Гусь

В холле верхнего этажа царила звенящая тишина. Гус двинулся вперед, еле улавливая в полумраке открытые двери единственного зала. Ковёр с высоким ворсом гасил движения его ног, делая их неслышными. Большие массивные двери распахнуты. Гус сделал несколько шагов, приближаясь к дверям. Перед ним – огромная комната. Звуки шагов неожиданно начинают отдаваться по паркету, принявшему эстафету от ковра. Он делает ещё один шаг, пересекая порог, ошарашенный, останавливается у входа. У единственного окна, спиной к нему, скрестив руки на груди, стоит человек. Молча, не оборачиваясь.

Гус замирает не в силах двинуться, глаза прикованы к человеку у окна. Он знает этот силуэт, он узнал бы его среди тысяч. Как это может быть? Мысли отказываются соединяться, вопросы виснут в воздухе.

– Линда? – шепчут пересохшие губы Гуса.

– Гус? – Линда оборачивается.

– Что ты здесь делаешь?

Линда смотрит на него. Смотрит новым взглядом. Что же в нём поменялось? Иное лицо всё той же Линды. Она молчит, сверля его глазами.

– Меня привезли к Мистеру Гаверу? И где же он?

– Он перед тобой, Гус! – Линда сделала шаг к нему.

Мир рухнул, перемешался от нелогичности немыслимых комбинаций. Казалось, жизнь затормозила на полном ходу, издавая скрежет и боль.

– Этого не может быть. Мистер Гавер умер. Аскерией уже много лет управляет программа.

– Ты всё успел узнать! – Линда горько улыбнулась. – Ты далеко зашёл, слишком далеко. Ты попал в сердцевину Аскерии, ты, не разобравшись, начал действовать. Я – внучка Мистера Гавера. Перед смертью он поручил мне управлять программой. Я поклялась, что никогда не допущу появления в Аскерии живого лидера.

Линда заходила по комнате, она нервничала.

– Я просчиталась с тобой!

– Просчиталась? Ты считала?

– В том-то и дело, что впервые в жизни – нет! И ты, ты погубил Аскерию! – Линда закрыла лицо руками. – Ты не понимаешь этой великой идеи идеального устройства жизни людей. Ты никогда не сможешь понять и оценить гениальность моего деда.

– В чём же его гениальность?

– В просчитанности до мелочей. В математической предугаданности действий людей. В формуле счастья, построенной на системе Достижений.

Она двигалась по комнате, нервничала, переживала. Линда не знала, что делать дальше. В этот момент она была похожа на хорошую, исполнительную девочку, попавшую в плохую ситуацию. Девочку, которая долгие годы старательно выполняла домашнее задание деда. Девочку, которая осталась такой же, как в детстве, только выросла. В этот момент она не могла не говорить.

– Я не помню своих родителей, они разбились на клаере, когда мне было всего несколько месяцев. Дед, только он, с самого рождения один занимался моим воспитанием. Он сделал меня, вылепил, сложил из кусочков. Он сотворил ту Линду, которую ты знаешь.

– Линду? Или программу под названием «Линда»?

– Линду, которая всегда будет нести ответственность за жизнь всей Аскерии!

– Но не за людей Аскерии!

– Много ты знаешь! Ты же птица! Давно ли ты человек?

Гус смотрел на неё, не узнавая, но по-прежнему любя. Каприз, это был чистейший каприз, как детское неумение уже взрослого человека действовать в изменившейся ситуации.

– Знаешь, Линда! – Гус улыбнулся. – Люди, они забавные существа! Растут, меняются, женятся, стареют, но всегда остаются детьми, до конца своих дней. Редко кому удаётся повзрослеть.

Программу детства человек реализует всю жизнь.

Вот только программы у всех разные. Простые детские игры перетекают во взрослую жизнь, обрастают набором установок и ритуалов. Войнушки превращаются в войны, выяснение отношений – в политику, детская агрессия – в преступление. Так и хочется взять всех вас к себе на руки, прижать, поцеловать в лобик, погладить по головке и сказать: «Ну что, дружок! Ты же знаешь, что тебя любят, ценят, ты же знаешь, что ты – хороший!»

Просто искупать человечество в любви и ласке.

Уверен, что войны уйдут, кризисы ослабнут. Любовь сильно взрослит человека. Линда, я хочу, чтобы Человек вырос, наконец-то повзрослел, перестал играть в опасные игрушки.

– Это чушь! Полная чушь! – Линда обернулась к Гусу, пылая гневом. – Ты пытаешься сбить меня с пути, ты делал это всё время.

– Нет, – Гус опустил глаза. – Ты так ничего и не поняла, я люблю тебя. Я хочу, чтобы в этой ситуации девочка Линда стала взрослой, прервала эту программу деда, осознала ситуацию такой, какая она есть.

– А какая она есть?

– Точка, важный момент! Сейчас человек в Аскерии может сделать шаг вперёд, может измениться, может стать взрослым, взять ответственность за свою жизнь в свои руки.

– Всё! Хватит! – Линда выхватила пистолет, направив его на Гуса.

62

Здание «Иллюзии» оказалась в плотном кольце людей. Аскерийцы отражались в его зеркальных стенах, стучали в двери, требовали ответов на свои вопросы.

– Где Гусь? – кричали с одной стороны.

– Мы знаем, что он здесь! – отвечали другие.

– Гавер, выходи! – скандировало большинство.

Клаер Рэйфа висел над толпой.

– Что будем делать? – спросил Сурри.

– На крыше Иллюзии есть площадка! – задумчиво проговорил Рэйф. – Вот она! – он указал пальцем вниз.

– Рояль? – изумился Сурри. – Что там делает рояль?

– Какой рояль? – Рэйф вглядывался. – И правда, рояль.

Очертания музыкального инструмента проступали под наброшенным на него брезентом.

– Может, сыграть, а, Рэйф! – Сурри толкнул Рэйфа в бок.

– Сейчас только играть не хватает! – поморщился глава СЗА. – По-моему, сейчас Аскерия требует иной музыки. На эту площадку можно сесть на клаере, затем спуститься на этаж ниже, там должен быть Мистер Гавер! – Рэйф развернул план «Иллюзии» у себя на коленях.

Клаер начал аккуратное снижение. Через несколько минут Министр Информации и глава СЗА под дружный свист толпы припарковали клаер на крыше-площадке «Иллюзии». Ветер усиливался, разгоняя тучи. Зимнее солнце вышло на небосклон, даря редкое тепло аскерийцам. Сурри подошёл к роялю и сдёрнул брезент.

– Какая прелесть! Потрясающий рояль! Смотри, Рэйф, скрипка в чехле! – он достал инструмент.

– Хватит поэзии, Сурри! Давай вниз, искать Мистера Гавера! – Рэйф торопился.

– Вот мы его и увидим, Мистера Гавера! – мечтательно поднял глаза к солнцу Сурри. – Помнишь, Рэйф, ты про это меня спрашивал. Все мечты сбываются!

– Тихо, – Рэйф схватил Сурри за рукав. – Кто-то идёт.

– Посмотри! – Линда тянула Гуса за руку. – Посмотри, что творится с людьми! Ты всё испортил!

– Линда? – глаза Сурри округлились, готовые выпрыгнуть из орбит.

– Где Мистер Гавер? – Рэйф преградил дорогу Гусу и Линде. – Что вы здесь делаете?

– Это же Линда, Рэйф! Ты что, не узнаешь? Наш известный музыкант! – проговорил с волнением Сурри.

– Где Мистер Гавер? – Рэйф перешёл на крик.

В спине Гуса что-то задвигалось, заломило. Он скорчился, подошёл к самому краю площадки, облокотился о заградительный бордюр.

– Что? – Линда посмотрела на него. – Плохо от увиденного? Теперь ты понял, что всё испортил.

Народ, завидевший Гуса, начал радостно скандировать: «Гусь! Гусь!»

Глава СЗА бросился к лестнице, спустился, забегал в поисках Гавера. Послышались его возгласы и ругательства. Наконец, он снова появился на площадке.

– Я должен вас арестовать! Вас и вас! – Рэйф размахивал руками, тыча в Линду и Гуса.

– Не там ищите, Рэйф! – Линда презрительно прищурилась. – Мистер Гавер перед вами, я – его внучка. От меня вы годами получали приказы. Так что успокойтесь.

– Что за абсурд! – лицо Рэйфа покраснело. – Какая внучка, я не знаю никаких внучек.

– Это правда! – спокойно ответил Гус, глядя на Рэйфа.

Сурри отошёл к роялю. Рэйф выхватил пистолет и направил его на Линду, которая была ближе к нему.

– Я вас… – Рэйф дёрнулся в сторону, хватаясь за грудь.

Один, два, три бесшумных выстрела вылетели из маленького женского пистолета Линды, пронзив Главу СЗА.

– Ма-ма, – Рэйф, держась за грудь, со всего размаха рухнул на пол.

Сурри схватил скрипку, прикрываясь ей, поднял руки. Гус подошёл к краю площадки, развернулся к толпе. Аскерийцы взревели.

Линда направила пистолет на Гуса.

– Я должна тебя убить!

В её мозгу пронеслась сцена из подростковой жизни. Гаверу стало плохо, она усадила его в кресло, дала лекарства.

– Что будет, когда ты умрёшь, дедушка? – она плакала.

– Не волнуйся, детка, после моей смерти программа будет управлять Аскерией.

– Как так? – Линда хлопала глазами.

– Запомни, девочка! Любой живой лидер, кроме меня, всё испортит. Я потом тебе всё расскажу. Главное, запомни, ты не должна допустить живого лидера в Аскерии.

Пистолет холодил Линде руку. Она уверенно направила его на Гуса. Нет, не могу.

«Не должна допустить живого лидера в Аскерии!» – набатом раздавалось в голове Линды.

Толпа скандировала имя Гуса. Имя живого лидера.

Не могу! Люблю его! Не должна допустить! Слёзы покатились по щекам Линды.

Гус стоял на самом краю площадки. Его спина вспучилась. Крылья разрывали куртку, высвобождаясь на свободу. Линда не видела этого. Она закрыла глаза. Палец на курке заныл.

– Я успел сказать людям! – шептали губы Гуса. – Успел!

Он оглянулся. Гус видел Линду с закрытыми глазами, с пистолетом, пальцем на курке. Видел Сурри с поднятыми руками, закрывавшегося скрипкой. Он обернулся к людям. Толпа безумствовала, повторяя его имя.

– Дальше сами! Сами! Сами! – шептали его губы. – Слышите, дальше – сами. Вы всё должны сделать сами, сами управлять своей жизнью.

Все в ваших руках, люди!

Линда нажала на курок.

Осечка.

Гус, расправив крылья, взлетел. В небо, согреваемое тёплыми лучами солнца, взлетел обычный гусь. Аскерийцы задрали головы вверх. Удивление сменилось возгласами людей.

– Он улетел! Наш Гусь улетел!

– Он обязательно вернётся!

Холодный ветер обжигал крылья. Гусь с наслаждением вдыхал свободу. Он снова стал неотъемлемой частью природы, где всё перетекает одно в другое. Люди… Люди? Кто эти существа, махавшие ему с земли? Мысли начали путаться, исчезать. Слова таяли, стирались из памяти. Шум в голове прекратился. Гусь наконец-то смог сконцентрироваться на полёте, слиться с небом. Уже ничего более не мешало этому.

Пистолет выпал из рук Линды.

– Что же теперь делать? – Линда обернулась к Сурри.

– Играть, Линда! Играть! – Сурри протянул ей скрипку и сел за рояль.