Сова Мещерская

«Инопланетянин» издал звук, похожий на горестный вздох, и вновь застыл, провожая глазами-блюдцами уплывающий материал, который он так кропотливо выбирал.

Саша ощутила что-то похожее на укол совести – ну зачем она так… Всё раздражение тут же исчезло. Но как исправить ситуацию, она не знала и стояла в нерешительности. Из затруднительного положения её вывел Руфин, который приближался к ней вдоль ручья. Скользнув взглядом по плывущим вниз веточкам, он посмотрел на Сашу.

«Конечно, обо всём догадался… Он же умный», – подумала та.

Существо, по-видимому, испугалось лиса и юркнуло в густой куст, притворившись веточкой.

Руфин кивнул Саше.

– Ну, как ты? Что поделываешь? Принимала участие в играх?

Саша нахмурилась.

– Не знаю, – сухо сказала она, глядя в сторону, – не лучшим образом…

– Почему не лучшим? – спокойно спросил лис.

– А потому!.. Я придумала, как быстрее добраться до островка с пером, а Памвон подглядел! И теперь всё у него и перо, и слава! А я будто ни при чём…

– Так он первым добрался?

– Ну и что! Идея-то была моя!

Руфин вздохнул.

– Видишь ли, это соревнование. Кто пришёл первым – тот и победил. И если не нарушены правила – не важно, какие методы он использовал…

– Но он говорит, что это он придумал! А это не правда. Это придумала я, – перебила лиса Саша.

– Ах, дорогая моя, это происходит сплошь и рядом. И это далеко не самое страшное на земле. К тому же, – лис лукаво взглянул на девочку, – вспомни притчу о лягушке и что из этого вышло.

– Какой лягушке?

– Ну как же… Уверен, что ты её слышала. Это когда лягушка захотела путешествовать. И так захотела, что придумала, как это сделать: надо, чтоб утки, собравшиеся в дальние края, летели парой, держа в клювах прутик, а она бы зубами уцепилась за него. Вот так она и отправилась с ними. Сбылась её мечта, и всё было хорошо. И так бы и дальше шло, кабы не услышала она, как люди с земли кричат, указывая на неё: «И кто же придумал такую штуку?! Ай да утки!» Ей тут же захотелось, чтоб все знали, что это придумала именно она. И закричала лягушка: «Я! Я придумала!» Отцепилась от прутика и шлёпнулась в болото.

Хорошо ещё – не разбилась. Сгубило её тщеславие. Промолчала б – путешествовала бы дальше.

– Но я же не лягушка, – пробормотала Александра, отворачиваясь.

– Ну конечно! Ты гораздо умнее лягушки.

Саша взглянула на Руфина – тот улыбался. Но девочка не отступала:

– Разве справедливо зажиливать чужие идеи и выдавать их за свои? – не сдавалась она.

– Конечно, нет. Это, бесспорно, плохо, но… – Лис сел и посмотрел вверх. – Иногда кто-то может искренне считать, что идея его, даже заблуждаясь на этот счёт. Или… вдруг нескольким м-м-м… человекам пришла в голову одновременно, ну, или почти одновременно одна и та же мысль… Как быть тогда? Поверь мне, ты не можешь судить…

– А кто может? – запальчиво спросила Саша.

– Только тот, кто знает мысли всех живущих.

– Фива?

– Для этого места – да, Фива. Но на земле немало тех, кто может знать, не говоря о Высшем судие… Только знаешь… – Лис вдруг перестал улыбаться и опустил морду. – Правду не всегда хорошо знать. Точнее, это отнюдь не всегда приносит радость… и счастье. Иногда бывает, что лучше и не знать… для не подготовленных. Такой парадокс.

Руфин помолчал, а потом заговорил о другом:

– А что ты делала у ручья? Мне показалось, что ты была чем-то раздосадована. Или только проигрышем в соревновании на болоте?

«Ох, лучше б он не поднимал эту тему», – подумала Саша.

Но делать было нечего, и она честно рассказала про столкновение с рукастым «инопланетянином».

– Это Мантис-богомол, – сказал лис. – Он в поиске… себя. Зря ты ему помешала.

– А что он такого важного делал? – поинтересовалась Саша.

– Важность созидаемого – она у каждого своя. Как и цели проживаемой жизни. Это только кажется на первый взгляд, что они несопоставимы для созданий разных уровней. Не стоит с пренебрежением относиться к «низшим» существам и мимоходом разрушать то, что имеет для них жизненную ценность. На то и дан ум «высшим». Ведь всё преходяще – мало ли как обернётся…

Девочка смутилась. Ну конечно, зря она встряла – строил бы себе, как умел…

– А какая у него была цель? И что он пытался сделать? Я подумала – мостик через ручей. Хотела помочь…

– Может, и мостик, – ответил лис. – Наверное, он хотел увидеть своё отражение в воде. Осознать себя, понять – Кто он такой. И боялся. Поверь, это очень нелёгкая задача для простых созданий. Часто ошеломляющая… ну, если у них получится.

– Он хотел посмотреться в зеркало? И только-то? – удивилась Саша.

– Считаешь, это малость? Подумай, многие ли здесь видели себя… со стороны, или в зеркале?

– Да уж… Зеркал на деревьях не развешено, – засмеялась Саша… – А это так важно – видеть себя в зеркале?

– Очень, – серьёзно сказал Руфин. – Ты даже не представляешь – насколько. Вот например, есть Сущности – невидимые. Но если отразятся в глазах человека – глаза в глаза – они становятся видимыми. И вообще – становятся похожими на того, на кого смотрят. Да что за примером далеко ходить: таков твой знакомец – водяной Пигасий.

– Ах, вот оно что!..

Саша вспомнила, как смотрело лицо из колодца, и менялось, и становилось похожим на неё саму. Потом спросила:

– А когда никто не смотрит, что тогда? Они спят? Или их как бы нет?

– Да нет… То есть есть… Но неосознанными быть по-другому, – задумчиво ответил лис. – Этого нельзя понять, не побывав в этом состоянии. Но загвоздка в том, что когда такое состояние проходит, оно тут же забывается. Как смерть. Все знают – она приходит. Но рассказать ОТТУДА о переходе тем, кто по эту сторону, не удаётся.

Девочка вздохнула.

– Как всё сложно…

– И одновременно просто, – отозвался Руфин. – Надо только быть внимательнее и стараться не навредить. А ещё проще – есть пословица: «Не делай другому того, чего себе не желаешь». Если следовать ей в каждом своём шаге, жить становится гораздо легче. А так… – Лис помолчал. – Ты поступила, как поступают люди.

– Как Человек? – неуверенно переспросила Саша. Почему-то это показалось ей важным.

– Нет. Именно, – как люди, в массе. Человек не должен бы так поступать. Он призван сначала думать.

Саше стало стыдно.

– Что же теперь делать? Я могу как-нибудь исправить это? – тихо спросила она.

– Совсем исправить сделанное редко удаётся. Но в данном случае кое-что можно… Тебе надо подумать самой.

Девочка вспомнила растерянные глаза Мантиса, и ей стало так жаль его. Она представила, как существо, похожее на сухой сучок, пробирается вдоль ручья и тащит с натугой тяжёлую ношу.

Вот что она может сделать! Вот как помочь!..

– Руфин, я сейчас вернусь! – воскликнула Саша и стрелой помчалась к ручью, где обитал Богомол.

Набрав полную охапку веточек, сухих листочков и сосновых иголок, она сложила всё это неподалёку от жалких остатков постройки «инопланетянина». Прошептала:

– Это Вам… на подмогу… – и неслышно ретировалась в кусты.

Однако сомнения грызли её: примут ли дар, не отвергнут ли…

Наблюдая из укрытия, она видела, как Мантис подошёл к оставленной ею куче, опасливо осмотрел её, а потом радостно забулькал, схватил сучок и потащил к себе.

– Принял… – выдохнула Саша и с лёгким уже сердцем поскакала обратно.

Руфин ждал её. Видимо, по лицу девочки он всё понял и улыбнулся.

– Вот и хорошо… Вот и справилась. Тебе теперь намного веселей.

– Конечно! Я больше не делаю другим того, чего не желаю себе, – засмеялась Саша.

Лис кивнул.

– Есть, конечно, и другие важные заветы – постепенно ты их узнаешь и осознаешь душой. Но пока прими хотя бы этот. Коли получится – это уже много.

Звонок с ёлки

Поздним утром, как только мальчишки донесли о прибытии Фёдора и его отца, Даша отправилась на переговоры. Что уж она там говорила, какие хитрости пускала в ход – неведомо. Но результат оказался налицо: Федя, имея в кармане отцовский сотовый телефон, вскоре появился на пороге их дома. После чего экспедиция в составе четырёх человек – Жени, Сергея, Романа и Фёдора – отправилась на велосипедах в лес с целью добраться до некоего высокого дерева и дозвониться до Антона, так некстати исчезнувшего в самый неподходящий момент. Все надея лись, вдруг тогда что и прояснится!

Ель стояла на поляне, полузаросшей кустарником. Её верхушка поднималась высоко над окружающим лесом. Видимо, мальчики уже не раз пользовались этой телефонной вышкой, потому что к стволу ели была приколочена самодельная деревянная лесенка. Она позволяла легко добраться до первых веток дерева, находившихся на высоте около 4-х метров от земли – самые нижние же были обрублены. Женя вознамерилась сама лезть на дерево с телефоном, но Сергей не согласился.

– Давай-ка всё ж я…

– Думаешь, я на дерево не смогу забраться? – возмутилась Женя.

– Да сможешь, конечно… Но если я поговорю с Антоном, будет лучше.

Девочка не стала спорить, отошла и села на траву. Она заметно нервничала, и ожидание давалось ей нелегко. А ждать пришлось-таки… Пока Сергей забирался – высоко-высоко, почти до самой макушки… Снизу он казался уже гораздо меньше себя обычного. Потом – пока дозванивался… Это удалось не сразу. Но наконец – ура! – получилось!

То, что он дозвонился и разговаривает именно с Антоном, а не с кем-то из его родителей, поняли все оставшиеся внизу. Но вот что он говорит и тем более, что ему отвечают – было непонятно. Однако разговор длился не более минуты. На беду, связь стала поминутно рваться. Мальчик много раз набирал знакомый номер, кричал: «Алё! Алё!» – всё было напрасно. Нормального разговора более не получалось. Так прошло около получаса.

– Ну, что?! – не выдержав, крикнула Женя.

Сергей не ответил. Положив телефон в карман куртки и застегнув его на молнию, он стал спускаться. Три пары глаз следили за спуском Главного Гнома с напряжённым вниманием. Как только он спрыгнул на землю, все обступили его.

– Что он сказал?

– Он знает, где Саша? – наперебой спрашивали ребята.

– Не понял толком, – признался Сергей. – Но он сказал, что – да, Саша в лесу. То есть он с ней там был.

– И что?.. – нетерпеливо перебила Женя. – Дальше-то что?!

– Дальше – связь прервалась…

– А что ж ты перестал дозваниваться, раз прервалась?

– Батарея села, – смущённо, словно оправдываясь, объяснил Сергей.

– И это всё, что ты узнал? – разочарованно протянула Женя. – Стоило из-за этого на ёлку лезть!..

– Стоило, – задумчиво ответил мальчик. – Антон почему-то вовсе не волновался, что Саша в лесу осталась. Будто так и надо. Ещё один раз, когда дозвонился, я что-то про «мусор дома» услышал. Я этого не понял.

– Что делаем? – деловито спросил Роман.

– По-любому надо телефон зарядить, – тут же откликнулся Фёдор. – Поехали скорее, а то комары совсем зажрали!

– Это ты такой непривычный, – ехидно заметил Роман. – Они «на новенького» кидаются. Надо больше в родной деревне бывать.

Тем не менее все сели на велосипеды и заторопились назад, в деревню.

– Не переживай, – поравнявшись с Женей, сказал Сергей, – телефон зарядится, и я ещё раз съезжу позвоню. Узнаем, в чём дело.

Женя не ответила. Она изо всех сил крутила педали. И на душе у неё было так тяжело… просто дальше некуда.

А дома тоже хорошего оказалось мало. Варя измазала красками клеёнку на столе – да так, что не оттереть… А потом, спасаясь от погнавшейся за ней сестры, споткнулась, упала и расшибла в кровь коленку, опрокинув при этом стоявшую на лавке банку с молоком.

– Так что на полдник остался только хлеб… и вода, – мрачно резюмировала Даша.

К тому же Варя проявила упорство и изобретательность, забравшись на печку и отбиваясь веником от Даши, подступавшей к ней с пузырьком йода. В результате нападавшая сторона была обезоружена, а йод разбился и живописно окрасил печку с боку – хорошо ещё, не с парадной стороны.

Даша, рассказывая об этом, вся исходила негодованием. Вот что ещё может выкинуть эта мелкая!

– Да! – вспомнила она, обращаясь к Фёдору. – Тут тебя отец искал. Кажется, он был очень зол…

Все догадались – добра это не сулило.

– Ну, я пошёл… – буркнул Федя. – Отец, наверное, сотового хватился.

Ссутулился и отправился домой. Вряд ли его ждала радостная встреча… Ну что за денёк выдался!

Непростые встречи

Саша сидела на высоком берегу Острова, на самой бровке, и смотрела сверху на колышущуюся внизу осоку. Она ждала Руфина.

Лису опять пришлось отлучиться, чтобы подежурить у Платантеры. Больше было некому – так сказал Фирмос. Саша тоже хотела пойти на дежурство вместе с Руфином. Ей вовсе не улыбалось оставаться здесь одной и скучать. Но ворон сказал: лучше, чтоб дежурный был один, и чтоб никто его не отвлекал разговорами, а то мало ли как обернётся. Жёлтые мыши – они хитры и коварны. За ними глаз да глаз. Впрочем, Фирмос заверил, что дежурство это не надолго, и Руфин вскоре освободится. Так что девочке ничего не оставалось, как сидеть пока в одиночестве и созерцать.

Осока то качалась в налетавшем ветерке, передавая зелёную волну, послушно следовавшую за потоком воздуха, то почти замирала, когда тот затихал. Смотреть на это прихотливое движение травы можно было долго, как на бегущую воду. Было жарко и двигаться не хотелось. Наверное, Саша вскоре уснула бы, завороженная этой картиной и разморенная солнцем, но тут сзади неё раздался какой-то звук. Она живо обернулась, мигом стряхивая дрёму, и увидела буро-зеленоватое существо, похожее на ожившее дерево, старое-престарое, или даже на замшелый камень. У существа были широкие ладони – он ими похлопывал по деревьям, бредя от одного к другому. Подойдёт к дереву, похлопает его, пропоёт несколько протяжных нот и прислушивается потом. Что же он от них хочет?

Саша тоже прислушалась и различила будто бы тихий говор. Видимо, деревья отвечали этому лесовику. Интересно, что они ему говорят? Саша встала и подошла поближе. Существа она не боялась. Зато оно (или, скорее, он – как показалось девочке), похоже, её побаивалось: замерло неподвижно, только глаза – зеленущие – сквозь волосы-мох глядели тревожно. Девочка решила про себя называть его лесовиком, но потом подумала, вдруг у него тоже есть имя.

– Как тебя зовут? – дружелюбно глядя на замшелое существо, спросила она.

Лесовик помедлил с ответом, рассматривая невесть откуда взявшуюся девочку, но потом прошелестел:

– Вириней…

Знакомство состоялось. Лесовик отбросил тревогу и отправился своим путём, звучно похлопывая по стволам деревьев.

– Что ты делаешь? – поинтересовалась Саша.

– Бужу деревья. Молчи.

Вириней был явно недоволен, что его отвлекают от дела. Но девочку не гнал. Он просто не обращал более на неё внимания.

Саша подумала-подумала и двинулась за ним следом. Ступала тихонько и старалась не пыхтеть громко. Ей было очень интересно, о чём говорят деревья. Но, памятуя казус с Мантисом-богомолом, она решила ни в коем случае не вмешиваться в дела лесовика и никак не мешать ему. Просто смотреть. Остановится Вириней – остановится и она. И будет слушать. Однако остаться совсем сторонним наблюдателем не получилось. Когда лесовик остановился у третьего дерева – это был клён (и откуда только он здесь взялся!) – Саше удалось наконец расслышать слова. Клён спрашивал у Виринея, кто идёт за ним по пятам и что этому Человеку здесь нужно.

Вириней оглянулся, скользнув по Александре беглым взглядом, и ответил дереву, что каждый, мол, может ходить где хочет. И что ему, дереву, за беда, кто где ходит, когда его не тревожат. На что клён рассердился и замолчал, даже листики не шевелились. Уж как Вириней его хлопал и песенку пропел ещё раза три – ни в какую! Молчит и всё. Обиделся.

Тогда Саша постаралась выполнить всё то, чему научил её Руфин при разговоре с ромашкой, а потом и с ивой: она потянулась тёплым лучиком к упрямому дереву и мысленно послала ему привет. И капризный клён, хоть и не сразу, но отреагировал – сменил гнев на милость. Он будто вздохнул, листочки затрепетали, и ответная мелодия из семи нот прозвучала, наконец, к облегчению и Саши, и Виринея: «Сла-ва Солн-цу и Лу-не…»

Лесовик ничего не сказал, но явно принял помощь девочки и был ею доволен. Дальше пошли хоть и молча, но рядом – Вириней не возражал. Он продолжал свою работу: останавливался около каждого дерева, похлопывал и напевал – каждому дереву своё. Будил деревья на Праздник. Саша заметила, что рядом с каждым деревом ощущения у неё разные. Рядом с сосной, например, она почувствовала прилив сил и воодушевление, рядом с берёзой – спокойствие и радость, будто мама приласкала. А вот рядом с елью стоять было прохладно, зато мысли обрели точность, и память словно высветила разные события, о которых, казалось, она давно забыла. Только Саше почему-то стало грустно. Ей очень не хватало Руфина – так хотелось поделиться своими наблюдениями и обсудить это с ним. Наверняка он объяснил бы, что и почему она чувствует. Но его не было. А спрашивать у лесовика было неудобно – тот же занят каждую минуту. Некогда ему – вон сколько деревьев надо обойти!

На Сашино счастье они вышли на поляну, где деревьев не было, и Вириней приостановился.

«Наверное, тоже притомился и решил чуть отдохнуть», – подумала девочка. Она чуть кашлянула, привлекая к себе внимание, и задала вопрос, не надеясь в глубине души, что ей станут отвечать.

– Вириней, я чувствую себя по-разному около разных деревьев. Почему так? Это их отношение?

Против ожидания, лесовик ответил:

– Это их суть. Ты её чувствуешь… как характер. У каждого дерева свой характер, как у человеков. Кто притягивает, кто отталкивает. У каждого человека своё дерево, которое помогает. Только при правильном отношении. Да…

– У каждого? – переспросила Саша. – А моё какое?

Вириней смерил девочку внимательным взглядом, словно мерку снял.

– Твоего тут нет, – нехотя ответил он.

Саша была разочарована.

– А говорил – у каждого… А у меня, значит, нет.

– Почему нет, – возразил лесовик, – есть. В южной стране растёт.

– Ну-у, в южной – это не считается, – протянула девочка. – Хотя… ладно, пусть хоть где-нибудь будет. Может, и найду когда-то. Своё дерево.

Неожиданно Вириней оживился, стал приглаживать ладонями-лопатами свою моховую шевелюру. Смотрел при этом куда-то влево, против солнца. Саша тоже туда посмотрела, чтобы выяснить, что привело лесовика в такое волнение, но ничего не увидела – солнце слепило.

– Что там? – наконец, спросила она.

– Пинна… – благоговейно прошептал Вириней. – Какая удача! Она так редко показывается. Человекам так почти никогда. Значит, ты особенная.

Лесовик с почтением посмотрел на девочку.

Саша, прикрыв ладонью глаза от солнца, всматривалась и всматривалась… и увидела. Это была прекрасная женщина. Прекрасная не только внешне – хотя красота её брала за сердце – от неё исходила благодать и радость. И хотя Саша видела Пинну вполне чётко, казалось, та была не из плоти и крови, а соткана из мельчайших капелек тумана. При этом она несомненно была живой – подняла обе руки над головой ладонями вперёд, приветствуя их, и светло улыбнулась, а потом… растаяла. Или просто стала невидимой.

– Её очень, очень редко можно увидеть, – продолжал восторженно бормотать Вириней. – Я, по чести говоря, только второй раз её вижу. Первый – это когда совсем молодым был. А с тех времён уж и не один век миновал…

– Она кто? – спросила Саша.

Лесовик недоумённо взглянул на девочку, но, сообразив, что она не местная, перестал удивляться и веско сказал:

– Она – радость. Она – удача. Не шальная, обманная, а самая что ни на есть правильная, настоящая. Кто её увидит – то и испытает. Может, не сразу, но когда-то – обязательно. Это уж точно.

Вириней задумчиво потёр свои большие ладони и вернулся к тому, что составляло суть его существования.

– А насчёт дерева… своего… ты сама можешь его выбрать. Любое. С которым контакт будет. Тогда оно тебе станет помогать. Ну, почувствуешь… Удачливая ты.

И лесовик побрёл к деревьям на другом конце поляны. Саша глядела ему вслед и раздумывала: что лучше – вернуться на высокий берег Острова или пойти ещё погулять. Она не сомневалась, что Руфин отыщет её везде. Пока она думала, Вириней добрёл до деревьев, и вот тут поднялся переполох. Лесовик кричал и громко хлопал в ладоши. Ему кто-то визгливо отвечал из леса. Нет, там явно что-то случилось.

Саша, конечно, бросилась на помощь Виринею. А как ещё она могла поступить! Добежав до края поляны, девочка увидела, что привело того в такое исступление: несколько кабанов рылись под дубами – видимо, они искали прошлогодние жёлуди. Деревья они не щадили – молодой дубок был так подрыт, что непонятно было, как он вообще ещё держался, и у старого тоже обнажились корни.

– Маруфы, Маруфы!.. – обернувшись к Саше, выкрикнул Вириней.

Он пытался прогнать кабанов, но те обращали на него мало внимания, продолжая свои раскопки. Один из Маруфов поднял испачканное в земле рыло и огрызнулся:

– Убирайся отсюда, старая коряга, пока не отведал наших клыков!

– Твоё счастье, что нам сейчас некогда, а то бы… – угрожающе добавил другой.

Вириней растеряно посмотрел на девочку, но та, увы, не в силах была ему помочь: кабаны такие большие и сильные – куда им с ними бороться!

В это время раздались тяжёлые шаги – кто-то ещё шёл сюда. Маруфы напряглись и замерли, а Саша обрадовалась: вот она, подмога! Но Вириней только бессильно покачал головой:

– Этот не поможет. Это Нил…

На поляну вышел лось. Он был тёмен и огромен – гораздо больше кабанов. Но те его вовсе не испугались, а, напротив, расслабились, увидав, кто пришёл, и вернулись к своей грязной работе.

Саша вспомнила, что Руфин говорил про Нила, но её не оставляла надежда, что такой могучий зверь с большими рогами обязательно сможет прогнать Маруфов и спасти деревья.

– Пожалуйста, помогите! Посмотрите, что они творят! Деревья же погибнут! – воззвала она к Нилу.

Лось стоял неподвижно. На призыв о помощи он не отреагировал никак, словно его это никак не касалось. Затем фыркнул насмешливо и принялся рассматривать молодые веточки у кустов орешника, видимо, намереваясь их использовать в будущем в качестве завтрака.

Саша повернулась к Виринею.

– Нужно срочно вызывать кого-то на помощь! Эх, был бы здесь Руфин! Но он сейчас дежурит у Платантеры – как раз охраняет её от всяких посягательств… подобных этим, – она кивнула в сторону Маруфов. – Или хотя бы Фирмос…

При упоминании о вороне Вириней вдруг просветлел, будто вспомнил о чём-то. Он больше не кричал, а, отвернувшись от безобразной картины, поднял глаза к небу, прошептал что-то и подул вверх.

Маруфы были слишком заняты, чтобы заметить его манипуляции. Поэтому для них стало чистейшей неожиданностью, когда через короткое время солнце закрыла тень от крыльев огромной птицы. Раздался визг одного из самых сообразительных из них:

– Арефа! Это Арефа! Спасайтесь!

Другой злобно глянул на Сашу и буркнул:

– От этой девчонки одни неприятности!..

Кабаны бросились врассыпную. А Вириней, схватив себе для подмоги огромный сук, которым он отталкивался, как шестом, с неожиданной ловкостью огромными прыжками устремился за ними в погоню. Перед тем, как умчаться, он крикнул Саше:

– Спасибо, ты помогла! Прощай, удачливая-а!

Лужок опустел. Лишь за кустами тёмной горой возвышался Нил. Он не двигался, но неприязненно оглядывал Александру. И та ощущала такой дискомфорт от присутствия этого зверя, что ей стоило большого труда оставаться на месте и не припустить, подобно Маруфам, куда подальше. Наконец лось заговорил. Голос его был глух и неприятен.

– Вот она, девчонка… Нашли, с кем носиться! Тоже мне, чудо света – малявка…

Он презрительно фыркнул и продолжал, обращаясь уже непосредственно к девочке:

– Что, здорово над тобой людишки позабавились? Вот они потешаются! Ха!..

– Никто надо мной не потешается, – дрожащим голосом возразила Саша, – я сама в лесу заблудилась.

– Ага, сама!.. – нехорошо ухмыльнулся лось. – То-то они с ног сбились, тебя разыскивая! Прям так и аукают. Не слышишь?

– Не слышу… – удивилась девочка.

– Вот и я не слышу! – захохотал Нил.

– Перестаньте! – рассердилась Саша.

– Что?! Это ты мне?!

Нил с такой яростью взглянул на девочку, что той стало страшно.

– Пере-стать, значит? – тихо и с угрозой пробормотал он и сделал шаг в сторону Саши.

– Вы не можете мне ничего сделать, – собирая остатки мужества, сказала та. – Здесь запрет на убийство, я знаю!

– А кто говорит про убийство? – ответил лось, медленно делая ещё один шаг. – Зачем рога марать!.. Но пройти мне никто запретить не может. А если вдруг попадётся кто под копыто – что ж поделать… Зрение подводить стало…