Девочки из первого "Г"

– То есть… погибших птенцов можно оживить?

– Да. Но это дано не каждому.

– Что нужно, для того чтобы их оживить? – невероятно надеясь, вся трепеща, спросила я, едва дыша.

– Чудо! Нужно совершить Чудо, – совершенно серьёзно ответила мне Великая Мать.

– Я не умею творить чудеса…

– Этого не умеет никто.

– Так значит, птенцов оживить невозможно…

– Тому, чего не умеешь, можно научиться.

– Как? Я хочу, очень хочу научиться!

– Тогда ты сможешь узнать, как.

И что-то в тоне, которым были произнесены эти последние слова, заставило меня замолчать. Просто стало понятно, что это конец нашего диалога. Малиновка вспорхнула и улетела прочь, а мне что делать? Ах, если б я тоже умела летать, словно птицы! Ведь я даже не успела попросить у неё прощения…Подумать об этом я тоже как следует не успела – меня словно подбросило в воздух!

– Подожди, подожди меня, Малиновка! – кричала я, вихрем уносясь в воздушном потоке. Вихрь оказался капризным, и крутил меня, словно пробку, попавшую в водоворот. На очередном повороте, вместо безбрежной синевы, в которой исчезла Малиновка, я увидала такую картину, которую не забуду до конца своих дней:

…Далеко-далеко внизу, как если бы вы смотрели из иллюминатора набирающего высоту самолёта, простирался бескрайний лес. Но деревья с такой высоты казались уже травой…или мхом…а среди этого мха, величественная и гордая, высилась колоссальная женская фигура! Она стояла, вырастая горным утёсом из изумрудного облака, глядя прямо на меня, и простирала раскрытые ладони, как будто бы только что выпустила из них птицу… Никаких средств художественной выразительности в мире не хватило бы, чтобы описать её лицо. Бесконечно доброе, мудрое, ясное, как самый солнечный день, оно постоянно менялось, и черты его были похожи то на медведицу, то на орла…то на бездонное озеро…и при этом оставались человеческими…Ни тогда, ни теперь я не могу постигнуть, как такое возможно.

А бешеный вихрь всё усиливался, превращался в смерч, крутящийся губительной воронкой, и где-то внутри этой воронки летела я – крохотная серая песчинка в бесконечном океане жизни…Очнувшись от резкого толчка, я вскочила как чёртик из табакерки…на своей сарайчиковой крыше! Прямо надо мной висела лиловая туча, растопырив свои лохматые лапы, с минуты на минуту готовая открыть свой брандспойт. А может даже – и не один! Моментально скатившись с низкой крыши, я полезла сквозь колючий малинник, спасаясь бегством. И было от чего! Уже схватившись за ручку входной двери в дальние сени, я всем телом ощутила такой мощный разряд, от которого сердце моё пропустило удар, и, казалось – подпрыгнул весь дом. И тут же потоками хлынул невиданный ливень! Вмиг затопило дорожки, превратив огород наш в болото, вихрем перевернуло тележку, повалило подпорку под средней ранеткой, и она обломилась, расколовшись тогда на две части…С опаской выглядывая из окна на это стихийное бедствие, я видела, как крупный обкатанный град сыпет так густо, что вскоре им были полны все тазы, все открытые вёдра…

– А ведь меня принесло этим вихрем назад! – думала я, вспоминая своё путешествие… Да… наш сарайчик свидетелем был разных давних событий…И чего я накинулась так на Оксанку? Надо пойти помириться. И заодно показать им обеим вот это – единственно доступный мне способ сотворить маленькое, зато своё собственное Чудо. Кто знает, может быть, прочитав мою «Легенду о Маришке» и её продолжение, хотя бы один человек на Земле подумает, прежде чем разорять беззащитные гнёзда…Итак:

…В разгар праздничного пира одна молоденькая Сирена, танцуя с речным тритоном, спросила его:

– Скажите, любезный, а как же получилось, что Царица Марина не знала прежде своего мужа и государя, а потом вспомнила? Ведь она была земной девицей ещё несколько дней назад, а теперь, как и мы, дышит жабрами? И почему Царь, дряхлый и немощный, вновь молодым оказался сегодня?

– Милое дитя, вы совсем ещё юны и неопытны, коль задаёте такие вопросы. После бала непременно пойдите в Пещеру Хранительницы! Она будет рассказывать всем, кто родился недавно, или иными путями к обществу нашему присоединился, Тайного Знания Повесть.

Юная Сиреночка слегка обиделась на то, что её посчитали ребёнком, но любопытство возобладало, и следующей ночью она и вправду присоединилась к желающим слышать Тайну Великую Вод. Присоединяйтесь к ним и вы, если желаете! Пещера Хранительницы находилась за Тронным Залом, и в ней испокон веков струился Источник Тайного Знания, или, как его ещё называют люди в своих сказках, Источник Живой Воды или Вечной Молодости. Сама же Хранительница была Саламандрой – удивительным существом, сочетающим в себе две противоположные стихии – Огня и Воды. Её собственная история заслуживает отдельной повести, но этой ночью слово принадлежит ей, и она поведает всем желающим Великую Повесть Мироздания, объясняющую все загадки прошедшей волшебной и праздничной Ночи. Во Дворце Речного Царя закончился праздничный бал, погасили огни, и Госпожа Саламандра ведёт свой пространный рассказ:

– Вечность назад Мирозданье родило Стихии. Было их многое множество, разным мирам —

Не исчислить уж, сколько их стало, свой полагался набор, свой порядок,

И собственный Мира уклад. Нашему Миру досталось четыре Стихии —

Жаркий Огонь, полыхающий вечно пожаром, Воздух – прозрачный Эфир,

Без которого жизнь невозможна, Матерь Земля, колыбель всех живых и растущих,

И, наконец, Кровь Планеты – Вода, что струится повсюду.

Долгие тысячи лет равновесия не было вовсе, Жаркий Огонь полыхал поначалу над миром,

Грозно дымились вулканы и плавилось жидкое пламя, тысячелетья спустя обернулась планета Водою.

Всюду безбрежные волны струил Океан бесконечный, и зародилось тогда в нашем мире живое начало…

Следом Земле Океан уступил часть просторов, и расплодилось великое множество тварей:

Каждый живущий зачем-нибудь в мире да нужен, каждая мелкая сущность имеет свой вес и значенье.

Много лесов разрослось на просторах Земли бесконечных, много животных бродило по юной планете.

Так наступило с тех пор равновесие в Мире —Воздух, Вода, и Земля, и Огонь стали вместе,

Каждый другого собой дополняя, не споря, хрупкий наш Мир охранять, согревать и лелеять.

Чтобы отныне всегда равновесие это держалось, были Природой назначены в помощь Стихиям

Духи особые – звались Хранители Мира. В рощах, лесах, буреломах, дубравах и скалах,

В реках, морях, на болотах, озерах, протоках, в поле, в горах, и в подземных пещерах, и в небе,

И глубоко под землею, где вечно горит негасимое пламя – всюду живут хлопотливые Духи Природы.

Старших из них называют извечно Царями. В море солёном свой Царь,

И у пресной Воды свой Правитель, свой у живого Огня,

И у воздуха быстрый Эфир среброкрылый. А для того, чтоб всегда Равновесие было в природе,

Старшие Духи Стихий сочетаться попарно брачным союзом должны меж собою, как древний,

Грозный седой Океан с мудрой Геей – землёю. Браки такие рождают Хранителей новых и новых,

Каждый земной ручеек обладает своею душою, каждое юное деревце прячет Дриаду в себе.

Вот почему всё живое живым и зовётся – шепчут деревья, и звонко речушка поёт под сосною,

В воздухе чистом плывут облака кучевые, Солнце восходит на небе, и снова скрывается на ночь,

Жизнь бесконечно стремится на круги своя возвратиться…

Здесь Хранительница надолго замолчала, глядя на пылающий костёр, который вечно горел в её Пещере, напротив Источника Живой Воды.

– Несколько позже, – продолжила она свой рассказ, и голос её при этом звучал уже не так радостно и торжественно, – Так вот, несколько позже случилось так, что в Мире, который был образован Четырьмя Стихиями, появилось ещё одной существо – Человек. Само по себе это удивительное Творение Природы, но в наш Мир эти существа попали случайно, поскольку родной их край был навеки утрачен, и знания о своей сущности утрачены вместе с ним, и лишь малая часть людей была спасена по воле Мироздания, чтобы вновь начать своё существование в других Мирах. Итак, люди появились на этой планете, и, поскольку, лучше всего человеческий организм приспособлен для жизни на суше, расселились постепенно по поверхности Земли. Так и планету назвали они – Земля, хотя лучше ей подходит древнее название Хранителей – Андея, что означает – Мир Четырех Стихий. По незнанию своему люди стали слишком уж вмешиваться в привычный уклад нашего мира – они вырубают леса, освобождая место для своих посевов, они загрязняют реки отходами своей жизнедеятельности, они глубоко роют землю в поисках металлов и драгоценных камней, и недалек тот день, когда человек сможет подняться в воздух, и даже вырваться за пределы своего нового мира, для того чтобы открыть и подчинить себе и другие, неизведанные пока миры. Однако с каждым срубленным деревом, с каждым пересохшим ручейком гибнут Духи Четырех Стихий, и равновесие Мира всё больше нарушается…Однажды этот хрупкий баланс может не выдержать и рухнуть, и тогда Мир уже больше не будет прежним. Страшные катастрофы могут случиться вновь, как на заре Мироздания, великая опасность нависнет над всей планетой, и человечество также окажется под угрозой гибели…Поэтому Старшие Хранители решили, что малая часть человечества должна быть наделена особыми способностями: некоторые из людей смогут дышать под водой, другие – летать словно птицы, кому-то не повредит огонь, кто-то будет слышать голоса животных и деревьев, и сможет общаться с Духами всех четырех стихий. А в супруги нашему Речному Царю была назначена человеческая женщина, которая, как и русалки, сможет дышать и жить под водой. Поскольку все люди произошли от древней расы Стихии Солнца, супругу Речного Царя называют Дитя Солнца и Воды. Такая женщина рождается в нашем мире раз в несколько тысяч лет. Каждая Речная Царица проживает долгую и непростую жизнь, рождаясь ребёнком в человеческой семье, а достигнув зрелости – покидает людей и уходит в Реку, чтобы дать жизнь новым Водным Духам. Многие тысячелетия живет Царская Чета в Подводном Дворце, но за это время по воле людей вновь умирают тысячи Духов Воды…В конце своей жизни стареющая Царица должна искупить людские грехи своей смертью. Душа же её неприкаянно бродит по свету, до тех пор, пока где-то в подлунном мире не родится дивный, волшебный ребёнок – Дитя Солнца и Воды, и всё повторяется вновь…Со смертью Царицы Подводный Царь начинает дряхлеть на глазах, силы его убывают, тоска по ушедшей супруге мучит его беспрестанно… Тогда иссякает в Тайной Пещере Источник Вечной Молодости, и на землю приходят печали, болезни, великие беды… Многие тысячи душ человеческих гибнут, возвращая баланс в равновесье. Но! – тут голос Саламандры-прорицательницы снова окреп и зазвенел торжественно, словно звуки небольшого органа переливались под сводами Тайной Пещеры:

– Но, с возвращением в свой истинный дом возрожденной Царицы всё вслед за ней возрождается снова и снова!

Царь набирается жизненных сил, на глазах молодеет, Царский Дворец обновляется, Воды воротятся вспять!

Снова в Пещере Подводной иссякший Источник звонко течёт серебристой струёй говорливой!

Также, в придачу к уже обозначенным силам, Духами древних стихий было назначено впредь -

Людям особым иметь непростые таланты: Даром Волшебного Слова иных наделить, чтоб отныне

Им в совокупности с Даром увидеть сокрытые тайны, чтобы могли рассказать остальным о Порядке,

Данном навеки всем тварям земным от рожденья, как тот порядок блюсти и беречь Равновесье,

Чтоб не лишиться нам Мира и жизней своих в одночасье.

Так закончила таинственная Прорицательница Саламандра свой рассказ в ту далёкую длинную ночь…А нам теперь осталось только рассказать, что стало после Маришкиного исчезновения из семьи, где она родилась и выросла:

Наутро хватились любимой Марины родные и близкие, стали искать, и следы привели их к Реке. Долго рыдала тогда безутешная Мать, также и старшие сёстры, отец, и соседи; прочие люди печалились…многие в Городе знали её и любили. В гневе, тоске и печали несчастный жених безутешный долго к Реке приходил и стоял на пригорке, рыдая; громко крича, призывая Марину к себе…Но не ответил никто, и назад она не возвратилась…Много с тех пор утекло равнодушной воды, и забылась с годами давняя эта печаль…но у Речки той Имя своё появилось. И по сей день ещё люди Маришкой её называют, хоть от Маришки самой уж давно и следа не осталось…

Всё вышеописанное – история Маришки, мудрость Саламандры – приоткрылось, как щёлка в незримой и плотной завесе, разделяющей Время, в последний «визит» мой в Подводное Царство Речного Царя. И, лишь спустя много лет я смогла воссоздать тот давнишний, волшебный, и необычайно прекрасный свой сон, хотя – видит Природа, попытки предпринимались ещё в детстве…Видимо, в пору моих юных лет Речной Царь опять был вдовцом, ведь бедная речка Маришка, а с нею и неисчислимая масса рек, ручейков и озёр умирали, становясь бессловесными жертвами человеческих дел и свершений во имя «прогресса». Очень надеюсь, что сейчас, когда я пишу эти строки, Маришка – Речная Царица уже вернулась к своему царственному супругу, а если ещё нет – пусть поскорей возвращается! Речной Царь! Я выполнила твой приказ, и поняла наконец и твои слова, и своё призвание. Теперь я знаю, что в нынешнем безумном мире всем вам – существам древним и тайным – приходится всё тяжелее, и кто-то из нас, людей должен помочь вам поддерживать Равновесие, данное всем нам Природой. А ты, Марина – Новая и Вечная Царица, Дитя Солнца и Воды – где же ты теперь? Скоро ли вновь возродишься на этой Земле? Возвращайся поскорее к своему любимому мужу и Царю! Услышь его Зов, загляни внутрь себя и также пойми своё предназначение, как это смогла понять та, другая Маришка…Другая, но такая же, как и ты…У вас с ней одна душа, и одна судьба. Он ждёт, он всегда тебя ждёт…и вместе с ним ждут все речные Духи, болотные огоньки, ждут Хранители Четырёх Стихий, ждут все умирающие речки, пруды, озёра, ручейки и болотца, и ждёт Матушка-Природа…Пока всё ещё ждёт – когда же Человек научится наконец – хранить и беречь Мир, в котором он живёт. Оправдаем ли мы их ожидания?

Зачем нужны друзья, или – «Школьные активности»

– Ну что, опять друзья помогали? – смеётся отец, снимая меня с высокой грушевой ветки, с которой я уже почти срослась…

– Да нет, сама справилась…

– Не верится как-то! – подначивает папа, усмехаясь.

В любой семье имеются свои «крылатые словечки», прозвища домашние и милые смешные выражения, смысл коих ясен лишь своим. Вот это – про друзей, которые всё в чём-то помогают, берёт начало в самом раннем моём детстве. Намного раньше всех подружек заимела я любимого и закадычного дружка. Почему-то в детстве слово «закадычный» рифмовалось для меня с «загадочный», «таинственный», и означало что-то сокровенное… такое, что уж точно нужно постараться придержать в себе. И не болтать об этом с кем попало. По этой ли причине, или потому, что раньше нас сдружились наши юные родители, общались мы с Илюхой в основном лишь на семейных вечеринках, в тесном дружеском кругу. Момент первичного знакомства затерялся в закоулках нашей общей памяти, да и понятно – было нам обоим о ту пору годика по три…Отцы наши служили в авиации, и мамы, как обычно водится, нашли общий язык довольно быстро…ну а мы уж – троица детишек-дошколят, составили отличную компашку! Илюшка, я и Оленька – немного нас постарше, вот и были мы – те самые друзья. Семейство Атамановых подальше обитало от моих привычных улиц, в мещанско – историческом кусочке Города, на улице с простым названьем Мирная. В эпоху развитого «изма» мирная, на самом деле, улица, вдруг разделив судьбу своих бесчисленных товарок, потеряла своё имя; а раньше называлась Пирожковый Ряд; и это – прежнее, утраченное ныне, прозвище, ей подходило очень! Потому как в первом из старинных каменных домов размещалась вплоть до революции пекарня, и при ней прекрасная кондитерская, может даже, и кафе. Обрывочные уцелевшие сведения о прошлом исторической застройки, к сожалению, не позволяют нам наверняка установить назначение каждого из зданий этой улицы… возможно, были и другие заведения, удовлетворявшие когда-то, в прежние года, общественные нужды населения во вкусной и здоровой пище, недаром же целый «Рядъ пирожковiй» был обозначен на старой, не существующей более, вывеске…

Сколько раз, шагая автоматом по маршруту к дому Атамановых, представляла я – а как бы всё смотрелось много лет назад…кто жил в покинутых теперь домах…в какие, неизвестные нам игры, здесь играли дети в чистых и ухоженных дворах, большинства-то из которых нет уже на этом свете; а дома пустые всё стоят, ослепшими глазницами пытаясь разглядеть – какая стала вокруг жизнь…Тот дом, где жил Илья, был совершенно не похож на наш – что в нём было раньше, неизвестно, а в те годы, когда мы были малыми детьми, здесь обитали вместе несколько семей. Такая помесь дома и квартирной коммуналки. Имея многие удобства жителей квартир – колонка газа, внутренний водопровод, и санузлы с большой и настоящей ванной – кухню общую делили пополам, топились дровяными печками, как мы.

В распоряжении Илюшкина семейства было две больших и смежных комнаты: столовая-гостиная, она же дополнительная кухня, она же комната, где делали уроки; и вторая – спальня, детская, и временами – танцевальный зал. На весь большой и странный дом имелся и такой же двор – и чей-то, и ничей… у каждой из семей был огорожен собственный участок, и сидели среди грядок разные постройки – погреба, сараи, даже гаражи. В тепло нам, детям, был простор и радость! И где-то здесь, средь пахнущих до одурения кустов старой сирени и жасмина…или, возможно – между грядок с огурцами и картошкой, облепленной противным колорадским гадом; а, может – в старых жестяных тазах, поставленных купаться и играть в кораблики, осталось наше сказочное, дошколячье Лето…

В любой из мелочей огромного двора мы находили новые и новые забавы. Но, кроме популярных, «стадных» игрищ, мы втроем – Илюшка, я и Оля, уединялись часто для создания своих, разнообразных развлечений:

– А давай, я буду сказочной принцессой!

– Почему вдруг ты?! Я тоже хочу быть принцессой!

– Ты маловата для принцессы, будешь фрейлиной придворной!

– Ну нет! Я не хочу быть фройленой! Хочу принцессой!!

– Девочки, да успокойтесь наконец! Вы обе будете принцессами, согласны?

– Встань и иди!!

Такая странная концовочка, конечно, больше подходила бы какой-нибудь библейской сценке, где божий сын внезапно исцеляет безнадежных, стонущих больных. Откуда взялась фразочка такая в детском лексиконе, неизвестно. Библейские сюжеты тогда были не в чести, и книг таких мы отродяся не видали. Но, так или иначе, «безнадежного» Илью она воистину чудесно исцеляла – он, осторожно и неловко опираясь на скамейку, враз пытался встать своими непослушными ногами… мы с «волшебницей» кидались помогать…и, опершись на наши дружеские плечи, бедный «больной» мальчишка шёл, прихрамывая, несколько шагов в сторону сада…Пройдёт немного – торжествующе вопя, отбросив палки, с ненормальной скоростью и силой несётся по двору, и мы за ним по следу! Однажды, мы втроём, в безумной этой гонке чуть не растоптали насмерть хиленького старичка, пришедшего под вишни в палисадник, чтоб испортить воздух сигареткой. Ох, не ко времени он выбрал это место! Родители ругались для порядка, и пытались ставить нас, всех оптом, в разные углы. Но, в разгар «разбора взлётов и посадок» я, не выдержав несправедливых обвинений, выкрикнула что-то вроде:

– Да на что вам дался этот дядя Вася! Он ведь всё равно скоро помрёт!

Взрослые донельзя удивились поворотом воспитательной беседы:

– Почему это, позвольте вас спросить, вполне здоровый с виду дядя Вася должен взять и помереть?

– Конечно же, помрёт, – я гнула свою линию упёрто, – От курения! Курение опасно для здоровья!

Каких-нибудь весомых аргументов на резонный мой расклад они придумать не смогли, и отпустили нас – опять же оптом, восвояси; строго-настрого веля нам ограничиться в своих передвиженьях местом и пространством, не занятым цветами, овощами и чужими, погибающими от куренья, старичками. Ах, старый милый двор! Как часто вспоминается он нам теперь, каким же кажется далёким… Вот сплошной окрашенный забор, петляющие в зарослях дорожки, лавочка в сиреневых кустах, стон скрипучей лестницы на верхнем этаже… а вот и наши славные родители – молодые и беспечные… жарят на самодельном, сооруженном из кирпичиков мангале страшную какую-то вкуснятину, и пахнет так, что хочется загрызть даже шампур! А вот и троица смешных чумазеньких детишек – смеясь и щурясь от лучей безжалостно ласкающего солнца, кидают об забор резиновый, видавший виды мяч…Нашему энтузиазму можно было только позавидовать – никакая, даже самая противная погода, не была для нас препятствием в прогулках. Но, когда уж на дворе и улицах темнело, нас насильно загоняли в дом. Снаружи выл холодный ветер, хлестал дождь, и гибкие, податливые ветки старых вишен, посаженных когда-то близко к дому, стучались к нам в оконное стекло…просясь войти и отогреть замёрзшие, коричневые пальцы. А в доме было здорово, тепло, уютно… родители в передней комнате играли в преферанс и пили горячительное «с чаем», а нас, затарив молоком, вареньем и блинами, выпроваживали прочь – играть в соседнюю – заставленную мебелью, застеленную пыльными дорожками, большую комнатищу. И тут мы не сидели сложа руки, и нарочно выдумали новую забаву: нужно было, на пол не ступив, попасть с начала комнаты в конец. Задачка эта представлялась не из лёгких, несмотря на разное количество столов, кроватей и различных мелочей. Начиная от Илюшиной кровати, которая стояла справа, мы перепрыгивали на родительскую, и потом на Олину. А дальше возникало непреодолимое препятствие, в виде большого и трёхстворчатого шкафа. Благо, что в соцреализм вся мебель создавалась не особенно высокой; и, соорудив большую гору из имевшихся в наличии подушек, пледов, одеял, мы – подталкивая и поддерживая «дружка дружку», с пребольшим трудом, но всё-таки влезали на противный шкаф. Первой подсаживали маленькую самую – меня. Хоть мы с Илюшкой были одногодки, а я и вовсе на полгода старше, всё равно считалась самой маленькой из нас, потому что девочка, а наш Илюха – мальчик. Исходя из этого – ответственности больше! Что с нас, девчонок неразумных, взять? Одни мы пропадём, без крепкого плеча мужского, не иначе.

Так вот – когда мы, взгромоздившись в первый раз на шкаф, обозревали комнату с открывшегося ракурса, я поняла, что прыгать-то со шкафа я не буду. Вот не буду прыгать я, и всё! А было мне в ту пору с половиною четыре года…но – не буду прыгать я, хоть тресни!

Итак, сидим…Олечка с Илюшкой давно спрыгнули, и уговаривали то же сделать и меня, но я упёрлась. Реветь-то не ревела, а сидела на шкафу тихонечко, и никуда оттуда уходить не собиралась. Отчаявшись стащить меня с позиции, ребята, хошь-не-хошь, а были вынуждены обратиться тут за помощью к родителям. Вскоре воспоследовала сцена: дверь в спальню открывается, идут толпой родители, за ними робко следуют растерянные, и уже готовые реветь ребята-Атамановы; а я, как королева, наверху сижу.

– Малышка, что же ты тут делаешь? – вопрошают меня взрослые, отчего-то очень веселясь.

– Сижу… – насупясь, отвечаю я.

– А как же ты так высоко-то забралась?

– Друзья мне помогли! – я выдаю свою коронную, отточенную фразу.

На молодых родителей враз нападает хохот, и нам тут же всё прощается: помятые и снятые кровати, беспорядок на полу, опасности, которым мы себя подвергли, и наверняка уж безнадёжно порченый матрац. Хотя…пружины в те года производили «на века», и не одно прыгучее потомство могло их вновь и вновь испытывать на прочность, прежде чем они сдавались навсегда… Но всё же выпадали дни, когда мы были заняты и более спокойными вещами…освоив новое ристалище холодного сезона – монополию. Подсмотрев идею у кого-то из одноклассников – счастливых обладателей заветной коробки (родители которых имели доступ или к спецотделам советских магазинов, или к более богатому выбору товаров, имевшихся в наличии на прилавках стран соцлагеря), наш Илья сделал монополию сам. С небольшой нашей помощью. Несколько недель старательный Илюшка резал и разрисовывал карточки, клеил из картонных листов игровое поле, писал на бумажках правила, с упорством настоящего фальшивомонетчика много дней подряд выпускал денежные знаки, а фишки нам заменили разные мелкие предметы – наперстки, монетки, пуговицы, какие-то маленькие игрушки, и началось! Мы покупали, продавали и закладывали фабрики, заводы, пароходы, банки, улицы и парки! Да что там – целые большие города и страны! Мало разбираясь в мудрёных экономических терминах, компенсировали этот недостаток неистовством настоящих воротил теневого бизнеса. Нам не годились в подметки Рокфеллеры и Мистеры Твистеры, империи Роллса и Ройса бледнели перед нашими оборотами! Это было увлекательно, захватывающе и по-настоящему здорово! А лично меня всегда привлекал даже не столько сам процесс – покупки, продажи, потери, обмены и сокрушительные катастрофы, первичные накопления и гигантские рынки сбыта; а возможность почти по-настоящему переместиться в пространстве, представляя себя финансовым магнатом в кругосветным путешествии, скупающим активы по всему миру! Сами названия стран и городов, найденных нами с Илюшкой в большом красном географическом атласе, просто завораживали…манили своей необычностью, почти музыкальным созвучием неожиданных сочетаний – Кейптаун, Глазго…Манила, Ливерпуль…Сандвичевы Острова, Новая Каледония…Карибское Море, Аляска, Рейкьявик…Мыс Доброй Надежды…И тогда и сейчас мне кажется нереальным, чтобы в местах с такими сказочными названиями жили бы обычные люди, такие же, как и мы с вами…Нет-нет! Там, на этих недосягаемых бутербродных островах, непременно всё по другому – как в Зазеркалье, и даже представить себе невозможно, насколько красиво и совершенно устроена там жизнь, и как отличается она от нашей! Несколько сезонов подряд болели мы этой финансово-географической лихорадкой, а затем она пошла на спад…