Мертвый и Похороненный

Я прикрыл глаза. Не хотелось смотреть, думать не хотелось. На закрытых веках расцвели красные цветы. Меня затошнило. Впрочем, меня не прекращало тошнить ни на мгновение. С самого начала церемонии. Или даже раньше, с переговоров. Я улыбался, выдвигал требования, торговался, а перед глазами стоял труп беременной. С головой нерожденного, торчащей из разрезанного живота. Уросор с выпущенными кишками. Подземелья Лаваты. Я держал лицо, но не переставал представлять, как вернусь в Тарму, а ко мне каждый вечер будет приходить Каста-Песок, сверлить меня своим единственным глазом и повторять, что он же говорил! Он говорил, что Белафорт должен быть разрушен. И его крюк будет царапать замысловатую резьбу на моем любимом столике. Я открыл глаза. Полотнищ было уже больше половины. Я даже принялся считать, но сбился, плюнул на это и перестал.

– Мне кажется, или барабан ускорился? – поверн6улся я к Шагги. Тот кивнул. И только я снова решил посмотреть на ритуал, на блестящие от пота и забрызганные кровью тела палачей (надо же, они все еще держатся, я бы уже упал замертво от такой работы…), на ребенка, извивающегося на руках жреца и заходящегося истерическим хохотом, на нескончаемую вереницу людей, все идущих и идущих через арку, как вдруг…

– Остановите это! – закричал, почти заверещал Ллеу. – Это обман! Обман! Надо остановить немедленно, иначе нам всем конец!

Ллеу взмахнул рукой, и к арке рванулся сияющий огненный шар. Клубок алых молний Шагги метнулся, запоздав лишь на мгновение. Похоже, флотоводец ждал чего-то подобного. Барабан замолк, зато заголосили люди. Стройная вереница вдруг превратилась в паникующую толпу. Зазвенело оружие. В ложе Совета Ста возникла мгновенная паника. Я зажмурился в ужасе. Здесь нам ничего не грозило. Разве что тут есть сытый иерарх, который рванет прямо сейчас, но в это я почему-то не верил. Я принялся считать про себя. Один. Лязг оружия, многоголосые вопли, топот. Два. Чьи-то предсмертные хрипы. Гневные командные окрики. Три. Треск ломающегося дерева. Рушатся или мостки или трибуны. Четыре. Оглушительный удар в гонг. Крики сливаются в общий вопль. Пять. Над площадью церемоний воцарилась тишина. Я вздохнул, улыбнулся и открыл глаза. Жаль, что все оказалось враньем. А я-то надеялся… Впрочем, наверняка у белафортцев тоже есть запасной план, как и у меня. Я поднялся и направился в сторону ложи Совета Ста.

***

Дастрал больше не выглядел роскошно одетым. На нем была просторная льняная рубаха до колен и все. Я сидел в кресле, блуждая взглядом по обстановке комнаты, где все происходило, а он распростерся передо мной на полу. С которого я приказал убрать ковер. В чем-то я был горд собой, конечно. Собственно, именно этот кусочек гордости и помогал мне сейчас держаться со спесивостью тармского жреца и надменностью любого вельможи, вне зависимости от места рождения. Я не смотрел на унижавшегося Дастрала, но готов был ему аплодировать: пресмыкался тот со знанием дела. Я даже пнул его разок, когда он оказался на доступном для этого расстоянии. А он вытер разбитые губы и продолжил.

– Ладно, достаточно, – прервал я его самоуничижительный поток слов. – Поднимайся, гад. Будем разговаривать.

В сущности, их обман ничего не менял – мы все также находились далеко на чужбине, а разрушение Белафорта все также грозило нам крупными неприятностями. Ведь поняв, что мы никого не собираемся оставлять тут в живых, а сам город будет превращен в лучшем случае в груду развалин, на нас бы спустили иерархов. Раз уж городу все равно грозит уничтожение, зачем оставлять в живых разрушителей? Хороший козырь, что уж… Не то, чтобы серьезное преимущество, ведь победителей-то в этом случае не останется, но…

– Ты прав, господин, – Дастрал поднялся с колен. – Мы прибавим сумму ежегодной дани. И еще вы сможете забрать в свою столицу десятерых отпрысков самых знатных семей. Чтобы они были гарантией наших добрых намерений.

Я хмыкнул, хотя хотелось расхохотаться ему в лицо. Добрых намерений, ха! Не знаю, кого там призвали бы на арену кровавые цветы на полотнищах, но вряд ли он уготовил нам сахарные хоромы с фонтанами из сладких вин.

– Я понимаю твое возмущение, – Дастрал склонил голову. – Но мы должны были попытаться.

– Скажи мне, Дастрал, – задумчиво произнес я, не глядя в его сторону. Не хотелось мне видеть эту рожу! – Гарантом чего могут служить ваши выродки, если вы спокойно отправляете под нож сотни человек?

– Это в жертву, – ответил Дастрал. – Боюсь, тебе трудно будет понять. Хотя может и нет… Жизнь – это самое ценное, что есть. Ее нужно беречь и не отдавать за бесценок, за ничто. Можно отдать все – честь, достоинство, богатство, власть. Это все вместе не стоит одной жизни. Когда же общаешься с божеством, то имеешь дело с такой силой, что жертвой может быть только самое ценное. И если тебе выпадает взойти на алтарь… Не честь выпадает, а просто так складывается судьба. Прими это. Необязательно радоваться, но некоторым так легче. Если жребий стать жертвой падет на меня, я вряд ли буду петь и плясать. Но в чем я буду совершенно точно уверен, так это в том, что жизнь моя отдана за дело. Если же я умру только лишь потому, что из гордости и спеси отказался облизать чьи-то ноги или встать на колени, то я потеряю свою жизнь зря. Обменяю ее на то, что стоит гораздо дешевле…

Я задумчиво поднял глаза на Дастрала. Лицо его было серьезным. Он сейчас не лукавил и не вилял. Собственно, было уже и незачем. Переговоры закончены, виновные наказаны. Я встал. Из угла мрачной тенью выдвинулся дознаватель. Двадцать второй, синяя маска. Я покачал головой.

– Незачем, – произнес я, повернулся к двери и приказал Кариту, который снова занял пост начальника моего караула. – Убей его.

Дастрал, пожалуй, успел удивиться. А я успел на мгновение пожалеть о своем приказе. Но жалел я недолго, я знал, чем закончится наш разговор. И плевать мне было на его душевные излияния в конце нашей беседы. Он первый затеял эти гиеньи игры.

***

– Почему ты не захотел его допросить? – спросил Шагги, развалившись в кресле. – Он наверняка открыл бы нам множество жутких тайн и заговоров.

– Да пошел он, – я зло сплюнул на ковер. Роскошный пушистый разноцветный ковер. – Пусть они свои заговоры сами раскрывают. А я по горло сыт Белафортом и его жителями. Кстати, сколько там кораблей они пригнали?

– Семьдесят два, – ответил Шагги. – Клятвенно обещали еще тридцать, их сейчас чинят.

– Надо было больше требовать, – задумчиво проговорил я. Шагги пожал плечами и потянулся за стаканом.

– Не пей, – сказал я. – Там какая-то отрава точно.

– Ммм? – Шагги вопросительно приподнял бровь.

– Щенок говорит, что здесь все пропитано отравой, – объяснил я. – Все, чего касались человеческие руки. Хлеб, вино, жареное мясо… Ешь фрукты.

Шагги скривился. Я вздохнул.

– Да ладно, – я захлопнул крышку своего сундука. – Завтра мы покинем этот тошнотворный город.

– Жаба, а ты заметил, что гора больше не плюется в нас пеплом, – флотоводец встал и потянулся. – И лава из нее больше не льется.

– Совпадение, – неуверенно произнес я. – Ни один вулкан не извергается все время.

– Совпадение, – эхом повторил за мной Шагги. В дверь постучали. Лаготта. И лицо его было таким, словно принес он недобрые вести.

– Умерло трое штурмовых офицеров, – сказал он, входя.

– А сколько солдат?

– Не считал.

– И не считай, – я скривился в усмешке. – Это те идиоты, которые решили, что именно их и не отравят. Готовность?

– Мои почти покинули Белафорт, – сказал Лаготта. Просто сказал. Всем своим видом подчеркивая, что он не отчитывается передо мной, а просто сообщает. По-дружески. – Жаба, вы бы уже переселялись на флагман.

– Да, – кивнул я. – Скоро так и сделаем.

Стратег попрощался и вышел.

– Не любит он меня, – вздохнул я.

– Нет, – покачал головой Шагги. – Ему на тебя плевать. У тебя же нет войск. А значит ты просто человек. Пусть даже и выигравший вторую незаметную войну с Белафортом.

– Ты прав, – согласился я. – Скорее бы все это закончилось. Домой хочу.

– Да, – выдохнул Шагги. – Домой.

А я посмотрел на него и подумал: "Интересно, что он сейчас имел в виду?"

***

Весла опустились в воду. Всего два ряда из пяти, ведь впереди нас ждет лишь долгий путь по морю, а вовсе не морские бои с маневрами. Флагман начал медленно набирать ход. Я думал, что буду смотреть куда-нибудь в синюю морскую даль, что теперь видеть Белафорт будет выше моих сил, но нет… Я, не отрываясь, вглядывался в вершину холма. И ждал, когда снова задымится страшная печь.

– Не будет дымить, – сказал Щенок. – Они уже и так много сожгли.

– Ллеу?

– Нет, господин, – покачал головой мальчик. – Я тоже вижу не глазами. Ллеу объяснил, что это не колдовство, что это другой дар, научиться ему нельзя.

– Так вроде и колдовству нельзя научиться, а? – усмехнулся я, все еще не отводя взгляда от уменьшающегося на горизонте города.

– Колдовству можно, – сказал Щенок. – Если много бить, то мало-мало колдовать может кто хочет. Хорошо колдовать научить нельзя. Видеть не глазами нельзя научить никто.

Вот чем мне меньше всего сейчас хотелось забивать себе голову, так это проблемами колдунов и пророков. Впрочем, ничем другим тоже не хотелось. Наконец проклятый город превратился в безликую серую полосочку где-то в дали, и я смог отвернуться. Я улыбнулся и похлопал Щенка по плечу.

– Я рад, что ты со мной, Щенок, – сказал я. – И Ллеу тоже рад.

Сам же подумал, что мне ужасно не хватает Лета. И Кацы.

– Вы еще увидитесь, – неуверенно проговорил Щенок.

– Прозреваешь невидимое? – усмехнулся я.

– Нет, – помотал головой Щенок. – Это я просто желаю. А еще господина хотела видеть женщина. Рыжая и с большими титьками.

Тут я не выдержал и рассмеялся. Отпустило напряжение последних дней, скрылось за горизонтом, как Белафорт. Конечно, мы еще остановимся по пути. На Тамаре, на Книдде. Потом будет путь от Отмелей до Тармы. Но что это было такое по сравнению с уже пройденным путем? Домой! Я потрепал Щенка по голове и пошел искать Локу.

Возвращение

Не люблю море. Но на этот раз мне даже не хотелось сходить на берег. А хотелось по-быстрому загрузить на корабль провиант, пнуть хорошенько того парня, что стучит в барабан для гребцов и нестись на всех веслах дальше, к острову, чье розовое вино у меня давно закончилось. Переубедила меня Лока.

– Тут ведь живет твой приятель, ннда, – сказала она. – Тот, который сцеживает яд у ползучих гадов.

– Не сказал бы, что мы как-то по-особенному подружились, – задумчиво проговорил я.

– Зато у него есть вороха пыльных страниц, – хмыкнула Лока. – Мы ведь так и не разобрались с… этими…

Колдунья кивнула в сторону Шагги, азартно резавшегося со Щенком в Каменный Мост на самодельной доске, сооруженной кем-то из гребцов, похоже. Я сник. Да, с тем ритуалом мы молодцы, конечно. Правда совесть до сих пор причиняла мне некоторые неудобства. Как камешек в сапоге. Все-таки, полсотни человек ни за что, ни про что было превращено в узоры на полотнищах. Но ведь это был не кто-то из наших, то были белафортцы, своими жертвовать не пришлось. Хотя Раг сказал, что кое-кто будто бы изъявлял желание пасть на белафортском алтаре… Я так и не понял, шутил он тогда или нет. Некогда было разбираться, суматоха вокруг была. А тут еще Раг со своей историей о том, как один из его людей трахнул белафортскую девственницу, а потом вдруг сбрендил и начал слезно умолять о том, чтобы его принесли в жертву, как минимум сожгли в печи с рогами. Только печь в то время была потушена, а единственная возможность пасть жертвой – это быть выбранным на той церемонии. Надо будет спросить, кстати, чем история закончилась. Но это подождет до Тармы, к счастью раньше мы с Рагом нигде не пересечемся.

– Все равно будем стоять здесь как минимум сутки, Жаба, – оказывается, Лока продолжала что-то говорить, пока я ударился в воспоминания. – Не будешь же ты из протеста торчать здесь, на корабле, когда совсем рядом твердый берег, вкусное вино и нормальная еда?

– Невкусное вино, – сказал я. – Но ты права, это мне просто очень хочется домой. Как там интересно поживает наше царство?

– И как оно будет без царя, ннда, – пробурчала Лока.

– Тсс, – прошипел я. – Вообще-то тебе не положено знать, что царь исчез. Я тебе сказал только по большой дружбе.

– Да ладно, – отмахнулась Лока. – Не открою я никому этот секрет. Большая часть солдат царя за всю войну в глаза ни разу не видела, зачем бы ему сейчас перед ними выступать?

– Ты слышала какие-то разговорчики? – поинтересовался я, старательно делая вид, что мне просто любопытно.

– Подслушала кое-что, да, – вздохнула колдунья и взлохматила свою рыжую шевелюру. – Лаготта захватил слонов. Тринадцать просто как положенный ему трофей, а еще двадцать три купил. И теперь собирается тащить их в Тарму. Хотя нет, не в Тарму, он нацелился на земли южнее – Кайласу, Доггу и Ле. Хотя это тайна, конечно, он ее только с братом обсуждал.

Я присвистнул. В общем-то, я ждал чего-то подобного…

– Еще один ублюдок… Такой черномазый, нос длинный, еще колпак такой носит… ну… – Лока покрутила руками над головой, изображая.

– Эшт, – подсказал я. – Убийца скорпионов.

– Да, точно, – кивнула Лока. – Он сговаривался с Курдом. Правда, сдается мне, Курд его натянет…

– О чем сговариваются-то? – нетерпеливо спросил я.

– А, да! – Лока усмехнулась. – Они думают захватить Улла-Кутта. Правда я уверена, что кто-то до штурма не доживет. Или этот Эшт знатно притворяется, или он дурак. А этот Курд он что, колдун?

– Не знаю, – я пожал плечами. – Скорее всего, это вообще… наездник. Только не знаю, за кого он.

– А, тогда ясно, – Лока встала, потянулась, потом снова села. – Эшт дурак. А Курд его использует. Потому что Эшт сначала хотел заполучить другие земли, те, что граничат со Страной Монументов. Но Курд умело его переубедил, что лучше забрать Улла-Кутта.

– Обломают зубы, гиеньи выкидыши, – прошипел я. – Что-нибудь еще?

– Пожалуй, это все, ннда, – Лока выразительно взглянула в сторону ложа.

***

Шагги сказал, что завтра с рассветом выходим в море. С одной стороны – времени вроде немного, с другой – я даже не представлял, чем заняться. Идти в Храм Змея? И что я там успею? Чтобы копаться в архивах и выудить оттуда что-то ценное, нужны недели… А у меня несколько часов до заката. Хотя может я просто сам не знал, что хочу там искать. Я представил, как я прихожу в Храм, стою перед своим старым знакомым служителем и мямлю что-то про нарушенный порядок, проклятье и бреши в наших представлениях о мире, которая позволяет давно почившим неспокойным колдунам вселяться в тела ныне живущих. Не колдунов. Ни разу не слышал, чтобы наездник оседлал колдуна. Разве что у Щенка есть что-то такое, но вроде пророческий дар и колдовство – это не одно и то же. Я сжал виски. То мне казалось, что ответ прямо передо мной, что я его уже давно знаю, просто почему-то не могу внятно сформулировать. То голова становилась пустой, и я даже переставал на какое-то время верить в то, что даже читать умею. Мне позарез был нужен собеседник. Такой, с которым я смогу все это обсудить, не стесняясь в выражениях и не подбирая слов. Умный собеседник.

Я решительно встал. Лока открыла глаза и высунула из-под одеяла руку.

– Как-то холодновато, ннда, – сказала она. – А ты куда это?

– Пойду к своему обожаемому собирателю ядов, – ответил я.

– А, – колдунья засунула руку обратно, повернулась на другой бок и снова уснула. Или сделала вид. "Действительно прохладно", – подумал я и потянулся за теплым плащом. В это время в дверь постучали. Лока, не открывая глаз, скривила недовольное лицо.

– Входи, Карит, – сказал я.

– Господин комендант, – начал мой караульный.

– Карит, – строго прервал его я. – Место, у которого я комендант, представляет собой руины. Там теперь только распоследние гиены живут, почему же ты так ко мне обращаешься?

– Но вы же не перестали от этого быть комендантом, – невозмутимо ответил он. – К вам посетитель. Странный. В белых одеждах.

Вот тут я удивился. Настолько, что даже решил уточнить:

– Служитель Храма Змея?

– Да, – кивнул Карит.

– Впусти его, конечно! – воскликнул я, радуясь, что мне не придется тащиться через город под дождем и на пронизывающем ветру.

***

– Я бы и не подумал прийти, – сказал с порога человек в белом. – Но, сдается, мне, что это послание для вас.

– Послание? – не понял я.

– Да, – кивнул служитель и присел на край кресла. – Я сейчас вам его передам, только не пугайтесь, хорошо? Дайте вашу руку.

Я нахмурился, Карит тоже как-то напрягся и придвинулся ближе. "Что за гиений помет?" – подумал я и протянул открытую ладонь служителю Храма Змей. Свет мгновенно померк, и вместо уютной комнаты с широким ложем, резным столом, уставленным остатками яств и ниспадающими шторами, скрывающими цветное мозаичное окно, вокруг возникло бушующее море. Утлый когг швыряло из стороны в сторону, ветер завывал и свистел на все лады. Но я не чувствовал ни брызг, ни качки. Человек, стоявший передо мной, поднял голову, капюшон упал с его татуированного лысого черепа. Каца.

– Жаба, –

сказал он так отчетливо, словно сидел рядом.– Раз ты видишь меня, значит вокруг Тамар и мне удалось уломать старого любителя гадов пойти к тебе. Где мы – говорить не буду, сам поймешь почему. Царь пришел в себя, мы ему все рассказали, но он пока в путах. Надеюсь, спрашивать почему не будешь. Он считает, что без него царство развалится и погрязнет в войне. Лето тоже так считает, а я надеюсь на тебя. Отдай этим ублюдкам куски послаще сразу, и они какое-то время не будут тебе мешать. Хотя послание не об этом. Я считаю, что царь проклят. Моего колдовства не хватает, чтобы понять, что это за проклятье, в чем оно состоит, а главное – как его снять. Но что проклятье есть – это совершенно точно, или я сожру свой сапог, когда мы встретимся. Разберись с этим, Жаба. И царь сможет вернуться. И – да! – у нас тут, как видишь, веселенькое дерьмецо вокруг! Но мне нужны были молнии, чтобы отправить тебе это послание. На этом все, мы встретимся где-нибудь в Тарме. Когда-нибудь.

Ослепительно сверкнула молния, раздался рокочущий грохот грома, и буря растаяла, вернув обратно мое уютное временное пристанище на острове Тамар. Служитель отнял свою руку от моей и, слегка хмурясь, вглядывался в мое лицо.

– Я не знал, какую форму примет это послание, – сказал он.

– Все хорошо, – кивнул я. – Хорошо, да. Я собирался вас навестить, служитель. Даже успел взять теплый плащ, но вот выйти не удалось – вы опередили.

– Вам снова нужны лекарства? – деловито спросил служитель.

– Нет-нет, – я поднялся с кресла, силясь унять дрожь в руках. – Теперь даже не знаю, как сказать, что я от вас хотел… Мне нужна помощь. Я хотел бы порыться в вашем архиве, но у меня нет на это времени, завтра мы уже покидаем Тамар. Мне нужен… собеседник. Вы меня понимаете?

– Пока не очень, – служитель склонил голову и сразу стал похож на ночную хищную птицу из окрестностей Белафорта. Не то сова, не то орел. Но, ни то, ни другое.

– Я собрал множество самых разных сведений, – я снова опустился в кресло. – Мне кажется, их достаточно, чтобы получить ответы. Но самому мне не разобраться. Нужен некто… умный, не имеющий отношения ко всему этому, кто поможет разобраться.

– Вот гад, ннда – пробурчала Лока. – Мог бы со мной обсудить.

– Ты точно также устала, как и я, – парировал я. – Точно также прошла войну и завязла в этом гиеньем помете по самые… уши.

– Да ладно, можете трепаться, – Лока поворочалась, но вставать не стала. – Я еще посплю.

– Я, кажется, понял, о чем вы просите, – кивнул служитель. – Что ж, я готов. Только прошу, не считайте, что я оказываю вам услугу. Причастность к неким тайнам – уже достаточная плата…

– Сочтемся, да, – кивнул я и ухмыльнулся. Ну что ж, начну, пожалуй, с похорон царя…

Я рассказал ему про мертвого советника, про наездников, вселяющихся в живых людей и повелевающих их телами. И про то, что некоторые тела оказались непригодны, и наездники, запертые в никчемной оболочке, ничего не могли. Про войну с Белафортом, начать которую повелел мертвый советник, оказавшийся половиной пары. Про план близнецов объединиться и вселиться в тело царя. Про неудавшийся ритуал, который пытались выдать за ритуал Аасты, а кому он посвящен на самом деле, я так и не узнал, потому что не дал дознавателю провести допрос. Про убитых иерархов рассказал, но подумал, что, скорее всего, они к делу не относятся, но все это было недавно, поэтому и очень живо в памяти. Еще рассказал про похороненных немертвыми в башнях. И про растительную душу. Просто рассказывал, что вспоминал, что всплывало в памяти и приходило на ум.

Служитель оказался превосходным слушателем. Когда я, наконец, заткнулся, он наполнил наши стаканы (уже не в первый раз за время беседы) и вдруг спросил:

– Почему ты решил, что белафортцы солгали?

На мгновение я опешил. То есть, как это, почему? Они пытались под видом ритуала, решающего все наши проблемы, провести нечто, способное причинить проблем гораздо больше. Все эти кровавые полотнища, процессия, до сих пор мороз по коже при воспоминаниях. Они обманули в одном, значит…

– Ничего не значит, – вслух закончил я. – Я знаю, что ритуал точно был не тот. Но вот насчет самого Аасты и деталей проклятья, не знаю, солгали или нет.

– Я слышал про это божество, – служитель склонил голову и снова стал похож на птицу. – Разное слышал и кое-что читал. Оно действительно существует, во всяком случае, последователи у него есть. Насчет его могущества – не знаю, я не белафортец. Впрочем, Ааста тоже не местный, вроде этот культ завезли откуда-то. Ладно, не помню я деталей и подробностей. Слишком уж расплывчаты они, да и давно я все это изучал. Скажи мне лучше, что передал тебе лысый колдун в принесенном мною послании? Это имеет отношение к делу?

– Пожалуй, – медленно проговорил я, и слово в слово повторил служителю послание Кацы. Тот надолго задумался. А я не решался прервать его размышления, просто смотрел на него.

– Ты прав, – сказал, наконец, он. – Ответ действительно на поверхности. Ваш царь проклят Аастой, это очень похоже на правду. Только Ааста не нуждается в жертвах, насколько я знаю… подозреваю… нужно всего лишь вернуть должный порядок вещей. Который царь нарушил.

– Но чем? – чуть ли не прокричал я. – Чем, гиена меня задери, царь нарушил порядок? И какой?

Служитель молчал. Зашуршало сползшее на пол одеяло.

– Могила! – воскликнула Лока. – Могила царя, Жаба, это же так просто!

Озарение. Вспышка света прозрения. И все встало на свои места. Тот, кто похоронен, не вмешивается в мир живых. Царь был похоронен, я был на церемонии. Фиал с прядью его волос торжественно положили в саркофаг. Статую на последней церемонии нарекли его именем с соблюдением всех традиций. Он был похоронен, он не должен был оставаться в мире живых. А он остался. Да еще и войну затеял, изменившую лицо нашего мира и превратившую его в мученическую гримасу. Последствия это проклятой войны нам еще расхлебывать долго, я чувствую…

– И что же теперь делать? – растерянно спросил я. – Просто разрушить могилу царя? И что будет? Наездники превратятся в бесполезный сон, а люди снов станут сами собой?

– А вот этого я не знаю, – тихо проговорил служитель. – Поможет ли простое разрушение могилы?

– Нам остается только проверить, – сказал я. Почему-то стало легко. Как будто не было впереди никаких проблем, словно стратеги, планирующие утопить царство в крови, разом помирились, и вообще все хорошо, а сам я сижу в своей лавке и перестраиваю ее под торговлю специям. Я вздохнул.

– Слишком много всего впереди, – произнес я, ни к кому не обращаясь. – Слишком много…

***

Разумеется, все войско сразу посадить на корабли никак не получалось. Но на этот раз мне не хотелось заниматься рутиной переправы солдат через море и за всем следить, так что я оставил все эти дела на офицеров и стратегов. Возможно, я делал ошибку, а может и нет. Но очень уж с души воротило. Я привык служить, не возглавлять. Да и не получилось бы у меня сейчас возглавить. Моя миссия, можно сказать, выполнена. А прокормить армию на обратной дороге… Ну, как-нибудь без меня. Тем более что сейчас это уже не одна армия, пожалуй. Кое-кто из стратегов недвусмысленно дал понять, что теперь у них свои интересы. Пожалуй, даже если царь вернется прямо сейчас, то ему уже будет трудно призвать их к порядку. Интересно, а где сейчас гробы с близнецами? Я подумал немножко эту мысль и произнес вопрос вслух, обращаясь к Шагги.

– Неведомо, – флотоводец картинно пожал плечами и улыбнулся. И в глазах при этом мелькнуло нечто. Пожалуй, царю лучше не возвращаться прямо сейчас…

– Мы пробудем на Книдде три дня, – сказал Шагги. – И нам, и команде нужен отдых. А кораблю – небольшой ремонт.