Алмазные слезы

Евгения Захарова

Алмазные слезы

В глубине тускло освещенного коридора темнела фигура часового жандарма. Бледный свет сочился сквозь окна, мерцая в занавесках таинственными бликами, и, проходя мимо, она невольно замедлила шаг, залюбовавшись их неожиданной игрой.

На площади перед дворцом было тихо. Слышались мерные шаги патруля, заглушенные толстым слоем снега, луна на ярко-синем небе выхватывала из темноты редкие снежинки. Она повернула за угол, свернула к лестнице, крадучись, огляделась и юркнула в соседний коридор. Тишину ночного дворца прервал тихий вздох караульного.

Главное – ничем не выдать себя. Она не имеет права подвести, все нужно сделать в строгом соответствии с планом. Незаметно обследовать дальние комнаты дворца – для камеристки это пустяковое дело. Доколе все спят, а стража не обратит внимания на прислугу.

Мало ли чье поручение она выполняет среди ночи?..

Тихо щелкнула дверная ручка, заставив ее зажмуриться. Нужно будет передать, чтобы непременно смазали все дверные петли. Как она не подумала об этом прежде? Упаси Боже если ее кто-то услышит из господ!

Давно заученная причина ее появления на верхних этажах, однако, должна была отвадить всех любопытных. Никому и в голову не придет уточнять у самой императрицы, правда ли она послала свою служанку с личной просьбой.

Но говорить об этом до поры не стоило. Лучше вообще никому не попадаться на глаза – пускай этих самых глаз с недавних пор во дворце прибавилось. Удалось же ей незамеченной подняться из своей комнаты на этажи фрейлин и царской семьи.

Нужные покои показались из-за угла, и она осторожно выглянула, осмотрелась и тихонько подошла ближе. На секунду ей почудилось движение где-то у стены, она прищурилась, но ничего не увидела – лишь ощутила легкое дуновение сквозняка.

Странно, все окна и двери должны быть заперты, зима на дворе, о каких сквозняках речь. Не нечисть ведь по дворцу гуляет в этот час!..

По коже пробежал холодок, она зябко поежилась, обхватила себя за плечи и несмело подошла к двери. Где-то там, в этих комнатах, давно пустующих и нежилых, должно быть то, что ей нужно найти. От ее поисков напрямую зависит ее жизнь – ведь раньше она и помыслить не могла о том, чтобы жить и служить при дворе, а теперь ей и это не в радость.

Если ей все удастся, и ее благодетель останется доволен, начнется совсем новая жизнь!..

Она уже чувствовала холод дверной ручки, когда чья-то тень скользнула снова. Краем глаза она успела увидеть длинный черный плащ, надвинутый на лоб капюшон и руку в перчатке, держащую то ли канделябр, то ли статуэтку. А после от резкого удара все потемнело перед глазами, и последней мыслью, мелькнувшей на границе сознания, было сожаление о том, что мечта о собственном доме где-нибудь под Москвой так и осталась мечтой.

Сидя перед туалетным столиком, Элен придирчиво глядела на себя в зеркало. Нездоровая бледность всегда была ей к лицу, хотя матушка считала это проявлением излишней нервозности и душевных расстройств. Отражение явило копну светло-каштановых волос, аккуратно уложенную в причудливую прическу, и светлые глаза, под которыми от бессонной ночи пролегли тени.

Императрица наверняка заметит, что этой ночью ей не удалось сомкнуть глаз – в последние дни бессонница стала ее постоянной спутницей. Выписанное придворным доктором снотворное почти не помогало, и все, что оставалось Элен, это прислушиваться к ночной тишине дворца и изучать лепнину на потолке в тщетной попытке уснуть.

Разгладив складки на рукаве темно-зеленого платья, она встала, еще раз оглядела себя, пощипала щеки, чтобы хоть как-то скрыть бледность, и вышла из комнаты.

Где-то вдалеке – должно быть, в зале отдыха – слышалась игра рояля, и, выпрямив спину, Элен поспешила туда, когда из-за угла вдруг выбежал лакей. Чуть не сбив ее с ног, юноша поспешно вытянулся, затем низко поклонился.

– Прощения просим, Ваше сиятельство.

– Вы так спешите, любезный, словно на другом конце дворца пожар, – улыбнулась Элен. Лакей посмотрел на нее как-то странно, но ничего не ответил, только поклонился виновато вновь. – Идите, все в порядке.

– Благодарю, Ваше сиятельство.

Под ее взглядом он неторопливо дошел до угла, повернул в коридор. Вновь послышались быстрые удаляющиеся шаги, и Элен нахмурилась.

Быть может, чье-то важное поручение?..

С теми же мыслями она и вошла в залу, где за роялем сидела Мари. Мария Федоровна изящно пила чай из фарфорового прибора, расположившиеся вокруг Анна, Наталья и Василина под негромкие разговоры ели печенье.

При виде нее императрица приветливо улыбнулась и кивнула на пустующее кресло. Элен аккуратно присела.

– Доброе утро, Ваше Величество.

– Рада вас видеть, – Мария Федоровна окинула ее цепким взглядом, лоб прорезала хмурая морщинка. – Вы сегодня бледны, вам не здоровится?

Все, как она и предполагала.

– Плохо спала, Ваше Величество.

– А что же доктор? Он ничем не помог?

– Родион Маркович здесь бессилен, – улыбнулась Элен. – К тому же, я с детства плохо сплю. Должно быть, я слишком впечатлительная, раз даже ночью не могу отдохнуть.

– Впечатлительная натура – это не приговор, Элен, – возразила ей Анна. – Скорее это качество неравнодушного человека. Я давно заметила, что из многих придворных дам вы самая отзывчивая и даже сентиментальная.

– Я согласна с Аннет, – добавила императрица. – Но все же вам стоит как следует отдохнуть. Пока Государя нет, ведь по его возвращении намечаются несколько церемоний.

– А когда Его Императорское Величество прибудут? – поинтересовалась Василина.

– Через несколько дней. Государь сейчас в Киеве, на смотре гвардии.

Мария за роялем вывела последнюю протяжную ноту, поднялась и коротко поклонилась. Мария Федоровна вежливо похлопала, остальные девушки присоединились, и фрейлина вернулась в их круг.

– Натали, вы пропустили завтрак, – заметила Мари. Наталья опустила глаза, залившись краской. – Не в поручике ли Раевском здесь дело?

– Мари!

– Натали, мы все видели, как он на вас смотрел при последней вашей встрече, – подхватила Анна. – Ну расскажите!

– Давайте сменим тему.

– Вы нас заинтриговали, а теперь уходите от ответа, – обиженно надулась Мари.

Элен незаметно закатила глаза.

Подобные дворцовые интриги навевали на нее тоску и уныние. Постоянные сплетни и наговоры – главное занятие фрейлин, а вездесущие горничные, которые затем разносили слухи по всему дворцу и за его пределами, становились настоящей проблемой.

Она была далека от всего этого. Ей по душе были конные прогулки, танцы, игра на рояле, вечер в саду и неторопливое чтение в обществе императрицы. Почему-то с Государыней у нее было больше единения душ, чем с прочими фрейлинами, хотя при дворе она находилась не первый год.

Будто заметив ее смятение, Мария Федоровна незаметно перевела разговор на тему дневной прогулки – она хотела пройтись по Летнему саду – когда в дверь внезапно постучали. В приоткрывшуюся дверь просочился камердинер, побледневший так, словно увидел привидение, и у Элен упало сердце.

– Ваше Величество, там… там…

– Ермолай, что случилось? – поторопила его императрица. Фрейлины взволнованно вскочили, сидеть остались только Мария Федоровна и Элен. – Говори толком.

– Там… Марфа там, камеристка наша… скончалась.

Анна тихо охнула.

– Как?

– Она же молоденькая совсем! – вторила ей потрясенная Наталья.

– Там Роман Аркадьевич просят его принять по этому делу, – наконец выдохнул Ермолай, нервно теребя край своего сюртука. От лица императрицы отлила кровь, она медленно встала, покачнулась, облокотившись о руку Мари, сглотнула.

– Пусть войдет. Оставьте нас.

В полной тишине фрейлины вышли, им навстречу из коридора вошел мужчина с тронутыми сединой бакенбардами и пышными усами в сером сюртуке. Элен припомнила, что пару раз видела его во дворце, но никогда не обращала внимания – к Государю нередко приходили советники в гражданских чинах.

Выходит, он не просто советник, а некто более важный? Полицейский следователь? Дознаватель?

Едва двери закрылись, и Ермолай встал у окна, как фрейлины сбились в возбужденную стайку.

– Боже милостивый, бедная Марфа!..

– Она на службе уже столько лет! Может, несчастный случай?

– Ей лет-то столько же, сколько моей сестре младшей. Наверняка несчастный случай.

– А вот это далеко не факт, – вдруг заметила Натали. Девушки тут же умолкли, и Элен вопросительно взглянула на подругу. – Я видела этого господина в доме отца, он как-то приходил к нему. После его ухода отец под большим секретом сказал, что Роман Аркадьевич занимается политическим сыском.

Выходит, все же полицейский. Элен с любопытством посмотрела на закрытую дверь. Интересно, что же случилось с Марфой? Раз здесь объявился полицейский, получается, дело не просто в несчастном случае. Хотя, с другой стороны, любая смерть в императорском дворце часто подвергается тщательному расследованию.

Но ведь это же безумие! Дворец императора – самое безопасное место под охраной императорской гвардии! Только настоящий сумасшедший решится совершить преступление под носом Государя!

Роман Аркадьевич вскоре вышел, появившаяся следом императрица будто постарела на несколько лет, взглянула на фрейлин потускневшими глазами и обернулась к мужчине.

– Делайте, что считаете нужным.

– В таком случае скоро прибудет человек из департамента, мы с Ильей Алексеевичем уже все обговорили. Николай Дмитриевич тоже в курсе.

– А что же Петр Иванович?

– Ему направлено прошение, уверен, он окажет нам полное содействие – в сложившихся обстоятельствах.

Мария Федоровна тяжело вздохнула и коротко кивнула.

– Прошу вас, держите меня в курсе. Пока Государь Император в отъезде, обо всем докладывайте лично мне. А Его Величеству я об этой ситуации напишу сама.

– Слушаюсь, Ваше Величество, – мужчина посмотрел на фрейлин. – А сейчас я бы попросил вас, дамы, собраться где-нибудь для беседы.

– Ермолай, проводи Романа Аркадьевича в библиотеку, – тихо попросила Мария Федоровна. Лакей торопливо материализовался возле них, приглашающе махнув рукой.

– Прошу за мной.

– Как только прибудет Виктор Андреевич, проводите его к нам, – попросил напоследок Роман Аркадьевич. Ермолай снова кивнул, склонился в коротком поклоне и зашагал по коридору.

Подобного дела на его памяти еще не было. Это преступление выходило за рамки его понимания – да и не только его.

Виктор как раз находился у Ильи Алексеевича, когда в кабинет директора с отрывистым стуком ворвался городовой – белый, как мел, с написанной на клочке бумаги запиской. Илья Алексеевич немедленно поднялся из-за стола, развернул послание и мгновенно побелел, как и городовой.

– Посыльного ко мне, живо!

Городовой поспешил скрыться, а директор департамента полиции рухнул обратно в кресло, пока стоявший рядом Виктор глядел на него с беспокойством.

– Илья Алексеевич?

– Беда, Виктор Андреевич, – будто не слыша его, проговорил мужчина. – Позор, позор всему департаменту! Да что департаменту, всей полиции! На всю империю!..

– Что случилось?

– Сами прочтите, – подтолкнул к нему записку Илья Алексеевич и спрятал лицо в ладонях. Хмурясь, Виктор развернул листок.

«Уважаемый Илья Алексеевич! Довожу до вашего сведения, что в стенах Зимнего дворца произошло преступление, требующее вашего непосредственного участия. Недалеко от императорских покоев найдена убитая камеристка. Невзирая на то, что все члены дворцовой полиции Его Императорского Величества прошли строжайшую проверку, я не могу доверять им в полной мере, пока не установлена личность преступника.

Слухи об этом вопиющем событии пока не просочились за пределы дворца, более того, о происшедшем еще не знают Ее Императорское Величество Государыня Императрица Мария Федоровна. Прежде чем доложить ей о столь резонансном деле, мне необходимо знать, какие шаги будут предприняты в расследовании этого преступления, дабы я мог уведомить Ее Величество об этом.

Жду вашего решения. Со своей стороны сообщаю, что мной были приняты меры по перекрытию всех входов и выходов на территорию дворца, а доступ на место преступления охраняется моим самым доверенным лицом.

Начальник дворцовой полиции

полковник Строцкий Роман Аркадьевич».

Виктор перевел изумленный взгляд на директора, все еще скорчившегося в своем кресле.

Убийство под самым носом лучшей охраны самого императора!.. Немудрено, что примчавшийся городовой выглядел так, будто за ним черти гнались – должно быть, бежал от самого дворца.

Илья Алексеевич вдруг встрепенулся, замер на мгновение, достал из ящика стола бумагу и открыл чернильницу. Виктор тактично отошел в сторону и присел на стул для посетителей.

– Виктор Андреевич, – не отрываясь от своего занятия, позвал мужчина. – Мне нужен во дворце свой человек. Само собой, расследование я буду контролировать лично, но всей полевой работой должен заниматься тот, кому я всецело доверяю. Вы опытный следователь, на вашем счету немало самых разнообразных дел, поэтому кандидатуры лучше я сейчас придумать не могу. Однако я обязан спросить хотя бы формально: вы согласны?

– Конечно, – не раздумывая, ответил Виктор. Илья Алексеевич довольно кивнул, размашисто вписал в три письма имя своего помощника и потянулся за печатью.

– В таком случае, вы пока собирайтесь, а я подготовлю назначение, – в дверь вновь постучали, и на пороге возник еще один городовой. – Значит так, это срочно доставить в министерство юстиции, передать лично в руки Николаю Дмитриевичу. И дождитесь ответа министра. Это отправьте в окружной суд Петру Ивановичу. А это отправьте с еще одним посыльным в Зимний дворец полковнику Строцкому. И побыстрее, время не терпит!

– Слушаюсь.

Спустя три четверти часа вернулся посыльный из дворца. Вторым прибыл посыльный из окружного суда. Еще через четверть часа приехал городовой от министра юстиции, проследовал прямиком в кабинет Ильи Алексеевича и вручил ему свежеподписанное назначение.

Подъезжая к дворцу, Виктор не мог не думать о том, как странно начался этот день. Еще утром он был помощником директора департамента полиции, занимался курированием расследований и бумажными отчетами под руководством Ильи Алексеевича, видевшего в нем своего преемника. Сейчас он был судебным следователем – чернила на назначении до сих пор до конца не высохли – и не подчинялся никому, кроме непосредственно министра юстиции и окружного суда города Петербурга.

Встретивший их жандарм тщательно изучил предоставленные бумаги, только после этого пропустив их во внутренний двор. Выйдя из пролетки, Виктор мельком огляделся, про себя подметил количество входов и выходов и количество стражи и последовал за жандармом, вызвавшимся проводить его к Роману Аркадьевичу.

Вереница лестниц и коридоров производила впечатление своим великолепием, отчего у Виктора невольно перехватило дыхание. Впервые он оказался во дворце пару лет назад, будучи сопровождающим Ильи Алексеевича. Тогда все вокруг чудилось неземным и оттого удивительно прекрасным, теперь же восторг увиденного омрачала причина его приезда.

Поднявшись на второй этаж, они свернули сначала в один зал, затем в другой и наконец вышли к высоким дверям, возле которых стояли на вытяжку два лакея. При виде гостей один из них шагнул им навстречу, выслушал тихие слова жандарма, постучал и вошел, плотно прикрыв за собой створку. Вернулся он пару секунд спустя, коротко поклонился Виктору и распахнул перед ним дверь. Приведший его жандарм отдал ему честь и откланялся.

За резными дверями высились стройные ряды книжных полок. У самого входа в углу в тени тяжелых портьер расположились несколько диванчиков, на них вокруг накрытого столика восседали пять девушек, которые, заметив его, тут же склонились в реверансе. Представиться Виктор не успел: из глубины библиотеки раздался грубый мужской голос, а через миг его обладатель появился из-за полок – представительный седой мужчина в гражданском сюртуке.

– Виктор Андреевич, я полагаю?

– Судебный следователь, коллежский советник Никифоров Виктор Андреевич, – по форме представился Виктор. – Прибыл по назначению министра юстиции и окружного суда города.

– Начальник дворцовой полиции, полковник Строцкий Роман Аркадьевич, – в тон ему тихо отозвался мужчина, покосившись на притихших девушек. – Прошу следовать за мной, я введу вас в курс дела.

Они прошли вглубь библиотеки, где оказались несколько письменных столов. Сев за один из них, Роман Аркадьевич жестом указал Виктору на соседний стол и, когда тот положил вещи, попросил его назначение.

– Именное, – вынес вердикт полковник, изучив документ так же тщательно, как и жандарм до этого. – Редкая почесть в наши дни.

– Так и случай редкий.

– Я бы даже сказал – единственный, – вздохнул Роман Аркадьевич. – Давайте сразу к делу. Рано утром гоффурьер совершал обход дворца, проверял качество уборки и готовность прислуги к дежурству. Горничные как раз заметили, что не хватает одной из камеристок – она  должна была сегодня заступить на дежурство, хотя прибыла во дворец еще вчера вечером. Так вот, во время обхода гоффурьер заметил, что в дальних комнатах дворца приоткрыты двери. Эти покои давно пустуют и непригодны для жилья, там нужны серьезные работы по восстановлению обстановки, поэтому это показалось ему подозрительным, он вошел в то крыло и обнаружил там убитую камеристку.

– Несчастный случай исключается? Вы же сами сказали, что там нужные серьезные работы.

– Исключается. У бедняжки проломлена голова в основании черепа. Что до причин, по которым она могла там оказаться, это тоже остается загадкой. Ясно лишь то, что девушка выскользнула из своей комнаты поздно ночью и поднялась на этаж, где располагаются комнаты императорской семьи.

– Как я понимаю, доступ туда есть у всей прислуги?

– Не совсем. Поскольку комнаты нежилые, возле всего этого крыла дежурит караульный, однако сами комнаты не запираются. Прислуга приходит туда провести уборку, но всего лишь пару раз в неделю. Еще там бывает гоффурьер с обходом – проверяет наличие посторонних во дворце, а также истопник и ламповщик. Камеристке фрейлины там точно делать нечего.

– В таком случае, преступником может быть любой человек во дворце, – подвел неутешительный итог Виктор. Роман Аркадьевич тяжело вздохнул.

– Именно так. Более того, им может быть даже кто-то из моих людей – как раз поэтому я и просил прислать независимого человека. И то, что вас назначили судебным следователем, намного упрощает эту задачу.

– Что ж, я думаю, стоит для начала опросить прислугу и всех жителей этого этажа, чтобы все могли приступить к своим обязанностям, а потом уже изучить место преступления, – предложил Виктор. – Вы уже с кем-то беседовали?

– Никак нет, ждали вас. Я взял на себя смелость и пригласил сюда фрейлин Ее Величества – их комнаты тоже находятся на этом этаже, возможно, они что-то слышали. А затем можно поговорить с прислугой.

– Как скажете, Роман Аркадьевич, вам лучше знакома изнанка дворцовой жизни.

– Порой я жалею, что так хорошо с ней знаком, – пробормотал себе под нос полковник, кивнул сам себе и заторопился к фрейлинам.

А Виктор смог наконец спокойно сесть и разложить бумаги.

Дельце вырисовывалось до крайности любопытное.

Когда в свете ламп появилась первая девушка, Виктор уже держал наизготовку перо. При виде фрейлины, он торопливо встал, коротко поклонился и пригласил присаживаться, лишь после этого снова заняв свое место.

– Представьтесь, пожалуйста.

– Смирнова Наталья Владимировна, – отозвалась фрейлина, и, скосив глаза, Виктор смерил ее внимательным взглядом.

Довольно спокойная внешне – что странно для той, кто недавно узнал о смерти одной из своих служанок. Или эта камеристка прислуживала кому-то другому? Он позабыл уточнить этот вопрос у Романа Аркадьевича.

Еще раз пристально глянув на девушку, Виктор опустил глаза. Весьма привлекательная светловолосая барышня, молодая, но явно наблюдательная и умная, раз оказалась в числе фрейлин императрицы. Незамужняя, что следует из ее положения при дворе, однако это не исключает наличия возможного поклонника, с которым она могла тайно встречаться. Впрочем, подобные отношения могли быть у каждой из фрейлин.

– Вы не родственница генерала Смирнова?

– Все верно, наша семья из дворян Смоленской губернии, а мой отец – генерал-адъютант, генерал от кавалерии.

– Давно служите фрейлиной Ее Величества?

– Пять лет.

– Что можете сказать о придворной жизни?

Натали лукаво улыбнулась.

– А что вы хотите знать? По большей части вся придворная жизнь – это сплетение интриг и светских раутов. Еще редкие выезды императрицы и еще более редкие поручения личного характера. В остальном же двор тих и пуст.

– Прямо-таки и пуст? – не поверил Виктор. – Говорят, фрейлины, как и штатная прислуга, всегда в курсе всего. Ничего необычного в последние дни не слышали?

– Если вы о Марфе, то нет.

– А чьей она была камеристкой?

– Она нам всем помогала, всем фрейлинам. В начале службы она числилась камеристкой Ее Величества, но затем в штат взяли еще одну девушку, и Марфа стала помогать нам.

– Этакое понижение в должности?

– Господь с вами, какое понижение… Просто новая камеристка находилась в более бедственном положении, поэтому императрица взяла ее к себе – все же у камеристки Государыни жалованье больше, чем у камеристки фрейлины. Но Марфа не жаловалась.

– Какие поручения она выполняла? Конкретно ваши?

– Ничего особенного. Кое-какие покупки, помощь в гардеробе, в сборах, иногда мелкие просьбы вроде письмо посыльному передать. Вот, в общем-то, и все.

– Ясно. Стало быть, ночью вы ничего не слышали? – напоследок уточнил Виктор. – Хорошо подумайте, все же смерть во дворце расследуем.

– Нет, ничего. Я крепко сплю, – после паузы отозвалась Натали. – Но ведь это был несчастный случай, разве нет?

– С чего вы так решили?

– Сама не знаю… Лакей сказал, что она умерла, вот я и подумала…

– Это еще неизвестно, но преступный умысел исключать нельзя. Будьте так любезны, подскажите мне имена остальных фрейлин.

– Что? А, да, конечно… Куликова Мария Петровна, дочь обер-гофмейстера. Она княжна, но их род почти обеднел. Затем Воронцова Анна Ивановна, графиня, тоже дочь военного, кажется, участника Русско-Турецкой войны. Борщекова Василина Тимофеевна, дочь какого-то губернатора. И графиня Елена Павловна Штерман, дочь дипломата Штермана, статского советника.

– Что ж, благодарю. Пригласите, пожалуйста, Анну Ивановну сюда.

Натали коротко кивнула, встала, разгладив складки на своем бледно-розовом платье, и торопливо ушла. Виктор же внимательно проглядел свои записи.

Да, дело определенно интересное. Одних только подозреваемых половина дворца.

Пришедшая Анна Ивановна была похожа на Наталью так сильно, что он даже усомнился – уж не сестры ли они. Те же черты лица, манера держаться, даже цвет платья на тон-два темнее. Он задержался взглядом на ее лице, всмотрелся в покрасневшие глаза. Явная фальшь, да и скорбь напускная. Да и в целом, если посмотреть чисто с мужской точки зрения, барышня была не в его вкусе – слишком холодная и наигранная. После краткого приветствия, Анна кокетливо промокнула глаза крохотным платочком.

– Анна Ивановна, верно ли я понимаю, что вы в титуле графини?

– Да, все так.

– В таком случае, Ваше сиятельство, расскажите, как бы вы оценили работу вашей камеристки? Как она себя проявила, что за человек была?

– Да душа человек, Ваше высокоблагородие! Отзывчивая, добрая, ловкая, умелая. Да в ее руках любое дело спорилось! Бывают такие камеристки, что ну просто зло берет от их службы, но здесь совсем не тот случай. И такая ужасная смерть, и так рано… Скажите, а правда, что она могла… не сама?

– Мы разбираемся, – быстро ответил Виктор. – Ночью что-нибудь слышали подозрительное?

– Нет. Я спала.

– Марфа выполняла какие-нибудь ваши поручения?

– Ну конечно, это же ее работа была! Одно принести, другое убрать, все как у всех.

– А об ее личной жизни что-нибудь знаете?

– Я не интересуюсь личными похождениями своей прислуги, – сморщилась Анна. Виктора чуть не покоробило.

– Похвально. Благодарю вас, можете быть свободны. Пригласите ко мне Елену Павловну.

Ему показалось, что Анна скривилась еще сильнее. Тем не менее, фрейлина ушла, не переставая причитать себе под нос и ежесекундно прикладывать к глазам платок.

Визита третьей фрейлины он ожидал с опасением. С одной стороны, удивляться было нечему: придворные дамы известны своей впечатлительностью, ни один банкет не обходится без пары обмороков и новых сплетен. С другой же, столкнуться с этим в реальности было далеко не тем же самым, что просто услышать об этом от Ильи Алексеевича. А ведь директор частенько говорил, что при дворе живут одни хищницы!..