Фабрика №22

– Сука! – внезапно выругался один из них.

Федералы развернулись и ушли.

Джеки сел в машину и повез меня в седьмой квартал.

– Брайан, мы вытащим тебя из этого дерьма, – говорил Джеки. – Обязательно вытащим. Такер должен быть главным. Он честный коп. Холла назначил Палмер.

– Вы не знали про Брауна? – спросил я.

– Браун был в синдикате, Холл внедрял его. Но его там быстро раскусили. Он всем рассказывал, что вышел оттуда чистым.

– Брауна звали Пол? – спросил я.

– Да, – ответил Джеки.

– Дориан упоминал о нём. Оттуда просто так не выйти. Браун до последнего служил им, как и Холл, – сказал я.

Мы приехали к моему дому. На лужайке перед домом сидела Сальма и сажала цветы. Рядом с ней бегал Пончик и резвился с поливочным шлангом.

– Брайан, спасибо тебе за всё, – сказал Джеки и протянул руку.

Я пожал её и ответил:

– Я сделал то, что должен. Джеки, проследи чтобы Чучо оказался в надежных руках.

– Завтра прилетает его мама, – сказал Джеки. – Ей уже сообщили. Всё будет хорошо. Ты береги себя. Отдохни. Мы организуем дежурство у твоего дома. Это твоя жена?

– Да, – ответил я тихо.

– Красивая. Наверное, она заждалась тебя. И собака классная! Обожаю лабриков!

– Ладно Джеки, я пойду, спасибо, что подвез.

– Еще увидимся! – ответил он.

Я вышел из машины Джеки и остановился на тротуаре перед домом. Сальма заботливо поливала цветы из желтой лейки. Пончик заскулил, бросил поливочный шланг и со всех лап побежал ко мне. Он принялся громко лаять и облизывать мне руки.

Я стоял без движения и смотрел на неё. Она повернула свою голову и побелела, словно увидела призрака. Рот её приоткрылся, а глаза округлились. Она шептала что-то и была не в силах произнести ни слова.

Я подошёл к ней и упал перед ней на колени. Взяв её руки, я целовал их и глубоко дышал. После чего не выдержал и предательски зарыдал…

Я молча трясся на её коленях и не мог поднять своих подлых глаз. Она целовала меня в макушку и шептала:

– Жив…Господи, ты жив…

Сальма ощупывала мои волосы, мои щеки, уши и шею. С трудом подняв свою голову я посмотрел на неё и прошептал:

– Прости…

– Ты…Ты чего? – удивлялась Сальма. – Брайан, я… Холл передал мне заключение о твоей смерти. Брайан… Я похоронила тебя…

– Я знаю, – сказал я. – Так нужно было.

– Для чего? Что произошло? Это как-то связано с Джорджем? – спрашивала Сальма и держала моё лицо в своих теплых, ласковых ладошках.

Я не мог насмотреться и надышаться ей. Моя Богиня. Я ведь уже и не мечтал о тебе, о твоей заботе, о твоей любви, о пряном аромате и твоих солнечных, карих глазах.

– Давай обо всё позже, мне нужно отдохнуть, – прошептал я без сил.

Мы зашли в дом. Сальма помогла мне раздеться и снять ботинки. Я положил голову на подушку, после чего почувствовал, что меня накрыл мягкий, ворсистый плед и мгновенно уснул.

Проснулся я поздно вечером. В ногах у меня валялся Пончик. Сальма сидела рядом и читала книгу, под теплым, насыщенным светом желтого торшера. Я смотрел на неё и боялся пошевелиться. Она шелестела страницами и увлеченно водила глазками из стороны в сторону.

Сальма переживала книжную историю, проявляя эмоции на своём лице. Иногда она поднимала брови с удивлением или улыбалась уголками пухлых, розовых губ. Откусывала молочный шоколад белоснежными зубами или поправляла густую, черную прядь своих волос, что всегда не вовремя падала на страницу, так и норовя помешать ей проникнуться всей глубиной романа.

Неожиданно она отвлеклась и перевела свой взгляд на меня. Я не успел притвориться спящим и был пойман с поличным.

– Проснулся, медвежонок, – потянулась она ко мне закрыв книгу.

Сальма несколько раз нежно поцеловала меня сначала в нос, а потом в губы. Я насладился этим мгновением, словно прикосновением ангела.

– Храпел-то как, – шептала она. – Десять часов проспал.

Она запустила руку в мои волосы и массировала мою голову пальчиками.

– Тебе надо принять душ и помыть голову, – сказала она. – Я дам тебе полотенце. Потом поешь.

– Не хочу есть. Аппетита нет, – ответил я.

– Хотя бы чай попей, – сказала Сальма.

Я принял душ, побрился и вымыл голову. Когда я вышел из ванной комнаты с полотенцем в руках, я вдруг услышал нарастающий шум, от мощного бормотания мотоциклетного двигателя.

Сальма была на кухне. Она тут же выбежала на террасу и вышла к парню, что деловито припарковался у моего внедорожника, заглушил рокочущий двигатель, снял шлем и улыбнулся.

– Ален, – с дрожью произнесла Сальма. – Уезжай. Забудь сюда дорогу. У нас ничего не получится.

– Что? – удивился Ален. – О чём ты? Что случилось?

Я вышел на террасу, продолжая вытирать полотенцем голову.

– Я случился, – ответил я Алену.

– Брайан? Но ведь ты…

– Жив, как видишь, – сказал я иронично улыбнувшись.

Сальма не могла найти себе места. Она скрестила руки на груди и очень переживала.

– Успокойся, – сказал я ей. – Все хорошо. Ален, ты действительно должен забыть сюда дорогу.

– Ладно, старик, – ответил Ален, надевая шлем. – Никаких проблем. Я всё понял. Извини, если что.

Он завел двигатель, развернулся и выехал на дорогу плавно по ней ускоряясь. Я посмотрел на Сальму. Она смотрела на газон и боялась поднять на меня свои глаза. Я погладил её подбородок большим пальцем.

– Ты меня осуждаешь, наверное, – произнесла она. – Но знай, что у меня с ним ничего не было. Мы только поцеловались несколько раз, но я… Я не пережила твою утрату. Не могла пережить. Он знает о тебе всё. Я только и рассказывала ему о тебе все время.

Сальма облокотилась спиной об стену дома и отвернулась. Она тихо плакала и периодически тряслась.

– Мне тоже нужно тебе кое-что рассказать, – прошептал я. – Но я не знаю, как.

Она вытерла слезы, высморкалась в платочек и, положив его в карман халата сказала:

– Говори, как есть. Лучше сейчас, чем потом.

– Я изменил тебе, – выдохнул я.

Я навсегда запомнил эту паузу. Эту мимолётную тишину, что убивает. Когда ты не вправе что-то говорить и как-то оправдываться. Ты вынужден молчать и ждать решения. Молиться всем Богам и ангелам о прощении и надеется на милость человека, которого предал.

Я слышал, как трещат кузнечики в садовых кустах Митча. Как шелестит газонная трава от легкого ветра. И как цокает своими когтями по террасной доске Пончик.

Сальма молчала. Только смотрела куда-то в сторону, совершенно отрешенным, потерянным взглядом. Она покусывала ноготь большого пальца и глаза её вновь наполнялась слезами. Ей было больно. Я чувствовал это и не мог себя простить. Я не мог, но она…

– Тогда почему ты вернулся? – спросила она сдавленно.

– Потому что люблю тебя.

– Любишь? – спросила она и посмотрела на меня красными, печальными, заплаканными глазами, от которых у меня защемило в груди. – Уверен, что любишь меня, а не её?

– Только тебя, – кротко ответил я.

– Тогда пошли в дом, – тяжело сглотнула она. – Чайник стынет.

Она ещё раз высморкалась в платок, выкинула его в мусорное ведро и зашла в дом.

Я закрыл глаза и глубоко вздохнул.

– Я не заслужил тебя, – шептал я самому себе. – Не заслужил твоей любви. Не заслужил возвращения.

Пончик ткнул меня носом в коленку и замахал хвостом. Я зашел в дом и закрыл дверь на замок.

Сальма сидела за кухонным столом и разрезала пирог.

– Пригорел немножко, – произнесла она подавленно и облизала сладкие пальцы. – Тут манго и маракуйя. Сейчас налью чай.

Она расставила кружки на столе. Положила тарелку с мёдом и чашку с конфетами. Я откусил сладкий, тёплый пирог и блаженно закатил глаза медленно прожевывая начинку.

Сальма села за стол, оперлась локтями об его край и, прижав волосы к голове, протащила их назад. Ей было плохо, но она держалась.

– Не будешь пить со мной чай? – спросил я.

Она помотала головой.

– Нам нужно как-то пережить это всё, – сказал я, потрогав её руку.

– Если любишь – переживём, – ответила она.

Некоторое время мы молчали.

Я жевал ароматный пирог, стараясь не чавкать и тихо его проглатывал.

Сальма взяла пульт со стола и включила телевизор на кухне, чтобы заполнить давящую тишину.

Там показывали новости:

«Экстренный выпуск. Совсем недавно, город потрясли столкновения двух криминальных группировок в двадцать втором районе, что кончились убийством главы наркокартеля Сола Родригеса.

Не успели жители города отойти от нашумевшей волны убийств и кровопролития, как сегодня утром вновь случилось страшное: Джордж Холл, глава полицейского департамента, был похищен неизвестными лицами, при невыясненных обстоятельствах…

Сальма вздрогнула, схватила пульт и сделала звук громче. Я смотрел на экран и кусал губу.

…Служители закона, объявили план-перехват и по горячим следам вышли к месту с дурной славой, поросшей массой слухов, так называемой «Фабрикой – 22», что находится в двадцать втором районе, в здании бывшей многоуровневой подземной парковки.

Первым похитителей обнаружил Пол Браун, опытный офицер полиции, что много лет, бок о бок работал вместе со своим непосредственным начальником. Офицер встретил ожесточённое вооруженное сопротивление подозреваемых и погиб в ходе перестрелки.

На место гибели офицера и возможного незаконного удержания главы департамента был вызван полицейский вертолёт и команда спецназа полиции. В ходе боестолкновения, офицерами полиции было ликвидировано восемь подозреваемых: пять из них являлись наёмной охраной преступной организации, а трое её непосредственными лидерами.

Среди убитых был найден Филипп Диксон, что, по предварительным данным, и являлся похитителем главы полиции. Так же ликвидирована и его сообщница Диана Блэк. Последним был уничтожен Стивен Робинс, при нем был найден пистолет, от выстрела которого, погиб офицер полиции Пол Браун.

К сожалению, экстренная спецоперация полицейского департамента не увенчалась успехом – Джордж Холл был убит…

Сальма взвизгнула и закрыла рот рукой. Я сел рядом с ней и приобнял за плечо. Она дрожала и была страшно напугана.

…Его тело было найдено мертвым в автомобиле Диксона. На месте происшествия работают спецслужбы и следственные органы. Так же к месту гибели полицейских прибыл и глава города – Тим Палмер.

Он дал первые комментарии к произошедшему:

– Сегодня произошла страшная трагедия: погибли капитан департамента полиции Джордж Холл и офицер Пол Браун. Мы все скорбим по погибшим, что проявили небывалое мужество и доблесть в борьбе с преступностью, ведь именно это и послужило столь дерзкому и отчаянному поступку криминальных лиц. Как вы знаете, все причастные к похищению ликвидированы, а все пособники арестованы. Преступная организация, напугавшая мирных жителей полностью уничтожена. Завтра в городе объявляется траур. Панихида по погибшим пройдет в центре, на главной алее, в полдень. Капитан полиции Джордж Холл и офицер Пол Браун будут представлены к государственным наградам – посмертно. Объявляю благодарность всем офицерам, что проявили храбрость и стойкость в обнаружении, поимке и уничтожении всех преступных элементов. Хочу заверить всех жителей города, что наша борьба с преступностью на этом не закончится. С этой минуты, временно исполняющему обязанности главы департамента полиции Роберту Такеру, я поручаю провести в городе расследование, связанное с гибелью высокопоставленного лица, в целях выявления, пресечения и дальнейшей профилактики подобных, вопиющих случаев. Город должен спать спокойно, а его жители должны быть твёрдо уверены за будущее своих семей, своих детей, своего счастья! Я обещаю горожанам, что с этой минуты, мы совместно с правоохранительными органами искореним всю преступную деятельность, навсегда! Даю вам слово, ваши дети увидят тихие, спокойные улицы нашего города, наполненные добротой, красотой и солнечным светом. Следующий год я объявляю годом полиции, годом мужества и героизма, годом Джорджа Холла и его доброй памяти»

Я не выдержал и выключил телевизор, сильно вдавив красную кнопку в пульт.

– Ты чего? – спросила Сальма встревоженно.

– Хватит на сегодня негатива. Пойдём спать. Поздно уже, – ответил я, как можно спокойнее.

– Я не могу поверить, что Джордж убит, – произнесла Сальма. – Недавно он привез мне урну с твоим прахом и справку о смерти. Брайан, он даже плакал, представляешь?

Я хмыкнул.

– Я ничего не понимаю, что произошло, – тяжело сказала Сальма, схватившись за голову. – Ничего…

– Завтра поговорим, – коротко ответил.

– Брайан, – Сальма схватила меня за руку. – Обещай мне, что утром я проснусь и увижу тебя рядом.

– Обещаю, – сказал я и поцеловал её в макушку. – Я никогда и ни за что тебя не брошу. Этого никогда не повторится.

Сальма тяжело выдохнула, и мы легли спать. Я обнял её, и она сильно прижала мою руку к своей груди. Так мы проспали до обеда, пока не услышали громкий и настойчивый звонок в дверь.

На улице слышались голоса и шум машин. Пончик громко лаял. Я и Сальма вскочили с кровати как по тревоге и суетливо одевались.

– Кто это? Что за шум? – удивлялась Сальма.

– Не знаю, – отвечал я, натягивая штаны.

– Полиция! Откройте! Брайан Ривз, немедленно откройте входную дверь! – слышал я знакомый голос.

Кто-то сильно тарабанил по окнам, я услышал несколько протяжных полицейских сирен.

– Брайан! Что происходит?! – кричала Сальма в истерике. – Что ты наделал?! Объясни мне, прошу! Объясни пока не поздно! Я не переживу, если ты вновь пропадешь!

– Брайан Ривз! Последнее предупреждение! Немедленно откройте нам дверь! – кричали за дверью.

Я подбежал ко входной двери и аккуратно открыл её. Сальма стояла позади и держала мой локоть трясущимися пальцами.

В приоткрытую дверь я увидел довольные лица Джеки и Стивенса, они улыбались и переглядывались между собой.

– Я ж говорил он дрыхнет ещё, – произнес Джеки.

– Ага, – согласился Стивенс.

Открыв дверь на распашку, я потерял дар речи. Перед моим газоном стоял кортеж полицейских автомобилей и мотоциклов, украшенных цветами, флагами и гербами департамента и города. Все они вернулись с церемониальной панихиды.

Из соседних домов повыскакивали люди, с любопытством наблюдая за происходящим.

– Боже, – проговорила Сальма в ужасе. – Что же ты натворил…

– Идем, Брайан, – сказал Стивенс. – Тебя ждёт Такер.

Я прошёл по тропинке, что вела от дома к дороге. Сальма пошла следом. Все офицеры стояли в парадной форме. Среди них я узнал и Роба Такера.

Когда я подошёл к нему, он деловито ухмылялся и держал в руке какой-то бумажный лист.

– Гражданин Брайан Ривз, – сказал Такер.

– Тихо все! – скомандовал офицер на мотоцикле, что стоял впереди колонны.

– От лица главы департамента городской полиции, позвольте выразить вам общую благодарность за личное мужество и героизм, проявленный в ходе спецоперации. Мы выражаем вам офицерское признание за проявленную доблесть и хладнокровие в ликвидации особо опасных преступников.

За спинами офицеров я вдруг увидел Чучо. Он счастливо улыбался и смотрел на меня с восхищением. За ним стояла его мама, что держала руки на плечах мальчика. Чучо держал красную, бархатную коробку в своих руках.

– Гражданин Брайан Ривз, – продолжил Такер. – Так же я уполномочен передать вам направление, с личной рекомендацией, на поступление в полицейскую академию, с целью прохождения дальнейшей службы в чине офицера.

Джеки похлопал меня по плечу и улыбнулся.

– Все офицеры, что ты видишь перед собой, подписались в этой рекомендации, – продолжил Такер.

Сальма обошла меня и взяла рекомендательное письмо.

– А ещё, – сказал Такер. – Среди нас есть один маленький человек, но с большим, сильным и мужественным сердцем, что хочет лично отблагодарить тебя.

Офицеры подвинулись и вперед вышел Чучо. Он открыл коробку и повесил мне на шею медаль за доблесть.

– Дядя Брайан, спасибо вам за то, что спасли мне жизнь и вернули домой к маме, – пролепетал мальчик тонким и тихим голосом.

Полицейские захлопали в ладоши и засмеялись. Чучо смутился. Я обнял мальчика и вернул маме, что плакала, прикрывая лицо руками.

Потом каждый офицер подошёл ко мне и пожал руку. Дальше кортеж стал потихоньку разъезжаться.

Сальма стояла рядом и не сводила с меня глаз.

Ко мне подошли Джеки и Такер:

– Мы решили, что эта медаль должна быть твоя, – сказал Такер.

– Брайан, ты будешь поступать в академию? – спросил меня Джеки.

– Пока не знаю. Надо подумать, – уклончиво ответил я. – Спасибо вам ребята. Для меня всё это очень неожиданно, я даже не знаю, что сказать. Спасибо.

– Да брось ты, – сказал Такер. – Подумай хорошенько насчет академии. Ты должен понимать, что сейчас самое время выбрать ту сторону, на которой тебя всегда могут защитить, – добавил он и серьезно на меня посмотрел. – Это просто необходимо, Брайан.

Я пожал руки офицерам, и они уехали. Наклонив голову, я медленно поднял свой взгляд на Сальму. Она сделала шаг и взяла в руки медаль. Перевернув её, она прочитала вслух:

– Офицеру Полу Брауну, за проявленную доблесть.

Мне было нечего сказать. Сальма тут же всё поняла.

– Ты хотел, чтобы я похоронила тебя? – произнесла она со слезами на глазах. – Так это ты приезжал тем вечером?! Ты?! Отвечай!

– Я, – тихо ответил я.

– Тебя втянул Холл. И ты побежал спасать этого ребёнка, – говорила Сальма. – А я значит, должна была смириться со всем. Просто забыть тебя, да? Похоронить и забыть?!

Я упал перед ней на колени и обнял её ноги.

– Прости меня, – шептал я. – Прости.

– Обещай мне! – Сальма тоже села на колени. – Обещай, что завтра же поедешь в академию и подашь документы! Обещай!

Я смотрел на неё и был не в силах отказать её характеру, её мужеству, её стойкости. Я снял свою медаль и, раскрыв её руку, вложил награду в хрупкую, мягкую ладошку.

– Обещай сделать это не ради меня, Брайан, – добавила Сальма. – Сделай это хотя бы ради своего ребёнка.

Сальма тяжело сглотнула, пока я ошарашенно смотрел на неё.

– Ради нашей девочки, – произнесла она и, положив руку на свой живот, снова заплакала…

Часть вторая. Что такое счастье?

– Мэм, последнее предупреждение, немедленно откройте дверь! – настойчиво требовал я.

Старушка не поддавалась. Она бегала по дому в разодранной пижаме и отвечала истеричным криком на все наши требования. Карл наблюдал за ней в окно и тихонько посмеивался.

– Кажется, она обделалась, Ривз, – смеялся он.

– Мэм, прошу вас, откройте! – тарабанил я по двери кулаком. – Карл надо ломать. Сил больше нет. Он дома, я уверен.

– Ладно, давай пробовать, – согласился Карл и подошёл к двери.

– Патруль 0-22, у нас неадекватное поведение гражданки, подозреваемый может быть внутри, контакта нет, будем ломать дверь, – доложил я диспетчеру.

– Поняла вас 0-22, – ответила диспетчер. – К вам едет подкрепление, время прибытия семь минут.

– Действуй, малыш, – сказал я Карлу и достал Беретту.

Карл отошёл на шаг и, с короткого замаха, вошёл в дом вместе с ударом ноги. Деревянные щепки полетели на пол, а замок улетел в стену.

– Полиция! Лечь на пол! Руки за голову! – залетел я в дом.

– Аааааа! – кричала вне себя толстая старушка и махала руками.

Карл подскочил к ней и аккуратно уложил на пол. Я проверил несколько комнат, они оказались пусты. Везде был бардак и ужасная вонь. По стенам ползали тараканы размером с мой большой палец. Обгаженная старушка лежала на полу и дрыгала ногами истошно вопя. Карл стянул её руки за спиной широкой пластиковой стяжкой.

– Туалет, – шепнул Карл.

– Вижу, – сказал я.

Мы тихонько подошли к полуоткрытой двери. Карл кивнул. Я выдохнул и, резко заглянув в помещение – тут же убрал голову. Следующим движением, я заскочил в туалет и обнаружил там её сынка-наркомана в бессознательном состоянии. Рядом с ним был шприц и остатки героина в прозрачном пакетике.

Я потрогал пульс, он был слабым, но чувствовался.

– Давай медиков, живой ещё, – сказал я Карлу.

– Патруль 0-22, подозреваемый в бессознательном состоянии, требуется медицинская помощь, – сообщил Карл.

– Поняла 0-22, бригада в пути.

Я обыскал наркомана и вытащил у него револьвер-коротыш из внутреннего кармана куртки. В других карманах ничего интересного не нашёл. Карл оттащил старушенцию в подъехавшую патрульную машину и сказал мне:

– Бривзи, давай домой, я сам всё сделаю, – улыбался громила.

– Чего это? – удивился я.

– Джеки и Стивенс приехали, мы справимся, тебя ждёт Сальма, – сказал Карл.

– Уверен? – сомнительно спросил я.

– Конечно, – сказал он и протянул ключи от нашей машины.

Я сел в машину, с номером на двери 0-22 и поехал в седьмой. Ребята пораньше отпускали меня со службы, понимая, что Сальме сейчас как-никогда нужно моё внимание – она вот-вот должна была родить.

Я и Карл Демпси были новичками в команде Роба Такера. После академии, мы торжественно получили свои жетоны и отправились служить в хорошо знакомые городские районы.

Редкая удача распределится по месту рождения, в родном городе, но мне повезло. Хотя я понимал, что за этим всем стоит что-то посерьезнее пресловутой удачи. Или кто-то…

Малыш Демпси был огромным чернокожим парнем, что провел своё незабываемое детство в кварталах гетто и не понаслышке знал, что такое выживать в домах похожих на крысиные норы.

В академии я заметил его с первых дней. Хотя, кто его не заметил! Человек, что вынужден пригибаться под дверным проёмом, чтобы не стукнуться об верхний косяк собственным лбом, обречён на косые взгляды и шёпот за спиной.

В классе шёл урок криминалистики. Он попытался протиснуться между рядов тихо, чтобы занять свободное место на заднем ряду, но у него мало что получилось. Великан стыдливо прижимал руки к груди и задевал собственными габаритами учебники, парты и даже людей, что противно цыкали и возмущались. Потом он сел на деревянную скамью, что тут же треснула и развалилась под тяжестью Демпси, на две равные половинки.

Никто не хохотал над ним. Сложно хохотать над тем, кого боишься. Зато всех курсантов захватила коллективная волна буллинга над громилой, что хоть и казался машиной для убийств, но всё же был добряком, с большим и чутким сердцем.

Я увидел печального Карла в раздевалке, перед душевой. В каждом глазе великана висело по маленькому озеру из слёз. Он сидел и разрывал махровое полотенце двумя пальцами на маленькие частички.

– Ты чего, старик? – спросил я сочувственно.

Карл быстро вытер глаза остатками полотенца и тут же напялил на себя дружелюбную улыбку, с которой не расставался даже тогда, когда над малышом Демпси откровенно глумились и издевались.

– Всё хорошо, Брайан, – ответил он тогда. – Просто соскучился по дому, по своей крошке Лейле.

– Ты о своей жене? – поинтересовался я, выискивая дезодорант на верхней полочке душевого шкафчика.

– Да, моя любимая толстушка, – рассмеялся он. – А у тебя есть девушка?

– Есть, – ответил я. – Мы расписаны, она сейчас в положении.

– Серьезно?! – восхитился Карл и подскочив ко мне, обнял так сильно, что у меня хрустнул копчик. – Поздравляю, дружише, детки – это самое прекрасное, что есть в нашем мире!

– Да уж, – отвечал я, ошарашенно потирая поясницу. – Это точно. Ну, а у тебя есть дети?

– Четверо, – довольно улыбнулся Карл и потянулся за фотографией. – Три прекрасные принцессы и маленький Джейсон.

Я посмотрел на фото. Джейсон оказался самым младшем, среди трёх девочек.

– Ну ты не сдавался, – сообразил я.

– Кто-то же должен их защищать, когда с меня песок посыпется, – иронично ответил Демпси.

– Ну, с тебя-то высыплет на пару пустынь, – пошутил я.

Карл громко рассмеялся. Из-за шкафов вышел сержант, что услышал наш трёп:

– Ривз, Демпси! Что здесь делают ваши грязные задницы?! Вся группа уже на тактических занятиях по стрельбе! Упор лёжа принять! Стоим на руках и ждём команды! Вам же некуда спешить, так, голубки?!

– Никак нет сэр! – хором отвечали мы.

– А мне кажется, самое время потрепаться! Ну же Демпси! Расскажи мне о своих сопливых спиногрызах! Как там поживает твоя толстушка?! Может заедем к ней на чай, после учёбы?!

– Сэр, нет, сэр! – громко отвечал Карл, заученную до боли фразу.

– А почему твоя жирная жопа такая негостеприимная?! Ты что не рад познакомить меня со своей родней?! А?! Отвечай!

– Сэр, мы должны идти на занятия, сэр! – кричал Демпси в упоре лёжа.

– Ваши занятия начнутся, когда я скажу! Или вы умнее своего сержанта?!

– Сэр, нет, сэр! – отвечали мы на пару.

– Тогда сто отжиманий и бегом в спортзал засранцы! И пока вы отжимаетесь здесь, вся группа будет ждать вас, говнюков, в братском приседе!