Незаконченное дело

– С тобой невозможно следить порядок, друг, – весело прогрохотал Доргорд и согнул Люциуса пополам приятельским хлопком по плечу. – Тебе тоже удачи, болтун.

– Спасибо, спасибо, – просипел Люциус, пытаясь стряхнуть ладонь великана. Тут подошли Бринстальф с Евой:

– Он опять ноет, что ему не предложили остаться? – спросил проницательный Бринстальф.

– Не обращайте на него внимания, дядя Исан, он бы всё равно не согласился вас оставить. Это он так, для виду хорохорится, – продолжила мысль мужа Ева.

– А вот и остался бы, – прохрипел Люциус, все ещё борясь с ладонью Доргорда.

– Конечно, конечно, – ехидно ответил ему Бринстальф. – Капитан нас зовут на борт, – и он указал на Дорфа, который размахивал руками и что-то кричал.

– Хорошо, – кивнул Исангаст, и тут у него на шее повисла Ева:

– Вы уж берегите себя. И Бринстальфа тоже, – прошептала она ему на ухо.

– Конечно, девочка, – ответил капитан и сильно обнял её в ответ. Через мгновение она отпустила капитана, довольно улыбаясь. Потом повернулась к Люциусу.

– Ладно, и ты иди сюда, – и тоже заключила его в объятья, не обращая внимания на его наигранное бурчание.

– Ну, довольно. Нам пора, – поторопил её Исангаст. Ева отстранилась от Люциуса и напоследок чмокнула Бринстальфа в щёку.

– Давайте там не задерживайтесь. Мы с сыном и Доргордом вас ждём. И проследите, чтобы Брин наконец придумал имя для ребёнка, – Исангаст с Люциусом в один голос заверили, что проследят. Вскоре капитан стоял на отплывающем судне и смотрел на причал, откуда им вслед махали Доргорд и казавшаяся игрушечной рядом с ним Ева. Подле Исангаста стояли Бринстальф и Люциус и размахивали руками им в ответ. Так они стояли до тех пор, пока порт не скрылся из виду, а от родного города осталась лишь небольшая серо-белая птица, следующая за кораблём.

Тем временем остальные парни заняли места гребцов и дружно взялись за вёсла, как, впрочем, всегда во время плаваний к северянам. Исангаст отправил Люциуса и Бринстальфа к остальным, а сам направился к Дорфу, который стоял у румпеля с очень недовольным видом:

– А, ну наконец-то кто-то не с травой вместо мозгов. Ты прикинь, чего этот пень ходячий учудил? Подошёл такой ко мне, весь из себя умный и давай мне советовать, как лучше судном править. И это мне! МНЕ!

– Который? – уточнил Исангаст, глядя на дипломатов, стоящих на носу и любующихся видами озера.

– Да тот хрен, который не министр и не пацан. Как бишь звать-то его? – Исангаст пожал плечами, и Дорф продолжил: – Уверен, что имя у него максимально е… – тут налетел шквал и капитан невольно пропустил окончание предложения, поскольку пытался устоять на ногах. Когда он наконец обрёл равновесие, оказалось, что Дорф и не думал прекращать разглагольствовать. – Они же во всём, что связано с постройкой да с управлением судна полные пентюхи. У них на верфях одни гномы да люди работают, и они же в капитанах ходят. Да если б мы им не помогали с этим, они до сих пор на брёвнах плавали бы. Можешь себе представить, как великий Фареодур весь из себя такой важный и гордый приплыл бы в Гуннард на бревне? АХАХАХА, – и он залился довольным хохотом. Исангаст представил себе эту картину, и сам едва сдержал смех. Действительно, было бы забавно. Он подождал, пока Дорф отсмеётся, и задал интересующий его вопрос:

– Как долго плыть? – Дорф задумчиво сунул пальцы в косу из бороды и сказал:

– Несколько дней. Вскоре выйдем из озера Миарне в реку и по ней сплавимся до самого океана. Если погода будет благоприятной, то доплывем за три дня, я так считаю. Если же нет, то, может, пять а то и всю неделю. С морем никогда не угадаешь. Хотя, вынужден признать, что северянам это как-то удаётся. Проклятые варвары. Ну, я отвлёкся. Располагайтесь поудобнее, капитан. На ближайшие дни это ваш новый дом, – и он указал рукой ладью, где равномерно гребли парни Исангаста и его матросы. Капитан молча кивнул и пошёл к своим ребятам. Дорф мог оставить в Алкиилоне только чётное число гребцов, а поскольку ни Фареодур, ни его дипломаты грести не собирались, то и Исангасту весла не досталось. Поэтому он просто уселся на ящик, стоящий подле мачты, закутался в плащ и стал слушать о чём говорит его отряд. Парни скрашивали скуку от однообразной работы, обмениваясь историями с командой «Следопыта». Из-за отставки старого капитана Фёдора прежнюю команду моряков расформировали по другим судам, и потому парни с удвоенным удовольствием болтали с ещё незнакомыми матросами.

– Как-то раз мы с братом искали сына одного толстосума из Устена, помнишь, брат? – громко вещал Веарад.

– А то, – мрачно прорычал Тазмах, агрессивно работая веслом. – Поганая работа. Худшая из всех, что у нас были.

– Это правда! – с жаром подтвердил Веарад. – Мы в то время в наёмниках ходили, и нас занесло в Устен на Чёрном озере. Дрянной город. Вонючий донельзя и тесный.

– Так это после него от вас так несёт? – поддел его Вилка и тут же довольно захохотал. Впрочем, смеялись и остальные, не исключая братьев.

– Ох, брат, ну ты и скажешь, – прохрипел Веарад, утирая слёзы, выступившие от продолжительного хохота. – Да, именно после него. Ну, в общем, занесло нас в Устен, и мы там основательно застряли. Задолжали трактирщику за проживание, а этот хмырь всю стражу знал, так что нас ни через одни городские ворота не пропускали, покуда не расплатимся. А откуда нам было взять денег, коли работы не было? Не то чтобы в Устене отпала нужда в наёмниках, просто все пользовались услугами местной гильдии. Как там она называлась, брат? Зелёные портки?

– Зелёные ремни, – процедил сквозь зубы Тазмах и смачно сплюнул на палубу.

– А, точно. В общем, работы не было совсем, а долг всё рос. Хоть иди жопу продавай. И тут, когда мы уже решили основательно рискнуть шеей и с контрабандистами уплыть к оркам, нас пригласили в дом одного местного богача. Дело-то он предложил несложное – разыскать его сына, который смотался путешествовать с друзьями. Мир захотели посмотреть, придурки. А папаша его нам сразу половину вперёд заплатил, причем весьма и весьма недурно. Ну мы, понятно дело, как деньги увидели, так и согласились. Идиоты. Нужно было догадаться, что раз позвали нас, значит, все местные отказались, а значит, дело дрянь. Но нам это тогда в голову не пришло. Мы расплатились с трактирщиком и вместе с караваном торговцев отправились в Фрилорд. Туда след сынка вёл.

Добрались практически без проблем, так, пару человек твари из ущелья утащили, а в остальном всё было тихо. А вот во Фрилорде начались трудности. Не прибывал туда никакой богато одетый всадник в компании друзей. Пару дней мы убили, расспрашивая всех подряд, пока один старый стражник нам не подсказал, что нашего парнишку, верно, по дороге бандиты накрыли, а в город как раз недавно партию рабов пригнали. Мы, значит, рванули к работорговцам. И правда, уже второй по счёту узнал нашего парня по описанию. Он сказал, что купил его, а потом перепродал жителям Торфянки вместе с остальными рабами. Мы с братом там раньше не бывали, да и не слыхали ничего про такую деревню, поэтому, не унывая, мы с первым же караваном отправились обратно в Устен, а оттуда на Большие Болота. Дрянные это места, парни. Страшные. Топь и мрак. И посреди всего этого идёт отличная дорога. Даже у древних таких нет. Добрались мы без происшествий, хотя все нас стращали изобилием водящихся там тварей. Нам ни одна не попалась. Да и слава Матери-природе. Если верить слухам, тамошние болотные чудища одним укусом могли меня пополам перекусить.

Ну, вот мы добрались до Торфянки. Деревня большой оказалась и очень даже приятной, даром что на болотах стоит. Жители, правда, чудные – все в наколках с черепами да костями. Хотя встретили нас очень радушно и сразу отвели к старосте, как только мы про рабов речь завели. А вот староста их нас просто убил, да, брат?

– Страшная тварь. Чудовищная, – подтвердил Тазмах.

– Даааааааааа. Огромный полуорк. Пожалуй, он был даже здоровей нашего Доргорда.

– Да ты заливаешь! – перебил его Люциус. – Никто не может быть больше Доргорда, – парни согласно загудели, и даже некоторые из гребцов присоединились к возражениям. Действительно, того, кто хоть раз в жизни видел Доргорда, будет сложно убедить, что на свете есть кто-то ещё больше и сильнее.

– Брат, я клянусь тебе, так и было! – воскликнул Веарад. – Исполинская гора мышц, сплошь покрытых чёрными черепами. Шрамов на нём было раза в три больше, чем на нашем капитане, хотя их и плохо было видно под всеми его наколками. Звали его ВарДан. Ну мы с братом не стали тянуть кота за яйца и предложили ему выкупить у него одного раба. Казалось бы, делов-то? Ан нет. Он нас внимательно выслушал и надолго замолчал. А потом спросил нас, откуда мы родом. Узнав, что из Гаргоса, он даже как-то удивился и спросил, не слыхали ли мы раньше про деревни на Больших болотах. Мы ответили, что нет, не слыхали. После этого он предложил нам кое-что посмотреть, а после дать ответы на все наши вопросы. Мы согласились, и он повел нас к центру деревни. Там стоял длинный дом, из которого выходили трубы, уходящие в прямиком в топи. Знаете, что было внутри?

– Тела, – с горечью продолжил Тазмах. – Там были выпотрошенные, как свиньи, и подвешенные на крюки, тела. Это была их кладовая. Там висели рабы, купленные во Фрилорде. Среди них висел и пропавший сынок богача.

– Дааааааа, – перебил его Веарад. – А посреди дома стоял длинный стол, на котором работали местные мясники. Они разделывали тела, засаливали их. Сердца аккуратно складывали в одну кучу. Печени в другую. Глаза в третью.

Мы с братом оцепенели от ужаса. Я уж было подумал, что и нас сейчас подвесят к остальным, но нет. Нас и пальцем не тронули. ВарДан отвёл нас обратно в свой дом и рассказал, что его деревня и их северный сосед Шерик испокон веков едят себе подобных, но исключительно военнопленных или рабов, чтобы не было проблем с остальными жителями Материка. Самое жуткое было в том, что и в Гаргосе, и во Фрилорде, и в Устене об этом знали и продавали им рабов на ужин. Как нам объяснил ВарДан, его народ никогда не добывает пропитание силой, если только его к этому не принуждают. А всю свою агрессию они пустили на уничтожение болотных тварей, коих почти перебили. Именно поэтому дорога на Устен, по которой мы с братом добрались до Торфянки, была безопасной и такой хорошей. Как нам сказал ВарДан, раньше по этой дороге и весь гарнизон Устена бы не прошёл. Всех бы сожрали чудища. А теперь, пожалуйста, двое путников добрались без проблем.

В общем, смылись мы оттуда при первой удобной возможности, правда, уже по дороге на Гаргос. Её тоже зачистили от болотных мразей, поэтому через пару дней мы добрались до степи, а там уже взяли лошадей у орков и умчались в родной город. Помню, пили беспробудно несколько дней.

– А богач? – спросил Эйнар. – Вы рассказали ему, что случилось с его сыном?

– Веарад грустно посмотрел на него и молча покачал головой. После его истории все некоторое время молчали, переваривая услышанное. Исангаст, всю свою жизнь не покидавший окрестностей Алкиилона, был поражён услышанным. Он никогда не слышал о деревнях, где живут каннибалы, и даже не мог себе представить, что они не только существуют, но и не являются изгоями общества. Тут мимо него шаткой походкой прошел Фареодур, направляясь к Дорфу. А вот министр точно всё это знал. Скорее всего, и остальной совет тоже. И держал в тайне от граждан Алкиилона. Сколько же ещё дерьма они знают и держат это при себе? Исангаст дал себе обещание по возвращении основательно расспросить Эрмегерна обо всём, о чём тот умолчал.

– А вы частенько у северян бывали, да? – вдруг спросил у Имана один из гребцов – самый старый из них. Звали его Совк.

– Да, – честно ответил ему Аювец.

– А в лесу ихнем бывали? – с надеждой спросил старик.

– Да, бывали.

– Стало быть, могли и Зарака видеть?

– Кого? – вежливо переспросил Иман.

– Да не обращайте вы внимания на старика, – вмешался другой гребец, помоложе. – Он вечно ко всем пристает со своими выдумками. Всюду видит теории и заговоры. Вы погодите, он скоро начнет рассказывать, что в лесу Дриадель монстров из людей и гномов делают.

– Я вам уже говорил, что не случайно дриадельской оспой можно заразиться только там! – немедленно вспыхнул старик. – Они там что-то скрывают, зуб даю!

– Да кто они-то? – со смехом спросил молодой гребец.

– Враги! В Алкииллоне враги, я вам давно уже говорю. И они создают армию из монстров. А…

– Да, да делают чудовищ из людей. Уймись, старый.

– Сам уймись, молокосос. Ну так что? – и старик с надеждой повернулся к Иману. – Вы видели Зарака?

– Прости, друг, я не знаю, о чём идёт речь, – миролюбиво ответил ему Аювец.

– Да не могет того быть! Что, никто из вас не знает, кто такой Зарак? – и он обвел парней Исангаста изумлённым взглядом.

У капитана что-то шевелилось в памяти, когда он слышал это странное имя, но, как он ни старался, не мог вспомнить, где он слышал его раньше. Остальные парни тоже мотали головой с недоумёнными лицами. Все, кроме одного.

– Я слышал, – раздался неуверенный голос Гоги. Все как один повернулись к новичку.

– И чего ты слышал? – требовательно спросил Люциус. – Давай рассказывай, что ты там слышал.

– Доргорд как-то упоминал о нём, – торопливо стал рассказывать Гога. – Он как-то раз очень сильно разозлился и послал нас всех к Зараку. Вы разве не помните? – и он стал удивлённо переводить взгляд с одного члена отряда на другого. Тут и Исангаст вспомнил. Действительно, он слышал это имя от их великана. Но что оно означает, капитан никогда не спрашивал.

– Даааа, – торжествующе протянул Совк. – Ваш северянин должен знать всё о Зараке. Они все о нём знают. Я расскажу вам. Это было давно. Северяне тогда только заселяли свой остров. Для этого им пришлось сражаться с огромными тварями, обитающими там. Поэтому у них более всего ценились могучие воины, а тех, кто сражаться не умел или не мог, клеймили позором и заставляли выполнять самую грязную работу. Зарак уродился слабым и хилым мальчиком и таким и вырос. Да в довесок цеплял всякую хворь постоянно. Поскольку сражаться он не мог, то выгребал отхожие места вместе с другими слабаками. Зарак очень страдал от своей немощности, но ничего поделать не мог. Он был не способен даже просто удержать оружие, не то что им орудовать. И он продолжал выполнять свою поганую работу. Но более всего Зарака убивало отношение соплеменников. К нему относились как к дерьму, которое тот выгребал. И вот с этим он смириться не мог. Однажды у северян было какое-то празднество и ярл сильно нарезался и нашёл для себя забаву – заставлять беднягу Зарака глодать кости, которые он ему бросал. Зарак отказался, его жестоко избили и швырнули в выгребную яму. И вот тогда лежа в крови, дерьме и снегу он взмолился богам в последний раз. Он предложил им единственное, что у него было, – свою жизнь в обмен на силу. И вскрыл себе вены в доказательство своей веры. Богам пришлась по душе такая жертва, и они его выполнили его желание, но, как всегда, по-своему. Жестоко.

Когда через несколько дней вернулись охотники, ушедшие накануне праздника, то обнаружили деревню заваленную разорванными в клочья телами сородичей. Белого снега было не сыскать. От ярла же осталась лишь верхняя половина туловища, закинутая на крышу его собственного дома.

В живых остался лишь маленький мальчик, которого охотники обнаружили в одном из домов. Он был едва жив от страха и голода. Когда его напоили и накормили, он рассказал, что это сделала мохнатая, белая тварь, куда крупнее обычного человека. Охотники не поверили мальцу, так как ни одно из обитавших на острове чудовищ не могло уничтожить целую деревню воинов в одиночку. Но когда они изучили следы и раны на телах, то пришли в великий ужас, ибо мальчик говорил правду. Всё это сотворила одна тварь. А после они нашли ещё одно доказательство, куда более жуткое. В доме ярла, на залитом кровью праздничном столе, из оторванных рук, ног и голов было выложено слово. Зарак. Боги Севера превратили заморыша в ужасного монстра. С тех самых пор и пошла история о белом чудовище, обитающем в лесу и рвущем каждого, кто ему попадётся.

– Легенда, старик! – возразил молодой гребец. – Это легенда, а не история.

Совк пропустил его слова мимо ушей и с надеждой уставился на Имана:

– Так вы видели его? Хотя бы мельком? – Иман молча покачал головой и тут встрял Вилка:

– Ну, коли этот Зарак такой страшный, то мне совсем не жаль, что мы с ним разминулись. Неохота мне, служить букварём лесному чудовищу. Хотя я, конечно, легко бы с ним расправился, – веселый хохот, разразившийся на палубе, напрочь заглушил недовольный ропот старого гребца, и вскоре началась новая история.

Так они и плыли, коротая время, рассказывая байки. Иногда Исангаст заменял старого любителя легенды о Зараке на вёслах, чтобы тот мог отдохнуть, а он в благодарность рассказывал капитану о путешествиях, которые совершил в юности. Иногда к ним присоединялись Дорф или Фареодур со своими дипломатами. Все даже выучили имя Пепсар – того древнего, который так разозлил Дорфа своими советами. Он оказался весьма приятным собеседником и отлично знал историю Материка, посему без устали просвещал остальных.

От него отряд Исангаста и команда Дорфа узнали о постройке крепости Рубеж и о сотворении великого моста, ведущего на остров северян. Давным-давно северяне, люди, гномы и орки приплыли на Материк с заморских южных земель. На их родине произошло что-то страшное, что-то, о чём память уже стёрлась, и оставшиеся в живых предприняли отчаянную попытку спастись. Они решили погрузиться на корабли и отправиться в плавание, в надежде найти новый дом. Северяне уже тогда были дикими и жестокими, поэтому их было решено оставить на погибель и не говорить им о готовящемся отплытии. Однако варвары уже тогда овладели магией – допотопной и простой, но тем не менее у остальных её не было вовсе. С её помощью они узнали о готовящемся плавании и смогли тайно проследовать за кораблями людей, гномов и орков, когда те отплыли. Таким образом, северяне тоже высадились на Материке, только не на южном берегу, как остальные, а на северном острове.

Через несколько десятков лет древние обнаружили, что на необитаемом острове на севере кто-то живёт. Из самых лучших побуждений общими усилиями своих самых сильных магов исконные жители Материка воздвигли гигантский мост через весь пролив, разделяющий остров и Материк. После этого они собрали большую делегацию и с множеством даров отправились налаживать отношения. Северяне не стали проводить переговоры, а попросту убили всех непрошенных гостей, после чего обнаружили мост, ведущий к ним, и немедленно заложили форт. Они нарекли его Рубеж. Попасть на остров по мосту стало невозможно. Древние слишком поздно осознали свою ошибку и попытались пробиться силой на остров, но не смогли. Северяне оказались слишком умелыми воинами.

Вскоре после этого неприятного инцидента они наткнулись на людей с юга и приняли их за ненавистных северян, потому атаковали без предупреждения. Люди в свою очередь не остались в долгу и вместе с гномами и орками начали кровопролитную войну, которую впоследствии нарекли войной трёх веков. За это время северяне полностью освоили остров, а Рубеж стал огромным городом-крепостью.

Исангаст не знал, что война трёх веков началась из-за того, что древние спутали людей и северян, и был весьма впечатлён этой историей. И не он один. Она вызвала бурное обсуждение на борту «Следопыта», и споры не утихали до самой ночи.

Однообразные часы сливались в дни, и постепенно парни Исангаста, команда Дорфа и дипломаты Фареодура притёрлись друг к другу. Даже Иман, невзирая на свою нелюбовь к гномам, довольно сносно вёл себя с Дорфом. Люциус и Бринстальф подружились со всеми гребцами, Вилка произвёл на команду «Следопыта» неизгладимое впечатление своей стряпнёй, Эйнар, Иман, старый Совк и Пепсар нашли множество общих тем для разговора, а Веарад и Тазмах, к величайшему изумлению Исангаста, умудрились наладить контакт с самим Фареодуром. Но более всего всех удивили Апрус и Гога, которые постепенно стали так близки, что только не просили поженить их прямо на борту. Сам Исангаст стал больше времени проводить в обществе болтливого гнома, а тот был очень этому рад. Дорф, в свою очередь, обрёл в лице неразговорчивого капитана отличного собеседника, который много слушал и очень мало говорил.

Таким образом, плавание пролетело незаметно. «Следопыт» сплавился по реке, вышел в океан и за несколько дней добрался до заветной цели – портового города северян Гуннарда. Путь занял шесть дней – как и предсказывал Дорф. Вышло бы быстрее, но «Следопыта» задержал штиль, заставший их врасплох. С каждым днём погода всё ухудшалась, становилось значительно холоднее, ветер пронизывал до костей, а в последний день повалил снег.

Когда, на седьмой день, Дорф сказал, что показался город, Исангаст немедленно пошёл к своим парням.

– Команда, слушать приказ, – громко объявил он. Парни немедленно побросали свои дела и сгрудились подле командира. – Мы на вражеской территории. Из рук северян ничего не принимать, без моего разрешения. Если будет пир, ничего ни есть, ничего ни пить. Всем быть начеку. Куда больше, чем обычно. Наша задача – защитить дипломатов. Если со мной что случится, главным будет Иман. Его приказы выполнять безоговорочно. И, самое главное… Ни при каких обстоятельствах не показывайте, что знаете их язык. Всё ясно? – парни единогласно рявкнули. Исангаст коротко обрисовал план, который рассказывал Фареодуру в его кабинете, и дал приказ снаряжаться. Парни быстро надели новёхонькие кольчуги и наручи, скрыли их меховыми куртками светло-серого цвета, затянули на головах шерстяные банданы и стали вооружаться. Каждый закинул за спину колчан со стрелами и луком, взял копьё, круглый щит и личное оружие.

Исангаст также надел броню, закинул за спину Ублюдка, застегнул у горла плащ и окинул парней гордым взглядом. Перед ним стояли восемь лучших воинов во всем Алкиилоне. Смуглый Иман в своем неизменном тюрбане. Тихо молящийся за всех Эйнар. Тазмах и Веарад, гордо стоящие в своих вычурных плащах. Вилка, любовно проверяющий тетиву любимого лука. Бринстальф, завязывающий на голову платок, который ему подарила Ева. Переминающийся с ноги на ногу Гога, с горящими от нетерпения глазами. И Люциус, заплетающий свои длинные волосы в косу. Восемь человек. Семья Исангаста, не по крови, но по духу. Капитан кивнул и произнёс:

– Всем приготовиться. Скоро высаживаемся.

Глава 7. Переговоры

Богов северян неисчислимое множество – по одному на всё, что есть в мире. Все жертвы и все мольбы приносят сонму Богов – не выделяя кого-то конкретного, дабы не прогневать остальных.

Капитан подошел к Фареодуру, который стоял на носу судна и вглядывался в стремительно приближающийся город, скрытый сильным снегопадом. Исангаст смог различить лишь очертания длинных хижин, хаотично заполняющих пространство города. Отчётливо был виден лишь порт, заполненный множеством судов, изрядно припорошённых снегом. Все причалы были заполнены местными жителями. Огромные, в лохматых одеждах и с татуированными лицами они, не отрывая взгляда, следили за приближающимся «Следопытом». Исангаст окинул беспокойным взглядом белый флаг, реющий на мачте «Следопыта». Это была идея конунга Батрунга, которую он передал через Валя и его спутников. Она заключалась в том, что если Алкиилон согласится на переговоры, то судно с дипломатами должно прибыть в порт Гуннарда с белым флагом. Это покажет северянам, что на корабле послы, а не враги, и он не будет атакован.

Исангаст не сомневался, что столпившиеся на причалах давно рассмотрели их опознавательный знак, но никакой реакции не последовало. Никакой подготовки для приёма послов капитан не видел. Лишь все увеличивающуюся толпу, буравящую корабль злобными взглядами. Между тем «Следопыт» подплывал все ближе к пристани.

– Министр, если они в ближайшее время не обозначат место швартовки, я боюсь, мне придется немного обнаглеть, – проорал Дорф от румпеля.

– Если они сейчас не зашевелятся, то я не рекомендую причаливать, – предупредил Исангаст, беспокойным взглядом окидывая северян. – Это может быть опасно.

Фареодур уже было открыл рот, чтобы ответить, как вдруг напряжённую тишину разорвал звук горна. Кто-то протрубил в рог, и северяне немедленно стали расходиться, а на один из освободившихся причалов вышло несколько человек. Один из них принялся размахивать огромным белым флагом, показывая «Следопыту», где можно пришвартоваться. Остальные неподвижно наблюдали за кораблём и его пассажирами.

Исангаст изучал пришедших не менее пристально. Их было всего трое. Все высокие, светловолосые и с цепочкой вытатуированных рун от уха до уха, совсем как у Доргорда и Валя. Двое были довольно старыми, оба с густыми бородами, украшенными бусинами и заплетёнными в косу, оба с седыми волосами до плеч. Они были очень похожи, за исключением того, что один был богат, а другой беден. Понять это можно было безотказным во все времена и во всем мире способом. По одежде. Первый был одет просто – грубая шерстяная куртка, плотный плащ да штаны с высокими сапогами, прихваченные у икр шнурками. За поясом он носил топор, на который уютно пристроил ладонь.