Мои персонажи

– Что ж, ты в праве иметь собственную точку зрения. В любом случае, не пытайся попасть к Альберту, я прошу тебя.

– Хорошо, доктор. – Лиз покачала головой, будто пытаясь отогнать кошмар, который не собирался быть сном. София вышла за дверь. Нужно было посетить еще одного человека и уверить его в своей лояльности.

* * *

– Вэл, нам нужно понять природу дара Алекса. То есть, Данко. Ох, как же сложно… Мне кажется, разгадка была в дневниках Психеи.

– Значит, стоит попытаться забраться с к лысому негоднику, который всем заправляет.

– Шутишь? Этот маньяк не подпустит нас и на выстрел.

– А мне кажется, ты могла бы попробовать, он смотрит на тебя… С интересом.

– Что??? Тебе показалось. Да и с чего бы?

– Не знаю, может, мужское соперничество и зависть, он ведь всей душой ненавидит Алекса, если она у него есть, конечно. Но факт – Вэл Повереску в таких делах не ошибается, уж поверь.

* * *

– София? Чем обязан?

– Филипп, я хочу извиниться.

– Так давай. Хотя я и не припоминаю, что ты такого натворила в последнее время. Ах да… Всего лишь поставила под сомнение мои методы! Что ж, я слушаю.

– Да, ты прав. Женская жалость… – София притворно вздохнула и опустила глаза.

– Ты врач!

– Но я человек! – Негодующе посмотрела на Филиппа.

– Ты спорить пришла?

– Нет, прости. Я погорячилась. И все обдумала. Другого выхода нет. Надо продолжать. И… Филипп… Он все вспомнил. Все.

– Что ж, это хорошая новость.

– Что ты намерен делать?

– Я пока не до конца уверился в твоей преданности, чтобы посвящать в свои планы, но скажу лишь, я больше не хочу исследовать его способности. Это бесполезно. Мы имеем дело с уникальным даром, который машина не переймет. Я понял это, когда наблюдал за ним. Значит, я стану единоличным обладателем столь редкого оружия. Разумеется, использоваться оно будет во благо Социума. Хотя сам этот тип меня ужасно раздражает.

– Сегодня утром он хотел умереть.

– Ах, бедный благородный Данко. Как всегда, ищет легких путей. Я не позволю ему вырвать себе сердце. А ты София, ты сообщила достаточно информации. Иди. Подготовь мне этого старика Гесина. Нас ждет трогательная ностальгическая встреча.

Глава 38. Старый друг

О Ветре, Мраке и Снеге

– Скоро начнет светать. – Ветер поежился под дорожным плащом. – А Надежды все нет.

– Я постараюсь задержать Зарю. Она поймет. – Горько улыбнулся Мрак.

– Не может все закончиться просто так. – Снег упрямо взглянул вдаль. А, посмотрите туда! Вон же они. Ветер, помоги!

– Конечно, сейчас буду на их стороне!

– Что там? – Тихо произнес Человек.

– Пожалуйста, потерпи немного. Они уже близко. – Снег склонился над слабеющим Человеком.

– Так! Я иду навстречу Заре.

– Не надо, Мрак. Я хочу быть честен с ней. У нас уговор. – Человек кивнул в сторону задумавшейся о чем-то Смерти.

– Она то бы не стала с тобой церемониться! – возразил Мрак.

– Не надо ее судить. Она просто делает то, что должна.

* * *

– Однажды я построю такой дом, где каждый сможет найти себя. Обрести веру в свои силы, там не будет потолка. Только небо. Бесконечное небо над головой.

– Но пап! Ведь… Храмы… И потом, ты можешь просто гулять и видеть то же самое…

– Ах, Данко, сынок. Пойми, я совсем запутался. Голова моя полна мыслей, но толку никакого. Они будто разбегаются. И чтобы поймать хотя бы одну, крохотную, требуются титанические усилия. Я разрушен, разрушен… Твоя мать, то, что она сделала, я не в силах принять этого. Амур и Психея. Я, стало быть, Амур…

– Папа, прости меня. Я не понимал.

– Нет, нет, сынок, это не ты, не твоя вина. Твоя мать очень упрямая женщина, всегда добивается своего. Тебе лучше уйти. Скоро придет врач.

– Ты поправишься, все будет хорошо.

– Конечно, сынок, конечно. А теперь уходи.

Головная боль пробудилась первой. Алекс сумел открыть глаза лишь спустя долгие секунды борьбы с самим собой. Хотелось, как в детстве, укрыться на чердаке в убежище, которое они любовно обустраивали с отцом, как два заправских индейца. Подумать только, у него было детское убежище. И отец. Теперь же собственная голова, кажется, больше ему не принадлежит. Нужно как-то выпутываться из этого. Но как? Если каждая мысль окрашена красным маревом ужаса пополам с чувством вины. И запах. Одуряющий запах безысходности. Проклятая синестезия, вот как это называется. Но что если… Отпустить… Как же я должен его отпустить? Или всех их… Персонажи. Ублюдок. Нельзя играть живыми людьми. Несмотря на то, что многие воспоминания вернулись, Алекс чувствовал будто упускает нечто ужасно важное. Выход. Где его искать? Вокруг одни стены.

* * *

– Итак. Продолжаем эксперимент. Доктор София, займите свое место. Приведите следующих участников. – Господин, писатель. Сегодня Вы встретитесь с Вашей первой жертвой. Хотя нет, первым персонажем все-таки можно считать Вашего папочку.

– Заткнитесь, Филипп. Хватит издеваться. Начинай, урод! – Алекс с вызовом закатал рукав рубашки и демонстративно сжал кулак.

– Ах, не так быстро. И что это за фамильярность? С каких пор мы ты?

– С тех самых, когда ты решил поиграться с невинными людьми.

– Ну Вас то невинным не назовешь, господин писатель! – Последнее слово Ограничитель точно выплюнул. Алекс уставился в зеркальную стену.

– Я отвечу за все, что сделал, но уж точно не перед тобой, Филипп.

– Как угодно. Не будем тратить время. – Дверь в комнату открылась. В сопровождении патрульных на арену шагнули Герман и Анна.

– Свободны! – Прошипел селекторный голос. – Ну же! Радость встречи, объятья… Я жду!

– Он ничего не получит, Данко. – Герман оставил Анну стоять позади, сам двинулся к столу, за которым сидел Алекс. – Ситуация, конечно, не самая приятная, но я рад видеть тебя, мальчик. – Алекс молчал. Одна часть его была прекрасно осведомлена, какие чувства он испытывал к старику, но то были воспоминания и эмоции Данко. Алексу этот человек был не знаком. – Тебе сложно я понимаю. Ничего, ничего, не нужно слов. – Алекс смотрел за спину профессора.

– Я… Вы спасли меня, а я чуть не убил Вашего внука. Я ненавижу себя за это. – Анна подошла ближе.

– Не ты, не ты навредил моему дорогому Альберту. Он, тот страшный несчастный человек за зеркалом. – Анна указал пальцем на стену.

– И он ответит, я обещаю. – Голос в селекторе хмыкнул.

– Очень трогательная речь, мадам. Кажется, я Вас уже где-то видел. Ах, да… Неудачный был день. Разгон литературной академии, побег подозреваемого в антисоциализме… Тетя из города Гюставовой башни. Посмотрите, куда привели Ваши связи с этими никчемными писателями. Ваш внук мог бы отделаться куда меньшим наказанием.

– Наказанием? Да как Вы смеете?

– А Вы как думали? Департамент простит ту милую выходку в цирке? Забыли, кто мы? И где мы?

– За поцелуй? Всего лишь за поцелуй? Моего бедного мальчика… – Анна уже не сдерживала слезы. Герман положил руки ей на плечи. Алекс сидел за столом, опустив глаза в пол.

– Вы ведь уже обманывали Социум, не так ли? – продолжал насмехаться Ограничитель. Прошу, не думайте, что нам что-то неизвестно. – Анна вытерла слезы ладонью. Взгляд ее загорелся решимостью. – Совсем как в тот злосчастный день, подумалось Ограничителю.

– Я думаю, о чудовищном эксперименте, который здесь происходит точно никому не известно.

– Вы правы, я не намерен делиться способностями ученика некогда достопочтенного профессора Гесина. – Ограничитель неожиданно замолчал. – Я снова Вас недооценил. Патруль! Оттащите старика от стола. Пусть стоит дальше! – Все время, пока Анна отвлекала Ограничителя, Гесин о чем-то тихо говорил Алексу, тот внимательно слушал, изредка кивая.

– О чем бы вы там не шептались, это не поможет. Особенно бедному Альберту! – Выплюнул он язвительно. – Мы отвлеклись. Доктор София? Где текст? – София положила перед Алексом рукописные страницы с рисунками по краям. – Ну что ж, за дело, господин писатель! – Нужно закончить старую сказку!

О Ветре, Мраке, Снеге и Смерти

Смерть нетерпеливо мерила шагами землю у подножия старого дуба. Мрак напряженно смотрел на пока еще темную линию горизонта. Ветер, что было сил, подгонял путников, а Снег отирал холодными руками пылающий лоб Человека. Когда до появления Зари оставалось всего-то несколько мгновений из-за дерева показалась Надежда. Братья глубоко вздохнули, но вместо разочарования тут же испытали несказанную радость. Об руку с Надеждой ступала Душа. Стихии завороженно рассматривали гостью. – До чего же прекрасна! – Не сдержался Ветер.

– Само совершенство! – Согласился Снег.

– Мы так усердно искали тебя! – Мрак первым обратился к незнакомке.

– Вы кое-что забыли! – Вставила Смерть. – Договор. – Душа старалась уделить внимание каждому, пока взгляд ее не опустился к подножию дуба лежащему там человеку. – Душа тут же устремилась к нему.

– Ты пришла… – шепотом произнес Человек.

– Надежда была слишком сильной. – Душа кивком поблагодарила спутницу.

– У меня больше нет сердца, я отдал его Страху.

– Я знаю. Мы что-нибудь придумаем.

– Ты простишь меня?

– Я всегда прощала тебя, но ведь ты сам отказался от меня… – Душа ласково провела ладонью по спутанным волосам Человека, – Теперь придется спорить со Смертью.

– Очень мило, что вспомнили обо мне. У меня, между прочим, и других дел полно. – Душа смело взглянула на Смерть.

– Мне очень жаль, что мы побеспокоили столь важную часть мироздания.

– Ну хоть кто–то относится ко мне уважительно! – Смерть покосилась на братьев. – Слушаю!

– Этот человек, – начала Душа, несмотря на все ужасные поступки, совершил много хороших дел. А значит, имеет право на искупление. – Стихии согласно закивали, внимательно следя за речью союзницы.

– О чем ты говоришь, дитя? У него нет сердца!

– Это так, но мы можем сделать его Слугой, наделив особым даром.

– И кому же он будет служить?

– Всем нам. А отсутствие сердца поможет ему оставаться беспристрастным. – Душа нахмурилась. – Не обойдется и без наказания. – Смерть хмыкнула.

– С тобой приятно иметь дело.

– Дважды забыв, он никогда не сможет чувствовать.

* * *

– Эй, Филипп! Могу я поговорить с Вами наедине? – Алекс сосредоточенно разглядывал стену в ожидании ответа. – Голос в селекторе откашлялся.

– Если бы не это "эй", я подумал бы, что ты, мальчишка, наконец, научился вежливости. Ну так и быть, что такого ты хотел спросить? И да, у меня нет секретов от участников эксперимента, поскольку никто из них не будет помнить о случившемся в стенах отдела К. Ты постараешься. Ловко, правда? Не поверишь, на ходу придумал. Ранее в мои планы входило банально избавиться от свидетелей. Проблемы могли бы возникнуть разве что из-за дражайшей Лолы, она все-таки слуга Социума. До остальных едва ли кому-то нашлось бы дело. Лиз – сирота. Не знал? Ее воспитали тетки. Совсем не интересуются судьбой бедняжки, а уж после инцидента в цирке, она сродни прокаженной. Анна и Альберт. Мария, конечно, будет переживать, но один визит ДОЛОВЦов в блок заставит ее смириться и попытаться устроить свою жизнь, как ей в тайне всегда хотелось. Дружок Макс – бродяга и пьяница. Валерия до сих пор не явилась в Департамент миграции, а значит, и вовсе не приезжала. Хм… Гесин и без того давно позабыт. Остаются Алекс и Данко. Ка быть с ними? Я бы хотел услышать Ваше мнение на сей счет, господин писатель. – Алекс внимательно рассматривал стену.

– Вы уловили суть, Филипп. Есть Данко и Алекс. Незачем впутывать остальных. Вы добились своего, воспоминания вернулись. Теперь я знаю секрет матери. Полагаю Вы тоже? А, дядюшка Фил?

– Ты не можешь помнить меня. Ты был слишком мал.

– Вы редко появлялись в нашем доме, но насмешки отца я не забыл. А также те бумажные карточки с изображениями. Мне они казались удивительными. Застывшими и прекрасными. Разумеется, я не предавал значения Вашей персоне. Но есть одна деталь. Даже отец не знал происхождения способностей матери. Считал ее чудачкой. А я, хотя и всегда слушал сказку с большим интересом, но все же это ведь лишь фантазия… Однажды она упомянула, что читала ее единственному другу по литературной академии. Она так сожалела, что у бедного Филиппа нет таланта, но почему-то восхищалась Вашим честолюбием. Еще говорила, что Вы далеко пойдете. Она и представить не могла, насколько далеко Вы сможете зайти, господин Ограничитель. Я так понимаю, меня Вы ненавидите не только за способности, но и из-за того, что я его сын? – Человек в сером, не отрываясь за смотрел на Алекса. Оба сидели за столами, отгороженные друг от друга зеркальной стеной.

– Я тебя не ненавижу, скорее презираю. Наглый отщепенец. Будь ты хоть Данко, хоть Алексом, хоть его сыном. Но пока ты мне полезен. – Ограничитель вернул деловой тон. – Вы правы, господин писатель, раз воспоминания полностью вернулись и Вы, действительно, знаете все секреты матери, необходимости продолжать эксперимент нет. Но напоследок сыграем в игру. На манер Русской рулетки. Хотя гораздо честнее. Условия несложные: у Вас шесть персонажей. Альберт по понятным причинам не играет. Итак, все будет честно. Доктор София проследит. Она же теперь с Вами заодно. Что, думали я не узнаю? Но не будем сейчас обсуждать ваш маленький секрет. Я великодушно закрою на него глаза. А Ваши мы завяжем. За стеклом, исключая возможность физического контакта встанут шесть участников эксперимента. Вы наугад выбираете одного. Этого человека Вы превращаете в то, что я скажу. Остальных я отпускаю. Отказываетесь, шестеро умирают, седьмой, разумеется, к ним присоединится. Вы будете жить в любом случае. Не скажу, что это будет приятно. Но подумайте, спасти шестерых, пожертвовав одним или подобно слабаку сдаться, отказываясь от ответственности… И не называйте меня чудовищем, я это и без вас знаю. Можете поразмышлять, я пока выпью кофе. – Селектор отключился. Алекс бездумно уставился в стену.

* * *

– План так себе, Лола. Как мы попадем к этому упырю? И не согласится он. – Другого все равно нет, мы должны прекратить это. Если Алекс… Если он уничтожит кого-то, это убьет и его. И Вэл, я пойду одна.

– Нет, ты с ума сошла!

– Извини, но шансов у меня больше. Не обижайся, я не о внешности. Мы должны сыграть на его ненависти к Алексу.

– Да зачем ему это? Он ясно дал понять, чего хочет.

– Я задену его мужское самолюбие.

– Нет там ничего мужского! Знай, я не одобряю!

– Мы должны хоть что-то предпринять, Вэл. Нам не выбраться из отдела К. Даже несмотря на то, что доктор София на нашей стороне. Но она поможет добраться до Ограничителя.

* * *

– Я согласен. – Алекс упрямо взглянул на невидимого собеседника, стараясь вести себя так, как от него ожидали. Гордый, благородный Данко, который никогда не упустит случая погеройствовать. Не важно, что ему предстояло стать участником драмы. Алекс же в это время старался холодно просчитать все варианты, абстрагируясь от недавно обретенного внутреннего "я", пропитанного воспоминаниями Данко. Впрочем, некоторые оказались весьма полезны. Только ему мать рассказала про лазейки проклятого, теперь то он в этом не сомневался, дара. И к тому же, в отличии от главного героя их сказки, сердце Данко пока оставалось при нем.

Глава 39. Искупление

О Ветре, Мраке и Снеге

– Ведомо ли тебе, Душа, что когда срок службы Человека истечет, то мне достанутся и его жалкие кости, и, конечно же ты, ведь несмотря на его к тебе наплевательское отношение, он – это ты. А то, что ты тут представляешься миловидной девой – всего лишь аллегория, не имеющая отношение к действительности. – Смерть насмешливо рассматривала сквозь отблеск Зари чуть сияющий силуэт.

– Ну если уж говорить о действительности, то тебя вообще нет. – Душа вернула Смерти шутливый тон.

– Тогда продолжим действовать в рамках аллегории. – Смерть нахмурилась. – Подойдите все ко мне. И подтащите его сюда.

* * *

– У вас будет от силы пять минут, пока не закончится пересменок, но проскочить времени хватит. Личный кабинет Главного Ограничителя не далеко от экспериментальной арены. Серая дверь под номером 6. Вот, возьмите халат, его нужно как-то спрятать, хотя обысков больше не будет, Филипп распустил почти всю охрану. Так, сейчас я снова запущу аудиослежку, поэтому о плане больше не слова.

– Подождите! – Спасибо Вам, доктор София!

– Не стоит Лола, я лишь пытаюсь искупить вину.

– Все равно спасибо. Мы все хотим, чтобы это закончилось.

– Лекарство в надежном месте?

– Да.

– Не стану предупреждать, насколько Филипп хитер и опасен. Все. Идите!

* * *

– Анна, я бы хотел, когда все закончится, да я понимаю, наша ситуация необычна, нужно, конечно, в первую очередь подумать об Альберте, но я надеюсь, Алекс найдет способ обратить эффект… Я об этом успел рассказать мальчику, вспомнил одну из лекций о природе случая…

– Герман, – Анна внимательно посмотрел на старого профессора, – О чем ты начал говорить?

– Когда?

– В начале.

– Ах, да, я имел в виду, что хотел бы, если бы ты, мы могли бы… Ох, Анна, прости, не знаю, что происходит, я будто косноязычный мальчишка…

– Анна взяла Гесина за руку.

– Попробуй еще раз…

– Вот оно! Слово, которое я искал! Я столько раз портил тебе жизнь, и хотел бы сделать это еще раз. – Герман тут же спохватился. – Ах, нет! То есть, да! Конечно же, я не собираюсь портить тебе жизнь, больше не собираюсь. Наоборот, остаток своей хочу посвятить искуплению вины.

– Герман, ты не должен ничего искупать. За кого ты меня принимаешь?

– Я снова не так выразился. Я просто хочу быть возле тебя. Быть с тобой.

– Герман, мы старые люди, успели уже пожить, полюбить…

– Я не прошу любить меня! Нет! Да и к тому же это запрещено…

– Знаешь, несмотря на твою гордыню и высокомерную интеллектуальность мне всегда нравилась эта твоя способность.

– Какая? – Герман замер, глядя на Анну.

– Ты всегда мог меня рассмешить.

* * *

Мама, мама, мне нужна твоя помощь. Что это за слово, которое произносят все? Там в аудитории одновременно разговаривали десятки человек… Ограничители, ДОЛОВЦы, студенты, но в основном профессор и мерзкий Филипп. Еще Анна, когда пришла меня спасать. Вот оно! Душа ведь тоже спасала человека, именно ей должно было принадлежать то слово. А в этот раз кому?

– Алекс, Вы спите?

– Нет, доктор. Что–то случилось? Глупый вопрос, конечно, учитывая наши обстоятельства.

– Шутите? Хороший признак. Хотя больше походит на юмор висельника, но я, как Ваш лечащий врач, рада и тому.

– Боюсь, мой случай разрушит Вашу карьеру.

– А я жалеть не буду. Подамся в частные головоправы. Буду работать только с привыкающими парами. Никаких политических шишек.

– Вы тоже идете на поправку доктор, так Вы хотели о чем-то поговорить?

– Да. Не знаю, насколько это важно, но раз Вы вспомнили, что Вашу мать и Филиппа связывали давние отношения, думаю того, что Серый кардинал был безответно в нее влюблен, Вы могли и не знать.

– В мою мать? Этот…? За что мне такое? Простите, я нисколько не сомневаюсь в Вашей компетентности, но откуда информация?

– Очень давно, я и позабыла о том случае, когда мы вместе работали над одним проектом, я оставила журнал в его кабинете. Мы распрощались несколько минут назад, я и не думала, что он успеет куда-то выйти, да еще и оставит открытой дверь. Подумала, ничего ужасного, просто возьму свою вещь и выскользну, не хотелось бегать за Филиппом по коридорам. На столе лежала старая карточка. Я была более молода и любопытна. Откровенно говоря, никто из наших в здравом уме не заподозрил бы Филиппа в романтических отношениях. А тут это фото. На обороте была надпись "Моя любовь, моя душа".

– Психея…

– Я еще не поняла, зачем латынь из-за одного слова. Теперь все сошлось.

– Значит, Филипп пускал слюни на мою мать…

– Алекс…

– И что нам это дает?

– Вы можете предположить, что он прикажет сделать с Лолой, если Случай выберет ее.

– Нет. Я не позволю этому чудовищу даже прикоснуться к ней.

– София на миг отвела глаза. Выдерживать взгляд Алекса не было сил.

* * *

Лола дождалась окончания вечерней смены патруля. – А что, если он уйдет… Ну не знаю, домой, есть же у него дом? – Они с Вэл придумали прекрасный способ перехитрить аудиослежку, разговаривая на итальянском, который Лола, как знаток латыни одолела пару лет назад самостоятельно для общего развития, а Вэл изучала в школе, как второй иностранный.

– Думаю, на время эксперимента, зверь поселился здесь.

– А ты значит, решила, что сможешь его приручить?

– Я дам ему лекарство.

– Как? Скажешь – "Милый, давай выпьем и обо всем забудем?"… Он параноик, Лола! И очень опасен.

– Знаю, Вэл, но мы должны хотя бы попробовать. Ведь он продолжит издеваться над Алексом с помощью нас всех… Как думаешь, что он может приказать?

– Что-то особенное, омерзительное, и едва ли это будет смерть… Он не может физически навредить Алексу, но уничтожить его морально вполне. Превратить в безвольное орудие для копания в чужих мозгах.

– Ты права, я попытаюсь выяснить, что он задумал.

– Хорошо. Держись, подруга. – Лола нервно одернула белый халат. Маленькая ампула лежала в кармане. Жаль, что это не яд, а всего лишь состав, который развязывает язык. В отделе К такое в порядке вещей, – подумала она. – Не заперто, вот это удача. Нет, что-то не так… –Ограничитель появился из-за дверцы шкафа. Казалось, несанкционированный визит его ничуть не удивил.

– Ах, Лола, проходите. Я все ждал, когда же вы выкинете нечто подобное, поэтому не запер дверь.

– Лола глубоко вдохнула и шагнула к столу.

– А я все думала, вдруг Вы домой уйдете.

– Домой… Ограничитель ухмыльнулся. Разумеется, такое место существует, но я предпочитаю контролировать ситуацию лично.

– Угостите меня кофе?

– Поздновато для такого напитка, но, если Вы настаиваете, не смею отказать.

– Что, даже охрану не позовете?

– Обязательно, но чуть позже. Сначала удовлетворите мое любопытство. Зачем Вы пришли, Лола? Вы ведь знаете, что никаким образом не сможете повлиять на ситуацию?

– Я хочу понять.

– Ах, да, Вы же ученый. Вполне естественное желание для Вас. А вот и кофе. Что смотрите? Доставайте, раз уж принесли.

– Лола озадачено смотрела на Ограничителя.

– Не понимаю, о чем Вы?

– Неужели? О маленькой ампуле, которая лежит в кармане халата, который Вам любезно предоставила моя верная предательница.

– Но…

– Не терпится воскликнуть "Откуда Вы все знаете?". Дорогая Лола, я стал Главным Ограничителем не по счастливой случайности. Я, действительно, знаю все.

– Лола, не прерывая зрительного контакта, вызывающе плеснула содержимое ампулы в чашку Филиппа. Тот выпил залпом и задорно ей подмигнул. – Лола поежилась. – Итак, моя милая гостья, теперь, когда я, наконец, обрел способность к откровенности, пускай лишь на время, кстати, Вы в курсе сколько действует данный препарат? – Лола внимательно посмотрела на Филиппа.

– Сдается мне, это не имеет никакого значения, учитывая, что Вы сказали о том, как стали Главным Ограничителем.

– Мне всегда нравились женщины, наделенные умом.

– Психея К., например?

– Филипп скривился будто от зубной боли.

– Психея меня разочаровала. Угробить такой потрясающий талант ради самовлюбленного напыщенного индюка.

– Это Вы об отце Алекса?

– Это я об отце Данко.

– Не имеет значения.

– Для него имеет. Он сказал, что ощущает себя двумя разными людьми одновременно.

– И ни один не жаждет услужить Вам.

– Вы пришли поссориться со мной, человеком, в чьих руках находится Ваша жизнь? И не только Ваша.

– Что Вы? Я пришла договориться.

– И о чем же?

– Алекс не станет Вас слушать, он лучше навредит себе. Я бы могла помочь повлиять на его решения.

– Условия?

– Вы освободите всех кроме нас двоих. – Ограничитель задумчиво улыбнулся.

– Знаете Лола, Вы немного опоздали. Не так давно я заключил сделку с господином писателем. И она гораздо интересней. Хотя результат может быть таким, какой предлагаете Вы. На этом пока всё. Остальное станет сюрпризом для вас и других, дорогая Лола. Доктор Константин, – Ограничитель склонился над селектором, по-прежнему не отрывая взгляда от Лолы, – у меня здесь дама, и ее следует проводить в камеру. И повежливей, мы же не хотим испортить репутацию Отдела К. – Когда Константин вошел, Филипп продолжил: – спасибо что навестили, Лола. Мне бы хотелось видеться с Вами чаще, гораздо чаще.