Роскошь и тлен

– В точку, – возрадовался Ян и наконец-то открыл окно.

Уличный воздух с запахом гари и грязи показался Эмили даром богов, не иначе.

Она позволила себе высвободить нос и, залпом осушив чашку с вином, тут же налила себе ещё.

Ян вернулся за стол и бесцеремонно уложил голову на колени Эмили.

– А теперь ты мне что-нибудь загадай.

– Не хочешь исполнять моё желание? – усмехнулась в ответ девушка, выпивая вторую чашку.

– Просто хочу услышать загадку из твоего мира, – отозвался Ян. – Это ничего не изменит.

– Ну хорошо. Вот загадка из моей любимой книги: «Пожирает всё кругом: зверя, птицу, лес и дом. Сталь сгрызёт, железо сгложет. Крепкий камень уничтожит. Власть его всего сильней, даже власти королей».

Третья чашка оказалась выпитой, и на душе Эмили стало гораздо легче. Она даже, осмелев, погладила Яна по голове. Какие у него, оказывается, приятные волосы – мягкие, густые….

Ян прикрыл глаза, щурясь от удовольствия, попутно рассуждая:

– Если бы в этой загадке не было камней, я бы подумал, что это я. А так у меня никогда не было желания уничтожать камни… они скучные. – Потом до него всё-таки дошло, что вряд ли загадки чужого и незнакомого мира так воспевают его трепетно эгоистичную персону. – Я думаю, это время. Потому что все когда-нибудь умрут.

– Бинго, – улыбнувшись, девушка поставила на стол уже пустую чашку без вина – четвёртую на сегодня.

Посмотрев на танцующую, Эмили не выдержала и махнула той рукой.

– Ступай уже. Хватит маячить перед глазами.

Танцовщица осоловело моргнула, медленно возвращаясь к реальности, но всё же покинула покои, оставляя пару наедине.

Эмили вновь потянулась к бутылке – сегодня она налегала на вино, словно желая забыться в нём. Наркотический дым всё ещё кружил голову, и ей сама собой пришла в голову идея.

– Ты танцуешь?

Ян не спешил покидать тёплое место, но поняв, что гладить его больше не будут, всё-таки поднялся и, подхватив девушку под руки, поставил её на ноги. Одну руку положил на талию, второй крепко сжал её ладонь и под невидимую музыку, играющую, похоже, в его голове, закружил по комнате. В какой-то момент он прижался к ней слишком близко – не так как прилично держаться в бальных танцах – и тихо сказал:

– Завтра я об этом пожалею, но… Мне иногда бывает так одиноко. Скажи мне, почему все меня боятся?

Эмили нисколько не смутила такая близость – наоборот, по спине побежали приятные мурашки. И ответ дался на удивление легко, будто в этом не было ничего необычного:

– Боятся? Ну, даже не знаю. Может быть, потому что ты убиваешь с безумием в глазах и явно ловишь во всём этом извращённый кайф?

Усмехнувшись, девушка неожиданно сорвала с его головы ленту, что держала хвост.

– Вот так лучше. Намного лучше.

Чёрные волосы рассыпались по плечами, словно плащ. Ян улыбнулся и, рисуясь, тряхнул роскошной гривой.

– А ты, моя милая пташка? – спросил он, ещё ближе наклоняясь к уху Эмили, в голосе его послышался отголосок скрываемого, но рвущегося наружу сумасшествия. – Ты боишься меня? Я ведь и тебя могу убить.

– Ой, да ладно, – беспечно ответила она, затем протянула руку, убрав длинные локоны с лица. – Ты уже дал слово не причинять мне вреда. И если ты не прекратишь мне угрожать, то Цзяо Ян тебе горло перережет. Ведь так ты просил меня говорить?

Ян долго смеялся, а потом всё-таки выдавил из себя:

– Хороший ответ, пташка, чертовски хороший. За это и люблю.

Вдруг он быстро, что она даже не сразу поняла, как, подхватил девушку на руки. Пронёс через всю комнату, уложил на свою кровать. Наклонился так низко, что их губы почти соприкасались. С нескрываемой нежностью произнёс :

– А вот теперь, когда между нами больше не осталось никакого недопонимания… Расскажи мне, как в вашем мире выглядят телефоны?

– В нашем мире телефоны размером с ладонь. По ним можно не только разговаривать с другим абонентом, но и лазить в интернете, а также делать фотографии и отправлять письма. Нужная штука. Многофункциональная.

Его лицо было так близко – такое красивое, будто у одного из богов, сошедшего с небес. Поддавшись искушению, Эмили плавно обхватила ногами его бёдра, тем самым сильнее прижимая к себе, и приникла к губам в долгом поцелуе.

– Если окажемся в твоём мире, подаришь мне такой? – успел спросить Ян, прежде чем потерял способность что-либо говорить вообще. Он распахнул глаза от безмерного удивления – видимо, раньше никто не целовал его так бесцеремонно, без спроса…

Но мгновение – и мужчина ответил на поцелуй, со всей страстью, на которую было способно его порочное сердце. Халат сполз с его левого плеча, обнажая грудь с застарелым шрамом от колющего удара. Ян не обратил на это внимания – он вновь покусился на футболку Эмили, но на этот раз не встретил никакого сопротивления. Он осторожно скользнул ладонью по бархатистой коже.

Девушка нежными пальцами провела по шраму на груди.

– Откуда это?

– Прощальный подарок от родины, – отмахнулся Ян, хотя губы его на миг исказила ядовитая гримаса. Но секунда – и он вновь был воплощением улыбчивого обаяния. – Сейчас не время об этом вспоминать.

Его ладонь скользнула по спине девушки к застёжке бюстгальтера. Кружевной лиф полетел куда-то на пол, а Ян уже деловито примерялся к брюкам. Молния оказалась ему в диковинку, но он управился с ней с небрежностью профессионала. Ухватился за пояс и властно потянул джинсы вниз.

Он даже не пытался скрыть своё нетерпение, Эмили слышала, как тревожно трещат нитки, казалось – ещё немного и ткань порвётся, если посмеет хоть на миг проявить непокорность и за что-нибудь зацепиться по пути. Мгновение, и девушка осталась обнажённой. Сердце в груди колотилось так, будто было готово вырваться сквозь мешающиеся рёбра.

Она смотрела ему в глаза – бездонные озёра первозданной тьмы – и чувствовала, что окончательно теряет волю. Всё, что она могла – отвечать на его поцелуи, которые становились всё более дерзкими и непристойными.

Ян не был нежным, нет. Его руки порой до боли сжимали беззащитное тело, но эти прикосновения почему-то доставляли девушке невыносимо болезненное наслаждение. И когда он вошел в неё – резко, грубо, – Эмили застонала, прикусив губу – до крови. Ян остановился на секунду и с жадностью, в которой не было ничего человеческого, тщательно слизал языком алые капли.

– Ты же сама этого хотела, моя пташка.

Голос, такой по-ледяному спокойный, ещё один контраст с движениями, наполненными дьявольской страстью. А это слово – моя. Как заклинание, накладывающее печать вечной покорности этому исчадию ада.

Эмили было всё равно. Был ли в том повинен опиумный дым или что-то иное – в тот момент она правда чувствовала себя принадлежащей ему без остатка.

Она запрокинула голову, прикрыла глаза и без колебаний отдалась наваждению, накрывшему её с головой, подобно девятому валу.

Глава 5. Одни из нас

Эмили не спала, скорее урывками дремала. В какой-то момент она вынырнула из объятий сна, как выныривают из глубокого омута. Ночной воздух унёс из комнаты остатки дыма и теперь вяло поигрывал лёгкой тканью занавесок. Ян расслабленно лежал на шёлковых простынях, глаза его были закрыты. В тот момент он выглядел таким уязвимым, по-детски беззащитным… но девушка понимала, что это совершенно ничего не значит. Такие люди спят чутко – или спят вечно, третьего не дано.

Она неслышно спустила ноги с кровати и обхватила голову руками. В мыслях навязчиво крутились воспоминания, как бабушка рассказывает маленькой Эмили сказки о злокозненных бесах, что соблазняют беспечных людей щедрыми дарами и льстивыми посулами. «Как защититься от них, бабушка?» – спрашивала девочка, а старушка с улыбкой отвечала: «Слуги тьмы не имеют власти над теми, чья душа чиста». Что же теперь? Она по доброй воле провела ночь с посланцем самого Сатаны, и, господи боже, ей это понравилось! «Бабушка бы не одобрила», – горько усмехнулась Эмили про себя.

В конце концов, девушка пришла к выводу, что ей не о чем жалеть – святые силы как-то не спешили ей на помощь, а значит, нет смысла отвергать подарки зла. И вообще, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Эмили ещё раз оглянулась на спящего Яна и медленно встала. Осторожно прошлась босыми ногами по комнате. Попыталась провести пальцами по одному из мечей на стене – оружие предупреждающе заискрило, видимо, его защищала какая-то магия. В комодах неаккуратными стопками лежала разнообразная одежда, в вазе пестрили украдкой выброшенные фантики от конфет – эта забавная мелочь вызвала у девушки понимающую улыбку. Тот самый «сейф» она не нашла, да и не слишком разумно держать его в собственной спальне – место слишком очевидное. Наконец, проверив всё, Эмили осторожно приблизилась к сундуку с бумагами. Удивительно, но на нём не было никаких чар. Девушка свободно взяла в руки один из свитков и чуть слышно присвистнула от досады – все записи были на китайском. Только заголовок, написанный резким и отрывистым почерком, гласил: «образец номер 22». Эмили просмотрела ещё несколько бумаг: «образец номер 15», «пришелец номер 4», «образец номер 2»…

Что это? Заметки исследователя? Коллекционера? Ясно, что под «пришельцами» Ян имел в виду таких же, как она – несчастных жертв пространственных аномалий. Но что такое «образцы»? Он что, опыты над людьми ставит?!

Ян чуть заметно пошевелился, и Эмили, поспешно запихав бумаги обратно в сундук, прилегла на кровать. Ян сонно прижал её к себе, и девушке ничего не оставалось, кроме как закрыть глаза и всё-таки попытаться уснуть.

Её разбудил стук в дверь. Чуть приоткрыв левый глаз, Эмили наблюдала, как старый слуга шепотом произносит:

– Глава, там к вам Грязный Джим.

Как Ян с явным неудовольствием выбирается из постели, ворча:

– Да что ему надо-то…

Тем не менее он быстро оделся и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Не справившись с любопытством, девушка накинула на себя давешний чёрный халат, сунула ноги в сапоги и тихонечко прокралась вслед за Яном. Даже удивительно, что по дороге ей никто не встретился. Притаившись за углом, Эмили подождала, пока он войдёт в уже знакомую дверь, и бессовестно прильнула к замочной скважине.

В плохо прибранном после бурной ночи помещении клуба, закинув ноги на столик, развалился плечистый здоровяк с коротким ежиком волос, чьё лицо крест-накрест пересекали два побелевших от времени рубца. За спиной мужчины переминались с ноги на ногу двое ребят помоложе, видимо, телохранители. Но, судя по взглядам, который они кидали на вошедшего Яна, взяли их исключительно для солидности. Едва тот присел на диванчик напротив, главарь с осуждением произнес:

– Ты зачем моих ребят убил, а? Не по понятиям это.

– Они на меня напали, – безразлично отозвался Ян. – Я защищался.

– А я слышал, всего лишь выразили восхищение красотке, – не сдавался Джим.

– Обещание «уважить мою бабёнку» никак не походит на восхищение, – возразил Ян. – Только вот ключевое слово здесь – моя. И все, кто попытается её «уважить», будут получать нож в глаз. Я понятно объясняю?

Грязный Джим удручённо покачал головой:

– Вот чё ты такой злющий, Ян?

– Я не злющий. Я ценю хорошее воспитание. Мои люди никогда не берут чужое без моего разрешения. А вот ты, Джим, своих распустил.

Здоровяк понял, что переговоры зашли куда-то не туда, и быстро перешёл к делу:

– Но мне всё равно убыток изрядный. Кто возмещать будет?

– Сколько?

– Четыре «бусины».

Тут уже Ян возмутился:

– Четыре? За этот сброд? Две, не больше. По одной за рыло.

– Это был молодой и сильный сброд, – поправил Джим. – Три!

Ян кивнул и достал браслет.

– Надеюсь, на этом недоразумение исчерпано?

Эмили поморщилась – каждый раз, стоило ей хоть немного убедить себя, что всё ещё может быть хорошо, и этот мир почти такой же, как её собственный… реальность вновь поворачивалась к ней очередной неприглядной стороной: человеческая жизнь в тени сияющего Лондона стоила чуть меньше, чем вчерашнее платье.

– Целые? – Джим на просвет осмотрел каждую, потом перевёл взгляд на руки собеседника.

– Я похож на кидалу? – прищурился Ян.

– Да чё ты начинаешь, – поспешно замотал головой Джим. – Не кидала ты, знаю я. Просто странный – эссенцию на колдовство тратишь, как высокородный какой-нибудь.

Слово «высокородный» в его исполнении походило на ругательство.

– Может, потому, что я колдую получше многих высокородных?

– Я и говорю – странный. – Джим поднялся, а его сопровождение облегчённо вздохнуло. Они сделали несколько шагов, потом Джим обернулся:

– Мог бы просто морду набить, ты же умеешь.

– Умею, – согласился Ян, – но не люблю.

Джим безнадёжно махнул рукой и к вящему удовольствию телохранителей, наконец, покинул клуб; девушка удачно спряталась за дверью, так что незваные гости её не заметили. Не обратил внимания и старик, который, пройдя в комнату, доложил куда более боязливо:

– Там из имперской гвардии пришли. Просят выйти....

Его тон навёл Эмили на мысли, что снова надеяться на удачу не стоит, и девушка вернулась в спальню.

Ян пришёл спустя где-то четверть часа со здоровенным синяком под глазом. Допил вчерашнее вино, чуть выдохшееся за ночь, и присел на постель, оперевшись на собственные колени.

Эмили сделала вид, что сонно потягивается, приподнялась на кровати и, обняв Яна со спины, поцеловала в шею.

– Доброе утро.

Девушка встала и, запахнув халат, прошла к столику и выпила прямо из носика чайника остывший чай. Лишь после этого она пристально взглянула на набухающий фонарь.

– Ого. Ян, ты когда успел?

– Ерунда, – пренебрежительно усмехнулся он. – Её Императорскому Высочеству не понравилась крыса в прическе. Пришли два мордоворота из гвардии, сделали семьдесят четвёртое последнее предупреждение, дали в глаз. В общем-то, я ожидал чего-то подобного – каждый раз одно и то же. Налей и мне чаю, пожалуйста.

Эмили послушно наполнила чашку холодным чаем и, присев рядом с ним, протянула – Ян залпом её выпил и небрежно поставил на пол.

– Семьдесят четвёртое? Тогда совершенно не странно, что они сразу подумали на тебя. Но это было круто. Реально круто. Я бы ещё раз посмотрела на физиономии той напыщенной девицы и этих высокородных господ. – Она тихо посмеялась, вспомнив летающую крысу, потом осторожно дотронулась до синяка. – Тебе бы лёд приложить.

Ян накрыл её руку своей.

– Я же сказал – ерунда, – его ладонь засветилась, и спустя секунду об ударе напоминала лишь слегка побелевшая кожа. Затем Ян наклонился к её лицу и долго смотрел в глаза, словно что-то там выискивая. Наконец медленно проговорил:

– Насчет вчерашнего… Не делай так больше.

Не успела девушка спросить «как», он притянул Эмили к себе и поцеловал, нежно и требовательно, как умеет целовать лишь мужчина искренне влюблённый.

Но это длилось лишь мгновение, Ян отстранился и спокойно продолжил :

– … как будто хочешь сказать, что я и правда тебе нравлюсь. Но это невозможно. Все люди лишь притворяются, что им есть дело до кого-то, кроме себя. Потом забирают всё, что могут забрать, и исчезают навсегда. Так зачем тешить себя иллюзиями?

Девушка на мгновение просто потерялась. Ей даже показалось, что он всё знает про ночной обыск… Лишь после поцелуя Эми смогла понять, о чём именно говорит Ян. Ей показалось, что в его голосе так и сквозит сожаление. Ответ пришёл сам собой. Роуз схватила мужчину за подбородок и притянула к себе:

– Не смей говорить мне о том, что я чувствую. Сперва сам разберись в своих чувствах, понял?

И крепко поцеловала его в ответ.

– А ты настырная, пташка. – Ян ехидно улыбнулся, от примерещившегося сожаления и следа не осталось. – Ладно, поступай, как тебе нравится. Я же обещал развлекать тебя, верно? – Он прошелся до стола, закинул себе в рот горсть выживших конфет и, чуть обернувшись, сказал: – Оденься. Как будешь готова – я покажу тебе кое-кого интересного.

– Тебе не нравится, как я выгляжу сейчас? – Поднявшись, Эмили демонстративно развела руками и покружилась, показывая себя во всей красе. – А мне кажется, что мне очень идёт твоя одежда.

Словно случайно, ткань халата скользнула по хрупким плечам, оголив их.

– Нет, мне вполне нравится, – заявил Ян. – Но твоя красота сегодня мне уже стоила трех «бусин», а поэтому лучше будет всё-таки не демонстрировать её всем подряд.

Чтобы не выдать себя, девушка переспросила:

– И каким же образом ты потратился на мою красоту?

– Тот негодяй, что вчера пялился в твоё декольте и которого ты пожелала отпустить, вместо того, чтобы быть благодарным, пожаловался своему боссу, – объяснил Ян. – Он держит соседний район и мы.. «дружим», – последнее слово он произнёс с едкой усмешкой. – Пришлось заплатить ему за неудобства. А я ведь мог тебе на это ещё одно платье купить. – Закончил назидательно: – Так что в следующий раз думай, кого отпускаешь, вдруг опять получится, что ограбишь сама себя.

– То есть, это я виновата ещё? Ну ты даёшь, – восхитилась Эмили. – А кто меня одел как куклу фарфоровую? Не выряди ты меня так, то мы бы не сцепились с теми мужланами, и не пришлось бы никого отпускать. Всё очень просто. Так что ограбил ты себя сам. Запомни, когда девушка неприглядна, то и спрос на неё меньше.

– А ещё ты лишила меня удовольствия его пристрелить, – невозмутимо добавил Ян.

Тут уже возразить было совершенно нечего, и девушка нехотя буркнула:

– Ну да ладно, переоденусь. Отвернёшься?

Сегодня Яну было неинтересно упираться, а потому он просто положил голову на кровать и демонстративно уставился в потолок.

Не без труда справившись с поиском разбросанных вещей, Эмили натянула свою одежду и переплела волосы.

– Я готова. Или стоит надеть на себя что-то более подходящее вашему миру?

– Пока так сойдёт, – ответил Ян, окинув взглядом одевшуюся Эмили. – Идём.

На этот раз он повёл девушку в подвал. Там было далеко не так уютно, как на третьем этаже, да к тому же – сухо и душно. В железных клетях, запертых на замок, лежали мешки и коробки. Было ещё несколько окованных железом дверей, совершенно одинаковых, если бы не иероглифы, начертанные чёрной краской.

Ян присмотрелся к первой двери, покачал головой:

– Не то. Здесь у нас сидит эмиссар… Как уж её… Фемократической республики Франиопа. У неё было много забавного оружия, но сама она скучная. Всё время ругается, на контакт не идёт. Разговаривала она только со служанкой, которая приносила ей еду, вскоре та сбежала от нас и остаток жизни провела в женском сопротивлении. С тех пор я женщин сюда не пускаю.

А вот у второй двери он улыбнулся:

– Эта девочка мне очень нравится. Жаль только, что она не захотела быть моей пташкой.

Он достал ключ, со скрежетом повернул его в замке и распахнул тяжёлую створку.

В пустой камере, освещаемой лишь узким зарешёченным окном, чей пол был закидан соломой, сидела дева с волосами цветом словно луна. Её огромные глаза были пронзительно-голубыми, а кончики ушей слегка заострёнными. Дева выглядела истощённой, но взгляд был полон бессмертного достоинства.

– Вот, – Ян с гордостью указал на пленницу. – Анориэль, или как-то так. Можешь спросить её про «дыры», она много знает.

Увиденное поразило Эмили до глубины души – в самом ужасном смысле. Девушке совершенно ни о чём не хотелось спрашивать несчастную пленницу, хотя у неё было много вопросов. Но лишь один сорвался с её губ, прежде чем она успела осознать сказанное:

– А какая камера предназначена для меня?

Теперь становилось ясно, почему служанки с такой жалостью смотрели на неё. Очевидно, что в этом месте окажется и сама Эмили, как только перестанет быть интересной Яну.

– Та, которая наверху, – с милой улыбкой ответил Ян. – Или она тебе не по душе?

Он попытался погладить эльфийку по щеке, но та демонстративно отвернула голову.

– Бедная упрямая Анориэль. Ты ведь тоже могла ни в чём не нуждаться, – с глумливым сочувствием произнёс Ян, убирая руку. – Может, всё-таки передумаешь?

Эльфийка не удостоила его ответом.

– Знаешь, тут не очень-то уютно. Может быть, отложим эти вопросы? Я есть хочу, – соврала Эмили, хотя даже мысль о еде вызывала у неё тошноту. Даже не тогда, в переулке, а именно сейчас она поняла, в какую передрягу попала. Это было совершенно новое и даже жуткое ощущение – своей полной беспомощности.

– Ладно, идём, – раздражённо бросил Ян. – Завтрак уже готов.

Когда он отвернулся, Эмили бросила на Анориэль полный сочувствия взгляд и поскорее вышла.

В спальне их уже ждали свежие и ароматные закуски. Девушка старательно делала вид, что ест с удовольствием, хотя аппетита у неё так и не появилось. Мысли крутились в голове быстрым хороводом, не давая ни минуты покоя. Вот только внешне она продолжала вести себя как обычно: флиртовала с Яном, улыбалась ему и смеялась над его шутками.

Улучив момент, Эмили спросила, как будто между прочим:

– Я вот только понять не могу, зачем тебе те девушки в подвале? Обычно собирают марки или редкие монеты. Неужели ты собираешь отвергнувших тебя дам?

– Я не виноват, что мне достаются только дамы, – развёл руками Ян. – У нас с принцессой… неозвученное соглашение, если можно так выразиться. Её интересуют только мужчины. И животные. Я не перехожу ей дорогу, всё-таки получать по лицу за мои шуточки, – он непроизвольно дотронулся до подбитого глаза, – далеко не так неприятно, как быть повешенным. Кстати, – он пристально посмотрел ей в глаза, читая внутреннее смятение, как из открытой книги, – я и вполовину не так жесток, как Её Высочество. Лечебница для душевнобольных переполнена пришельцами, которые не смогли удовлетворить её любопытства.

– Для душевнобольных? – По спине Эмили пробежал холодок – подобные заведения старого Лондона современный кинематограф показывал ну очень натуралистично. – Не очень радужная история. – Девушка налила себе чаю, сделала пару глотков, стараясь успокоиться. Не вышло. В тот момент, несмотря на весь свой самоконтроль, она так и не смогла улыбнуться. – Это жестокое место, не так ли?

Ян кивнул и щёлкнул пальцами – дважды.

Несколько минут прошло в молчании, но вскоре в комнату зашёл старик, неся две трубки.

Ян взял их из рук слуги и небрежно махнул тому, мол, иди.

Едва дверь закрылась, он протянул одну из трубок девушке:

– Твой мир солнечней и радостей, верно? Гранбретания жестока. Ко всем, кто не умеет убивать и защищаться. Даже отпусти я бедняжку Анориэль, она бы погибла на следующий день. Или даже хуже, чем погибла. Этот мир для таких, как я, но даже мне пришлось пролить много крови, чтобы жить так, как мне хочется. Просто прими это. И дыхни. Станет легче.

Эмили отрицательно мотнула головой:

– Ты же знаешь, что я не стану курить опиум. Так что не стоит. Из всего, что затуманивает разум, я предпочитаю алкоголь, да и то не каждый день и не до поросячьего визга. – Она на мгновение задумалась, поджав нижнюю губу. – Знаешь, мой мир тоже не идеален. Далеко не идеален. В нём есть жестокость, несправедливость. Но есть и выбор. К примеру, я. Я просто сбежала от всего, продала квартиру и путешествовала по миру, ни в чём себе не отказывая.

Ян пожал плечами и затянулся из двух трубок сразу.

– Больше предлагать не буду. Если передумаешь, просто попроси. – Глядя на то, как дым складывается в причудливые фигуры, он задумчиво добавил: – Выбор – это иллюзия. Выбор есть у тех, кто способен за него заплатить – деньгами или кровью. У остальных его нет.

Внезапно девушку посетила идея, и она даже заулыбалась от собственной догадливости. Немного рискованно, конечно, но попробовать, однозначно, стоило.

– Я вдруг вспомнила, что кто-то задолжал мне желание…

– Разве я не сделал того, что тебе захотелось, вчера? – плутовато приподнял бровь Ян, как бы невзначай проводя тыльной стороной ладони по пояснице, что ещё помнила болезненные прикосновения его рук – того гляди тоже синяк появится.

Но длилось это недолго – он отстранился и вновь обаятельно улыбнулся:

– Ладно уж, пока я добрый, загадывай ещё одно. Свозить тебя на курорт, где есть солнце? Подарить бриллиант в сотню каратов?

– А ты, я посмотрю, считаешь себя мечтой любой женщины, – возмутилась Эмили непристойному намёку.

– А разве это не так? – не меняясь в лице, отозвался Ян. – Напоминаю, что всё происходящее было целиком твоей инициативой.

– Ты… да ты…

«Спокойно, Эмили, не спорь с ним, не давай вывести из себя – похоже, доводить людей до белого каления нравится ему ничуть не меньше, чем убивать. Поэтому – успокойся. Вдох-выдох.»

Чуть восстановив самообладание, девушка усмехнулась:

– Я не говорила, что это было моим желанием, так что не считается. И нет, я не потребую от тебя никаких трат, но мелочиться не буду, не надейся. Я хочу, чтобы… – Эмили говорила с уверенностью, но на этом месте все равно запнулась. – Чтобы женщины из подвала сменили тёмные камеры на уютные комнаты, и ты не трогал их более, а заботился. Чтобы у них всегда были свежая еда и вода, чистая одежда. Выпускать их на свободу не прошу, ты этого не сделаешь. А вот уют предоставь. Это и есть моё желание.