Последнее воскресенье ноября. Психологическая драма в одном действии

Николай Шарифулин

Последнее воскресенье ноября. Психологическая драма в одном действии

Д е й с т в у ю щ и е л и ц а

Л а р и с а, 20 лет.

М и т я, сын Ларисы, 3 года.

Н а д я, мать Ларисы, сестра Тамары.

Т а м а р а, мама Лени.

Л е н я, внук Тамары, 7 лет.

Место действия: скромная однокомнатная квартира в панельном доме.

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Квартира представляет собой небольшую комнату-зал и маленькую кухню, соединенные узким коридором. Справа – входная дверь. Слева – дверь в санузел. За окнами дождь, ветер ломает ветви деревьев, слышатся раскаты грома. Раннее утро. Первые дни ноября. Н а д я встает с постели, идет на кухню. Там она стоит и смотрит в окно. Неожиданно распахивается входная дверь. На пороге появляется Т а м а р а.

Т а м а р а. Дождь?

Н а д я (включая свет). Дождь.

Т а м а р а. Ты смотри, так и не прекращается.

Н а д я. Не удивлюсь, если дожди в декабре лить будут. (Помолчав.) Почту ходила проверять?

Т а м а р а молча соглашается.

Н а д я. Интересно… от кого?

Т а м а р а. От Люды.

Н а д я (смотрит на сестру, которая держит в руке конверт). М-м… ну и как она?

Т а м а р а. Хочешь почитать? (Протягивает письмо.)

Н а д я. Ох, ты ё-о! Вот это почерк!

Читает вслух.

Н а д я. Мама у меня всё впарядке. Как, сама там ты паживаиш? Поцилуй от меня Леньку! Сскажи что я ему его люблю. Когда приедиш? Привизи мне хурму. Хачу рыбу. Скучаю очень. Всё пака! Цилую.

Т а м а р а молча смотрит в окно.

Н а д я. Ты когда у нее последний раз была?

Молния.

Т а м а р а. Ты смотри, что делает!

Гром.

Н а д я. Да уж… погодка нынче, как наша жизнь – то сверкнет, то ударит.

Т а м а р а. Как там Лариса?

Н а д я. А я знаю?

Т а м а р а. Ты с ней так и не общаешься.

Н а д я. Она мне писем не пишет. У нее теперь своя личная жизнь.

Т а м а р а. До сих пор поверить не могу…

Н а д я. Да перестань ты.

Т а м а р а. Нет, правда не могу. Вот так вот взять и отказаться… Три. Три года прошло.

Н а д я. Отказаться? Да ей стыдно должно быть!

Т а м а р а. Сколько раз она приходила прощения просить?

Н а д я. Ни разу. Потому что ей наплевать на меня.

Т а м а р а. Это не правда. Мы с ней часто на улице видимся… она всегда подойдет первая, чтобы спросить: «Как там мама?»

Н а д я. Почему-то, когда я с ней на улице вижусь, она не подходит ко мне и не спрашивает меня: «Как ты, мама?»

Т а м а р а. Это разве повод отказываться от дочери?

Н а д я. От нее никто не отказывался. Или ты думаешь, что Лариса расстроится?

Т а м а р а. Это твое воспитание. Вот и получай.

Н а д я. Ты хочешь сказать, что я плохо воспитала ее? Что я плохая мать? (Вне себя.) Как бы я плохо не относилась к своей дочери, как бы я ее ненавидела… знай, что Лариса – моя дочь. Моя!

Т а м а р а. Да тише ты! Щас Леньку разбудишь…

Н а д я. Знаешь что… Я как смогла, так и воспитала свою дочь!

Т а м а р а. Тогда почему ты ее не прощаешь?

Н а д я. А она просила прощения?

Молния. Гром.

Н а д я. Ленька-то не проснулся?

Т а м а р а (прислушивается). Спит. Ему вставать скоро.

Н а д я. Вон, смотри какой ливень, только скрипка намокнет.

Т а м а р а. Не намокнет.

Н а д я. И зачем она ему нужна?

Т а м а р а. Он учится.

Н а д я. Какой год водишь его в музыкальную школу, а толку никакого. Лучше бы на бокс записала его.

Т а м а р а. Чтоб его там били?

Н а д я. Зато мужиком вырастит. Научится отпор давать, а то и так трус… Ходишь, заступаешься за него…

Т а м а р а отходит к окну.

Н а д я. Извини. (Обнимает сестру.) Обидно мне, – понимаешь? – обидно.

Небольшая пауза. Сестры смотрят друг на друга.

Н а д я. Когда ты с ней последний раз виделась?

Т а м а р а. По весне. Так я ж тебе рассказывала.

Н а д я. Думаешь, я помню.

Т а м а р а. Мы тогда с ней в магазине столкнулись.

Н а д я. Ах да! Ты еще говорила, что она с Митей была… которого я ни разу не видела. А ему-то уже три года. Нет, чтоб прийти, хотя бы раз, пообщаться, спросить: как дела? Так нет, она будет жить со мной в одном городе и ни разу не поинтересуется моим здоровьем.

Т а м а р а. Если ты помрешь, я скажу ей об этом.

Н а д я. Вот спасибо! А толку-то…

Т а м а р а. Знаешь, я ведь звала ее. (Вздохнув.) Боится она.

Н а д я. Боится… Скорей ей стыдно. Ай, ладно! К чему все эти пустые разговоры.

Т а м а р а (не сразу). Не понимаю я тебя… не понимаю… (Помолчав.) Я ж переживаю.

Н а д я. Ты бы лучше за Людку свою так переживала… по крайней мере, есть за что!

Т а м а р а. И за что же?

Н а д я. Да хотя бы за то, что она сейчас в дурке сидит, тебя вспоминает… ждет, когда же к ней мамочка ненаглядная приедет… А я? Кому я нахер нужна?

Сестры молча смотрят в окно.

Н а д я. Ты Леньку-то когда будить пойдешь?

Т а м а р а. Пускай поспит, я пока чайник поставлю.

Н а д я. А смысл? Он все равно его не пьет. Ему только йогурты подавай да шоколадки… Так ведь на шею сядет.

Т а м а р а. Уже потихонечку садится.

Н а д я (ухмыляется). К моей шее тоже очередь выстраивалась. Сначала Лариса, а потом этот… как его там? Максим…

Т а м а р а. Не пойму, толи у нас родители разные, толи мы с тобой разные…

Н а д я. Жизнь у нас с тобой разная.

Т а м а р а. Это точно.

Н а д я. У тебя муж был, а я всю жизнь одна маюсь… Теперь ты меня понимаешь?

Т а м а р а. Понимаю. (Не сразу.) Ты должна поговорить с ней.

Н а д я молча трясет головой. Пауза.

Н а д я (увидев, что сестра смотрит на часы). Вам идти надо. Опоздаете.

Т а м а р а (тяжело вздохнув). Да. Надо идти.

Т а м а р а идет в комнату. Н а д я остается одна на кухне. Она продолжает смотреть в окно: на улице дождь, ветер ломает ветви деревьев, слышатся раскаты грома. Все постепенно заглушается звуком чайника. Затемнение.

КАРТИНА ВТОРАЯ

Утро. Раздается стук в дверь. Н а д я со словами: «Кого там черти принесли?» – идет открывать.

Л а р и с а (спустя долгую и неловкую паузу). Замерзла…

Н а д я молча смотрит на дочь.

Л а р и с а. Холодно очень…

Н а д я. Пьяная что ль?

Л а р и с а (отрицательно мотает головой). Впустишь?

Н а д я отходит в сторону.

Л а р и с а. Я насквозь мокрая… вся продрогла…

Н а д я. Еще бы! На улице такая дождина хлещет…

Л а р и с а. Да на улице просто жуть, что творится! Пока добиралась, пока дом нашла…

Н а д я. Почаще надо мать навещать.

Неловкая пауза.

Л а р и с а. Ты меня видеть не хочешь.

Н а д я. Да, не хочу. Сказать почему?

Л а р и с а. Сама знаю. (Подходит к столу.) А это что? (Берет в руки книгу.) Библия? Ее еще кто-то читает?

Н а д я. Это не моя. Положи.

Л а р и с а (после долгой паузы). Может, чаю?

Н а д я. У нас самообслуживание.

Л а р и с а (не сразу). А почему ты не спрашиваешь: как у меня дела?

Н а д я. Как у тебя дела?

Л а р и с а. Митя скоро в садик пойдет. Я тебе его покажу. (Достает телефон.) Это мы с ним в зоопарке. (Смеется.) Здесь ему пять месяцев. Ой, представляешь! – купила ему шоколадку, а он не съел ее. Оказывается, Митя не любит сладкое.

Н а д я (отходит к окну). Что-то он на Максима совсем не похож.

Долгая пауза.

Л а р и с а. Мам… мы разводимся.

Н а д я (делает вид, что хочет обнять). Доча! (Резко.) Так ты хотела, чтобы я отреагировала? (Смотрит на дочь.) Что у тебя там?

Л а р и с а. Где?

Н а д я. В руке.

Л а р и с а. Часы.

Н а д я. Ну и сколь щас?

Л а р и с а. Пять минут десятого.

Н а д я. Хм… так они ж на час отстают.

Л а р и с а. Намокли… А тетя Тома и Леня где?

Н а д я. Ушли. Скоро придут. Они что, в часах разбираются?

Л а р и с а (помолчав). Ты не изменилась.

Н а д я. Ты лучше за собой следи.

Л а р и с а. Мам!

Н а д я. Что мам?

Л а р и с а. Ты издеваешься…

Н а д я. А разве ты надо мной не издеваешься? Ну чего ты? чего? – уставилась на меня… пигалица. О-о! О-о! О-о! – началось. Только давай без этого! Нечего тут сопли распускать!

Л а р и с а. Мама! Я с Максимом развожусь, а ты…

Н а д я молчит.

Л а р и с а. Ты ведь этого хотела? Этого?

Н а д я продолжает молчать.

Л а р и с а. Все! Теперь я свободна!

Н а д я. Я вот как чувствовала: неспроста сегодня утром гром-то был! Напомни, зачем ты пришла?

Л а р и с а. Ты же сама хотела, чтобы мы развелись.

Н а д я. Да, когда-то хотела. А теперь поздно. Я давным-давно передумала. Так зачем ты пришла? Тебе жить, наверное, негде?

Л а р и с а. Мне Митю некуда деть.

Н а д я. Ну так оставь его у Максима.

Л а р и с а. А он ему нужен?

Н а д я. Ну тогда я тебе ничем помочь не могу.

Молчание.

Л а р и с а. Я думала: он с тобой поживет некоторое время.

Н а д я. Хм… думала она! Я смотрю, тебе одной квартирки мало… что, за второй пришла? А я ведь, кажется, предупреждала тебя, говорила: «Не рожай! Опомнись!» А ты что? – взяла и мать подожгла. Еще и наглости хватило явиться!

Л а р и с а. Хватит! Ты прекрасно знаешь, что я не поджигала тебя! Сколько можно говорить!

Н а д я. Все! Наслушалась уже: я, не я! Вон, милому своему будешь рассказывать, а не мне! Но только знаешь что? – ты ведь не меня, ты себя без угла оставила. Или ты думаешь: потрахаешься, родишь и мне на шею сбросишь? – не бывать этому.

Л а р и с а. Никто так не думает.

Н а д я. Правильно. Потому что у тебя мозгов нет!

Л а р и с а. Перестать!

Н а д я. Хорошо-хорошо, я перестану… а то вдруг ты эту квартирку тоже спалишь. Только это уже пройденный этап.

Л а р и с а. Мама, я прошу тебя.

Н а д я. Все! Ни слова больше.

Л а р и с а. Мам…

Н а д я. Замолчи, я сказала.

Л а р и с а. Да пойми ты наконец, что я не собираюсь избавляться от сына, я лишь хочу решить свои проблемы, вот и все! В конце концов, он внук тебе.

Н а д я. Так он мне внук что ли? Ну тогда вот те бог, а вот те порог.

Л а р и с а. Мама, если я в чем-то виновата перед тобой, то ты прости меня, пожалуйста! (Идет к двери.)

Появляется Т а м а р а.

Т а м а р а. Мама ро́дная! Я смотрю, у нас гости? Лариса, здравствуй. Дай я хоть тебя обниму.

Л а р и с а (обнимая Тамару). На улице сильно холодно?

Т а м а р а. Дождь так и не прекращается – вон смотри, как промокла.

Л а р и с а. Вижу. (Уходит.)

Т а м а р а. Лариса, давай хоть чай попьем. Когда мы последний раз-то виделись? (Выбегает на лестничную площадку.) Лариса! Лариса! Ушла.

Через считанные секунды Л а р и с а возвращается.

Т а м а р а. Лариса! Проходи, раздевайся… хоть поздороваемся нормально, а то ни здрасьте, ни до свиданья.

Н а д я. Может чаю?

Т а м а р а. Чего спрашиваешь? Конечно чаю и вареньице достань-ка.

Т а м а р а и Л а р и с а усаживаются за стол. Н а д я стоит у окна.

Т а м а р а. А я как знала, что ты придешь. Чувствовала. Да и мать сегодня утром о тебе говорила.

Н а д я. Все утро только о тебе и говорила.

Т а м а р а. Перестань. (Ларисе.) Хорошо, что ты пришла.

Н а д я. Я бы сказала: явилась.

Т а м а р а. Может, хватит!

Л а р и с а. Теть Том… Я спросить хотела… можно мой Митенька…

Т а м а р а. Что такое?

Л а р и с а. С вами… некоторое время… поживет? (Пауза.) Мы разводимся с Максимом.

Т а м а р а. Ой! Так может еще все образуется.

Л а р и с а. Нет.

Т а м а р а (посмотрев на сестру). Ты-то сама, где жить собираешься?

Л а р и с а. Обо мне не беспокойтесь, я найду себе место…

Н а д я. Кому ты нужна? Место она себе найдет.

Т а м а р а. Надя! (Укоризненно смотрит на сестру.) Ты Лариса не переживай. Мы ведь не чужие. Если что, сама приходи. Хорошо?

Л а р и с а. Теть Том, я как жилье найду, сразу же его заберу…

Т а м а р а. Ты когда его приведешь?

Л а р и с а. Вечером. Сегодня.

Т а м а р а. Ну все, все. Успокойся. Давай лучше чай пить. Надь, поухаживай за дочерью.

Н а д я. У нас самообслуживание.

Т а м а р а. Надя.

Н а д я с недовольным лицом берет чайник.

Л а р и с а. А Леня где?

Т а м а р а. В музыкальной школе на скрипке играет.

Н а д я (разливая чай). Ага, все нервы уже вымотал. Не нужна ему твоя скрипка, не нужна!

Т а м а р а. Леня учится, развивается!

Н а д я. Посмотрим, кто из него вырастит… Может вандал, который квартирки поджигает.

Т а м а р а. Ты дура! Я сейчас не спрашиваю, а говорю, что ты – дура! Хоть глаза раскрой, к тебе дочь пришла, а ты всякую белиберду городишь.

Л а р и с а. Хватит уже.

Н а д я. А я ей все скажу! Ну что, доченька, как тебе чаек? Правда, хороший?

Л а р и с а. Да, мамочка, чаек и вправду хороший. Крепкий… Черный…

Н а д я. А тибетские чаи только такие бывают.

Л а р и с а. Надо же… никогда не пила тибетский чай.

Н а д я. Тебе может еще налить?

Л а р и с а. Не стоит. (Встает из-за стола, направляется к двери.)

Н а д я. Уже уходишь? Как жалко! Ну ничего, вечером я тебе покрепче чаек заварю. До свиданья, доченька. (Закрывает дверь.)

Пауза.

Т а м а р а. Ну и что это было?

Н а д я. А что такое?

Т а м а р а. Я тебя спрашиваю.

Н а д я молча отходит к окну.

Т а м а р а. Надя, послушай, девочке нужно успокоиться, прийти в себя.

Н а д я. Прийти в себя… После чего?

Т а м а р а. Она разводится.

Н а д я. Ты не понимаешь… Ты действительно ничего не понимаешь!

Т а м а р а с удивлением смотрит на сестру.

Н а д я. Она ведь хочет избавиться от сына.

Т а м а р а (смеется). Перестань, она хочет, чтобы он с нами пожил…

Н а д я. Да иди ты! Я ей на полном серьезе, а она…

Т а м а р а. Надя, это, как-никак, твоя дочь.

Н а д я. Да ежели б я знала, что она станет такой, я бы ни за что в жизни… (Неожиданно прерывается.)

Т а м а р а. Что?

Н а д я (помедлив с ответом). Не родила бы ее.

Т а м а р а. Дура ты, прости Господи! Она, небось, прощение просить приходила…

Н а д я. Ага, попросила. Спустя три года. Но только знаешь что, мне ее прощения не нужны!

Т а м а р а. Вот скажи мне: что она тебе сделала?

Н а д я. Что она сделала? Что она сделала? А я тебе скажу, что она сделала!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.