Ром. На цыганском языке (диалект русска рома)

– Ну, кели авэн поснедаем.

– Мэ уже, баба, похаём.

– Хуланы скэрдя вастэнца:

– Пал адава и слухать на камам! Мандэ нанэ шкуродёровка! Нанэ пал екх постель лава. Бэш. Мандэ дадывэс лапша и каг’ны. А ещё плаценда. Кэ тумэ пэкэн плаценда?

– А со ада?

– Кокори уджинэса. Ада дасаво гудло слоёно пирого. Наладжя, бэш.

– Тутэ бут чаворэн?

– Дуй.

Хуланы обрадындяпэ.

– И мандэ дуй. Чайёрья. Дро форо дживэна. Сыр выбарьёна, выджяна пало ром, дякэ, гин, нанэ чаворэн. На камэн тэ дживэн паш мандэ. Амэ ромэса камасас ещё чаво. На выгэя. А тутэ?

– Чай и… чаво.

– Со – то на дякэ? Замялась. Исы дасавэ чавэ, отрискир и чюрдэ. Кэ амэ адай сы Васька Пустошкин. Сыр мато – чюрдэлпэ прэ датэ, кхэрэстыр традэл. Сыр протрезвеет – опять ничи.

Приезжо наковлэс пхэндя:

– Нат, миро не обижает. Ёв сарэса вавир.

– Слава Дэвлэскэ! Нэ и куч! – пхэндя хуланы, – На джинав, Петровна, со мангэ туса тэ кэрав. Бельвель мандэ дадывэс занято. Кэ амэ дро клубо товарищеско сэндо. Ту лачи гади, дыкхав, нэ полэс ман, кана чужо мануш. Не могу же мэ сразу прэ тутэ тэ чюрдав хулаибэ. Ту не серчай.

– Мэ не серчаю. Куч. Мэ могу кай – нибудь дро дворо, или прэ лавочка тэ побэшав палэ вороты.

– Нат, – екхатыр же пхэндя хуланы, – Со же ту явэса сыр сирота. Ту, дыкхав, лачи гади… А, может, ту манса джяса дро клубо? Ту на пожалинэса. Кэ амэ товарищеско сэндо фэдыр кина. Пирдал екхэстэ председателёстэ Николаё Петровичё чейно тэ джяс. Пенсионеро, а камэл чячипэ. Нэ если ту наморилась дромэстыр…

– Куч, баба, мэ джява, – сыго пхэндя гади.

Хуланы засандяпэ:

– Эна, наис. Мэ и кокори дюжей чем дрэ кхангири камам одорик тэ ходинав. Амэ дживаса дур станицатыр, артисты форостыр на традэн адарик. Дро телевизоро екх футболо да хоккеё. Затасадэ. А адай и поровэса, и посасапэ.

– Со же ту адякэ набут хас? Али лапша мири на покамьяпэ?

– Нат, лапша лачи.

– Наис, со пошардян. Хай мэ кокори на джинав. Мирэ постоянна клиенты всегда ла мангэн. А ту еле шевелишь ройяса.

– Мэ дромэстыр со – то на камам тэ хав.

– Дромэстыр мануша всегда бутыр хан. На камэс лапша, ласа туса плаценду тэ хас. Эна, ещё таты. Кана дорэсава сметана погребостыр.

Постоялица скэрдя вастэнца:

– Не беспокойтесь, пожалуйста, мэ бутыр на лава тэ хав.

– Нэ сыр камэс. Может, ту холясыян прэ мандэ?

Приезжо искренне здивиндяпэ, г’аздыя якха скаминдэстыр.

– Пал со?

– А со подарандыёмпэ прэ тутэ пэскиро кхэр тэ чюрдав. Нэ ту кокори полэс. Мэ адай дживав би запороскиро. На сыс нисаво чёрибэ, пока на явнэ адалэ рома. И саво бэнг прияндя лэн адарик, кай табунна фэлды. Нат, мэ ничи напрасно не могу тэ пхэнав. Ракирэн, кай ёнэ дживэн нанэ баловства. Нэ только кана под видом ромэн кон – то пэскирэндыр повадился дро сараи шуршать, чужа ловэ тэ гинэл. Мангэ тэ даравпэ нанэ со, мандэ ловэ прэ книжка. Нэ на ласа же каждо дэвэс тэ джяс прэ почта. Ту на холясов прэ мандэ.

Постоялица отодвинула чяро пэстыр.

– Мэ и на думиндём обижаться. Состыр тумэ, баба, лынэ?

– Нэ и куч. Авэн тэ скэдаспэ. Мэ только вавир кофта урьява, и джяса. Времё уже. А тутэ нанэ вавир урьяибэна?

– Мэ дякэ джява.

– И то ладно. Ту ещё тэрны, никон тут адай на джинэл. А мандэ клиентура.

Ещё сыс нанэ калыпэ. Парнэ поселкоскирэ кхэрорэ сыр пилёно сахари прэ зэлэно скатёрка, доступна якхэнгэ.

– Кэ амэ саро ровненько, – шардяпэ пиро дром хуланы.

Саро сыс распахано. Прэ конско  гой гэнэ  косяки пашдика грэн. Сыс конезаводы. Ещё  можно тэ дыкхэс рыжа табуны. Эна и скэдэнпэс, адарик одолэ, кон саро джиибэ сыс пашэ грэндэ, конэскиро ило на можинэл освободиться адалэстыр добровольнэстыр пленостыр. Кхэтанэ табунщикэнца и одолэ, савэ сыс отлучённа пир сави – то причина грэндыр рома.

– Ту, Петровна, только подыкх. Сразу уг’алёса кай ёнэ дживэн, – ракирэлас хуланы.

Нэ ёй и кокори убедилась. Одой, кай дживэн рома, протырдыно шэло. Прэ лэстэ, сыр знамёна, сыс убладэ цветаста одеялы. Неполота лебеда и бурьяно упрэдыр заборостыр. Грэскиро кхандыпэ и фэлдытко кхас. Беспечно забистрэнас тэ укэдэн якхэндыр дуга, или швар, или фарья.

Прэ бари гавитко гас локхэс можно сыс тэ уг’алёс ромэс или ромня, хоть и уридэ сыр сарэ. Нэ пэ лэндэ урьяибэ сыкадёлпэ вавир. Ярче. А уж палэ дыкхлэ тэ пхэнэс нанэ со. Никон на можинэл дякэ же тэ урьел сыр ромны.

Площадь ангил клубо. Дром сыр дуй рэки обтекают клубоскиро островко сыр дуй бая. Пхурдыня, мотоциклы, грайя заполнили площадь. Табунщики, зоотехники, ветеринары. Спешиваясь, зоралэс припхандэ грэн. Ёнэ сыс пашдика. Тырдынэ поводья, готова лэн тэ розрискирэн, тэ прастан дрэ фэлда. И ада сыс донска элита. Колыхались прэ площадь лэнгирэ якхитка морды. Эна кай потешиться якхэнгэ, дыкхи прэ лэндэ, кэдэ вокруг моторы.

Хуланы удыкхтя, со даже молчаливо спутница на сыс равнодушно. Особенно кэдэ взвился грай ещё екхэстэ всадникостэ. Даже набут покхэлдя про штэто, пока лэскиро хулай саво – то ром не утихомирил лэс.

– Кон ада? – спучья приезжо хуланятыр.

– Наверно, саво табунщикэндыр, – пхэндя хуланы, – Мэ кэ бельвель накуч дыкхав. Пирдал площадь сарэса ангил якхэнца мошка, – и ёй адай же ринулась ангил, – А адала мэ дриван куч дыкхав. Ада и исы мири квартирантка Настя.

Ёнэ опоздали. Осадив пэскиро мотоцикло паш крыльцо клуба, ёй запрастандыя прэ ступеньки. Чай дрэ оранжево кофта, синя холова. Прямо осанка, саны талия. Гавитка джювля и ромня дынэ лакэ дром. Адай сыс кучка ромнен. Отчюрдыя палал калэбалэнгиро шэро, дякэ и прогэя, на подыкхтя прэ строны. Ада и задело лэн. Екх лэндыр, тэрны и грубо, на урикирдяпэ:

– Насте уже и прэ манушэндэ на дыкхэл. Учедыр шэрэстыр урнял.

Чай мгновенно обрисияпэ, лакирэ якха безошибочно выухтылдэ толпатыр адалэ ромня.

– Ада ту, Шелоро? Мэ на джиндём, со ту уже рисиянпэ пэскиро коммерческо рейсостыр.

Локхи волна, сави – то зыбь пропрастандыя дрэ толпа. Ромны прилыя вызово, выгэя толпатыр. Притворно ужаснулась:

– Ох, ту уж поизвиняй, Насте, со мэ забистырдём тукэ доложиться!

– Ничи, Шелоро, ту ещё успеешь тэ отгинэспэ одой, – и ёй скэрдя васт дрэ строна клубно порта. И, не задерживаясь, угэя одорик.

Пал латэ хлынули сарэ ваврэ, хай дужакирэнас только ла.

Люстра осветиндя зало. Кон бэштэ, кон тэрдэ сыс пашыл вантаса. Чаворэ бэштэ прямо про пато.

Уштыя председателё учителё -пенсионеро Николаё Петровичё. Прэ лэскиро пиджако колыхнулись медали.

– Уважаемые заседатели товарищёскиро сэндо приглашаются прэ пэскиро штэто. Защитнико и обвинителё – прэ пэскиро штэто.

Хуланы пояснила:

– Кэ амэ саро сыр чейно, хоть и кхарэн «товарищеско сэндо». Николаё Петровичё на камэл, со бы абы сыр.

Гаджё и гади перво рядостыр г’аздынэпэс прэ ступеньки ко скаминд, кай сыс серо цвэтоскиро скатёрка. Бэшнэ. Хуланы и адай проворчала прэ кан соседке:

– Не могли саво – то вавир цвэто скатёркатэ… Мэ сыр подыкхава, то взрипирава немецка шинели. Эна, мири Настя прэ пэскиро прокурорско штэто джял, – и ёй ткнула постоялица дро боко.

Чай дрэ оранжево кофточка и синя холова бэштя ангил скаминд президиума дро перво рядо зала.

– Ёй и пэскирэнгэ на смэкэл.

– А кон ада паш латэ? – спучья постоялица.

– Тоже ром. Прокуроро и защитнико кэ амэ рома, а сэндо сарэ русска. Тэрдёв, сыр ёй лэса тэ чинэлпэ лэла.

– А Василия Пустошкина мангаса пэ пэскиро… – и ёв посыкадя прэ лавка, сави тэрды ангил перво рядо зала. Мануш, кэдэ попэрэл прэ латэ, чувствинэ пэс явно не уютно. Сыр машкир дуендэ ягэндэ. Скаминд президиума и строго публика. Пал адава на камэл тэ джял здоровенно чаво крэнгла якхэнца Василиё Пустошкин. Настойчиво приглашениё Николая Петровича ёв выполнил. Джял, сыр заикается, мелка шажкэнца. Николаё Петровичё пхэндя:

– Джя, Вася, джя. На ладжя.

Публика пролыджия лэс лавэнца:

– А пал каг’нендэ ловчее прасталас…

– Нат, ёв лэн сонна чёрэл!

– Бэш, Вася, прэ лавочка, на пэрэса.

– Камэс курятинку – гин и о кокалы.

Ёв догэя, бэштя. Збандякирдя псикэ, змэкья о шэро. И адай не надеялся, со сыс спокойнэс. Николаё Петровичё помангья лэс:

– Кана, Вася, ту, пожалуйста, роспхэн амэнгэ, сыр ту кэ баба Медведевой дро курятнико загэян.

Вася г’аздыя шэро, подыкхтя, и пхэндя:

– Мэ, Николаё Петровичё, дро курятнико на сомас.

Николаё Петровичё здивиндяпэ.

– Эна сыр! А мангэ, Вася, пхэнэнас, со хай ту бабакирэн цыплятэн лыян. Значит, хохавэн прэ тутэ?

Хуланы пхэндя:

– Кана явэла перво спектаклёскиро действо. Николаё Петровичё камэл дурипнастыр.

– Значит, ада кон – то вавир кэ баба Медведевой цыплятэн чёрдя?

Могучо колын Василия колыхнул вздыхибэ:

– Нат, Николаё Петровичё, мэ.

– Ту поясни, пожалуйста, фэдыр. Сэндоскирэ представители камэн тэ джинэн.

Ёнэ согласно закачиндэ шэрэнца.

– Ёнэ лынаскиро кэ ёй нанэ дро курятнико, а дро дворо… – ладжявэс пояснил Вася.

– А ветка вдруг спхагирдяпэ. А ту рипирэс, саво тыро весо?

Вася сарэса смутился:

– Шел-екх.

– Нэ и дро гоно цыплятэн, пир тырэ лава, биш килограмы исыс. Или нат?

– Тыкнэдыр.

– Тогда приджялапэ амэнгэ туса адай тэ гинас. Дро гоно сыс биш цыплятэн. Потерпевшо баба Медведева ракирэл, со каждо сыс дро килограммо. Чячё, дае?

Из зала тоненько дребезжащё глос пхэндя:

– Мэ лэн, родненьких, екхэ джёваса чяравав.

Николаё Петровичё приладжякирдя лэс:

– Адай, Вася, фэдыр чейно тэ гинэс.

– Мэ, Николаё Петровичё, куч гиндём. Мэ англыдыр лэндэ шэро отрискирдём.

Сабэ охватывал зало. Нэ зрители полэнас, со главно – ангил.

– Состыр ту, Вася, на унаштян, кэдэ пыян?

– Мэ бы, Николаё Петровичё, убёг, нэ мангэ память отмардя.

Кон – то чаворэндыр пхэндя:

– Мэ джинав, одой учес…

Николаё Петровичё дякэ подыкхтя прэ лэстэ, со лэстэ заухтылдя фано.

Эна и подгэя времё ваш главно моменто.

– Кана пхэн амэнгэ, Вася, пожалуйста, прэ со ту надеялся, кэдэ залыджиян кэ баба Медведевой тэ гинэл каг’нен? Ту не спеши тэ ракирэс, подуминэ. Ту же англыдыр санас сообразительно. Полэс, со если сухтылэна, на погладинэна пиро шэроро.

Сыс дыкхно, со ёв напряжённо думинэл. Пололыя, складки про чекат, кхамлыпэ прасталас пиро муй. На можинэл тэ полэл, со камэл Николаё Петровичё лэстыр. Ёв лэскэ помог:

– Ту не волнуйся, взрипир саро. Сыр лыян гоно, сыр выгэян кхэрэстыр. Мэ дыкхав часы «Победа» про васт. Лаче часы. Мандэ дасавэ же. Кэдэ мангэ чейно тэ джяв карик, мэ дыкхав прэ лэндэ. Ту, Вася, подыкхтян прэ пэскирэ, кэдэ выгэян кхэрэстыр?

– Подыкхтём.

– Скицик сыс?

– Часо, – наковлэс пхэндя Вася.

– И ту джинэс, со дро ада времё сарэ дро посёлко должны… Ту же, Вася, всегда санас сообразительно.

Вася пхэндя:

– Тэ совэн.

– Правильнэс, – пошардя лэс Николаё Петровичё, – Пал адава со дро ада времё дро посёлко и танцплощадка закэрды г’ара, и сарэ выкэрдэ телевизоры кхэра. Кана ласа туса выясним пал адава: сыр мануш выгэя кхэрэстыр, прэ со ёв обязательно подыкхэла?

– Прэ часы, – пхэндя Вася без запинки.

– Нат, Вася. Дро адава моло ту набут подуминдян. Мэ тут мангдём не спешить. Эна мэ, кэдэ выджява кхэрэстыр, г’аздав шэро, и дыкхав про…

– Болыбэ! – радостно рявкнул Вася.

Пиро зало пропрастандыя сабэ. Нэ ещё ранэс сыс. Пико на явья.

– И ту, Вася, удыкхтян, со рат калы, нанэ состыр тэ дарэспэ. Утроса, кэдэ баба Медведева ухтылдяпэ пэскирэ цыплятэн, ёй нисыр на подуминдя прэ тутэ. Ёй подуминдя прэ соседэнтэ. Ту на поможинэс, Вася, амэнгэ тэ взрипирас адай, кон затрадыя прогэно бэрш дро соседнё нэво кхэроро?

– Рома, – пыя васяскири глос.

Ёв полыя кэ со джял рэндо. Якха беспокойно запрастандынэ прэ ряды.

– А палэ ромэндэ, Вася, тукэ известно, со ёнэ… Дур, Вася, ту джинэс без подсказки…

Тридцатилетнё гаджё, сыр про уроко, допхэндя:

– Курей чёрэн.

– Молодчико, Вася. Только нанэ «курей» чейно тэ ракирэс, а «каг’нен»… И пал адава ту решил, со если лэса каг’нен, никон прэ тутэ на подуминэла. Сарэ подуминэна прэ…

– Цыганей, – подыкхтя холяса крэнгла якхэнца Вася прэ лэстэ. Лоло, кхамло.

И адай грянул дасаво хохото, со посыкадыяпэ болыбэ рискирдо. Прэ люстра стекляшки забашадэ.

Мануша гвалтынэн сабнаса:

– Ай да Васечка! Сообразил!

– Тыкны детина, годы – палата!

– «Панчь» лэскэ пал адава.

– Штрафостыр лэс отмэкэнти.

– А ещё брехали, со дро кажно классо трин бэрш бэшэлас.

– Значит, нанэ правильнэс бэшэлас.

– Учителя холямэ сыс.

– Ада тумэ, Николаё Петровичё, закхостинэ лэс.

Хуланы дякэ же хохотала жыкэ ясва.

– Нэ, со мэ пхэндём? Тэрдёв, ещё нанэ дасаво явэла!

Нэ сыго выяснилось, со нанэ сарэ веселились. Вавир часть штылёлас. Адай и удыкхнэ, скицик дро посёлко сыс ромэн. Ёнэ и штылён. Сарэ, сыр екхджино. Даже ромня. А сыр схлынула волна хохота, рома вознаградили пэс пал саро. Штэтытка мануша здарандынэпэс. Рома торжествующе годлэнас, сыр джинэн только ёнэ, чюрдынэпэс рядостыр кэ сцена. Ещё бы! Кэдэ приявэлапэ выразить эмоции пал сарэ незаслуженна обиды? Сыр кай – то со – то хасия – са екх бангэ рома. Хоть ёнэ сарэса не причастна кэ адава рэндо. Ромня подпрастандынэ кэ ёв, трясли пашо муй кулакэнца, гвалтындэ.

– Рома – чёра, аи? А ту честно, аи?

Ещё  со – то  годлэнас  романэс  . Чюнгардэнас  прэ  пато, роскхоснэнас штэто подошвэнца, отджянас, собы снова тэ чюрдэнпэ тэ годлэн.

– Тьфу прэ тутэ, тьфу! – чюнгардя прэ лэстэ адая само ромны Шелоро.

И рома – мурша дякэ же. На отачьенас ромнендыр Егоро, Шелорэскиро ром, тыкно и тщедушно, уже дэш молы подпрастандыя:

– Каг’ня – дро гоно, а мэ пал тутэ дро баро кхэр, аи?

Романэ лава нашавэнаспэ дро кхэтано гвалто. Только дуйджинэ мануша штылёнас. Настя, и лакиро соседо. Ёв бэшто сгорблено, змэктя шэро и васта. Настя дыкхэлас презрениёса прэ соплеменникэндэ, а соседо ни екх моло на г’аздыя пэскиро шэро.

Пустошкин дыкхэлас затралено. Нэ и кокоро председателё товарищёскиро сэндоскэ на сыс радо, со кокоро невольнэс роспхандя дасавэ страсти. И ёв сыс рознашадо. Со кана тэ кэрэс? Попробинэ кана зарискир палэ страсти! Само насвалы тема. Только тэ дужакирэс времё, кэдэ саро проджяла. Вдруг настякиро соседо, ром, г’аздыя шэро, со – то згвалтындя романэс. Нанэ зоралэс згвалтындя, глос сыс кашуки, нэ сарэ ваврэ рома ушундлэ лэс. Кэрдяпэ тихэс. А пирдал минута сарэ рома рисинэпэс прэ пэскирэ штэта.

– Ту со издраса? – удивлениёса спучья хуланы квартирантку.

– Дриван шылало тумэндэ дро клубо.

– А мангэ ничи. А кэдэ ром г’аздыя пэскири аспидно брода, аж жаркэс скэрдяпэ.

Кана Николаё Петровичё смог дурыдыр тэ лыджял сэндо. Ёв решил бутыр тэ на кэрэл дасавэ ошибки. Кэдэ уштыя, глосяса башадя серьёзнэс:

– Товарищи, исы мнениё, со прения стронатыр амэнгэ на чейно. Ёв приг’алыяпэ, прияндя бабакэ извинения. Ёв согласно добровольнэс возместить бабакэ убытки. Ту пирдал сельсовето отдэса, или пэса ловэ прияндян?

– Пэса.

Пустышкин уштыя штэтостыр, почюдя пачка ловэ про скаминд, снова бэштя. Николаё Петровичё г’аздыя лэс:

– Нат, Вася, кана уже на чейно тукэ тэ бэшэс прэ адалэстэ почётнонэстэ штэто.

Чутко зало отреагировал.

– А если лэскэ одой куч?

– Нехай ещё трошки побэшэла.

– Мэк присыклёл.

– Одой лэскэ удобно.

Пустошкин прибандияпэ, джял тэ родэл штэто дурыдыр якхэндыр.

Николаё Петровичё побавшадя кудуняса:

– Мангав тэ переачен. Кон адай чаворэнца – мангав тэ джян залостыр. Скицик молы тэ ракирав.

Со – то дро зало зашелестело, зашуршало, а пал адава скицик – то джювлэн пхэндлэ:

– Адай чаворэн нанэ, сарэ кхэрэ сутэ.

Николаё Петровичё потырдыя накхэса:

– Мэ фано шунав.

Зрители, хай, опять лынэпэс веселиться, нэ Николаё Петровичё екхатыр обрискирдя:

– Откэрэнти фэнштра! Шелоро Романова, мангав адарик про штэто.

Добровольцы чюрдынэпэс тэ откэрэн барэ фэнштры. Дро зало загэя свежесть лынаитко августоскиро бельвеле.

Хуланы спучья:

– Конэс ту дыкхэс? Саро времё егозишь про штэто.

– Мангэ интересно прэ тумарэ ромэндэ тэ подыкхав.

– Нэ, дыкх, дыкх. Мэ тукэ пхэндём, со и театро амэнгэ на чейно. Бэш спокойнэс. Кана явэла второ действиё.

Про колын председателёстэ опять колыхнулись медали.

– Тумэн, Шелоро Романова, скицик моло можно мангэ тэ кхарав?

Ёй спокойнэс пхэндя:

– А мэ и адацир куч дыкхав.

Николаё Петровичё строго пхэндя:

– Сэндоскэ са екх, со тумэ дыкхэн. Сэндоскэ чейно, собы мануша подыкхэна прэ тумэндэ.

– А ту ман, Николаё Петровичё, не стращай. Мэ на дарав.

Нэ ко сцена, кай  сыс  товарищеско  сэндо, выгэя. Ёй  на дарэлпэ. Иначе на уридя бы лачё урьяибэ. Хай нанэ сыр обвиняемо прэ сэндо, а сыр прэ саво – то концерто. Подбоченилась, встряхиндя калэ бала. Мэриклэ башавэнас зоралэс, сыр председателёскирэ медали. Нашты тэ пхэнэс, со ёй сыс гожа, нэ на проджяса мимо. Барэ якха, крупна ушта, нарумянена чямья.

Хуланы опять толкнула дро боко.

– Кана дыкх и шун.

Николаё Петровичё дыкхэлас, со ёй тэрды ангил скаминд, на камэл тэ джял про штэто, пхэндя:

– Бэшэнти, Шелоро Романова.

Ёй только покосиндяпэ прэ лавка. Сыгэс сунула васт дрэ кофтакиро вырезо, про колын, вытырдыя со – то, и почюдя про скаминд.

– Со ада?

Шелоро пояснила:

– Адай дэш мардэ.

Николаё Петровичё сыр коршуно вытырдыя жилисто мэн.

– Савэ дэш мардэ?

– Миро штрафо. Чин пал мандэ, и отмэк манушэн кхэрэ. Адай по мардо. На патяс – перегин. Савэ мангэ дэнас, дасавэнца и плэскирав. Если набут…

Николаё Петровичё возмущениёса пхэндя, аж с присвистом:

– Тумэ джинэн, со явэла пало неуважениё ко сэндо?

Шелоро искреннё здивиндяпэ:

– Саво  неуважениё?  Если  бы  не  уважала, ко  утро   на  розгэнэпэс адацир. Рома камэн тэ поракирэн. Мэ пэскиро штрафо камам добровольнэс тэ отдав. Чин лэс, Николаё Петровичё, пал мандэ, и отмэк манушэн.

Николаё Петровичё брезгливо отчюрдыя ловэ, ёнэ едва на пынэ про пато.

– Тумэ со, закамлэ адалэнца ловэнца мэлалэнца тэ откинэнпэ?

Шелоро роспхурдыя накх. Посыкадыя, со ёй розмарласпэ буряса, нэ ёй пхэндя:

– На куч, Николаё Петровичё. Тут и гаджё, и рома уважают дро посёлко, а ту мангэ бида кэрэс. Состыр мэлалэ? Каждо мануш получкирэл пал пэскири буты, сави джинэл. И ту, Николаё Петровичё мирэнца ловэнца не брезгуй. Адай палэ сарэ дэвэса, со прогулиндём. Прэ кукуруза мангэ бутыр и на плэскирэнас.

Собы пхэнэлас Николаё Петровичё не известно, нэ лэскиро соседо пхэндя:

– А ту бы на чюрдэсас патря дрэ кукуруза, может, и бутыр выджялас бы.

Шелоро покачиндя шэрэса:

– Амэнгэ дасави буты на подджял.

– Состыр тукэ на лачи буты?

– Ту, бригадиро, ман про лав на стар. Думинэс, ту екджино адай само годявир? Камэс тэ старэс – лэ штрафо. А камэс чячипэ мандыр тэ уджинэс – пошун. Мэ же на пхэндём налачи буты, мэ пхэндём со нанэ романы ёй. Тэлэ амари природа на подджял. Кон со джинэл, кэ со присыклыя. Амэ – мануша природатыр. Амэнгэ чейно времё, собы присыклыям.

Адай трито моло палэ бельвеле хуланы ткнула дро боко:

– Шун, шун. Кана пал адая природа мири квартирантка Настя вчинэла. Сыр ромны ромнякэ.

Тэло перво рядо колыхнулся калэбалэнгиро кусто. Кэрдяпэ тишина. Настё презрениёса спучья:

– И пэскирэндыр чаворэндыр ту камэс тэ откинэспэ дэшитконаса?

Шелоро дякэ же, сабнаса пхэндя:

– Мири чаворэ, Настё, адай ни причём. Ту биян англыдыр пэскирэн. Нэ ангил ромэс пэскэ латх, А то ту, чёрори, на джинэс, пал конэстэ тэ джяс. Тэрно, или бродато.

Прэ адасавэ лава дро зало пропрастандыя саво —то шёпото, гуло. Настя набут смутилась, нэ адай же вчюрдыя калэбалытко шэро:

– Не беспокойся, Шелоро. Тут бубноса про бьяв са екх на покхарава. А тырэн чаворэн, кэдэ ту традэс манушэн тэ дылнякирэс, мангэ приджяласпэ купать, тэ роспхэнав парамыси прэ рат. Хотя лэндэ исы дай джиды. И ада бы ещё ничи…

Шелоро серьёзнэс низко поклонилась Настякэ:

– Палэ пэскирэндэ чаворэндэ мэ, Настё, уже ракирдём наис. И ещё екх моло не поленюсь тэ пхэнав. Нэ ада тыри буты дрэ чаворэнгиро садико. Тукэ пал ада ловэ плэскирэн.

Опять пропрастандыя волна саво – то гуло. Ропото сыс нанэ дрэ Шелорэскири польза. Ушундя реплики:

– А тыри сави должность?

– И ада дай кхарэлпэ!

– Может, пал адава тоже зарплата тэ плэскирэс?

Ромны Пустошкина даже вскочиндя штэтостыр, тэ лэл реваншо пало ромэскиро ладжяипэ:

– Ёй, значит, тэ зумавэл, а амэ лакирэн чаворэн тэ ракхас?

Яг перегэя прэ латэ:

– Эна, сави ромны Васяскири!

– Отомстила, Малаша!

– Дужакирэлас, дужакирэлас, и подстерегла!

– Дякэ лэн, адалэн цыганей.

– Собы не обижали тырэс Васяс!

– Пал дасавэ танкой ту, Вася, на хасёса.

Даже Шелоро засандяпэ, нэ прэ лавка на бэштя. Малаша камья тэ пиригодлэл э гвалта, нэ не смогла.

– А, да ну тумэн!

Ёй бэштя. Пустошкиным явно дадывэс нанэ бахт прэ трибуна. Дро зало гулинэнас лакирэ лава: «– Ёй, значит, явэла тэ зумавэл, а амэ, значит, лакирэ чаворэн тэ ракхас?». Адай кон – то спучья: