страх, замешательство, растерянность… Марох хотел поговорить с ней. Если он поймёт, что с ней происходит, и как она связана с камнем, возможно, он сможет понять, как подобраться к нему. В коморке нувора просила Мароха никому не говорить о том, что он видел её там. Значит, она не собиралась никому рассказывать о происшедшем. Если она держит всё происходящее в тайне, наверняка она будет рада поговорить об этом с кем-то, кто может её понять. Даже если это просто стражник. Возможно, они смогут помочь друг другу.

Оставалось найти способ связаться с ней. Стоя на стене, Марох не раз видел, как нувора прогуливается в роще, пока ещё не одевшейся листвой – иногда с горничной, иногда одна. Марох решил воспользоваться этой возможностью.

* * *

Утром Эйлинн направилась вниз, чтобы положить письмо Индире в почтовую коробку. Хотя начало весны в их местности всегда было пасмурным с тяжёлыми облаками, частыми, хотя и не сильными, дождями и туманами, сегодня с утра между облаками проглядывало солнышко. Проходя по лестнице мимо открытого окна, Эйлинн слышала пение птиц. Положив письмо в почтовую коробку, Эйлинн поспешила назад в свою комнату, чтобы надеть тёплый плащ и прогуляться, пока небо снова не затянуло тучами. Она хотела направиться не как обычно в рощу, а к реке.

Эйлинн уже прошла половину лестниц, когда до её слуха донеслись приглушённые голоса – мужской и женский. Она остановилась только теперь сообразив, что шла по боковой лестнице. Видимо, выйдя из своей комнаты, она по привычке направилась на боковую лестницу – к реке так было быстрее. Должно быть, хорошее настроение помогло ей забыть страх. Эйлинн вздрогнула, вспомнив, как она оказалась на боковой лестнице последний раз. Нужно вернуться на главную лестницу. Эйлинн глянула вниз, туда, откуда доносились голоса: на лестничной клетке стоял стражник, обнимая служанку. Эйлинн остановилась, растерявшись. Ей было неловко. Будь на её месте Диртан – слуги были бы наказаны за вольность. Диртан считал, что каждый должен был знать своё место. Скорее всего, так же поступил бы и отец, хотя, Эйлинн чувствовала, его жёсткость была больше показной, в душе он был мягче, чем казалось. Мама… Эйлинн была уверена, что на первый раз она простила бы слуг. Одной рукой стражник обнимал девушку за талию, другой он комкал в кулаке её юбку, от чего юбка поднималась вверх. Девушка смеялась. «Нас могут увидеть» – донёсся до Эйлинн голос девушки. «В это время здесь почти никто не ходит» – отвечал ей мужчина. Он прижал её к стене. Эйлинн тихо развернулась и пошла наверх. Увиденная сцена всё ещё стояла у Эйлинн перед глазами: ей было неловко от того, что она увидела то, что не предназначалось для чужих глаз, но в этом было что-то ещё, что-то в этой сцене ей не нравилось, но она будто не могла подобрать слова, чтобы описать это. Мысленно она вновь возвращалась к сцене: звонкий смех девушки, приглушённый голос мужчины, холод камня под её рукой… Вдруг всё встало на свои места. Так бывало при изучении аптирского, когда внезапно Эйлинн вспоминала значение незнакомого слова, и смысл фразы сразу становился понятен: ликование. В душе девушка ликовала: ей удалось осуществить задуманное, и она чувствовала облегчение: теперь проблемы не будет. Она что-то скрывала от мужчины. Если бы уходя, Эйлинн обратила внимание на камень, на котором эти несколько минут лежала её рука, она обнаружила бы, что он потеплел.

Происшедшее удивило её: как она могла узнать, что чувствует девушка, даже не видя её лица? И это была не просто догадка: Эйлинн почувствовала это, хотя и не могла объяснить, как. В легендах и сказаниях, которые она читала, встречались упоминания о том, что люди с даром были способны чувствовать человеческие души, но Эйлинн не знала, как именно это происходило. Мысль о том, что у неё дар, уже не раз приходила Эйлинн в голову, и это пугало её. Ведь в последнее время о людях с даром слышно не было, многие даже не верили, что они когда-то были… Или все дело в проклятии – в том, что произошло с бабушкой и происходит с ней?

Разволновавшись, Эйлинн сама не заметила, как дошла до реки. Пробивающиеся через облака лучи солнце поблёскивали в водах реки, из леса доносилось пение птиц, но настроение было испорчено. Эйлинн была рассержена – не на кого-то конкретного, а просто на всё происходящее с ней, а за гневом подступал страх и бессилие. В это момент её кто-то окликнул.

<1...5 6 7 8 >

На страницу:

Перейти

7 из 8