Квартал нездоровых сказок

– Твоя очередь, – спокойно проговорил Джин.

– Я хочу узнать, куда деваются Боги.

Джин щёлкнул пальцами.

Я проснулся у себя дома. Я всё помнил. Тогда я ещё доверял родителям. Я подбежал к ним и первое, что Я спросил, это всё ли в порядке с моим лучшим другом. «С каким лучшим другом?» – не поняли они. «Ну, с Джозефом,» – ответил я.

– Ой, – вздохнули родители. – Тайлер, Джозефа ты придумал.

– Что?

– Он же твой воображаемый друг с детства, ты что, не помнишь?

И тогда я вспомнил.

Мы сами придумываем себе Богов.

Часть 2Глава единственная. Воскрешение

Я жив? Я очнулся в больнице? Не может этого быть! Она спасла меня. Я вытащил из себя какие-то грёбаные иголки. Я ненавидел всё, что меня могло отделять от неё, даже если нас отделял воздух: ненавидел и его. Я шёл. Не знаю, куда, не могу сказать, как долго. Ноги начали уставать, а взгляды прохожих становились всё более заметными. Так вот разгуливать по городу в больничном халате. Да только мне лишь бы найти её…

Был глубокий вечер, пришлось переночевать на улице. Было так темно, и самочувствие не позволяло мне даже приблизительно разглядеть местность. Возможно, это из-за сильных седативных препаратов, которые я получил в больнице. Едва нащупав скамейку, лёг на неё. Заснул мгновенно, я устал. Очень сильно. Весь день хожу вялый, будто всё это время не лежал в больнице, а пахал на заводе без перерывов на обед и сон. Нельзя было так резко вставать с постели. Плюс и возраст уже не тот, честно признать. Ну ладно. Вот только наощупь нашёл скамейку. Здесь холодно. Спасёт ли меня теперь что-то? или кто-то?

Когда я проснулся, светало. Я не замёрз, как предполагал. Я обнаружил на себе одеяло… Наверное, бомжам стало меня жалко. Эх, до чего я дожил. А может, Её никогда и не было, может… это всё фантом? галлюцинации?

– Привет.

ЧТО!?

– Я к тебе. – Её голос мог свести с ума в самом приятном смысле слова. Я сидел, укутанный одеялом, которое она мне заботливо принесла, увидев меня из окна. Да. Я пришёл ночевать на скамейку в двор своего дома. Никогда не мог узнать его в темноте. Дело совсем не в том, что я чудом пришёл из больницы, в которой ни разу не был, домой. Дело в том, что Она! Настоящая! Она здесь, рядом. Она пришла за мной, а я…

Я не смог что-либо сказать. Я подумал было, что я умер, что я в раю, но Данте Алигьери по-другому описывал рай, насколько я помню. Я просто сидел и не мог поверить. Самая красивая на свете сидела подле меня.

– Ну идём же. Или предпочтёшь мёрзнуть? – Даже Её грубость нравилась мне настолько, что я хотел только идти за ней. Но надо же что-то сказать, не молчи!

– Почему ты сделала это? – вот за этими словами я полез в карман халата.

– В смысле, зачем принесла одеяло?

– Зачем вызвала скорую после того, как вонзила нож?

– Ах ты об этом. Ну пойми, я работала на него…

– Я не спрашиваю, зачем убила, – посмел перебить я, – я в недоумении: зачем спасла.

– Слушай, наверное, это прозвучит банально до жути, но…

И она рассказала мне всё. Она рассказала о том, как к ней относились в семье, когда она была маленькая. Рассказала о том, что кроме меня, на неё никогда не смотрели глазами, полными… восхищения. А человеку это, конечно, нужно. Чтобы им восхищались. Даже если он сам собой восхищается, но ему это нужно. А она была из таких, одной из тех, бедняжек, что никогда ни испытывали в свой адрес ни любви, ни восхищения, ни гордости, ничего подобного. Одной из таких, которые влюбляют в себя своим холодом, которые кажутся богами, мученниками. Но они очень нуждаются в людях, способных дать им то, чего они никогда не получали. Они будут и сами всю жизнь их любить. Поэтому я с ней и остался.

Похищение

Тесный багажник. В нём жарко и неудобно, не говоря уже об отвратительной вони автомобильного салона. Света ненавидела эту вонь. Трястись ей предстояло ещё два часа. Но пока что вернёмся несколько назад.

Алексей и Зинаида – семейная пара без детей, но с очень странными замашками. Кто-то из соседей называл их психопатами. Вероятнее всего, так оно и было на самом деле. Алексей и сам об этом прекрасно знал, причём у него это началось относительно недавно в отличие от его жены, чья крыша поехала ещё в детстве. Когда они нашли друг друга, им было по 20 лет. Он перешёл в другой институт и оказался с ней в одной группе. Она была тихоней, у него просто не было друзей, но среди одногруппников он был кем-то вроде гордого одиночки. Через два года они поженились, ещё через два он начал замечать за собой психологические сдвиги. Идея похитить девушку у них появилась в 33 года. Цель – проверить, существует ли на самом деле стокгольмский синдром. В один момент они заинтересовались психологией, хотя по образованию оба экономисты. Феномен стокгольмского синдрома был им непонятен, и они хотели лично понаблюдать за тем, как это происходит. Всё, что было у них, это загородный дом с подвалом и уверенность в себе. Этого мало, но они сумасшедшие, понять их можно.

Света шла домой с универа. Второй курс филфака, апрель, погода позволяет ходить в юбке и тонкой кофточке. Телосложение тоже. Алексею было не до этого, Зина – собственница , удивительно, что она вообще послала его найти девушку для совершения плана. Возможно, играло роль доверие, к тому же Зина очень любила своего мужа. Действительно любила. Как и он её. За отсутствием опыта Алексей счёл хорошей идеей вырубить девушку ударом топора по голове. Обратной стороной топора, если что, он был сдвинутым, но не глупым. Положил в багажник, туго завязал руки и ноги. Выкинул сумку, осмотрел девушку на наличие телефона, не нашёл, сел в машину и рванул. За город. Ему повезло выцепить её в пять вечера в безлюдном месте. Она могла там вообще в этот день не появиться, но в этот день ей захотелось срезать путь через переулок и дворы. Мой вам совет: не ходите переулками либо будьте внимательны.

Она очнулась через час. За это время Алексей едва успел выехать из пробки и поехать пустой дорогой. Её крики и удары коленями в крышку багажника вызывали раздражение, поэтому Алексей включил радио на полную. Даже если бы вокруг были люди, женские крики они бы не услышали либо подумали бы, что это такая современная музыка. Алексей её обожал. С этого момента и началось повествование.

Расскажу немного об их плане. Обязанности по взаимодействию с испытуемой были разделены следующим образом: Алексей занимался насилием (но не сексуальным, так как Зина была ревнивая) и кормёжкой, Зина же играла роль уборщицы подвала. Таким образом должны были проходить месяц за месяцем, год за годом в течение пяти лет. Затем должна была из уст Алексея упасть долгожданная, как полное солнечное затмение в Москве, фраза: «Ты свободна.»

Весна

Перевоз из пункта А в пункт Б состоялся успешно; совместными усилиями семья перетащила девушку в подвал, игнорируя её крики, вопросы и попытки вырваться. Руки и ноги они ей не развязывали.

В подвале пахло сыростью, какая бывает в заброшенных подземных парковках. Однако холодным это помещение не назвать: было душно, никакого сквозняка, очевидно, похитители хорошо продумали решения проблем, которые могут возникнуть,– плотно заклеили любую щёлочку, которая мола послужить окном на свободу, заклеив вместе с тем любые надежды убежать.

Света осмотрелась. Окно находилось высоко и было закрашено. Вентиляция через дырку, забитую решёткой, тоже слишком высоко, чтобы достать. Проходил хоть какой-то воздух, спасибо и на этом. Через минуту спустился мужчина-похититель. Он о чём-то говорил с женщиной наверху. Были слышны голоса, но речь не разобрать. Он спустился с палкой и начал бить Свету. Боль была невыносимая, испытуемая кричала и плакала. Её никогда раньше не били. Она была хорошим ребёнком и не понимала, чем заслужила такое. Через пять минут мучения прекратились, оставив на теле молодой красивой девушки следы, оставшиеся на всю оставшуюся жизнь. Они должны были служить напоминанием о жизни в неволе. Сквозь слёзы она заметила, что из правого кармана мужчина достал ключи, которыми закрыл дверь с той стороны. Впоследствии она заметила, что, спускаясь в подвал, дверь он никогда не закрывал. Это стало первым пунктом на пути её спасения из заточения.

Поднявшись, Алексей встретил жену. Они находились прямо у двери, Света могла слышать, что они говорят.

– Мне кажется, слышимость хорошая. Я слышала её крики, когда ты её бил.

– Ерунда. Кроме тебя и меня, её никто никогда не услышит.

Это был второй пункт. Так прошли остатки весны: два-три раза в день Алексей спускался в подвал с различными предметами, оставляя на теле Светы новые следы; каждый вечер Зина мыла полы в подвале и меняла девушке испачканную отходами естественного происхождения одежду. Также три раза в день Алексей приносил девушке еду в одноразовой посуде. Рацион однообразный: утром два сваренных вкрутую яйца и стакан крепкого кофе без молока, днём макароны с кусочком куриного мяса и два стакана воды, вечером две варёные картошины и стакан кефира. Нужно ли объяснять, что девушка к началу лета схуднула? Толстой она ни в коем случае не была, но и на ана-бабочку не стала похожа. Особенно заметной потеря килограммов была в области груди, предплечий и бёдер. Алексея со временем начал цеплять болезненный вид девушки, вызывая в нём чувство похоти. Он считал себя однолюбом, и подобные чувства заставляли его мучиться от угрызений совести. Он начал хуже спать и всё больше его голову посещали различные мысли, которых он ранее избегал или не обращал на них внимание. И это был уже третий пункт.

Лето

Начало лета ознаменовалось первой попыткой побега. Неудачной, конечно. Алексей не додумался менять верёвки, и со временем они ослабли. Когда Алексей пришёл её кормить и нагнулся, чтобы поставить тарелки, Света ударила его камнем по голове. Освободилась от верёвок, вытащила из его кармана ключи и побежала наверх. Пока она закрывала его в подвале, думала о том, почему ни он, ни женщина с ней ни разу ни обмолвились ни одним словом, не отвечали на её вопросы. Она вообще слабо понимала, что они от неё хотят. Дверь в дом не была заперта. Света уже было выскочила на улицу, как услышала грохот, за которым последовала сильная боль в области ягодицы. Алексей научил Зину стрелять из ружья. Солью. Рядом не было никаких домов, но Света успела заметить велосипед и дорогу, уводящую, как было написано на голубом знаке, к городу.

На этот раз руки и ноги ей перевязали леской. Руки, на этот раз, за спиной. Было решено, что Алексей будет лично кормить девушку. Ему едва удалось уговорить на это ревнивую жену, приведя ей пару весомых аргументов. «Во-первых, мы проверяем стокгольмский синдром. Однако она ко мне ничего не будет испытывать, если она ничего обо мне не будет знать. Стокгольмский синдром это любовь, основанная на жалости к насильнику, так? А я с ней даже не разговариваю. Только бью и кормлю. Стратегию надо менять. Надо с ней общаться. К тому же мы же не хотим отпускать её раньше времени. Не ревнуй, дорогая. Я очень сильно тебя люблю.» Алексей обнял Зину. Возле двери в подвал. Их разговор услышала Света. Она поняла для себя две вещи: первое – похитители муж и жена, второе – её не убьют. Она очень сильно хотела домой и ждать, пока они её отпустят, было не вариантом. Их диалог стал четвёртым пунктом.

Настало время ужина.

– Я думаю, пришло время представиться. Меня зовут Алексей.

– Вы не ответили мне ни на один вопрос. Просто молча били и издевались. Почему теперь я должна что-то говорить?

– Ты не должна. Я буду и дальше тебя бить, но от нашего дальнейшего диалога зависит степень увечий, которые ты будешь получать, – Алексей умел красиво излагать мысли. Света поймала себя на том, что ей нравится его манера общения: грамотные люди всегда вызывали у неё уважение. Но она вспомнила, что является просто испытуемой для двух возомнивших себя учёными экспериментаторов, и любая симпатия к этому человеку исчезла. Надо было поддерживать диалог, чтобы выжить.

– Света.

– Очень приятно, Света.

– Не могу сказать, что это взаимно.

– Тебе, наверное, надоело есть одно и то же, да?

– Кто эта женщина?

– Зина. Моя любимая жена.

– Зачем вы меня украли и что вы от меня хотите?

– Мы проводим один эксперимент. В каком-то смысле на человеческую выдержку. Будем над тобой издеваться, а через пять лет отпустим, – при упоминании пяти лет у Светы выкатились слёзы на глаза. – С закрытым ртом я не смогу тебя накормить.

Девушка послушно прожевала кусок картошки. Дальше они молчали. У девушки во время еды возник в голове план: втереться в доверие к Алексею. Она видела, как он на неё смотрит, слышала по его ссорам с женой, что у них не очень всё хорошо. Ей нужно было пожертвовать несколькими минутами имитации плотской влюблённости и страсти. Дверь в подвал он не закрывал, а если закроет, это будет подозрительно. Возможно, получится спровоцировать между женой и мужем ссору на почве измены, выиграть немного времени, чтобы сбежать.

Стало известно намного больше, когда Алексей принёс завтрак.

– Как спалось?

– Кажется, я впервые за всё это время немного выспалась.

– Это хорошо.

– А ты как спал?

– Спасибо, хорошо.

Света не знала, как аккуратно подойти к разговору о его проблемах в личной жизни. Говорить о том, что она слышит их ссоры, означало бы раскрыть факт того, что слышимость действительно хорошая. Девушка решила рискнуть:

– Расскажи о своей жене.

– Я её люблю. Встретились в институте. Пригласил её на свидание, и там пошло-поехало. Поженились, решили провести эксперимент.

– Кажется, вы счастливая пара. Но я не понимаю, почему вы это делаете со мной.

– Ты случайно мне попалась, вот я тебя и похитил.

– И что тебе это дало?

– Если честно, не знаю. Мне кажется, мы с ней отдаляемся друг от друга. Я чувствую себя на твоём месте на данный момент. Я как будто скован. Как будто бы взаперти. Ко мне, как будто, применяют насилие, только не физическое. И всё равно я боюсь её потерять.

– Возможно, поэтому ты её и любишь.

– Хочешь сказать, что моя любовь – это… проявление стокгольмского синдрома?

– Любовь вещь необъяснимая. Тебе с ней несвободно, но ты её любишь. На свободе у меня было много друзей, и они тоже сталкивались с этой проблемой, – у неё получилось его разговорить. Это не могло не радовать. Это был уже пятый пункт.

– Сегодня ровно 12 лет, как мы вместе.

– Какое число сейчас?

– 11 июня.

– Что? Я здесь уже два месяца?

– Два месяца и три дня, если быть точным.

– Неужели меня даже не пытаются искать?

– Скорее всего, тебя уже ищут. Мы отрезаны от мира: не читаем газеты, не смотрим телевизор, не сидим в интернете и не слушаем радио. К таким как мы, обычно, нет никаких подозрений. И почему ты спросила о моей жене? – Света поняла, что её ответ должен быть максимально неподозрительным.

– Я… Я хотела на твоём примере с женой объяснить, как меня любят мои родители.

– С ними ты тоже чувствовала себя скованной? – Алексей усмехнулся. – Возможно, эгоистическая любовь может вызвать что-то наподобие стокгольмского синдрома у объекта такой любви. Любовь из жалости плюс последствие психологических травм. Ешь свои яйца, мне пора. Жена будет ревновать.

Последующие беседы были не столь откровенными. Алексей держал себя в руках и аккуратно распоряжался информацией о себе. Это повергало Свету в отчаяние. Ей нужно было сбежать хотя бы до наступления снегов, ведь она планировала побег на велосипеде.

Физические наказания перестали ощущаться так же сильно, как раньше. Либо тело уже не воспринимало боль, либо Алексей действительно старался бить девушку слабее.

В середине июля Света пошла на рискованный шаг и попыталась убедить его в том, что ему это всё не нужно, что им манипулирует сумасшедшая жена, сказала, что хочет помочь ему освободиться из супружеских оков. Его это разозлило. Когда он её бил, то сломал руку и разбил нос. Было очень много крови.

– Сегодня первое августа. У меня день рождения. Мы уедем на целый день, поэтому я оставлю тебе много еды. Постарайся как-нибудь без моей помощи.

– С днём рождения…

– Спасибо.

Это был шанс. Лески стягивали руки и ноги очень туго. Лишь только раз ей обрабатывали раны. Облили водкой. Боль адская, но никаких других средств, по словам Алексея, в доме не было. Сломанная, но уже заживающая рука, мешала ей двигаться. Благо Зина имела год опыта работы в скорой помощи и знала, что делать при переломах.

Весь день Света пыталась дёргать дверь, кричать и искать какие-либо щели в стене в зоне досягаемости. Всё тщетно.

Вечером они приехали пьяные и сразу легли спать. Света надеялась, что под действием алкоголя, Алексей начнёт к ней приставать, но и эта надежда рухнула.

Август шёл очень медленно, ничего не происходило. Её били, кормили, меняли одежду, почти не разговаривали. Каждую ночь она рыдала перед сном. Это было состояние полного отчаяния в осознании беспросветного будущего, проведённого в заточении. В последний день августа в подвале перегорела единственная тусклая лампочка, и света у Светы больше не стало.

Детство

Когда Свете было пять лет, у неё умер папа. Когда ей было 13, мать начала водить домой любовников, из-за чего Свете часто приходилось после школы оставаться на улице. Со школьными друзьями она гуляла редко. В 14 лет её цп слили в Подслушано школы, где она училась. Парень, с которым она лишилась девственности, потому что не видела в этом ничего плохого, сказал, что она сама виновата и плюнул ей в лицо. Она написала об этом в один из своих любимых пабликов, где люди делились своей болью. В 15 познакомилась с одной хорошей девочкой, которая читала книги Стивена Хокинга на языке оригинала. Та впоследствии стала её лучшей подружкой. В 17 лет поступила на филолога, но любимым предметом была психология, которую вёл очень странный препод. Она считала его очень странным, потому что его любимой темой, которую он втирал на каждой паре, была теория сновидений Карла Густава Юнга, нуминозные сны и всё такое. Часто рассказывал про сны внутри снов. Её всегда интересовала психология, даже в детстве. Школьные годы часто кажутся ей сущим адом, по сравнению с первым годом студенческих лет. Она ненавидела свой класс и своих учителей, но химия ей нравилась. Её мать не была алкоголичкой, выпивала лишь с любовниками. Позже извинилась за своё поведение перед уже шестнадцатилетней дочерью, расплакалась и стала вдруг очень хорошей мамой, которая оплатила ей институт. Света была хорошей девочкой. Никогда не курила. Выпивать начала после 17 лет и то понемногу. Старалась не материться и контролировать свою речь. Она пробовала работать в Макдональдсе, чтобы самой платить за институт, но 200 рублей в час денег не сделают, когда работаешь два дня в неделю. Её первая влюблённость, как ни удивительно, была именно на первом курсе. Она заметила, что каждое утро из её подъезда выходит симпатичный молодой человек. Она много мечтала о том, как познакомится с ним. Однажды они ехали вместе в лифте. Света пересилила себя и спросила его имя. Он представился Денисом и сказал, что не стоит с ним знакомиться, потому что каждый день может стать для него последним. Света испугалась, что он чем-то болен. Он приподнял футболку и показал ужасающие гематомы. Больше они не виделись. Плакала она недолго, вскоре решила, что любовь не нужно искать – любовь приходит без стука. Никогда не знаешь, кто тебя полюбит, а влюбляться первой она не хотела. В итоге её полюбил тридцатитрёхлетний Алексей, по образованию экономист, парень хороший, правда, несколько старше самой Светы. А ещё у него была жена, Зина. А ещё он психически болен, потому что влюбился в Свету только после того, как похитил. Свету, конечно, интересовал такой феномен, как БДСМ, но она была против откровенного абьюза.

Осень

Теперь Света сидит тут и думает о том, как бы уехать до наступления снегов. После очередной бессонной ночи, проведённой в слезах, ей было уже наплевать на свою судьбу. Когда долго не спишь, любая инициатива кажется бессмысленной и заранее обречённой на крах. Поэтому надо много спать, сон – это полезная штука.

Настало время завтрака. У Алексея было заплаканное лицо.

– Чего с тобой?

– Я так больше не могу. Я должен тебе кое-что сказать.

– Это пельмени? Ты впервые принёс мне пельмени.

– А… да, угощайся.

– Я тебя слушаю.

Алексей рассказал ей обо всём. Начиная от сути эксперимента, который он ставит с женой, заканчивая своей помешанностью телом Светы. Алексей не был в неё влюблён, его именно влекло. Света поняла, что это её шанс. Шестой пункт.

– Возможно, это прозвучит странным, но все эти побои с твоей стороны напомнили мне моего бывшего парня, которому нравилось БДСМ. И я думаю, что я могу удовлетворить твоё влечение, если тебе от этого станет легче. Взамен я попрошу почаще приносить мне что-то типа пельменей, – она не занималась актёрским мастерством и не надеялась на удачу, но к её восторгу, провокация подействовала.

Алексей поблагодарил её за понимание и удалился по окончанию трапезы. Сказал напоследок, что планирует сделать это позже.

Когда настал день X, Свету переодели в ту самую одежду, в которой она была в день похищения. Зина не знала, зачем это нужно. Ей аккуратно намекнул об этом Алексей. Правда, видимо, не настолько аккуратно, потому что вид у неё был злобный. Это случилось, когда Алексей спускался для очередных побоев. Он пришёл с плетью и восковыми свечами. Рубашка с закатанными рукавами, голубые джинсы, стильно сидящие и вышитые под размер, чёрные носки. «Сегодня 7 октября. Я решил, что нужно именно сегодня. Сам не знаю, почему.» Он начал раздеваться.

Сначала Алексей её бил плетью, затем капал на неё свечами, позже перешёл на удары ладонью. Затем перерубил леску на руках, перевязал их плетью и сделал то, что давно хотел. Кофточка вновь была порванная, но Свете было уже плевать. Она думала только о том, когда всё закончится и она сможет убежать.

Света специально стонала громко и этим, возможно, спровоцировала Алексея, чтобы он тоже застонал. Естественно, это услышала жена.

Это был скандал не на шутку. Зина не просто начала рыдать. Она кричала во всё горло на протяжении всего того времени, когда Алексей в спешке одевался. Он побежал успокоить жену, конечно же не закрыв за собой дверь. Света лежала на полу, её трясло. Она понимала, что это её единственный шанс убежать. Но её только что избили и изнасиловали. Ей пришлось дать согласие и пожертвовать своим телом ради свободы. Она собралась с последними силами. Ей некуда было торопиться. Она знала, что это надолго. Всё было как в тумане. Крики были очень громкие, но мозг отказывался воспринимать речь. Она медленно разрезала леску на ногах ключами, которые успела вытащить из кармана Алексея. Поднялась по лестнице, открыла дверь, села на велосипед и уехала. Когда отъезжала, услышала выстрел.

Ехать до шоссе пришлось недолго, всего двадцать минут. Там уже её заметила машина ДПС. Девушку узнали как пропавшую без вести. Остался последний шаг – добраться до дома.

Зимой

дом Зинаиды и Алексея нашли. В нём лежало два разложившихся трупа.

Болезнь

Сейчас Тайлеру уже 31 год, и он работает директором ресторана у вокзала. Ответственность большая, уровень стресса становится причиной бессонницы, бессонница становится причиной заболеваний центральной нервной системы, от которой зависит общее состояние здоровья. Проработав в ресторане 13 лет, уходя в отпуск лишь пару раз в год, Тайлер обнаружил у себя то, к чему привёл бы неизбежно подобный образ жизни. Но об этом позже.

Немного о Тайлере. В семь лет его отправили к психиатру. Родители беспокоились, что Тайлер бредил о воображаемом друге и о каких-то джинах. Психиатр сказал, что в его возрасте это нормально, сказал что-то про синдром дефицита внимания, прописал глицин и посоветовал побольше общаться с ровесниками. Когда Тайлеру было 14 лет, человечество услышало о появлении в мире паразитических червей нового типа, который назвали Ubi vermis a vita, или просто Вермис. Тайлеру посчастливилось подцепить такого червячка. Теперь у него была возможность разговаривать с самим с собой, разговаривая с чем-то живым внутри него. Как бороться с ним, наука не знала, потому что Вермис умело усиживался в двенадцатиперстной кишке, избегая действия всяческих лекарств. Он не размножался. Просто жрал половину всей еды, которая туда попадала. Аппетит у Тайлера, в связи с этим, был бешеный, поэтому он и решил пойти в ресторан, видя нечто прекрасное в возможности вкусно поесть во время перерыва. А так же хорошо заработать, чтобы хорошо наесться после работы. Вермис в его организме чувствовал себя в своей тарелке.

В 18 лет пошёл официантом, затем по карьерной лестнице поваром, лучшим поваром кухни, шеф-поваром, а затем и вовсе владелец сети ресторанов назначил его лицом ресторана и директором соответственно. Поток людей на вокзале большой, жизнь потрепала, и в 31 год Тайлера врачи обрекли на онкологию. Рак мозга, опухоль злокачественная, сидит глубоко, оперировать возможности нет, развивается быстро, на химиотерапию смысла надеяться нет, так как болезнь была обнаружена слишком поздно, времени осталось у него месяцев 8. Тайлер никогда раньше не курил, но теперь он ни в чём себе не отказывал. Его умение экономить деньги позволило ему оставить ресторан, кинув его на произвол судьбы, и дожить остатки своих дней, удовлетворяя всем своим прихотям.