Иван стрелец. Песчаная башня

Гизе-старший молча смотрел на сына и качал головой.Потом улыбнулся и сказал:

–Теперь я вижу,что деньги на твоё образование потрачены не зря!

–Отец…-Мартин смутился.не понимая сказал ли отец правду,или подшутил над ним.

–Да,мой мальчик.Именно что не зря.Теперь тебе предстоит первое серьёзное испытание.Дела мои таковы.что я не смогу быть очень скоро обратно,но всё равно до начала войны,которую эти господа я уверен накликают на наши головы.я уже буду в городе.Я оставил тебе список тех,кто вступил в тайное городское ополчение.Там же список мастеров-оружейников и торговцев порохом и свинцом.которые помогут нам вооружится.До моего приезда разбей ополченцев на отряды,назначь капитанов,а они пусть выберут себе лейтенантов и капралов.И если я не вернусь…

–Отец!-воскликнул Мартин,но Гизе-старший поднял ладонь руки.требуя слушать его не перебивая.

–Да.да! В море полно каперов! И вот если я не вернусь.то ты станешь их лидером.Вот,-Ульрих Гизе.достал из своего объемного, висевшего на поясе кошелька маленький ключ на цепочке-Это ключ от потайной дверцы моего бюро.Там ты найдёшь все записи.а так же списки тех,кто поддерживает нас, и готов пожертвовать деньги на наше дело.

Ульрих смотрел на сына с надеждой,опасением и беспокойством.

–Помни так же,что и в магистрате есть наши сторонники.

Мартин был несказанно удивлён:

–В Ратуше?!

–Да,но они не покажут себя,пока мы не начнём действовать.А если русские подойдут к городу.мы должны справится с ландскнехтами гарнизона,и открыть им ворота.Если же ратманы вздумают открыть ворота папистам и запустить их вгород,мы должны воспрепятствовать этому и удержать город до подхода русских войск.

Теперь и отец и сын молчали.

–А если русские не отблагодарят нас за помощь?-спросил Мартин

–Отблагодарят.Царь Иоганн всегда держит своё слово,и в гневе и в милости.

Эти слова удивили Мартина Гизе,но он решил не расспрашивать отца подробно до времени.Тем временем обняв сын.Ульрих уже собрался уходить,но задержался и спросил:

–А что,правда что ли.что наш библиотекарь,вьдыхает по нашей Вильгельмине?

Не зная выдать ли тайну друга,Мартин тем не менее кивнул.Гизе-старший улыбнулся:

–Хороший парень! Из него будет толк. Еёприданное попадёт в хорошие руки!

Уходя Ульрих Гизе оставлял сына с тяжёлым сердцем. Но он верил в Бога, и своё дело, и думал, что раз уж дело начато, то Бог поможет. Пройдя через Мюнстерские палаты Гизе-старший спустился на первый этаж, там слуга подал ему шубу, и помог натянуть на ноги высокие ботфорты .из лосиной кожи. Снаружи его ждала коляска. Толпа ремесленников, видимо уставшая ждать вестей от свои делегатов, и замёрзшая, изрядно проредела. Пройдя через всё ещё взволнованный городской люд, Гизе-старший уселся в ожидавшую его коляску. Слуга накрыл колени хозяина покрывалом из меха, и усевшись на против, стукнул в потолок купе. Коляска тронулась. Опытный возниц, знавший хорошо как быстрее проехать в порт, направил экипаж через улицу Каменную, на Широкую улицу, названную так видимо в насмешку, так как была самой узкой из всех, что предстояло им проехать. Потом выехал на площадь перед Ратушей, которая осталась позади и справа, и которую даже не удостоил взглядом Гизе- старший, обратив внимание только на елку увенчанную фигурой ангела, стоявшую в центре площади, и теперь украшаемую тряпичными гирляндами. Проехав по Речной улице, и миновав Квадратную башню, коляска Гизе- старшего выехала за городскую стену, на пристани. Тут как всегда было оживлённо, портовые рабочие разгружали и загружали суда, стоявшие у причалов. Десятка два судов стояли на реке, ожидая своей очереди, или готовые отплыть с грузом.

Всего Гизе-старший владел пятнадцатью судами. Сегодня на пристани загрузили четыре.

Не мешкая Ульрих Гизе поднялся на борт флагмана своего торгового флота, носившего название «Божие предрасположение»,и приказал отчаливать. Его старший приказчик, сопровождавший хозяина в этом походе, сообщил, что остальные три судна уже вышли в залив, что ветер в заливе хороший. Что все капитаны знают порт прибытия – Копенгаген.

Купец кивнул и приказал немедленно отчаливать. Двух мачтовый нёф отвалил от пристани, толкаемый с неё длинными шестами двумя десятками детин, и буксируемый тремя лоцманскими ботами. Так ,держась левого берега, прошли они по реке до селения Болдер Ай, где канаты с судна были отданы на лоцманские боты, и те приняв их, начали поворачивать обратно в Ригу, а «Божье предопределение» готово было уже выйти в Залив, когда из крепости Дюнамюнде прогремел пушечный выстрел. На судне замерли, ожидая будет ли второй, что означало бы приказ бросить якорь и ждать досмотра, но эхо первого выстрела прокатившись над рекой уже замерло, в второго не последовало. Видимо литовские пушкари разгоняя тоску выстрелили в холостую, так как на судне не услышали как ядро плюхнулось в воду.

Выйдя в Залив судно присоединилось к трём другим, ожидавшим его. Здесь старший приказчик спустился за борт в подплывший и ожидавший его ялик, который и доставил его на один из трёх кораблей, а «Божье предопределение» ,ловя ветер в поднятые паруса, развернулось курсом на Восток.

–В Нарву? –в последний раз уточнил курс стоявший у руля капитан.

–В Нарву.– повторил Гизе-старший так. словно подводил итог. под частью своей жизни.

Отойдя дальше в залив,на судне спустили флагвольного города Риги, широкий чёрный крест на белом поле, и личный флагрода Гизе- золотой ключ всунутый в скважину замка на красном поле, и подняли датский флаг – белый крест на красном поле.

Внутри немецкого возка хоть и было жарко от углей,что раскаляли поставленную посреди печь,дьяк Кручина,ежился от озноба,и предавался тревожащим его,беспокойным мыслям,имея на лице своём такое выражение,что оправдывал и своё же прозвище.

Хмельной мёд,изрядно употреблённый,чем потчевали себя почти всю ночь дьяк и боярин,не обходя милостью и своих спутников,на Кручину,в отличии от его товарищей,спавшего справа на лавке,уткнувшись в стенку купе,подьячего Алтына,и сидевших напротив боярина Кваснина.не пожелавшего покидать насиженное место в чужом возке.и теперь спавшем крепко,да его холопа Беду,который стараясь не заснуть время от времени склонял таки голову на свою широченную грудь,так вот мёд хмельной на дьяка не подействовал.Видимо от его тревожных дум.не брали его и хмель и сон.А тревожится дьяку было от чего.Засада разбойничья.устроенная на них в лесу,была тому порукой,что кто-то проговорился о посольстве.и важности письма.что везли они в Ригу,и засаду могли устроить и шведы,и литовцы.Хотя вернее было,что шведы.На своей земле литовцы скорей бы большими силами ждали посольский поезд,взяли бы всех,и в затвор.

Теперь,если вернутся они в Москву, не миновать им дознания в Разбойной избе, где уж судья то ,приказной боярин Никиты Романовича Захарьин ,из царёвой родни, все жилы вытянет, а правды дознается.Правда же для Кручины была не скрыта,это он проболтался о посольстве.И не от злого умысла,или корысти ради,а потому как очень доверился душевному разговору с давним знакомцем.которого рассчитывал и в Риге встретить,и который должен был передать ему посылку.Ничего против государя задуманного не было,а посылка была книгами,которые редки в Москве и в которых мысли записаны ещё в Русском царстве не понимаемые,но если вдруг усвоены будут,то ничего кроме пользы не принесут.

Степан Телятьев был сыном приходского священника,который от прихожан получил глумливое прозвище Веселуха,так как после кончины жены при родах,пристрастился к хлебному вину,и все обряды и таинства совершал в "весёлом" состоянии.Степан совсем не помнил отца,тот,хоть и дожил до того времени как сыну исполнилось шесть лет.в памяти его не задержался.Знал Степан только,что во время морового поветрия,отец его, бывший пьяницей, всё же как мог помогал окормляемым им прихожанам,и сам не уберёгся.захворал и умер.Рассказал это Степану его дядя,забравший мальчика к себе,после смерти брата.Так оказался Степан в московском доме старшего брата своего отца,у которого своих детей было двенадцать душ,и к ним он относился с той же строгостью,что и к племяннику,с той только разницей.что Степану надо было ещё и работать подобно дворовой и горничной прислуге,чтобы оправдать хлеб растрачиваемый на него.А когда минул ему восьмой год,стал он ещё и учится вместе с двумя своими братьями,что были одного с ним возраста и меж собой близнецами.За науку.вспоминая дядю.Телятьев теперь говорил ему про себя только спасибо.Оказалось,что поповский сын к науке очень способен.и до знаний жаден.Освоил он грамоту,счёт.Научился красиво и внятно читать,так,что иногда тетка его просила почитать ей,дочерям и горничным девкам и бабам из Писания,или псалтыря,когда коротали они время на своей стороне дома,в женской половине.

Присматриваясь в племяннику,дядя его,трудившийся в приказах,и даже иногда отправляемый в царскую думу вести дела,решил,что толк из племянника будет,но сперва решил испытать его при домашнем хозяйстве.Как минуло Степану четырнадцать лет,определил дядя его на дворовое хозяйство,вести учёт,а заодно и приглядеть за своим тиуном,что показался не чист на руку.Проверив учётные книги, Степан понял – тиун дядю обкрадывает.и так и сказал ему,предупредив,что если тот не перестанет.то он всё расскажет.а пока же из любви христианской и жалости к его жене и пяти детям,смолчит.Тиун понял угрозу по своему,и выждав момент подошёл к Степану с подношением,надеясь так задобрить его.Степан же скривился от мысли,что человек это мог подумать будто бы он способен вступить с ним в сговор против своего дяди и благодетеля,и обкрадывать его на пару.Так не выносимо было,что вор мог подумать о нём,что и он такой же,что Степан явился к дяди и всё рассказал,не забыв упомянуть,что хотел было сперва пожалеть тиуна и его семью.и утаить его не чистые дела.если тот от них отречётся.

Тиуна со двора прогнали,прежде выпоров так,что до его дома в Земляном городе,пришлось его на телеге везти.Дворня поговаривала.что жена его грозилась Степана проклясть,да в церкви свечу пламенем вниз поставить,так якобы можно было человека до смерти извести.

Дядя тем временем убедившись в способностях племянника определил его в службу в приказ не из первых по значимости ,где Степан пообвыкшись с жизнью приказных .вник в таковую, и нашёл для себя очень даже приятной. Долго ли коротко ли ,кочуя из приказа в приказ ,стал Степан в Посольском приказе мальчишкой на побегушках. В то время, в началах царствования Ивана Васильевича ,все ,что не выходило из под перьев дьяков и подьячих приказа, хранилось в царских покоях, в особой «посольской палате». А чтобы не путались низкородные под ногами князей да бояр, сделан был для них особый ход, из палаты в маленький дворик, как раз напротив церкви маленькой и ветхой уже церквушки Варвары Великомученицы ,что была поставлена когда ещё не было на этом месте царских палат ,а был двор кого-то из удельных князей, так что хочешь не хочешь, а как выйдешь, так и перекрестишься.

Тут и начал осваивать Степан науку государственного служения в полной мере,бегая по поручениям писцов и подьячих, разнося записки их суженным и жёнам,бегая в лавки за калачами да простоквашей,таская младшим дьякам жбаны пива.а бывало и романского вина.если дьяки скидывались в шапку,из ближайшего кабака.Если шёл на улице дождь или падал снег.сушил их кожухи, сапоги,которые потом ещё и наващивал,чтобы блестели будто бы хозяин хотел увидеть своё отражения глянув себе на ноги.Когда стало ясно,что Степану всякая служба в радость.стали поручать ему делать чернила,вострить перья,а потом и посложнее-готовить бумагу для разных документов,по её сорту и плотности.Вскоре стал он носить эти документы между столами,а потом,как исполнилось ему двадцать лет,и между приказами. Во время это приказал царь Иван Васильевич, поставить для Посольского приказа отдельную избу, так как велено было приказным ведать заморскими купцами, а вскоре и всеми приезжими иноземцами. В это же время стали отправлять Степана в «Хранила царские», в ящиках Посольского приказа подыскать нужные для посланий или ответов цитаты из прежней переписки с адресатом.Справлялся он с порученным делом всегда быстро и хорошо.Наконец отметив Степана уже не однократно,поручил ему старший дьяк учить немецкий язык,для чего приставили его в столу,что отвечал за сношения с германскими странами,немецкими путешественниками,да купцами.В дело Степан вник быстро,и основательно.Перечитал всё,что было в приказной библиотеки по странам где говорили на немецком языке,изучил карты этих земель.Не ленясь превосходил он уже своих товарищей в знаниях,и по службе стал продвигаться.Вскоре стал писарем,но совсем не долго.для соблюдения правил,и в двадцать пять лет стал подьячим.Зажил своим домом,что поставил на клочке земли.выторгованном его дядей для племянника у торговца лесом в Китай-городе.Женился,и тут выпало ему первый раз поехать с посольством в чужеземье.Степан Телятьев конечно хотел бы чтобы отправили его в германскую землю.но сперва пришлось ему посмотреть башни непокорной и воровской Казани,кою Великое княжество Московское пыталось замирить всеми способами-и войной и подарками.А потом увидел он минареты Бахчи-сарая.Увидел крымские базары,яркие и ароматные,не в пример московским,даже летом и осенью не знавших такого многоцветия.Побывал в генуэзском Судаке,где русские послы пытались договорится о выкупе русских рабов,что попадали в итальянские республики и герцогства с местных невольничьих рынков.Судак хоть и был построенфряжскими немцами,но ничего такого,кроме того,что весь он был из камня,что было бы достойно внимания в городе этом не было.Был он крепостью,что окружала торговую площадь на которой торговали и обменивали все,от тканей и дорого дерева из Индии,до скота и рабов.Однако же после этого путешествия решил Телятьев учить италийский язык,чтобы побольше узнать и об этой стране,и людях в ней живущих.Паче знал он уже,что бабка ныне царствующего великого князя Ивана Васильевича,была из Италии,хоть и родилась в Мистре Морейской,росла и училась при дворе римского папы.

В то самое время как родилась у него вторая дочь,преставилась родная сестра его жены,и не испытывая не достатка в хлебе насущном,а так же следуя примеру своего дяди, разрешил Степан взять ей на воспитание в их дом племянницу.ставшую теперь сиротой.В доме своём он завёл порядок для того времени не обычный,хоть и был разделён дом на две половины.мужскую и женскую,однако ходили члены семьи друг к другу свободно,единственно не было это позволено прислуге,дворовому мужику.да двум горничным.Собирал он книги,и любил устроившись на мягкой скамейке со спинкой.посидеть при свечах,и почитать что-нибудь из итальянских или греческих авторов.

Телятьев и не помнил даже как это случилось в первый раз.В то время был он уже младшим дьяком,и заведовал столом.у которого,с разрешение второго приказного судьи выправляли иностранным купцам и путешественникам бумаги для хождениям по городам русского царства,или на пересечение его.коли путь их лежал в заволжские ханства и далее.То был фряжский немец,одетый по дорожному,во всем выделанном из кожи,только берет с коротким пером был у него из бархата.После получения бумаг,выложил он на край стола стопку серебряных монет.поклонился с достоинством и ушёл,оставив дьяка в смущении.Какое-то время Телятьев смотрел на деньги,будто бы меряя стопу на ценность,а потом сгрёб рукой в ладонь другой руки,прикинул на вес сколько же там,и сунул в карман своего кафтана.Вечером этого дня,сидя за столом,на резном стуле со спинкой,завёл он и такое в своём дому.вместо скамей.стулья, смотрел он жену и старшую дочь,и подумав,что это ради их благополучия успокоил свою совесть.Паче же никакого вреда он делу царскому поступком своим не нанёс.Итальянец же его запомнил,и с тех пор возвращаясь один,или с товарищами,которым рекомендовал Телятьева,как человека сноровистого,легко находящем ходы и выходы в пещере бюрократического Минотавра,никогда не оставлял сделанное дело для него без вознаграждения.А когда узнал,что русский интересуется книгами,то стал одаривать его не только деньгами,но и книжными новинками из своей страны,что на Москве было большой редкостью.

Время шло,и вот уже стал Степан Телятьев начальствовать над пятью столами, со всеми приставленными к ним подьячими и писарями.Поручения на прямую получал от первого приказного судьи Ивана Михайловича Висковатого.И сподобился наконец-то побывать в тех странах о которых мечтал,и жизнь в которых так старался копировать в своём дому.

Первое посольство при котором он заведовал всей канцелярией,не ведя только расходных дел,было отправлено в Богемию,в Прагу. где думали русские получить права на торговлю рухлядью,потеснив толкавшимися у них под ногами литовцев,да шведов.

Прага очаровала его,а пражские прелести запали в душу.

Следующей страной стала Австрия и город Вена.В этом посольстве Телятьев уже заведовал всем что не касалось переговоров,и канцелярией и казной.И вот пока бояре-послы оговаривали с австрийцами союз против агарянской Порты,Степан вдыхал воздух Вены,и старался купить своим домашним какие либо дивности,а кроме того в дом стенные куранты,чтобы точно знать который час идёт,и таким образом упорядочить свой дневной и ночной быт.

По возвращению,хотя и остался тот договор только на бумаге,был Телятьев награждён от казны деньгами,и стал вторым приказным дьяком, по значимости сразу за первым, Иваном Висковатым, который был ещё и первым судьёй, а так как второй судья, окольничий из царской родни из Захарьиных, был ещё и в Разбойном приказе вторым судьёй, и к дознаниям имел больше пристрастия. чем к дипломатии, а потому в Посольский приказ и лица не казавший, то получался Степан Телятьев вторым человеком в своём приказе.Однако в душе его тогда же поселилась печаль,от увиденного в Праге и Вене.Понял он,что никогда не станут кривые.застроенные деревянными хоромами,теремами,да избами,улицы его родной Москвы.такими прямыми,опрятными и каменными,как улицы европейских городов.Печаль его была так велика,что даже отразилась на лице,и теперь.даже когда он получал очень большие поминки от иностранцев за добрую помощь,или исполнял дело порученное исправно,и получал благодарность от своего начальника,всё равно редко касаласьгуб улыбка.а если касалась.то едва хватало ей сил загнутьверх уголки его тонких губ.

Как то раз ,в тот самый год как началась война с Ливонией,всё тот же знакомыйитальянец свёл Телятьева в датским гостемИлмаром Нильсоном. В отличии от итальянца,датчанин был в годахровней Степану,и сносно говорил на русском языке.Был он негоциантом,скупал,перевозил на своем корабле,и продавал товары по всему Варяжскому морю.К тому же был любителем книг.и книгочеем.За услугу,которая опять же никакне вредилагосударевым интересам,преподнёс Нильсон дьяку книгу.называемую словарь.новинку в то время бывшую ещёредкостью,где датские слова имели перевод и пояснение значений на немецком.Книге такой Телятьев обрадовался,и сел учит датский язык.С Нильсоном же завязались у него отношения почти дружеские.Тот во вторую встречу предложил отобедать в Немецкой деревне,что они и сделали в тавернеустроенной на европейский манер,где блюда и пиво гостям разносили румяные и мясистые жена и дочь хозяина.Тогда же случайно оказался там знакомец Нильсена,итальянский мастер фехтования и писатель,автор трактата по искусству владения холодным оружием.Телятьев совсем растаял душой,потому,что впервые увидел перед собой не книгочея,а живого писателя.Застолье продолжилось дома у Телятьева. Гости восхитились дому дьяка,как уверяли они его устроенному не хуже чем дома у них на родине,похвалили его небольшую библиотеку,а Телятьев в свою очередь поднял с постелей уже спавших жену и старшую дочь,чтобы представить их гостям,чем ввёл их в крайнее смущение.

Дела Телятьева шли совсем хорошо.Так хорошо,что даже обзавёлся он двумя экипажами,на лето да весну завёл открытый возок,с крышей и занавесями,а назиму и осень немецкую повозку на полозьях.с устроенной внутри купе маленькой,медной печью.Это его приобретение обратило на себя внимание.и среди соседей,те завидовали.и среди товарищей по службе,и даже его начальников,думали,что не по чину начал жить приказной дьяк,хоть и впочёте он,а всёж таки не заносился бы.Но вскоре стали появляться у него и покровители.Младший из князей Торопковых,слывший бездельником и повесой,окормлявшийся в Благовещенском соборе у своего духовника, протопопа Семеона, а тот был сослужитителем самого Сельвестра, вхожего к царю. Дружба эти казалась совсем уж странной,если бы не знать,что после знакомства с итальянским мастером-фехтовальщиком.стал получать Телятьев с оказией многие книги,которых на Москве быть не могло.а в Италии не в каждой республике или синьории разрешены были.Вокруг этих то книг и содержащихся в них мыслях и сформировался потихоньку кружок "любомудров",как назвал себя и своих товарищей Степан. Собирались они у дьяка, он читал, переводил, а потом услышанное обсуждалось.

В канун Великого поста, в 7061 от Сотворения мира году смутил отец Симеон своих товарищей по посиделкам рассказом о некоем дворянине, Матвее Башкине пришёдшем к нему на исповедь ,и вместо того самому ставшему учить отца Симеона как следует «бдеть о душе».Говорил, что священникам следует показать начало доброе собою. Посещать мирян, научать как самим жить и как людей у себя держать, чтобы их не томить. «Вот, говорит – рассказывал отец Симеон – мы Христовых рабов держим у себя рабами, а Христос всех называет братиею! Потому изодрал яхолопьи грамоты, сказал людям – кому хорошо у меня – пусть живёт, а не нравится, пусть идёт куда хочет!» Любомудры решили, что дворян этот или смел без меры, или так же без меры глуп. Как же так-то, «холопьи грамоты» рвать?! А кто ж работать будет, кто будет хлеб добывать для любомудров?! Мысль людей, что собирались у Телятьева, была проста- отметил тебя бог умом, используй его на благо людям. А благо людское не в том. чтобы холопы разбежались по лесам, а в том чтобы был в устройстве жизни порядок. Чтобы каждый знал совё место по уму и умению. Вот кабы дал батюшка-царь любомудрам волю устроить жизнь на Руси по их пониманию, с тем чтобы те кто работает, имеет прибыток. да исправно подати платит мог бы и голос свой иметь, вот бы тогда любомудры быстро бы жизнь русскую обустроили. Вот тогда бы у нас на Руси в спорах бы из разных мыслей рождалась бы истина, а приученость к мысли и спорам, порождала бы мысль об разным новшествах и удобствах, что украшали бы жизнь. И на Кремле московском стояли бы Куранты не хуже пражских. Тут Телятьев вспомнил эту дивную механику, вспомнил как полдня отойти не мог от Старомесной площади, на которой стоит башня городской ратуши, в которой и установлены Куранты.

С несказанным наслаждением разглядывал он два циферблата, установленных друг над другом. Изучал ,пытаясь запомнить время восхода и захода Солнца, положение Солнца и Луны среди созвездий, входящих в зодиакальный круг, а также фазы Луны. А потом давший себе слово изучить астрономическую науку ,попросив Нильсена или его друга, мастера фехтования, де Ла Гварди ,привезти ему в Москву какую-нибудь книгу о звёздах, Луне и Солнце.

Пока глазел Степан на часы ,несколько раз двигались фигуры вкруг астрономического циферблата. И каждый раз толпа пражан ,что сходилась посмотреть на механическое представление замирала от страха когда появлялась фигура Смерти. Степан тоже замирал, но не от страха, он то понимал слова «помни о конечном» ,как наказ использовать время отпущенное тебе Богом с пользой для себя, и во благо, раз наделён ты частицею божеского ума. И думая так ,в след за созерцанием скелета с косой, видел он как в верхней части часов, под навесом, где была изображена фигура ангела, в двух окошках по очереди появлялись фигуры двенадцати апостолов, и умилялся этому зрелищу.

Михей же Башкинхудо кончил. Когда отец Симеон рассказал про него Сельвестру, а тот царю, до церковного разбирательства посадили дворянина в затвор, а он словно бес в него вселился, стал там на решетки прыгать, да головой о стену биться. Рассказал, что тем мыслям его научили шестеро- четверо русских, двое приезжие из Новгорода, а ещё двое из Литвы, да аптекарь Матвей с латинской веры человеком Андреем Хотеевым. Суд приговорил Башкина, да всех русских с ним сослать на покаяние и исправление в Волоколамский монастырь. А аптекаря с латинской веры человеком так и не сыскали.

И хоть было в словах Башкина, то что и Телятьев считал правильным, про то, что не церковники должны рядом с царём быть, а люди умные да начитанные, но отпускать холопов на волю, это было и не к чему, да и опасно. Итак вон в Разбойном приказе дел невпроворот!Истина же вот в чём заключалась! В том, что царь-батюшка правит, как власть верховная, что от Бога, а любомудры правят как власть земская, и поучают народ в его помыслах, да делах.

Пока же, пока царь- батюшка, как помазанник Божий, правил во всем самовластно, хоть и охватывал порой Телятьева страх от того, что он делал, уж больно любопытно было, в томительном ожидании, открыв книгу проникнуть в тайну мысли чужих народов, живших куда более правильной жизнью, которая и устроена то была так. от того. что строй мыслей был их совсем другой, нежели в православном народе. К тому же против государя "любомудры" ничего не замышляли, а просто проводили время в досужих беседах.