Мертвый и Похороненный

– Давай-ка мы это дело обсудим сейчас, – сказал я. – Тащи сюда задницы твоих самых смышленых офицеров, а я отправлю гонца за Рагом. Вот он обрадуется, только что ушел…

***

– Там три племени, – пожевав губами, сказал седой офицер. У него не хватало трех пальцев на правой руке, и нога была только одна. Лицо выглядело знакомым, но не особенно. Виделись раньше, но не были представлены. – Одно в пустыне засело, ими баба командует. Или несколько баб. Второе черномазые коротышки верхом на маленьких лошадях и третьи просто какой-то сброд. Кажется, беглецы с белафортской каторги.

– А почему тогда они на нас нападут, мы же их гонителей атакуем? – непонимающе спросил Рохля, офицер, пришедший с Рагом.

– Им все равно, на кого нападать, – хмыкнул я. – С некоторых пор мы в этих краях единственная добыча.

– Это еще кто добыча, – буркнул Рохля, но спорить не стал.

– А из-за чего сыр-бор? – спросил Багуй, офицер Диха, второй, кроме того седого, который не представился. Если это самые толковые… Впрочем, о чем я? – Подумаешь, какая-то рвань вокруг бегает, нам-то что?

– А то, что у нас нет внешних укреплений, – рыкнул Дих. – И если эта рвань ночью подпалит наши обозы и шатры порежет, то армия наша останется без провианта. Надо решать с этим что-то…

– Давайте их в засаду заманим, – предложил я. – Сделаем вид, что откуда-то добычу везем, а сами в обоз вооруженных до зубов воинов посадим.

Вообще-то я это предложил просто так, чтобы прекратить уже споры о том, опасны эти дикари вокруг или пусть себе бегают.

– А ведь да, – тихо проговорил Раг. – Я как раз планировал оборудовать причал в лиге отсюда, чтобы когги могли разгружаться не только на первых линиях. Только вот у меня дорога вызывала некоторые опасения. Можно же совместить приятное с полезным!

Ничего приятного в отбивании атак местных дикарей я не видел, но счел нужным улыбнуться и предоставить дальнейшее построение планов остальным. А сам тем временем задумался про Близнецов. Значит, один близнец приблизился ко второму близнецу. Опасно приблизился. Не зря же он так стремился всеми правдами и неправдами, ценой войны и разрушений преодолеть это расстояние. Что-то произойдет, когда они встретятся. Но что?

– Им понадобится скакун, – шепотом сказал Ллеу. – На котором они оба смогут удержаться.

Когда он успел оказаться рядом?! Я быстро развернулся к нему, но на лице мальчика уже расплывалась глуповатая улыбка Щенка. Впрочем, он сказал достаточно. А заодно и кое о ком напомнил. Тобтопы. Я прислушался к обсуждению деталей плана провокации и понял, что не хочу выносить эту свою идею на публику. Почему-то. Я снова оглянулся на Щенка. Гиены меня задери, когда же я научусь их отличать?! Щенок мне понимающе подмигнул. Или все-таки Ллеу?

***

На мое счастье Кочар оказался поблизости и смог к ночи прийти в мой шатер. К ночи – это чтобы Раг и Дих не видели, что я с ним общаюсь. Не знаю почему, но мне не хотелось их посвящать в свои планы. Не то, чтобы я считал затею с провокацией и засадой ничего не стоящей, тем более что сам же это и предложил, но все равно эта идея казалась мне какой-то… примитивной. Ни мародеры Рага, ни каратели Диха не были, по существу, настоящими воинами. Все они привыкли иметь дело с запуганным гражданским населением. Если им и попадались воины, то это были или раненые, иди дезертиры. Разве что отряд конных лучников Рага стоил чего-то в бою. Может именно поэтому они так и раззадорились, планируя боевую операцию.

Меня же сейчас волновал не столько грядущий героизм отбросов армии, сколько устранение угрозы. Косноязыкий Дих изложил все довольно прямолинейно, но в целом понятно. И недооценивать проблему я бы не стал. Тем более что припасы начали медленно и неуклонно подходить к концу, и с этим тоже надо было что-то делать.

– Здравствуй, Жаба, – Кочар с сомнением посмотрел на складной стул, который я для него приготовил, и опустился на землю. Как ему это удается, интересно? Кочар, командир дальней разведки, проводящий большую часть своей жизни в условиях, далеких от сибаритских, был огромен. Мало того, что ростом он был на две головы меня выше, так еще и пузо имел столь объемистое, что никак не ассоциировался с кочевой жизнью.

– И тебе привет, Кочар, – я кивнул и разлил по стаканам розовое книддское. – Скажи, давно ли ты видел вождя тобтопов?

– Не очень, – Кочар принял свой стакан и пригубил вино. – Он отирается где-то поблизости вместе со своими дикарями. А что?

– Тут такое дело… – и я рассказал ему про возможную внешнюю угрозу. С каждым моим словом он мрачнел и кивал. Когда я закончил, он вздохнул.

– Скорее всего, твой Дих прав, – сказал он. – Эти людишки действительно здесь отираются, но от любых стычек уходят и пока что не вредили. Если начнут – это будет очень, очень плохо.

– Ты можешь привести сюда вождя? – спросил я напрямик.

– У тебя есть какая-то идея?

Я не особо хорошо знаю Кочара. Со стороны он кажется добродушным тугодумом. А в деле похож на телегу, которую сталкивают с горы. Сначала она скрипит и никуда ехать не хочет, а у подножия становится опасно ставить ей какие-то преграды. Так что я не спешил раньше времени посвящать нашего дальнего разведчика с планами. Вдруг ерунда получится…

– Ты сможешь привести его завтра? – спросил я.

– Смогу, – кивнул Кочар. – Наверное. Если он опять куда-нибудь не утотобтопает.

***

– Эй, Жаба, просыпайся!

Вопреки настойчивой просьбе, в реальность я возвращаться не хотел. Не верил, что произнесший эти слова человек мне не приснился. Поэтому открывать глаза я не стал, а просто постарался натянуть на голову одеяло.

– Жаба! – прикрикнул Лето, стаскивая с меня одеяло. – Ты даже ради старого друга не можешь проснуться пораньше?!

Тут я, наконец, поверил в то, что Лето мне не снится. Я продрал глаза и увидел, что за открытым пологом только едва-едва начало светать.

– Ты как здесь? – спросил я хриплым ото сна голосом.

– Взял выходной, – махнул рукой Лето. – До полудня буду тебе надоедать. Отдохнуть захотелось, кругом иерархи мерещатся.

– Как… там? – я сел и заглянул ему в лицо. Кажется, я уже спрашивал об этом. Когда-то давным-давно. Казалось, целая жизнь прошла.

– А, – неопределенно махнул рукой Лето. – Ты поднимайся, сейчас Щенок притащит наш завтрак, и я все расскажу.

Если Белафорт нарисовать, то он похож на голову крокодила, раскрывшего пасть. Центральный холм возвышается прямо у основания узкого залива. На холме – цитадель. Храм-дворец, из которого все время идет дым. Именно там стоит большая жертвенная печь. Город с трех сторон окружен высоченной стеной с зубцами, вплотную к стене – казематы и казармы. Самым неприятным сюрпризом оказались слоны.

– Я думал, что они водятся только далеко на востоке, – сказал Лето с горечью. – Надеялся никогда больше этих чудищ не увидеть. Но эти – другие. Они больше и свирепее восточных. Я боялся, что в штаны наложу, когда они впервые пошли в атаку.

Но атака слонов провалилась. Причем по причине неожиданной – когда ворота распахнулись и серые зверюги ломанулись вперед, против них оказались не закаленные восточным походом воины, а зеленые новобранцы, которые неспешно занимались постройкой укреплений. Они с криками разбежались, а слоны вломились в частокол бревен и завязли в недокопанных котлованах. Бой был тяжелым, конечно, но потерь могло быть и гораздо больше.

– На вылазку белафортцы выходили трижды, – проговорил Лето. – Но две последующие вылазки были обычными. Без слонов. На наше счастье, в стойлах Белафорта слонов оказалось всего тридцать два. Если есть еще, то они их пока не показывали. А из тех, что вышли за ворота, трех слонов нашему Амбиле удалось захомутать. Ты же знаешь колдуна Амбилу?

Я мотнул головой.

– Стараюсь поменьше общаться с колдунами, – я с сожалением понял, что сегодняшнюю норму вина мы уже выпили. Дальше придется довольствоваться водой.

– Ну и ладно, Лето коротко хохотнул. – Тогда сплетни о нем тебе вряд ли интересны.

Казалось, что гавань у Белафорта самое слабое место. Только вот в узкую "крокодилову пасть" могло войти судно не больше биремы. Да и бирема с трудом, шкрябая пузом по дну. Настоящий порт Белафорта был снаружи, словно бы отдельным городком. Или даже не так – портов у Белафорта было как минимум три – на узкой выдающейся в море косе, нижней челюсти "крокодила" вплотную к стене была ничем не защищенная пристань. Грузы с нее поднимали в город подъемниками; внутри стен в заливе, только для очень легких суденышек, и снаружи, отдельным укрепленным районом стояли верфи, склады и большие причалы. Склады, к моменту подходя нашей армии, были пусты, а в портовом районе этом самом никого, кроме смертников в засадах не осталось. Царь приказал это место не рушить, а использовать для собственных надобностей. К счастью, поджоги удались не у всех белафортских партизан, так что восстанавливать пришлось немногое. Шагги, когда верфи увидел, засиял и приказал привезти корабельных дел мастеров побыстрее.

– И никакого веселья? – разочарованно спросил я. – А как же ежедневные штурмы, ночные диверсии и прочие развлечения?

– Осада – дело небыстрое, – пожал плечами Лето. – Собственно, повоевали мы только в самом начале, когда предместья вычищали. Кровь рекой, хруст костей, все дела. А потом царь приказал не рыпаться. Потому что мы как увидели Белафорт, так нам сразу домой повернуть захотелось. Ты вблизи-то не был, а отсюда непонятно, что за крепость этот город. И страшно там еще, жуть. Барабаны бьют, не смолкая круглые сутки, запах горелого мяса… И черный пепел с неба сыплется. Эх.

– А иерархи? – меня передернуло. Показалось, будто порыв ветра досюда донес запах обуглившейся человеческой плоти.

– Не видел ни одного, – покачал головой Лето. – Как я понимаю, Иерархи вступят в дело, если Совет Ста поймет, что дело совсем кисло.

Я кивнул. Мы помолчали, потом Лето продолжил рассказывать.

Царь поставил шесть одинаковых шатров. И спал каждую ночь или в одном из них, или вообще не приходил спать. На его жизнь трижды покушались. Неудачно, убийц ловили еще до того, как они успевали подойти хотя бы к личной охране царя. Все из наших. Предатели.

– Каца говорит, что нам так и не удалось никого из белафортцев склонить на свою сторону, – губы Лета скривились в горькой усмешке. – Наверное, они своих владык боятся больше, чем нас. Или никто пока не верит, что наши семьдесят тысяч солдат смогут победить их полумиллионный город.

– Не верят? – переспросил я.

– Ощущение дурацкое, – пожал плечами Лето. – Как в детстве. Когда ты думаешь, что можешь всерьез что-то собой представлять, а тебя берут за шкирку и…

– Даже так? – удивился я.

– Да нет, – отмахнулся Лето. – Не слушай меня, ерунду плету. Я просто устал, как собака. Настолько, что хоть прямо сейчас на штурм лезь.

***

Рядом с Кочаром вождь смотрелся щуплым мальчишкой. Зато завернутая в ворох ткани фигура, вошедшая следом за вождем, была довольно внушительной, даже по сравнению с нашим командиром разведки.

– Это Тана, – сказал вождь. – Моя жена.

Женщина сбросила покрывало, осталась только в цветных бусах и вуали, прикрывающей лицо.

– Слушай, вождь, – спросил я. – А почему твоя женщина ходит одетая?

– Это все солнце, Жаба, – сказал вождь, взбираясь на раскладной стул с ногами. – Я пробовал водить белых женщин без одежды. Но они сначала становятся красными, потом облезают, а потом чернеют.

– Ты умный, вождь, – сказал я, сдерживая смех.

– Ты тоже умный, – сказал вождь. – Я очень рад тебя видеть, Жаба, но ведь ты не просто так меня позвал?

– Да, у меня есть к тебе дело, – кивнул я.

– Мехари не дам, – быстро проговорил вождь. – Их мало осталось и у них эти… детеныши. Нельзя им воевать, надо кормить.

– Не надо мехари, – сказал я. – Расскажи мне про башни. Каменные стреляющие башни. Они же больше не стреляют?

– Мы выбили оттуда всех стрелков, – вместо вождя ответил Кочар.

– Не стреляют, – подтвердил вождь. – Хорошо.

– А могут тобтопы их занять, чтобы стрелять по другим врагам? – спросил я.

– Нет, – мотнул головой вождь. – Нет-нет! Тобтопы не могут занять. И стрелять оттуда не могут. Плохие башни очень. Не могут. Нет.

– А что не так с этими башнями? – удивился я.

– Пусть этот толстый уйдет, – потребовал вождь. – Тебе расскажу.

Я перевел взгляд на Кочара. Тот нахмурился, но поднялся. Я незаметно ему подмигнул.

– Не смогу объяснить понятно, – развел руками вождь, когда Кочар вышел. – Это не просто стрелятельные башни. Если бы были просто, тобтопы бы согласились стрелять и кидать дротики. Там капища. Святилища. И они не пускают. Нет, не так. Зайти можно, только потом будет все плохо.

– Мда, – вздохнул я.

– А зачем тебе, чтобы тобтопы стреляли? – спросил вождь.

– Понимаешь, вождь, – начал я. – У нас все самые лучшие воины сейчас там, – я махнул рукой в сторону стен Белафорта. – А здесь только те, кто воинам еду привозит. А вокруг живут всякие дикари. Которые начали нападать на нас. Отвлекать хороших воинов, значит, мы не победим Белафорт.

– Ясно, – кивнул вождь. – А если вы будете воевать, то ваши с голоду вспухнут, и Белафорт тоже победить не смогут. А может, я тебе покажу башни, а ты разберешься, как сделать так, чтобы оттуда стрелять было можно?

– Это как? – не понял я.

– Ну… – вождь поскреб в затылке. – Ты ученый. Не знаю как. Хочешь посмотреть башню? Тут есть одна. Идти всего два раза по недалеко.

***

– Плохое место, – сказал Щенок, нахмурившись. – Очень-очень плохо.

И я с ним был согласен. Даже при всей моей толстокожести и нечувствительности к магии и всему такому, рядом с башней мне было не по себе.

– Дверь вон там, – показал вождь. – Зайдем?

И не то, чтобы я себя ругал за эту авантюру… Было даже что-то необъяснимо приятное в том, как мы ползком пробирались мимо наших караулов, прикрытые магическим пологом Ллеу. Я старался не думать сейчас о том, как мы будем возвращаться обратно в шатер. Еще было немного совестно перед Кочаром, которого мы так у входа и оставили, когда выскользнули в ночь. Вождю присутствие Щенка тоже не очень нравилось, но тут я стоял насмерть – какой смысл тащиться сквозь ночь к неведомой башне, где, предположительно, буйствует какая-то магия, не взяв с собой того, кто сможет растолковать, что там к чему?

Башня была построена из простого серого камня и имела форму куба. Дверь уже давно вышибли и куда-то унесли, так что квадратный проем зиял в передней стене просто черным провалом. В темноте не было видно никаких узоров или барельефов – башня просто возвышалась перед нами. Громоздкая и грозная. Про щели-окна наверху я знал, но видно их пока не было. Щенок покрутил фитиль масляной лампы и сделал ее поярче.

– Ну что, идем?

– Ты же сказал, что там плохое место? – удивился я.

– Мне все равно интересно, – сказал мальчик голосом Ллеу. – Здесь есть что-то очень знакомое. Как будто… Нет, не могу пока сказать. Давайте зайдем.

– Это опасно? – спросил я.

– Да, – пожал плечами Ллеу. – Там может прятаться хищный зверь. Или еще что-нибудь. Не знаю.

Мальчик решительно направился к башне. Мы с вождем недоуменно переглянулись и направились следом.

Запах. Терпкий запах с примесью пыли и тлена.

Так не пахнет в казармах или казематах.

Острый, режущий ноздри запах.

И еще тошнотворный сладковатый.

Пыль, покрывшая каменный пол, заглушала наши шаги. Щенок остановился и повернулся к нам. Пламя лампы выхватило из мрака его лицо. Напряженное, будто он к чему-то прислушивался.

– Надо закрыть лица, – сказал он. – Дышать сразу будет легче, и еще будет лучше, если оно нас не увидит.

– Оно? – переспросил я.

– Не знаю, что это, – сказал Ллеу. – Оно здесь, но как будто может только смотреть. Знаю, что будет лучше, если оно не сможет видеть наши лица.

Дурацкое требование. Но лучше его выполнить. На всякий случай. Я размотал свой тюрбан и принялся наматывать его заново, с учетом пожелания Ллеу, то есть, оставив одни только глаза. Вообще-то я не любил носить головные уборы. Просто пустыня приучила, там никак без вороха тряпок, намотанных на голову. Вождь негромко шипел и ругался на своем языке. Язык я так и не научился понимать, но легко могу предположить, чем он был так недоволен, неумело обматывая голосу куском своей набедренной повязки. Впрочем, повязка – это какое-то слишком простое слово для той конструкции, которой тобтопы прикрывают нижнюю часть своего тела. Они сворачивают ее из нескольких разноцветных полос ткани, перевивают лентами, нитками бус и украшают яркими перьями. Сейчас вся эта красота валялась на полу, потому как при попытке извлечь из одеяния только одну полосу ткани, одежка ссыпалась живописной кучей. Ллеу отдал мне фонарь и принялся помогать вождю.

Стены были раскрашены узорами. В темноте было плохо видно, что на них. Вроде какой-то орнамент.

– Это орнамент Маари, – не оборачиваясь, произнес Ллеу. – Не знаю, зачем он здесь, обычно его в других местах наносили.

– Так мы что ли в каком-то храме? – спросил я.

– Нет, – мотнул головой Ллеу. – Это другое. Не понимаю, что. Ни разу не сталкивался. Сейчас мы поднимемся наверх и все поймем.

Лестница уцелела, хотя выглядела не лучшим образом – две обожженных деревянных палки и перекладины. Вела к люку в потолке.

– Полезу вперед, – сказал вдруг вождь и решительно поставил ногу на первую перекладину. Он ловко взобрался наверх и исчез в потолке. Оттуда посыпалась труха.

– Шшуго-дого, блогуад ковош, – сказал вождь с выражением.

– Как там? – спросил я.

– Темно очень, – сказал вождь и чихнул. – И пыльно. Никого нет. Забирайтесь.

Я пропустил Ллеу, потом вскарабкался сам. Поймал себя на том, что никак не могу отделаться от ощущения, что за мной кто-то наблюдает. Пока ждал своей очереди, неотрывно смотрел на дверь. Вдруг кто-то из лагеря нас заметил и пошел следом?

– Похоже, они здесь и жили, – сказал я, оглядываясь. – Поднимали лестницу наверх, закрывали люк этой плитой, и выковыривай их оттуда хоть целой армией…

Помещение было жилое. Когда-то жилое. Сейчас все было разрушено и разломано. Кое-что даже сожжено. Во всей обстановке был только один предмет непонятного назначения – каменный куб с вырезанным на верхней грани глазом в треугольнике.

– Вот оно, – прошептал Ллеу. – Оно следит. И защищает…

Я встряхнул головой. Ничего не чувствую! Сюда бы Кацу…

– Это очень плохое, – сказал вождь. – Тут колдун в кубе заперт, он там сидит и колдует. Не мертвый, не живой. Но тобтопам сюда нельзя.

– Да, – кивнул Ллеу. – Я слышу его сейчас.

– Вы хотите сказать, что это просто чья-то могила? – спросил я, чтобы не молчать как дурак.

– Ну… – Ллеу подошел к каменному кубу. – Не совсем… То есть, и да, и нет. Мне кажется, что туда поместили человека еще живым. Соблюдая какой-то особый ритуал, чтобы его душа никуда не делась. И теперь оно там. Безумное. Несчастное.

Я обалдело молчал. Потом тоже подошел к кубу. Но, опять-таки, ничего, кроме непроходящего ощущения слежения не почувствовал. Хотя и насчет слежки был уже не уверен. Может, это и не ощущение никакое было вовсе, а просто я давно никуда не ходил вот так, скрывшись от охраны…

– Надо возвращаться, – сказал я. – А то меня хватятся, начнется переполох.

– Там моя жена спит у тебя в шатре, – сказал вождь. – Подумают, что ты, она же твоим одеялом укрыта…

"Только она больше меня в три раза", – подумал я, но вслух ничего не сказал.

***

– Стой! Тревога! – и топот нескольких пар ног вслед за окриком. Молодцы, засекли, подумал я и тут же с ужасом вспомнил, что понятия не имею, как вести себя сейчас. Вроде был какой-то пароль… Впрочем, даже если так, все равно я его не знал никогда. Кому могло прийти в голову, что мне понадобится тайком пробираться в свой шатер посреди ночи.

– А стрелять не будут твои? – шепотом спросил вождь, лежавший рядом со мной в кустах.

– Я бы не стал, – прошептал я в ответ. – Только стрелы зря тратить…

Надо было что-то делать, и я решился.

– Эй! – крикнул я, поднимаясь в полный рост. – Мы тут. Мы не враги.

Если посмотреть на произошедшее философски, то ничего страшного не произошло. Даже скорее наоборот – наши караульные проявили редкостную наблюдательность и служебное рвение. Я пошевелился, поморщился от боли. Бок болел ужасно.

– Я могу попробовать исцелить тебя, хозяин, – сказал Ллеу.

– Даже не думай, – прошипел вождь. – Не смей при мне колдовать!

– Не надо, Щенок, – сказал я. – Потерплю. Сейчас рассветет, явится сюда кто-нибудь из высших офицеров и нас освободят. Тогда и посмотрим, что там с моим боком.

– Это тебя кто-то стукнул? – деловито спросил вождь. – Узнай кто и казни. В следующий раз будут думать…

– В следующий раз вместо нас могут оказаться враги, – отмахнулся я. – Они молодцы, их наградить надо. А стукнулся я сам. Упал на бревно. Валялось там, в темноте не заметил.

– А меня вот стукнул какой-то гад, – сказал вождь.

Нас привязали к столбу прямо на улице. Никаких шатров у нас для пленных не предусматривалось, а капитальных построек здесь ни одной не осталось. Двое караульных лениво болтали о чем-то невдалеке. Они вроде даже поверили, что я – Жаба. Но никого из офицеров будить не стали. Из вредности, наверное. Я привалился спиной к столбу и задремал.

***

– Проснись, Жаба, – я узнал бы этот голос даже мертвым.

Очень медленно я открыл глаза, до последнего надеясь, что голос царя мне приснился.

Нет.

Царь стоял, солнце светило ему в спину, облекая его могучую фигуру сияющим ореолом.

– Прости, что не могу упасть перед тобой на колени, царь, – сказал я.

– Тебя отвяжут, – сказал царь, но никто не двинулся с места. – Вчера вечером вы провели тактический совет по нападениям дикарей. Ночью ты ушел. Потом вернулся. Как ты это объяснишь?

Меня прошиб холодный пот. Мне даже в голову не приходило, что мою отлучку можно истолковать таким образом! Думай, Жаба, быстрее думай!

– Мы ходили к башне, – сказал я. Врать показалось куда более недальновидным. Я надеялся, что голос у меня не сильно дрожал. – Здесь вокруг много башен, которыми белафортцы оборонялись от дикарей. Сейчас они пусты. Вождь повел меня показать одну из них. Я хотел…

– Отвяжите его, – приказал царь. Кто-то принялся распутывать узлы. Наверное, из подручных Рага. Это именно он их муштрует на то, что никакое имущество без лишней нужды не портить. Все тащить к повозкам, а нужно или нет – потом разберешься.

Я поднялся, сделал три шага вперед и распростерся ниц перед царем.

– Иди за мной, – сказал царь. – Этих тоже отвяжите. Это вождь тобтопов? Пусть тоже идет за мной.

Царь выслушал мой рассказ, молча. Складка между его бровей расправилась. Страх, сжимавший мое сердце острыми когтями во время всего разговора, стал отпускать. Еще поживу, похоже…

– Сколько всего таких башен? – спросил царь.

– Я знаю семь раз по дюжине, – ответил вождь. – И еще две, но они почти разрушены, давно не стреляли.

– Я не могу дать солдат, у меня на счету каждый, – сказал царь без выражения. – Что нужно, чтобы наши союзники тобтопы смогли превратить эти башни в оружие?

– Пусть оттуда уберут это… оно… Не знаю, как сказать, – смутился вождь. – Чтобы башни стали просто каменными домами. И там внутри не было глазастого… смотрящего…

– Я понял. Ты понял, Жаба?

– Да, царь.

– Тебе нужно что-нибудь, чтобы выполнить это пожелание?

– Пришли мне Кацу, царь. И Локу, колдунью из Рваных ласточек.

– Хорошо. На два дня они твои. Ты справишься.

– Да, царь.

***

Два колдуна гораздо хуже, чем один. И с Кацой, и с Локой вполне можно иметь дело. Когда они по отдельности. Я сидел в углу и крыл себя последними словами за то, что мне пришло в голову потребовать у царя обоих. Очень хотелось сбежать вниз к охране, но пока любопытство пересиливало. И еще очень спасал Щенок. Своей услужливостью, когда он Щенок и своей рассудительностью, когда он Ллеу.

– Нельзя открывать, – сказала Лока. – Хуже только будет.

– Без тебя знаю, – буркнул Каца. Наклонился к крышке кубического "гроба" и что-то зашептал.

– Сейчас будет интересно, – Ллеу сдавленно хихикнул. Лока недобро зыркнула на него. Каца отскочил от куба и прошипел:

– Веселенькое дерьмецо…

Лока и Ллеу захихикали. Я ничего не заметил и почувствовал себя идиотом. Снова захотелось уйти к охране, но я подавил в себе это желание.

– А если его просто похоронить по нормальному? – сказал я.

Трое колдунов обернулись ко мне. Я расправил плечи и выдержал их взгляд.

– Как я понимаю, – продолжил я. – Там у нас заживо похороненные колдуны. Или что-то вроде того. Это могилы тех, у кого пока не должно быть могил. Они там заперты. И отбиваются. Но сейчас-то они уже мертвы, так? Их ведь уже невесть когда туда сунули. Если достать оттуда кости и похоронить их как положено? Они по логике должны обрести покой и перестать тут ошиваться…