Кровь и Плен

Фредерик, узнав о нашей пропаже, обязательно создаст ее на другой стороне. Хоть для ее использования нужна была дверь, отсутствие оной не было проблемой – всегда можно найти похожую замену. Но со мной было слишком много посторонних. А воздух пропитался теневой силой настолько, что влиял на магические знаки.

Для простых знаков это не препятствие. Но для сложного колдовства любое вмешательство критично. Велик шанс разлететься на кусочки.

– Жаль, жаль… – протянул див, отбивая размеренный ритм пальцами по камню.

– То, что ты рассказал об ордене Хранителей… Откуда ты узнал историю их гибели? – спросила я. Из головы никак не выходил его рассказ.

– Я прочитал об этом в древних записях моего ордена. Уже довольно давно, – отозвался Люций. – Это одна из загадок, что так увлекают моего отца. Он ищет истинную причину их исчезновения. И хочет знать, почему сам глава ордена убил их, если, конечно, это действительно сделал он. Назовем это личным интересом. Хотя, признаться, мне кажется, он уже и не надеется узнать ответ. Ему просто нравится строить теории.

Люций сложил руки на коленях, сплетя пальцы в замок. Его дыхание было мерным, но эмоции колебались. Сменялись одна за другой. Слишком много мыслей крутилось в его голове.

– Сара… спасибо, что спасла меня, – хрипло сказал Люций, поднимая ладонь и дотрагиваясь до своей шеи.

– За такое не благодарят, – прошептала я, отчетливо понимая, что если подобное когда-нибудь повторится, то я не задумываясь вновь кинусь на помощь.

– А за что тогда благодарить, если не за спасение жизни? – удивленно возразил Моран.

В его словах была доля истины.

Но у даэвов правда не принято было благодарить. Только не за то, что случилось в бою. Все мы воины и не единожды оказываемся в шаге от смерти.

– Но все же почему ты не спишь? Ты была ранена, устала. Может, тебе неудобно? Хочешь – ляг ко мне на колени, я возражать не буду. – Люций с легкой улыбкой приглашающе похлопал по своим ногам.

Посмотрев несколько секунд на его белеющие на темной ткани ладони, я укоряюще покачала головой.

– Меня мучают кошмары, – помедлив, призналась я, обратив свой взор к реке. – Снится мой отец в ту ночь, когда он стал монстром. Я к ним привыкла. Но не хочу, чтобы о них узнали остальные.

– Что именно тебе снится?

«Как я его убиваю… Провожу ножом по горлу. И море крови… Она повсюду. Особенно много ее на моих руках».

– То, как он становится ревенантом, – сухо ответила я.

Повисло молчание.

– Ты сильная, Сара… Мало в ком чувствуется такой внутренний стержень, – вдруг произнес он с легкой улыбкой. – От этого я ощущаю себя еще паршивее. Я никого не терял, поэтому не в силах в полной мере понять, что ты чувствуешь.

– Пусть так и будет. Надеюсь, твоя семья всегда останется с тобой, – сказала я, не желая продолжать этот разговор.

Я не хотела думать о прошлом. Вообще старалась вспоминать об этом как можно меньше. Но Моран умело вытаскивал мои тайны на поверхность. Или, может, мне хотелось с кем-то поделиться, выговориться тому, кому и правда будет интересно?

Люций повернулся ко мне, склонив голову набок.

– Я как-нибудь познакомлю тебя со своей сестрой. Она та еще болтушка. – Его глаза светились теплом.

– Да? Я удивлена. В кого же она пошла?

– Сара, ты ведь пошутила? А то я по голосу не понял. Можешь еще? Мне надо запомнить этот момент. – Он придвинулся ближе и толкнул меня плечом: – Ну же, давай.

Я промолчала, отодвигаясь. Повторять я не собиралась. Да и див вновь подтрунивал надо мной. Только его насмешки больше не выводили из себя так быстро, как раньше.

– Где ты жила до того, как тебя взял на попечение орден Сорель?

Вопрос застал врасплох.

– Почему ты спрашиваешь? – спросила я, унимая возникшее напряжение.

– Да так. Знаешь… – шепотом отозвался он, разглядывая потолок пещеры. – В детстве у меня были длинные волосы. А лицо – миловидное настолько, что меня путали с девчонкой.

Я вновь оглянулась на него – Моран смотрел перед собой, рассеянно улыбаясь. А я изучала его профиль. Тонкие черты лица, светлая кожа, белые брови, ресницы и волосы, что будто светились в этой полутьме, узкий подбородок. Но в то же время выделялись точеные мужские скулы, крупный для девушки нос и слегка асимметричный изгиб губ.

– Насколько длинными…

– …были волосы? – закончил он за меня. Я кивнула.

Взгляд Люция прошелся по моей голове.

– Длиннее твоих, – хитро сообщил он. – Они достигали поясницы.

Сложно было представить маленького Люция с такой шевелюрой.

– Нет. Не понимаю, как можно спутать, – покачала я головой, отводя взор. Много ли я видела маленьких детей? Пока жила в деревне с отцом, я всех знала с рождения, не приходилось и задумываться об их поле. Хотя теперь, когда я вспоминала жизнь в Предфоре, то понимала, что порою девчонку можно было спутать с мальчишкой, но наоборот – никогда.

Я задумалась, неожиданно на ум пришла одна из субботних ярмарок. Тот день навсегда остался в моей памяти. От нахлынувших мыслей меня отвлек тихий, но звонкий смех Люция.

– Да, я тоже так думаю. Совсем не понимаю, как меня можно спутать. – Люций склонил голову. – Меня обижало, когда меня дразнили девчонкой. Рафаиль даже в детстве был крупным ребенком. Блез выглядел мужественнее, а Коэн не носил такую шевелюру.

– Поэтому ты ее остриг? – спросила, смотря на короткие пряди. За минувшие месяцы они немного отросли, и див стал стягивать волосы в хвостик на затылке.

– Нет, не поэтому… – протянул Моран. – Послушал кое-кого. Только теперь понимаю, что она сказала это из досады, потому что была расстроена… Но что возьмешь с маленького ребенка?

«Она?» – мысленно повторила я за ним, а слово будто эхом разлетелось в голове.

– Ох и попало же мне от матери. Еще долго сидеть не мог. Она была зла. Ты не знала? – повернулся он ко мне. – В моей семье есть особенность. Наши волосы способны хранить в себе тьму. Поэтому мой отец может воссоздавать даже животных покрупнее. Но только… тс-с… – Моран приложил палец к губам. – Об этом никому.

Послышался шорох, Айвен заворочалась и открыла глаза. Девушка сидела у противоположной стены, около Рафаиля. Если нам и приходилось ночевать вместе, наученная горьким опытом, она всегда старалась лечь подальше от меня.

Ларак растерянно осмотрела пещеру. Видимо, ей потребовалось время, чтобы все вспомнить и понять, где именно она находится.

Следом очнулся и Руньян. Настала пора решить, что делать дальше. Посовещавшись, мы решили тщательно изучить стены зала. Но после осмотра нас ожидало разочарование – мы не обнаружили ни тайного хода, ни чего-то иного, достойного внимания. Древние печати на стенах тоже отсутствовали.

Вскоре вокруг воцарилась гробовая тишина. Мне и Рафаилю вновь потребовался отдых. Руньяну стало хуже – стены давили, див чувствовал себя будто в клетке. Поэтому мне пришлось снова усмирять его эмоции.

– Все же хороший дар у эмпатов, – произнес он, наблюдая за моими руками, сжимающими его ладонь.

– Любой дар полезен, – сказала я, поглядывая на его раны.

В противовес моральному состоянию дива, нога постепенно заживала, пропала припухлость. Рана бы зарубцевалась еще быстрее, если бы не яд в крови теневого даэва, попавший через укусы тварей.

Я отняла руку от его запястья. Эффект сохранится на три-четыре часа, потом следовало вновь все повторить.

Немного отдохнув, мы опять обсудили, как выбраться отсюда. Вариантов было немного: обвалить пещеру – но при этом нас почти гарантированно завалит обломками – или воспользоваться рекой. Но и последний вариант все равно оставался небезопасным – своды тоннеля оказались неровными, с каменными выступами, а течение слишком быстрым.

Случись что, и мы просто задохнемся.

С этими мрачными мыслями мы решили вновь лечь и отдохнуть. Пока время позволяло, мы намеревались ждать помощи с поверхности. Тем более действие яда еще не прошло.

Твердый камень оказался не лучшей лежанкой. А еще было холодно. Никто не знал, сколь долго наши тела смогут противостоять этой температуре.

Уже собираясь прикрыть глаза, я взглянула на Люция. Он не спешил укладываться, сидел на полу и вновь задумчиво смотрел на поверхность реки. Я отвернулась и смежила веки, напоследок прикоснувшись к эфесу Туманного. Из-за укусов тварей я больше не могла бороться со сном. Уже ускользая в дрему, я услышала тихие шаги и почувствовала, как стало немного теплее.

Но в следующее мгновение уснула, провалившись в забытье.

Проснулась же от холода, который на этот раз был совсем другим. Пальцы занемели, одежда липла к телу. Я приподнялась на локтях, вглядываясь в темноту, и с ужасом осознала: уровень реки поднялся. И теперь она затапливала пещеру.

Я спала в небольшой низине, поэтому первой узнала о новой напасти. Пока все проснулись, кажется, уровень воды стал еще выше. Я все сжимала в руках черную мантию, которая оказалась на мне, когда я открыла глаза. Ее рукава, подол и края в месте, где она запахивалась, были мокрыми.

– Пещеру затопит? – с тревогой спросила Айвен, чуть успокоившись. Когда подруга проснулась и увидела прибывающую воду, ее охватила паника.

– Похоже на то, – напряженно отозвался Моран, закатывая рукава рубашки. – Пока вода не поднялась слишком высоко, я исследую тоннель.

Я кивнула и протянула ему его одеяние.

– Спасибо.

– Не за что, но она мне не нужна. Оставь ее здесь, – бросил див. – Все равно в подобной одежде лучше не плавать.

Когда река вышла из берегов, время будто ускорилось. Поток, что постоянно прибывал, словно стал песочными часами. Пройдет час или полдня, но пещеру затопит. Это лишь вопрос времени. Которого у нас совсем не осталось.

Люций изучал подземную реку. Воссозданные существа не могли слишком отдалиться от своего хозяина, и когда расстояние между ними чересчур увеличивалось, теневой див почти переставал чувствовать, что происходило на другом конце. Ему не хватало магических сил.

И это его злило. Обычно терпеливый и веселый, Моран постепенно выходил из себя.

– Давай помогу, – подошла я к нему.

Моран перевел на меня усталый взгляд – отметины на его шее пожелтели и скоро должны были начать сходить. Он тяжело выдохнул, кивнул.

Я протянула раскрытую ладонь, он положил свою. Дар встрепенулся, проникая в чужую душу. Люций беспокоился, но одновременно с этим в его сердце жила уверенность, что мы обязательно выберемся из пещеры. Вера и надежда.

Его кожа была такой же горячей, как и чувства. Будто мы и не стояли в ледяной воде. Я на мгновение прикрыла глаза.

– Спасибо. Так лучше. – Голос Морана вывел меня из оцепенения. Люций убрал свою ладонь. – Так правда лучше, – повторил он, едва улыбнувшись и добавив: – Надеюсь, не доставил тебе неудобства. Тебе и так приходится постоянно вытягивать Рафаиля.

– Все нормально, – растерявшись, бесцветно отозвалась я. Взаимодействовать с его чувствами было… приятно?

Люций вновь вернулся взглядом к реке, вскинул руку, и с его ладони в воду скользнула сотканная из тьмы мелкая рыбка с приплюснутым туловищем и широким хвостом. Когда ее тельце соприкоснулось с водой, не послышалось никакого всплеска, лишь по глади пошли едва заметные круги, которые быстро уничтожило течение.

Я отошла, решив не мешать. Недолго думая, направилась к стене с сеткой углублений – симметричных, расположенных на одинаковом расстоянии друг от друга. Они были не слишком глубокими, действительно в самый раз для свитка, как ненароком предположил теневой див, когда осматривал пещеру. Но повышенная влажность губительна для бумаги и чернил, поэтому то, что кто-то хранил здесь свитки, звучало неправдоподобно. Разве что река не всегда текла в этой пещере…

– Сара, – в какой-то момент позвала меня подошедшая Айвен – в ее глазах все еще читалось чувство вины. – Я хотела бы тебе отдать… Думаю, без него мне будет лучше.

Она вытянула руку и раскрыла ладонь, на которой лежал фиолетовый кристалл… Природное стекло с множеством граней и мелких царапин на поверхности. Я подарила его Айвен около трех лет назад и тогда даже не думала, что придет время его забрать.

– Хорошо, – помедлив, произнесла я. Это было самым правильным решением в возникшей между нами ситуации, но я не ожидала, что Айвен на него решится.

– Ты можешь отдать его кому-нибудь другому, – неожиданно предложила Айвен, провожая кристалл взглядом. – Мне он теперь во вред.

– Не думаю, что это хорошая идея, – заметила я, надевая кулон на шею и пряча его под ткань рубахи. Магия в кристалле отозвалась теплом.

Ограничителями никогда не разбрасывались. Забрать силу у кулона было невозможно – лишь уничтожить сам предмет. Но у меня рука не поднималась превратить его в пыль.

Девушка собиралась уйти, когда я вновь позвала ее. Ларак остановилась.

– Айвен, что происходит между тобой и матерью? Я видела ее образ в кристалле. – Рано или поздно я бы все равно спросила ее.

Светлая дэва сглотнула. Уголок ее губ приподнялся, на лице возникла мимолетная грустная улыбка.

– Все как и прежде. Она учит меня быть сомниумом. – Взор Айвен уперся в противоположную стену. – А я не знаю… хочу ли использовать свой дар, как она.

– Ты можешь применять свой дар по-своему, – проговорила я. – Используй это время в Академии Снов. Стань сильнее. И тогда по возвращении в орден ты сможешь выйти из-под ее опеки. Всему наступает конец, и мы уже не дети.

– Наверное, ты права, – протянула Айвен. Ее эмоции были тихими и спокойными, но с налетом тоски. Впервые за минувшие годы я могла их ощутить. – Лишь теперь я начинаю что-то понимать. Все же хорошо, что мы покинули обитель. – Она оглянулась на реку. – Ты можешь отдать мой ограничитель Люцию. Я не обижусь.

– Это… Не думаю, что это будет правильно, – опустив взгляд, озадаченно ответила я. До этой секунды у меня не закрадывалось и мысли, чтобы отдать Люцию этот ограничитель или создать для дива новый.

– Я перед ним виновата. И если ты правда ему доверяешь, то, возможно, это решение не такое уж плохое. Ты ведь даже соврала, чтобы защитить его… – прошептала Айвен и вдруг спросила: – Но, Сара, почему ты так поступила? Сейчас мне кажется, что ты бы не сделала это без особой причины.

Ларак была права – в начале моего знакомства мне и правда потребовались причины, чтобы встать на сторону Морана. Но теперь я и в причинах не нуждалась. И это было удивительно. Я никогда не полагалась на слепую веру.

От этого становилось тревожно, но и волнительно одновременно. Будто я отыскала что-то важное. Даже сердце от этого осознания забилось чуть сильнее.

– Не все было ложью, – откровенно призналась я. – Я правда видела его под утро, когда Люций пробирался в башню. Но вот насчет книги ты права, мне пришлось солгать. Ты знаешь Изабель, она бы не отступилась просто так.

Я коротко рассказала о том, как стала свидетелем разговора Люция и Коэна. Опустив подробности, поведала лишь суть. Теперь все, что было так или иначе связано с символом ордена Хранителей на статуях и книгах, перестало быть тайной.

Пока мы разговаривали, Моран закончил изучение тоннеля. Выглядел он недовольно и озадаченно. Медленно ходил туда-обратно, и плеск воды, потревоженной им, разносился по пещере. Низ закатанных до колена штанин уже касался глади реки – ее уровень поднялся еще выше.

Рафаиль стоял у стены. За ночь рана на лодыжке зарубцевалась, див чувствовал себя лучше, но все равно долгое пребывание в холоде не шло ему на пользу – лицо выглядело болезненно, а под глазами пролегли тени.

– В начале тоннеля свод довольно ровный, но чем дальше, тем больше попадается камней. Некоторые выступают прямо из стены, другие будто принесло течением, и это выглядит странно, – через некоторое время поведал Люций. Он, сощурившись, поглядел на место, где еще несколько часов назад отчетливо просматривалось русло реки. Теперь же вся пещера превратилась в водоем. – Откуда они? Их должно было давно унести дальше, раз поток такой сильный.

Но его вопрос остался без ответа. Если не знаешь, где река берет начало и куда потом выходит, остается только гадать.

Мы сможем все узнать, только когда выберемся отсюда…

Было решено разделиться по двое. Вцепиться друг в друга и не отпускать. Во многом это решение было оправданно из-за Рафаиля, с которым я должна была поплыть в тоннель.

Диву было плохо под землей, а после того, как грот стал заполняться водой, его страх становился все отчетливее. Когда ты постоянно соприкасаешься с тем, что внушает тебе ужас, нервы начинают подтачиваться, и именно поэтому промежуток между воздействием моей силы с трех-четырех часов сократился до полутора-двух. Усугубляло все то, что его фобия зародилась еще в детстве. Чем-то ситуация Руньяна была схожа с моими кошмарами. Страх осел слишком глубоко в голове. Поэтому я решила, что, когда Рафаиль окажется в узком тоннеле, мне необходимо быть рядом с ним.

Вода у места, где находилось русло, текла быстрее. Мы стояли на краю – сделай еще шаг, и земля уйдет из-под ног, а ледяной мороз захватит целиком. Он и так уже пробирал до костей, казалось, в теле и вовсе не осталось тепла.

Дыхание становилось судорожным и неровным. Айвен вообще дышала так часто, что казалось, будто она задыхается.

Раздался всплеск – ладонь Люция погрузилась в воду, которая уже была нам почти по пояс.

Неожиданно теневой див опустился под воду с головой, всего на пару секунд, а потом вновь распрямился, втягивая воздух. В свете печати, что совсем не грела и дарила нам последние крупицы оставшейся в ней силы, кожа Морана блестела, отражая сияние, словно покрытый лаком фарфор. Капельки воды стекали по его щекам, подбородку и шее.

– Зачем ты это сделал? – без одобрения спросил Рафаиль.

– Лучше заранее знать, что тебя ждет, – отозвался Люций, проводя рукой по волосам и пропуская сквозь пальцы пепельные пряди. – Хочу увидеть всех вас на той стороне. Даже тебя, Айвен.

Люций едва улыбнулся. Ларак шутки не оценила, отвернулась.

Но я знала, что он говорил искренне. Просто прятал опасения и переживания за слова.

О самом важном и люди, и даэвы обычно не говорили вслух. Думали. Даже представляли, что рассказывают о том, что на сердце. Но в итоге зачастую хранили молчание.

– Сара, – окликнул Моран, качнув головой. Нам надо было поменяться местами, чтобы я спустилась в воду вместе с Рафаилем, а Айвен с Люцием.

Почувствовав, как подруга на мгновение сжала мою руку, я стиснула ее пальцы в ответ, а потом пошла, огибая теневого дива.

Все это время Моран следил за мной так, будто провожал, но вскоре отвернулся, чтобы взять Айвен за руки.

Отчего-то возникла уверенность: что бы ни случилось, див вытащит ее на поверхность.

– Не отпускай меня. И доверяй. Постарайся сосредоточиться на каком-нибудь светлом, веселом… или нелепом воспоминании, – произнесла я, полагая, что раз Руньян друг Люция, то у него таких должно быть много.

Рафаиль кивнул, зажмурился на секунду, шумно выдохнул и пробормотал, глядя в потолок:

– Напьюсь. Точно напьюсь. Как только выберемся на поверхность. Вот тебе и охота за мелкими тварями.

Он будто обещал самому себе. Даэвов обычное вино практически не пьянило, а вот что покрепче могло затуманить голову, но ненадолго. Фредерик говорил, что пить надо не прекращая, если не хочешь через пару десятков минут вновь почувствовать себя трезвым.

Напоследок оглядев пещеру, поначалу просто держась за руки, а потом крепко обняв друг друга, мы нырнули, закрыв глаза и позволив речному потоку подхватить нас и унести на глубину в свои пучины.

Нас поглотила тьма – холодная и бездушная. В ушах повис гул, непрерывное рычание, словно мы оказались в глотке животного.

От подобного можно было сойти с ума…

Мне стало страшно. Я даже не могла разобрать, являлся ли возникший страх моим или принадлежал Рафаилю.

Вдруг я почувствовала, как теневой див забарахтался, а его руки на моей спине ослабили хватку.

«Нет-нет-нет!» – пронеслось в голове, когда я поняла, что Руньян вот-вот меня отпустит.

Я обхватила его одной свободной рукой так крепко, как только могла, а второй вцепилась в запястье, почувствовав, что нас вот-вот раскидает в разные стороны.

Эмоции Рафаиля нахлынули на меня – внезапно давили своей тяжестью. Мысли перемешались, я теряла контроль.

Я допустила ошибку. Совсем не подумала о том, что не смогу сосредоточиться под водой. Не смогу распознать чужие чувства, поделить их на части и, словно лепестки на цветке, оборвать несколько ненужных. Вместе этого я ощущала лишь единый водоворот его эмоций, что проникал в мое тело. Они накатывали, сливались в унисон с ревом реки, воды которой все норовили вытолкнуть воздух из моих легких.

Сознание захватил чужой страх. И я открыла глаза, лицом к лицу встречаясь с темнотой и продолжая цепляться за Рафаиля. Зрение даэвов было острее людского, но в месте без единого источника света даже оно оказывалось бесполезным.

Поначалу я и правда ничего не видела, но вдруг заметила тусклый свет, который пронесся мимо. Я была не уверена, но мне показалось, будто там тоннель ответвлялся и выходил наружу.

«Неужели мы пропустили место, где могли бы всплыть? Если да, то что теперь? Мы задохнемся?» – появились панические мысли в голове, отчасти навеянные чувствами теневого дива, отчасти остатками моих собственных эмоций.

Я не желала умирать, только не так.

Не хочу, чтобы все они…

А в следующую секунду голову пронзила боль, перед глазами все померкло, а сознание погасло, словно задутая свеча.

Открываю глаза. И почти сразу осознаю: что-то не так. Не со мной, а с миром вокруг. Он словно застыл в одном моменте, точно на картине художника. И я больше не нахожусь в пещере. Вокруг лес. Я смотрю на водоем и узнаю Духовное озеро, раскинувшееся у обители ордена Сорель.

Закатное солнце обагряет кристально чистые воды. Алое золото рассыпается по верхушкам деревьев. Откуда-то издалека звучит мелодия – прекрасная, успокаивающая, пока что тихая, но нарастающая.

Вдруг я замечаю фигуру на берегу. Женщина, ее взгляд обращен к заходящему солнцу. Седые волосы рассыпаны по плечам, некоторые пряди заплетены в косички с надетыми на них серебряными, местами почерневшими бусинами, а в ладони зажат цветок ликориса.

Красные лепестки вторят багрянцу неба.

– Долорес? – зову я, делая шаг к ней. Голос звучит глухо, будто пытается пробиться сквозь плотный туман. Но я узнаю бабушку Фредерика даже со спины. Останавливаюсь, опуская взгляд на свои ноги, не сразу понимаю, что именно меня смутило, и лишь через несколько секунд догадываюсь: песок под ногами совсем не хрустит, и даже следов не остается.

– Долорес? – вновь окликаю я, а в следующую секунду едва не перехожу на крик. – Долорес!

Меня терзает смутное предчувствие чего-то плохого.

Долорес оборачивается, сощуривается, узнавая.

Глаза ее пронзительно-голубые, совсем не такие, как у Фредерика и его отца, белая кожа, тонкая, с множеством морщин, а по шее, усеянной мелкими шрамами, от ключиц и до скулы поднимаются звезды.

– Что это значит? – в конце концов шепчу я, первой вновь нарушая молчание.

Голос дрожит, но я почему-то злюсь. Едва сдерживаю этот гнев, что зарождается в груди.

– Мне пора, Сара, – различаю я ее голос, но губы Долорес не шевелятся. Он будто разносится сразу отовсюду. – Я увидела столько рассветов и закатов. Остался лишь один…

– Нет! Не надо! – прошу я, а все вокруг начинает терять очертания. Деревья, озеро, небо и солнце – все расплывается, будто мираж.

Останься со мной…

XII. Ты не одна

Мог ли в юности я подумать, что мне понадобится причина для того, чтобы жить?

«Личные записки Люция Морана»Академия Снов, тридцать один год назад…Сара

Я услышала чье-то дыхание и даже почувствовала его на щеке. Открыла глаза и увидела перед собой, очень близко, обеспокоенное лицо Люция. Под ладонью чувствовался твердый камень – я лежала на полу, практически в луже, которая натекла с меня и остальных, но уже в другой пещере. А рядом, гораздо тише, чем раньше, протекала река.

Приступ кашля настиг внезапно, вода хлынула изо рта. Я приподнялась на локтях. Легкие болели.

– Сара, ты жива, жива! – кинулась ко мне Айвен. Я почувствовала ее руку на своей спине. Ощутила чувство вины и злости, исходившие от Люция.

– Что случилось? – отдышавшись, прошептала я. В голове все еще стояла путаница: подземная река, захлестнувшие меня эмоции Рафаиля и то, как я с чем-то столкнулась.

– Ты ударилась головой, – бесцветно ответил мне Люций. – И потеряла сознание.

Я вздернула руку, касаясь затылка, отняла и увидела на пальцах следы крови. Грудная клетка от резкого движения заболела, и я вновь закашлялась.

– Мне что-то снилось… – пробормотала я, пытаясь опять отыскать ускользнувшее из памяти видение. Но оно исчезло, будто его никогда и не было. Осталась лишь картина закатного солнца, от которой мне становилось плохо. – И почему у меня болит нос?..