Северная дорога. Роман об английской магии

Сорсби нехотя вытащил их из саквояжа. Не увидев под картонкой книгу, Винтерсмит недоуменно уставился на женский силуэт.

– Это Кэтрин, моя сестра, – тут же объяснил Сорсби и поспешно убрал вырезанный силуэт обратно в шелк, после чего, наконец, протянул Винтерсмиту то, что тому было нужно – редкую книгу. Великую книгу.

На поблекшей обложке стояла следующая надпись:

«ТАЙНЫ ВЕЛИКОЙ МАГИИ СЕМИ ПЛАНЕТ, ОТКРЫТЫЕ ЗОДЧИМ АНСЕЛЬМОМ И ЗАПИСАННЫЕ АББАТОМ ЭДВАРДОМ В МОНАСТЫРЕ В ГРАБЕНЕ В ГОД ОДНА ТЫСЯЧА СТО ДЕВЯНОСТО ПЯТЫЙ ОТ РОЖДЕСТВА ГОСПОДА НАШЕГО ИИСУСА ХРИСТА»

Когда-то буквы на обложке были раскрашены серебром, но сейчас остались по большей части лишь пустые оттиски.

Винтерсмит ошеломленно посмотрел на книгу:

– О… значит, слухи подтвердились. Не каждый день увидишь такое, – он протянул руку. – Вы позволите мне, сэр, если это не будет дерзостью с моей стороны?

Перемена в поведении Винтерсмита удивила не меньше, чем появление редчайшей книги по колдовству на постоялом дворе в М… Словно драгоценный текст сам по себе внушал трепет даже самым самоуверенным и циничным хитрым людям – но, с другой стороны, разве не так оно и должно было быть?

И Сорсби сдался. В конце концов, если нечасто можно было увидеть раритетную книгу по магии, то представьте себе, насколько нечасто можно было встретить ценителя таких книг, с которым можно было бы обсудить столь драгоценные издания? Волшебник улыбнулся и протянул книгу Винтерсмиту, который аккуратно взял ее и стал бегло изучать содержимое, переворачивая тонкие страницы с таким трепетом, словно боялся их осквернить или запятнать своим прикосновением.

– Ну и ну… – вполголоса говорил он, склонившись над книгой так близко, что отросшие черные волосы едва не касались бумаги. – Ведь это издание невозможно найти в наше время, его нельзя было достать в прошлом, и оно будет под запретом в будущ… всегда.

– Что? – не понял Сорсби.

Винтерсмит моргнул, словно отряхиваясь от морока:

– Я хотел сказать, сэр, что вы владеете исключительным экземпляром. Где вам удалось его найти?

– Не поверите – у старьевщика в Лондоне. Но он отдал мне книгу в обмен на золотые часы и…

– И? – с нажимом спросил Винтерсмит.

– И столько фунтов в придачу, что я до сих пор не могу перестать себя за это ругать.

– Но ведь знания, содержащиеся тут, бесценны, мистер Сорсби. Это очень могущественная магия семи планет. Вам когда-нибудь доводилось использовать ее на практике?

– Пока нет, сэр, – признался Сорсби. – Я не хотел никому доставлять неудобств в Лондоне, поэтому решил перебраться куда-нибудь подальше, чтобы начать эту практику.

– Какого рода неудобств?

Сорсби рассмеялся:

– Если вас снабжают слухами и сплетнями про хитрых людей, сэр, то вскоре вы услышите, какие именно неудобства доставляет моя магия.

На это Винтерсмит саркастично заметил:

– Полагаю, после такого заявления я должен быть заинтригован?

– Нет. Но вы должны быть предупреждены.

Второй раз за вечер реплика приезжего сбивала Винтерсмита с толку. В Алане Сорсби было что-то даже не столько наглое, сколько незамысловатое, открытое, обезоруживающе правдивое. Именно это и вводило в ступор, выбивало почву из-под ног. Винтерсмит наконец-то понял, почему его прибывшему из самого далекого графства коллеге по магии так не везло с кругом общения – люди просто-напросто не могли вынести всегда слушать одну лишь неприкрытую истину.

Сорсби тем временем принялся потихоньку обустраиваться в теперь уже своих покоях. Он снял дорожный плащ и повесил его на крюк, отряхнул башмаки от грязи и вдруг заявил:

– О, совсем забыл. Тут та же беда, что и везде: надо бы переставить кровать ближе к теплой стене.

Винтерсмит непонимающе взглянул на него:

– Что, сэр?

Но Сорсби лишь все так же добродушно объяснил:

– Видите ли, мне гораздо лучше спится, когда тепло очага или, на худой конец, стены, за которой идет дымоход и которая из-за этого дает тепло комнате, согревает ноги, поэтому всегда прошу, чтобы кровать стояла не в углу, а в середине комнаты, ближе к камину. Ну или у теплой стены.

Шумно втянув воздух носом, Винтерсмит почти был готов обидеться:

– Я вижу, вы уже придираетесь к обстановке? Мистер Сорсби, полчаса назад вы собирались спать на полу в общем зале внизу.

– Но у камина! – резонно возразил Сорсби, подняв вверх указательный палец. – Я не хотел очутиться на улице в снегопад – тут вы правы. Но, раз уж счастливый случай обеспечил мне ночлег – вы не будете так любезны помочь мне переставить кровать ближе к вот этой стене?

Винтерсмиту, уже порядком пресытившемуся беседой с новоприбывшим колдуном, не оставалось ничего, кроме как выполнить просьбу. Кровать, бывшая по сути лишь соломенным матрасом, накинутым поверх шаткого деревянного каркаса, теперь была торжественно и нелепо установлена почти в центре комнаты.

Закончив перестановку, Винтерсмит сделал напоследок еще одну вещь – достал из-под мятой подушки небольшой черный полированный камень – не то гагат, не то оникс. Скорее всего, это был гагат, так как на камне был вырезан рисунок – схематичное, почти примитивное изображение домика. Не желая привлекать к камню больше внимания, чем следовало, Винтерсмит тут же спрятал его в глубокий карман пальто – туда же, где он держал свою трубку и курительные принадлежности.

Это действие оказалось быстрым и незаметным, но Сорсби, разумеется, тут же возжелал поговорить именно о камне:

– Ваш волшебный амулет?

Винтерсмит тяжело вздохнул. От людской назойливости он очень быстро начинал чувствовать тошноту:

– Будь это моим амулетом, стал бы я его держать в гостиничной спальне и показывать кому ни попадя?

Но Сорсби не так просто было провести:

– Это ваш волшебный амулет. И это снова по вам видно. И очень грубо, сэр, говорить «кому ни попадя». Мы ведь оба одним промыслом заняты. Я все-таки рассказал вам о себе, о том, откуда я, из какой семьи. Показал вам книгу. Вы же ни слова о себе не сказали.

Но на это Винтерсмит лишь отмахнулся:

– О, мистер Сорсби, прошу вас, не думайте обо мне много. Я просто никто, посторонний человек, который делает, что должен, там, где это понадобится. И только. А теперь, сэр, нам нужно поспешить вниз предупредить хозяина о смене постояльцев. И мне нужно седлать Уголька, пока погода окончательно не испортилась.

Боже, какая гора вранья, подумал про себя Сорсби. «Просто никто»! Для мистера Никто этот Винтерсмит был слишком хорошо одет. Он также мог оплатить себе отдельную комнату – неслыханное расточительство. К тому же, как только что выяснилось, у Винтерсмита была собственная лошадь – роскошь, которую Сорсби не мог себе позволить. При этом почти все в Винтерсмите выдавало человека происхождения куда более низкого, чем Сорсби (если от его происхождения вообще оставался хоть какой-то толк).

И в итоге, размышляя обо всех этих вещах, Алан Сорсби не нашел ничего лучше, чем предположить:

– Как скажете… Но все-таки я считаю, что вы подозрительно богаты, сэр.

– Вот как? – безучастно ответил черноволосый волшебник. – Если вы так думаете, значит, вы ошибаетесь. А теперь сделайте одолжение, передайте мое пальто – оно на соседнем крюке от вашего плаща.

Тяжелое пальто, которое было на Винтерсмите внизу и которое он снял, собирая вещи, сейчас висело близ дверного проема. Сорсби снял его, но, прежде чем отдать хозяину, развернул внутренней стороной к себе. На подкладку пальто, под воротник, был пришит ярлычок с надписью «мистер Кормак».

Конечно, Сорсби знал по опыту, что хитрым людям не всегда платили деньгами. Часто бедняки отдавали в обмен за магические услуги еду или одежду.

Но пальто, хоть и старое, опять же выглядело далеко не дешевой вещью. Мог ли обеспеченный господин, обратившись к колдуну, расплатиться одеждой? Конечно же, нет! Или Винтерсмит был всего лишь вор и шарлатан?..

От этого бесконечного множества мыслей его отвлек голос:

– Вас интересует моя одежда, сэр?

Сорсби пожал плечами, передавая пальто:

– Не особо. Просто я думал, что вас зовут мистер Винтерсмит, а не мистер Кормак.

Воистину этот корнуоллец за словом в карман не лез! Доброжелательность Винтерсмита почти иссякла, и он холодно объяснил:

– Это пальто Бэзила. Он отдал его мне. Я надеюсь, вы не станете выпытывать у меня хотя бы кто такой Бэзил? Поверьте, мое терпение уже на исходе, а ведь я был с вами крайне добр.

Сорсби виновато потупился:

– Нет. Конечно же, нет. Простите, сэр, я несдержанный.

– В самом деле.

Накинув на себя верхнюю одежду и надев высокую шляпу, Винтерсмит взял дорожную сумку и вышел из комнаты. Там он отдал ключ Сорсби, велев тому закрыть дверь. Пока Сорсби возился с замком, Винтерсмит уже успел спуститься вниз и теперь разговаривал с заспанным конюхом, крайне недовольным, что кто-то задумал седлать коней на ночь глядя.

Хозяин гостиницы стоял неподалеку, что-то бормоча про то, как хорошо брать плату заблаговременно, раз уж некоторые готовы отдать свою комнату первому же заезжему незнакомцу. Винтерсмит ничего на это не ответил, а лишь подошел к хозяйскому столу, где лежала книга учета гостей, и, будто имея на это полное право, макнул перо в подмерзающие чернила и самостоятельно внес последние изменения в список постояльцев:

Джек Винтерсмит Алан Сорсби

К этому моменту сам Сорсби уже тоже спустился по лестнице вниз, и именно эта сцена заворожила его до глубины души.

Он наконец-то понял, какого рода волшебника встретил этим февральским вечером.

Видите ли, с основной чертой характера мистера Сорсби – беззастенчивой прямолинейностью и неизбывным стремлением называть все своими именами – люди знакомились довольно быстро (и если даже мы с вами, дорогие читатели, уже наблюдали подобные проявления на протяжении лишь пары часов, то представьте себе, с чем сталкивались несчастные собеседники мистера Сорсби).

Винтерсмит же являлся совсем другого рода волшебником. Для него оставались преграды вербальные, но вот преград физических для него практически не было. Казалось, он чувствовал себя вправе приходить куда угодно и делать что ему вздумается. Сорсби понял это, когда увидел, как Винтерсмит, стоя в своем черном пальто, накидки-пелерины которого придавали образу что-то клерикальное, даже монашеское, почти хозяйским жестом взял чужую гостиничную книгу и своими же руками внес там исправления в список гостей. Это выглядело бы неуместно, не выгляди это так естественно.

Ни одна дверь не может быть закрыта перед жабьим человеком, очарованно подумал Сорсби, глядя на это.

Тем временем конюх уже вернулся обратно, сообщив, что Уголек, высокий темный жеребец волшебника, готов к дороге, и мистер Винтерсмит может отправиться в путь прямо сейчас, если до сих пор желает куда-то ехать в такую погоду.

Тот, как ни странно, желал. Окончательно уладив вопросы с хозяином комнат, самовольно распорядившись принести в покои Сорсби горячей воды и заплатив конюху, он повернулся к своему новому знакомцу:

– Всего хорошего, мистер Сорсби, – слегка поклонился Винтерсмит, как вдруг тут же услышал новый бесцеремонный вопрос:

– А куда вы едете?

Винтерсмит глубоко вздохнул и как можно спокойнее объяснил:

– Мне иногда приходится путешествовать по стране. Но в данный момент я направляюсь в другую деревню Болотного края, где рассчитываю пробыть некоторое время, чтобы решить дела.

– Но где именно вы остановитесь?

Да что же за неугомонный волшебник приехал сегодня сюда! Казалось, к беспардонности Сорсби уже можно было привыкнуть, но нет, он каждый раз превосходил самого себя. Винтерсмит сложил ладони, уже одетые в перчатки, вместе и процедил:

– У Его Преподобия в деревне К… Желаете еще что-то узнать или же ваш допрос, наконец, окончен?

Только сейчас запоздало поняв, насколько неподобающе он себя ведет, Сорсби извинился:

– Нет, сэр. Простите мое любопытство. Просто не каждый день увидишь хитрого человека… не хуже себя, скажем так.

Услышав это, Винтерсмит с трудом переборол желание стиснуть пальцы в кулаки. Тем временем Сорсби продолжил:

– Я просто подумал, что мы могли бы поддерживать связь, мистер Винтерсмит. Обмениваться письмами, разговаривать о магии, о ритуалах…

Хозяин гостиницы, стоявший рядом и услышавший слова про колдовство, произнесенные вслух, вздрогнул и опустил взгляд. Винтерсмит тоже продолжал молчать. Вновь осознав, что в очередной раз зашел слишком далеко, Сорсби с сожалением вымолвил:

– Ладно, сэр. Как вам будет угодно. Я лишь из вежливости это предложил.

– Очень хорошо, – наконец ответил Винтерсмит. – Удачи на новом месте, мистер Сорсби.

И, сказав это, человек в черном вновь кивнул, скорее из обычной учтивости, нежели чем из искреннего почтения, после чего взял свою дорожную сумку и направился восвояси.

Глава 2

Красная магия

На следующий день Сорсби проснулся поздно. За ночь он сильно замерз, ведь комната быстро остывала, а ледяной ветер задувал в каждую щель стародавней постройки, обустроенной под постоялый двор. Наконец, под утро, когда взошло солнце, а внизу разожгли огонь и температура стала более приемлемой, он провалился в беспокойный тяжелый сон, полный серой мути и дорожной грязи. Там был стылый камин из его родительского дома в Пензансе и была невозможность высказаться как следует (во сне Сорсби попал в дурацкое положение, не сумев вспомнить, что моргать по-совиному означает наводить дурной глаз, в результате чего был поднят на смех людьми, не признавшими в нем практикующего колдуна в деревне М…). Еще в этом сне был мистер Винтерсмит и заколдованная вещь, которую мистер Винтерсмит добыл нечестным путем – украденное пальто. Это было очень плотное пальто, потому что в нем было невероятно тепло – не чета тонкому и истершемуся плащу Сорсби. Во сне он думал, до чего же хорошо было бы самому заполучить такое же пальто, большое и тяжелое, и кутаться в него, и не замечать холода даже такими промозглыми ночами…

Проснувшись, Сорсби долго не хотел вылезать из-под одеяла. Какое все-таки блаженство – получить удачной волей случая отдельную комнату! Никто не храпел рядом, как это было в прежних гостиницах, где Сорсби останавливался по пути в М…, никто не будил его, не прижимался и не отбирал половину кровати. Волшебник потянулся и опустил ноги на пол. Но какая же ужасная была холодина! Он наскоро оделся, налил из надтреснутого глиняного кувшина оставшуюся воду (за ночь ставшую почти ледяной) и, вынув из саквояжа кусок мыла, бритву и зеркало, так быстро, как только мог, побрился над тазом с водой и попытался пригладить волосы, неизменно растрепанные и торчащие во все стороны.

Когда эти и иные приготовления к выходу в люди были завершены, Сорсби напоследок оглядел комнату, ставшую ему спасением в чужом краю среди зимы.

Молясь, чтобы ему осталось хоть немного еды на завтрак (который, судя по позднему часу, уже давно закончился), Сорсби собрал вещи и спустился вниз. Он уже приготовился отдать ключ от комнаты, когда хозяин гостиницы вдруг дружески подмигнул и поприветствовал его:

– Доброе утро, хитрый человек.

Сорсби мигом залился краской. Еще никто здесь не обращался к нему так.

– Доброе утро, сэр. Мне бы хотелось позавтракать, если еще успеваю…

– Конечно! – добродушно заверил его хозяин. – Уж для такого, как вы, мистер Сорсби, мы всегда припасем съестного. Нечасто в М… приезжают новые хитрые люди.

– А как же… – хотел было спросить Сорсби, но хозяин уже будто заранее знал, что будет за вопрос, и ответил сам:

– Мистер Винтерсмит? Да, он время от времени приезжает сюда и заглядывает к Старой Матушке Хоббс.

Ох, понял Сорсби, теперь все стало очевидно.

Старая Матушка Хоббс была единственной местной колдуньей, и именно с ее поверенными Алан Сорсби и вел переписку из Лондона, договариваясь через свою квартирную хозяйку и ее знакомцев о том, чтобы поступить к Матушке Хоббс помощником. Именно ей (а точнее, дальним родственникам, писавшим от ее имени) он сообщил о том, какой редкой книгой по планетарной магии владеет. Немудрено, что Винтерсмит, раз уж тот общался со Старой Матушкой тоже, был в курсе всех новостей деревни и наперед знал, что за книгу Сорсби привез с собой.

Позавтракав в том же зале, где вчера ему довелось ужинать, Сорсби вновь обратился к хозяину постоялого двора:

– А где живет Старая Матушка Хоббс?

– На самой окраине, у начала болот. Далековато придется вам топать по снегу…

Когда хозяин объяснил, как найти домик колдуньи, а Сорсби заверил, что справится с долгой прогулкой, настало время покинуть это временное убежище и добраться, наконец, до финальной точки на своем пути.

Оказавшись на улице, Сорсби пошел по заснеженной дороге, сжимая свой саквояж. Но деревня М… была, к счастью, совсем небольшой, и «далеко» по местным меркам означало не более получаса пешим ходом.

Вскоре, ориентируясь по памяти на указания хозяина гостиницы, он дошел до ветхого, покосившегося двухэтажного домика. У крыльца на перевернутом бревне сидела пожилая женщина с длинными спутанными седыми волосами, выбивающимися из-под красного чепца, и раскуривала трубку. Завидев Сорсби, она рассмеялась, то вздыхая, то откашливаясь:

– Вот те на! А я уже подумала, ты и вовсе не придешь, погодка-то стоит какая. Ты никогда не носишь шляпу?

– Не на моих волосах, – отшутился Сорсби. О, если бы это действительно было шуткой!

Старуха вновь зашлась булькающим кашлем, в промежутках между которым продолжила свои комментарии: – Они у тебя выглядят так… будто эльфы всю ночь трепали их на твоей голове… на такой спутанный клубок волос и впрямь ни одна шапка не налезет.

Дождавшись, пока ведьма вдоволь выскажется по поводу его шевелюры, прокашляется и докурит свою трубку, Сорсби, наконец, зашел в свое новое место обитания.

Конечно же, он не ожидал, что поселится в роскошном поместье, а потому изначально не возлагал больших надежд на жилище Старой Матушки. Хитрые люди практически всегда старались селиться на отшибе, ближе к лесу, реке или, как это было в данном случае, к болотам. Хитрые люди в сельской глуши почти не принимали плату деньгами – но в еде, дровах и одежде не имели нужды, потому что именно так обычно расплачивались местные жители, сами далеко не богатые, за магические услуги.

Старая Матушка махнула на второй этаж, показывая, где будет находиться комната ее помощника. Сорсби поднялся туда по шаткой лесенке, которая вела прямиком из гостиной. Он боялся, что на втором этаже будет холоднее, однако крыша была крепкой, оконные рамы хорошо прилажены, и в целом его уголок был вполне приличным.

Единственное, что требовалось тут сделать, он мог сделать сам, как это всегда и происходило. Схватив низенькую легкую кровать с матрасом, Сорсби протащил ее от дальнего холодного угла почти в самый центр комнаты – так, чтобы лежа в кровати, ощущать тепло от другой стены, уже хорошо нагревшейся от очага внизу.

Когда он еще юношей жил в просторном родительском особняке в Пензансе, проблем не было до того самого момента, пока Реджинальд Сорсби, его отец и заодно самый состоятельный барристер в городе, не узнал о том, что его единственный сын и наследник надумал посвятить себя богомерзкому искусству колдовства, и, раз уж объективные аргументы не давали должного эффекта, отец и мать перешли к другим действиям. Так, Сорсби-младшего переселили в новую комнату на самом верхнем этаже, где редко разводили огонь, считая отапливание верхних комнат неприличным расточительством. Его кровать на верхнем этаже не имела поддерживающих опор для громоздкого балдахина с тяжелыми драпировками и вообще была довольно простой. Поэтому волшебник переставил ее к собственному камину, пытаясь получить хотя бы свою толику тепла в промерзшем помещении – эту привычку он сохранил на всю жизнь.

Разобрав саквояж и переложив некоторые вещи в маленький шкафчик, волшебник сменил дорожную одежду и снова умылся. Закончив с этими процедурами, он спустился вниз, где Старая Матушка уже варила похлебку на обед.

– Ну как, устроился? – спросила она.

Сорсби пожал плечами:

– Это не такой большой дом, чтобы долго обустраиваться.

Не то чтобы подобное замечание уязвило колдунью, но услышать это было все равно неприятно.

– А ты что хотел, дворец короля?

– Нет, я многого и не ждал… Просто я видел вчера хитрого человека на постоялом дворе и решил, что, возможно, в этих краях наш сорт живет получше.

Старая Матушка цокнула языком:

– А тебе палец в рот не клади, малый. И кого ты здесь видел, кто живет получше?

– Мистера Винтерсмита.

Пожилая женщина посмотрела на Сорсби как на умалишенного:

– Ты решил, что Джек шикарно живет?

– У него есть лошадь…

– Так, хватит болтать вздор, – резко перебила она. – Джек Винтерсмит не человек шикарной жизни. Он даже не человек счастливой жизни. Но, полно о нем. Расскажи-ка мне лучше вот что. Что ты умеешь делать?

Сорсби снова пожал плечами:

– Всё.

Не то чтобы и это уязвило Старую Матушку, просто… просто, видимо, столь самонадеянных и, по сравнению с ней, молодых волшебников она тоже уже давно не встречала.

Помешивая ложкой похлебку в котле, колдунья решила начать с того, чего обычно новичкам не поручали:

– Так, значит, Алан. Ты же Алан, верно? Раз тебе покоя не дает лошадь Джека, значит, сам и начнешь с лошадей. Скотину заговаривать умеешь?

Сорсби фыркнул:

– Разумеется.

– Ну вот и договорились.

Не обсуждая больше ни материальные вопросы, ни Винтерсмита, ни вообще что-либо серьезное, они пообедали. Густой суп из непонятных ингредиентов, который сварила Матушка Хоббс, оказался очень вкусным и словно погружал тело в какую-то обволакивающую теплоту так, что, едва встав из-за стола, Сорсби почувствовал, как вновь хочет спать.

«Видимо, дорога в эти края и впрямь оказалась слишком долгой для меня», – решил он и, пробормотав невнятные извинения, поплелся к себе на второй этаж, где рухнул на уже нагревшийся матрас и проспал до позднего вечера.

Когда он снова спустился вниз, Старая Матушка перебирала сушеные травы, заготовленные еще летом. На ее коленях, свернувшись клубочком, мурлыкала кошка-трехцветка.

Сорсби, потерев все еще заспанные глаза, решил разглядеть кошку получше, но свет оплывшей сальной свечи не позволял это сделать как следует, поэтому он захотел подойти поближе, погладить ее и…

Раздался отвратительный треск.

Жилет Сорсби, когда-то пошитый самым дорогим портным в Корнуолле, а теперь уже весь вылинявший и латаный-перелатанный, зацепился за торчащий из дверного проема гвоздь и разорвался прямо на спине. Волшебник, почуяв сквозняк через уже ничем не прикрытую рубаху, выругался:

– Бл*, вот же черт!

Кошка, испугавшись крика, мигом спрыгнула с колен хозяйки, а сама Старая Матушка отложила травы и с ухмылкой уставилась на постояльца:

– Ох!.. Ну, давай посмотрим, как можно его зашить.

Сорсби снял с себя порванный жилет и с негодованием швырнул его на кресло рядом:

– Если бы! Ему уже ничего не поможет.

– Да погоди ты злиться… – колдунья принялась деловито осматривать ткань. – А ведь он когда-то был ничего… Ты ведь из хорошей семьи, верно?

– Теперь от этого проку мало, – проворчал Сорсби.

Но Матушка Хоббс хотела во что бы то ни стало успокоить помощника:

– Да не кипятись ты так. Завтра, как светлее станет, зашьешь прямо по тому же шву. У меня нить есть крепкая, заговоренная, она прохудившуюся ткань как надо стянет. А потом, глядишь, сообразим тебе нового платья… не такого, конечно, как ты носил в благородном доме, но тоже вполне приличного.

И Сорсби улыбнулся. Как приятно и неожиданно было слышать, что хотя бы кого-то, кроме него самого, заботил его комфорт: сначала мистер Винтерсмит пожертвовал ему отдельную комнату, теперь вот Матушка Хоббс позволила устроиться на новом месте, не заставляя работать в первый же день, и даже предложила помочь с одеждой. Хоть он и пробыл в М… всего сутки, ему уже тут нравилось.

Растроганный проявленной добротой, он, как и был, в рубахе, вдруг побежал наверх, обратно в свою комнату, где без раздумий кинулся к саквояжу и достал оттуда книгу по планетарной магии. Он горел желанием наконец-то обсудить ее с кем-то, занятым в колдовском ремесле, как и он сам, а потому, протянув Старой Матушке редчайший экземпляр, с жаром заявил:

– Я не успел как следует поблагодарить вас за теплый прием и оказанную любезность, Матушка Хоббс. Прошу меня за это простить. Но позвольте мне показать вам то, о чем я писал в своих письмах – это книга с заклинаниями семи планет. Прошу вас, мэм, прочитайте ее, и я уверен, нам будет что обсудить очень скоро! Признаться, я всегда мечтал иметь друга или хотя бы собеседника, который бы разделял интерес к редким магическим текстам… Посмотрите же ее!