– Ты хочешь сказать, что я, помогая невинному ребёнку вернуть её семью, разрушаю этот мир? – закричал он, и его зычный голос разлетелся эхом по ущелью. – Ты смеёшься надо мной?

– Это не ло-ж-жь! – покачал головой змей.

– Так скажи мне правду! Ты никогда не говоришь мне правду!

Змей отвернулся.

– Что? Боишься? – Голос Рыся приобрёл ещё большую силу. Он наконец почувствовал, что уверенность возвращается к нему.

– Правда тебе не понравится, – проговорил змей чистым голосом. И это был голос Рыся.

Уна, первой прыгнувшая в волшебную дыру, на долгое время завязла в липком желеобразном пространстве, в котором потеряла сознание. Когда её вытолкнуло оттуда, она оказалась в полутёмном помещении, почти до потолка заваленном детскими ботиночками и сандаликами.

Приземлившись на мягкую гору обуви, Уна пришла в себя и, скатившись вниз, стала тревожно озираться.

Единственная тусклая лампочка, освещавшая помещение, горела где-то в углу за другим холмом детской обуви, что возвышался перед девочкой.

В помещении пахло старой кожей и плесенью.

Уна обернулась, ожидая, что Грей или Рысь покажутся из дыры, но никто не появлялся. Она было поползла назад, но остановилась, подумав, что если она прыгнет в дыру, то может потерять друзей, ведь они могут не догадаться, что она запрыгнула обратно.

Вспомнив свои прошлые путешествия через волшебные дыры, она вдруг подумала, что может статься так, что её друзей разбросало по свету, ведь никто из них не знал, как эти переходы работают.

«А вдруг и правда они теперь все в разных местах?» – подумала она. И ей сразу же стало жутко страшно. Вдруг она никогда больше не увидит их?

Где-то совсем рядом раздался какой-то странный звук. Её тело мгновенно покрылось мурашками. Уна прислушалась. Вот, снова. Этот звук напоминал чей-то стон.

– Тя-ди-и-и-и-и… Тя-ди-и-и…

Ничего хорошего этот звук не обещал.

Уна стала быстро карабкаться на холм из ботинок, чтобы нырнуть обратно в волшебную дыру. Но, как назло, ноги у неё вязли в обуви, она проваливалась или всё время скатывалась назад.

– Тя-ди-и-и… Тя-ди-и-и-и… – вторил утробный голос, от которого становилось всё страшнее и страшнее.

Уна утроила усилия. Но чем больше она старалась, тем хуже у неё получалось. Она сопела, взбираясь выше и выше. Вот дыра уже совсем близко.

– Ди-и-тя-я-я! – вдруг раздалось уже совсем близко, почти за её спиной.

Она оглянулась. Кто-то на миг заслонил свет лампочки, отбросив жуткую бесформенную тень.

Уна замерла.

Неизвестное существо с мерзким голосом зашевелилось за холмом.

Уна инстинктивно начала зарываться в гущу обуви, стараясь двигаться как можно тише. Её затрясло от страха, когда она увидела громадную фигуру получеловека-полуживотного, покрытого длинной рыжей шерстью с головы до ног. Безобразная тварь выползла из-за холма и остановилась.

Конечно же, это был хозяин волшебных дыр.

Два огромных круглых глаза монстра смотрели в разные стороны, изо рта выступали четыре длинных клыка, цепляющихся друг за друга. С обвислых губ Лешего стекали тягучие слюни. Его узловатые пальцы с длиннющими изогнутыми когтями перебирали подобранные в куче детские сандалики.

Леший пыхтел и то и дело издавал жуткие утробные звуки, после которых из его рта вырывались протяжные слова:

– Тя-я-я-я-ди-и-и… Ди-тя-я-я-я…

Леший вдруг резко сел на пол и стал рыться в обуви. Он достал розовый ботиночек и поднёс его к носу.

– А-а-а-а-а-ах!

Он отбросил ботиночек и на какое-то мгновение замер, будто бы прислушиваясь. Потом резко дёрнул головой и посмотрел в сторону Уны.

Уна вжалась в своё укрытие. Глаза монстра вращались, как у хамелеона. Леший стал принюхиваться. Уна сообразила, что он плохо видит.

– Ди-и-и-и-и-тя! – Его морда сморщилась, и он распахнул огромную пасть. – Тя-я-я-я-ди!

Уну колотил озноб. Леший бросился к завалу обуви, в котором пряталась девочка, и стал разгребать его обеими руками.

– Ди-и-и-и-тя-я-я-я-я! Ди-и-и-тя-я-я-я-я-я!

Уна выпрыгнула из кучи в тот момент, когда чудище почти добралось до неё. Ей было невероятно страшно, но единственный путь к спасению был в волшебной дыре, и поэтому Уне пришлось сделать нечто совершенно невозможное для восьмилетней девочки. Она запрыгнула на голову монстра и, оттолкнувшись, нырнула в дыру.

– Эа-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! – завыл Леший ей вслед.

Уна вылетела из дыры и упала на скользкую поверхность крыши какого-то высотного здания. Здесь дождь, смешанный со снегом, хлестал с нависшего над самой головой чёрного неба. Вокруг высились небоскрёбы.

Туфли Уны заскользили по припорошённому снегом льду, и она шлёпнулась на спину, ударившись о твёрдую поверхность лопатками и локтями.

Боль пронзила её. Она громко закричала. Но, увидев над собой клацающие когти Лешего, вскочила на ноги и побежала.

Мычащий монстр выпрыгнул из дыры и помчался за ней, широко размахивая длинными руками. Уна нырнула в частокол антенн, которым ощетинилась эта часть крыши. Проскользнула между телевизионными тарелками, прижавшимися друг к другу, и побежала дальше. Преследующий её Леший ударился о преграду и на секунду застрял.

– Аэ-э-э-э-э-э-э-э-э-э! – заревел он.

Эта заминка дала Уне возможность юркнуть под переплетение серебристых труб, лабиринтом стелившихся по верху здания. Леший нагнал её и попытался пролезть за ней, но зазор между трубами и крышей был для него слишком узким. Тогда он запрыгнул на трубы и стал шарить лапой между ними, пытаясь дотянуться до девочки.

Уна ползла на спине, с ужасом следя за когтями чудовища, мелькающими над её головой. Вдруг перед ней открылось небо – трубы закончились. Леший метнулся к ней, неистово мыча. Уна истошно закричала и кинулась от него прочь. Она плохо соображала, что делает: страх сковал её сознание.

Под ней раскинулся горящий Мидбург. А она даже не обратила на это внимания. У неё не было ни секунды, чтобы задуматься, где она и что происходит в городе.

Уна побежала вдоль края крыши, ища глазами, где ещё можно спрятаться. Впереди она увидела вертолётную площадку с металлической лестницей, ведущей на её вершину. Она бросилась к лестнице и стала карабкаться по скользким перекладинам вверх.

– Ещё чуть-чуть! Ещё чуть-чуть!

Её зубы стучали. Она спешно поднималась всё выше, совершенно не осознавая, что на голой вертолётной площадке спасения быть не может.

Она уже почти добралась до вершины.

Почти.

Леший подскочил к лестнице и, схватившись за основание, резко её дёрнул. Уна вцепилась в холодный металл. Только это спасло её от падения. Лестница заскрежетала. Болты, с помощью которых она была прикручена к стене, со свистом вылетели и забрякали по крыше.

Леший дёрнул ещё раз.

– Уйди от меня! – закричала Уна.

Чудовище загудело и, рванув лестницу с силой ещё раз, оторвало её от стены.

Уна полетела вниз.

Металл ударил о край крыши. Верхний конец лестницы с болтающейся на нём Уной оказался над пропастью. От удара пальцы Уны чуть не соскользнули. Она зажмурилась.

Леший едва смог удержать свой конец лестницы, чтобы она не полетела вместе с Уной вниз.

– Ва-а-а-а-а-ай-да-а-а-а-а! – загудел Леший и стал подтягивать лестницу к себе, его челюсти клацали от возбуждения. – О-о-о-о-о-о-о-э-э-э-э-э-э!

Уна осторожно глянула через плечо вниз. Ужас пробрал её до макушки. Она висела на уровне двадцатого этажа над чернеющим асфальтом. Леший гремел лестницей. Его глаза безумно вращались.

Уна посмотрела в небо.

Вот бы сейчас прилетел Рысь, подхватил её и унёс отсюда на своих белоснежных крыльях. Но Рысь не появлялся. А впереди был жуткий монстр, а позади – гибельная пропасть.

– Не убивай меня! – взмолилась Уна.

Леший довольно захрюкал, проворно подтягивая девочку к себе.

Уна снова посмотрела вниз. Даже восьмилетнему ребёнку было ясно, что если она расцепит пальцы, то разобьётся.

Её окружала смерть.

Она зажмурилась. Так сильно, что чёрные круги заходили перед глазами.

– Мне-е-е-е-е-ко-о-о-о-о-о-о-о-о! – гудел в ушах голос Лешего. – Мне-е-е-е-е-е-е-е-е. Мне-е-е.

Уна закричала что есть силы. Так, чтобы хоть кто-нибудь мог её услышать.

– Помогите!

Но её не слышал никто. Она была слишком высоко, да и к тому же город в этот момент был наполнен миллионами истошных криков, и голос маленькой девочки неизбежно потонул в них.

Никто бы ей сейчас не помог.

Уна почувствовала хватку Лешего на своей руке. Омерзительное дыхание из пасти монстра обдало её.

– Мне-е-е-е-е-е-е-е-е! – Он притянул её к себе.

И Уна потеряла сознание.

Никогда в своей долгой жизни Пуст не был так напуган.

Обычно не испытывавший проблем со своим ростом гоблин вдруг осознал, насколько он уязвим и беспомощен.

Вокруг него творился кромешный ад.

Кровь, боль, безграничное насилие, не чувствовавшие преград монстры, рвущие на части всё живое. Огонь и град, летящие с небес на землю. Было от чего сойти с ума.

Многие жители Мидбурга не смогли выдержать этого ужаса. Тут и там можно было заметить обезумевших от увиденного горожан, сидящих посреди горящих трупов и раскачивающихся из стороны в сторону.

Он не обращал на них внимания. Его психика была крепче.

Он постоянно сталкивался с насилием в своей жизни. Он и сам убивал не раз. Но тем не менее столько крови и боли он не видел никогда. И никогда не испытывал столь неприятного чувства опасности, как сегодня. Он каждый раз вздрагивал, когда мимо него пролетала ледышка или в кого-то поблизости вонзался меч. Было противно осознавать свой страх.

Но его тревожило даже не это. В таком месиве и хаосе ему трудно было передвигаться. И земля, и небеса бурлили в схватке. Вокруг него крутились сцепившиеся нелюди и чудины. Рвали мясо из трупов хобзеды. Стреляли злыдни. Горели дома.

Как ему добраться до Морока? Как выполнить приказ Мораны?

Он спотыкался, перелезая через мертвецов и стонущих раненых. Чертыхался, когда кто-то из нелюдей стрелял в него или метал в него дротик. Именно сейчас ему не хватало скорости и ловкости, какой обладают чудины или волоты.

И конечно же, силы. Банальной тупой силы, которой у него никогда не было.

Ум был. Хитрость была. А вот силы не было.

И это его бесило.

Среди сваленных друг на друга трупов он увидел молодого чудина. Тот был совсем мальчик. Его лицо было залито кровью, отчего широко раскрытые от боли глаза ещё сильнее выделялись в тёмной груде тел. Он явно задыхался. Пуст брезгливо глянул на него и, вытащив обрубок меча из чьей-то спины, всадил его юноше в горло.

– Не благодари, – процедил он и поковылял дальше.

Атака чудинов захлёбывалась. Армии Морока были многочисленнее, на одного чудина приходилось по десять – двадцать монстров. Но чуди отчаянно сражались. Тут и там можно было увидеть группки воинов в серебристых кольчугах, отбивающихся от кровожадных орд.

Мимо Пуста то и дело пролетали шары с освящённой водой, которая обращала самых сильных воинов Морока в кляксы чёрной слизи, растекающейся по земле. Гоблин едва успевал прятаться от их разрывов и недовольно шипел: всё это замедляло его ход.

Он должен был добраться до эпицентра битвы, туда, где Морок сражался с чудинами и людьми наравне со своими воинами. Но как одолеть могучего Владыку Тёмного Мира, Пуст не понимал.

Куда ему до великана с могучими щупальцами и гривой смертоносных игл! Это тебе не задавить какого-нибудь злыдня в подворотне. А ведь у Морока ещё и Амулет, который он должен принести Моране.

Моране! Но где она? С самого начала битвы он её не видел.

А Морана в это время боролась с очередной напастью. Морок сделал что-то такое, что при приближении к нему она никак не могла воплотиться в себя из стаи бабочек-могильниц. Стоило ей принять своё обличье, как её образ вновь разбивался, превращаясь в чёрное порхающее облако.

Морок был лишён магических способностей десять тысяч лет назад. Он никак не мог воспользоваться магией. Но центр Старого города был явно заколдован.

Коварный братец опять перехитрил её.

Он нанял или заставил работать на себя кого-то из колдунов. О таком простом и даже очевидном решении она даже не подумала. У неё не было времени. Она была слишком занята борьбой со своим проклятьем. Она, всемогущая богиня, была слабее собственного брата, лишённого магических сил!

Эта мысль приводила её в неописуемое бешенство.

Туча бабочек собралась воедино на одном из зданий на самой границе заколдованной зоны. Через мгновение на краю крыши стояла прекрасная богиня. С развевающимися на ветру локонами она была изумительно хороша. Но сейчас это не доставило ей удовольствия. Брови грозно свелись, глаза сверкнули гневом, и лицо её в одно мгновение растрескалось подобно вулкану, огненные вспышки пробежали по телу.

Она выплеснула свою ярость, спалив одного из пуффинов, бродивших по улице. Однако легче ей не стало.

Она попыталась связаться с Индриком. Но он будто сквозь землю провалился. И краснокрылый цмок, которого она ему дала, не прилетал.

Морана стиснула зубы.

– Только попробуй, только попробуй не отдать мне его. Мало тебе не покажется!

Морок же упивался битвой. Боль и страх людей многократно увеличили его силы. Он возвышался над своей армией и ловко орудовал щупальцами, разбрасывая чудинов. Из гривы беспрерывно вылетали острые иглы. Они чуть ли не насквозь пронзали не только воинов чуди, но и его собственных солдат. Впрочем, переживать по этому поводу Мороку было некогда.

Всё ближе и ближе он был к моменту своего триумфа.

Он ясно видел, что люди не были достойными противниками для его армий. Как он и планировал, существа, высокомерно называющие себя царями природы, только почуяв опасность, разбежались в страхе и были без труда вырезаны его солдатами, словно скот. Лишь некоторые из них объединились, чтобы сопротивляться его воинам наравне с чудинами. Но таких смельчаков было очень, очень мало. К тому же они были безоружны и неумелы.

Любой военачальник знает, что одной храбрости мало. Для сопротивления нужна организация. А лидеров у людей не было. Морок довольно ухмыльнулся. Да, он всё правильно рассчитал.

А чудины – их силы явно иссякали.

Ещё чуть-чуть, и всё закончится.

Уна очнулась от дикой головной боли, которая, словно ржавая пила, разгрызала её лоб и затылок. Она открыла глаза и увидела над собой багровое вечернее небо, заляпанное грязными низкими облаками. Она приподнялась и посмотрела вокруг.

Она находилась на небольшом островке, возвышающемся среди болот, обрамлённых кривыми пиками ёлок гнилого чёрного леса. Из этой мрачной чащи доносились глухие животные стоны.

Здесь стояла нестерпимая вонь. Болотная жижа была в постоянном движении, будто кто-то перемешивал её невидимой ложкой. На её поверхности то и дело лопались зловонные пузыри, разнося смрад по округе.

Лешего рядом не было. Уна встала, но её ноги тут же подкосились от ужаса. Вокруг себя она увидела разбросанные тут и там кости и детские скелеты, застывшие в неестественных позах.

Она оглянулась: позади неё возвышался кусок стены, сложенной из белых изгрызенных кирпичей. В середине стены была выдолблена дырка.

«Это волшебная дыра!» – пронеслось у Уны в голове.

Она бросилась к ней.

– Ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ых!

Уродливая рожа Лешего высунулась из дыры.

Уна поскользнулась от неожиданности, упала и покатилась по глинистой земле в болото. Леший выпрыгнул из дыры и бросился к ней. Он схватил её, не дав свалиться в мерзко пахнущую жижу.

– Га-и-и-и-ирть… – Его длинные клыки клацнули у её лица. – Тирь-га-а-а!

Уну трясло от страха.

– Грать-и-и-и-и-и-и… – завывал Леший.

– Пусти меня, – прошептала Уна.

– Тирь-га-а-а-а-а-а! – раззявил пасть Леший.

– Что ты хочешь?

– Гарь-ти-и-и-и! – Он отшвырнул её и снова протяжно завопил: – Га-и-и-и-ирть!

Уна глянула на спасительный проход. Леший стоял посередине между ней и дырой. Он поднял с земли детский череп и бросил в неё. Уна увернулась.

Леший грозно зарычал:

– Тирь-га-а-а-а-а-а! – Он схватил ещё один череп и швырнул им в Уну. – Грать-и-и!

– Играть? – догадалась Уна. – Ты хочешь играть?

Леший замолк и посмотрел на неё. Уна осторожно подняла с земли череп и катнула его в сторону чудовища. Леший довольно заухал и катнул череп назад к ней. Уна, едва справляясь с ужасом, шагнула к черепу и легонько пнула его по направлению к монстру. Он в азарте скаканул вперёд и схватил череп огромными челюстями. Череп хрустнул и рассыпался на мелкие кусочки.

Леший неопределённо хрюкнул и стал оглядываться в поисках новой игрушки. Он схватил часть скелета, лежащего позади него, и загремел рёбрами и позвонками, как погремушкой.

– Тебе нравится музыка? – Уна подняла с земли кость и постучала ею по лежащему рядом черепу.

Леший обрадованно завыл и ещё сильнее затряс скелетом – так, что рёбра посыпались на землю. Уна едва сдерживала дрожь. Она взяла череп и стала постукивать по нему костью, кружась вокруг Лешего и напевая весёлую песенку, услышанную в Старом городе. Только голос у неё всё время срывался и совсем не был весёлым. Однако чудовищу её представление нравилось. Он приседал и довольно ухал, потрясая иссушенным позвоночником над её головой.

Уна остановилась. Леший радостно зарычал и бросился к воде. В один миг он вытащил из болотной жижи склизкую, уродливую рыбу и протянул её девочке.

Уна с ужасом посмотрела на отвратительное животное, бьющееся в руках Лешего, и выдавила из себя улыбку:

– Спасибо! Я не голодна.

Лешего этот ответ удивил. Он вонзился зубами в рыбу, оторвал кусок плоти и, не жуя, проглотил его. Внутри чудовища что-то омерзительно булькнуло. Он довольно ухнул и снова протянул рыбу Уне.

– Нет, нет. Я и правда не голодна, – осторожно возразила та.

Леший бросил рыбу под ноги и схватил девочку. Она вскрикнула от неожиданности. Он прижал её к своей дурно пахнущей шерсти и понёс куда-то. Шёл он недолго. Вскоре они оказались в его гнезде, сооружённом из сена, тряпья и еловых веток. Он бережно положил Уну на эту странную постель и снова заухал. Но тут Уна решила ещё раз взять инициативу в собственные руки.

– Нет, нет. Это ты ложись, а я буду тебя баюкать. Как мама.

Леший застыл на секунду.

– Ама-а-а…

– Да, как мама, – кивнула девочка. – Ложись.

Ужасный монстр повиновался и свернулся калачиком в гнезде. Уна села ближе и стала гладить его огромную голову своей миниатюрной ладошкой. Глаза Лешего закрылись. Он глубоко вздохнул. Уна стала напевать колыбельную, которую ей пела когда-то мама.

Её неровный голосок разносился над островом, усыпанным обглоданными костями детей. Стоны, разносящиеся над болотом, утихли. Свежий ветерок на время разогнал болотную вонь.

– Ама… – кротко прогудел Леший.

– Спи, спи, – мягко проговорила Уна, не переставая поглаживать его по голове.

Леший ещё раз глубоко вздохнул и засопел. Уна продолжала петь, и крупные, горячие слёзы стали падать на свалявшуюся шерсть монстра. Девочка смотрела перед собой, совершенно забыв, где находится.

Ей стало тепло и даже комфортно, она успокоилась и просто продолжала петь. В какой-то момент она осознала, что может сбежать, пока чудище спит. От этой мысли мурашки пробежали по её коже. Она посмотрела на Лешего и, к своему удивлению, увидела вместо него рыжеволосого полуторагодовалого ребёнка, мирно спящего у неё под боком.

Всё тело мальчика было истыкано булавками и покрыто ожогами и шрамами. Здоровенные иглы были вогнаны под кожу – на плечах, руках, шее.

Уна ужаснулась оттого, что кто-то мог быть так жесток с ребёнком.

Он спал, постанывая во сне. Уна глянула назад, туда, где был спасительный проход, но не смогла убежать. Она решила остаться, чтобы освободить мальчика от этих ужасных мучений.

– А потом пойду, – едва слышно прошептала она и стала аккуратно, чтобы не разбудить малыша, доставать булавки из-под его кожи.

Мальчик застонал, но не проснулся.

– Кто ж тебя так? – покачала головой девочка.

– Ама… – во сне проговорил малыш.

– Спи. Спи спокойно, я с тобой.

Она снова погладила его по голове, дождалась, когда он уснёт покрепче, и продолжила вытаскивать иглы и булавки, торчащие из него тут и там.

Почти все они уже давно проржавели и вросли в его кожу. Но Уна твёрдо решила избавить малыша от страданий, которые они доставляли ему. Иголки плохо поддавались, большинство из них засело глубоко в плоти мальчика, и Уне приходилось помогать себе зубами, чтобы вытянуть их.

Когда же она вынула последнюю иглу из ножки, малыш открыл глаза и внимательно посмотрел на неё. Уна испугалась этого взгляда – он был совершенно взрослым. Мальчик поднялся. Не сказав ни слова, взял её за руку и повёл к дыре в стене, сложенной из белых кирпичей. Они остановились. Мальчик посмотрел на неё и грустно улыбнулся.

– А ты как? – спросила его Уна.

Он помахал ей рукой и растаял в воздухе.

Уна окинула взглядом островок. Кости убитых детей провалились в землю. Глинистая почва стала покрываться мхом, поверх которого распускались мелкие розовые цветки. Вода в болоте стала прозрачной, и на её поверхности появились кувшинки.

Птичка села на ближайший куст и залилась трелью.

Уна кивнула, навсегда прощаясь с этим местом, и прыгнула в неизвестность.

Глава 3

Грей выпрыгнул из волшебной дыры в тесном проёме между двух глухих стен. Земля под его ногами горела. Воздух был загажен дымом.

– Держитесь! – крикнул он девочке и Таракану и помчался вдоль задымлённого прохода.

Вася летел перед ними.

Малютка за его плечами с надрывом закашляла.

– Ещё немножко! Потерпи! – успокаивал он её, не останавливаясь ни на секунду.

– Вася! Вася где? – запричитал Таракан.

– Здесь он, здесь! – Грей едва различал его в дыму. Глаза его слезились.

Они слышали гул битвы, многочисленные крики и рёв монстров. С неба чёрными хлопьями валился пепел, но они даже представить не могли, какая картина предстанет перед ними, когда выскочили на улицу.

Это была одна из небольших улиц Старого города. Далеко не центральная. Только они оказались на ней, Грею инстинктивно захотелось забежать обратно в безлюдный проём. Вся улица была завалена мёртвыми телами, над которыми суетились нелюди, потроша трупы.

Их увидели.

Один из хобзедов выплюнул кишку, которую тянул из распоротого живота мёртвого человека, и с жадно раскрытой пастью кинулся на них. Грей отскочил и, проскользнув под когтистой лапой, полоснул по животу монстра мечом. Тот взвыл и снова бросился на мальчика. Грей попятился и, оступившись, упал на спину. Он придавил собой девочку, и та закричала от боли и страха.

Хобзед рванул вперёд, чтобы вцепиться жертве в горло. Мальчик едва успел выставить меч поперёк – челюсти хелиона клацнули о сталь, послышался звук хрустнувшей кости. Кровь и ядовитая слюна брызнули на лицо Грея. Но нелюдь не погиб, он отпрянул, раззявил окровавленную пасть и подался вперёд, чтобы атаковать снова. В этот момент из-под воротника Грея выпрыгнул Таракан и отважно бросился на врага.

– А-а-а-а-а-а-а-а!

Схватив четырьмя рабочими лапками свои усики и выставив их как рога, он прыгнул на монстра, целясь ему прямо в глаз. Но промахнулся. Зато Вася точно спикировал вниз и клюнул нападавшего в другой глаз. Хобзед зажмурился, и Грей, не растерявшись, тут же вонзил ему в брюхо меч. Убитый монстр повалился на него, обдавая зловонием.

Другие твари приближались со всех сторон.

Грей оттолкнул труп монстра, выдернул из него меч и с криком бросился на хелионов. Одному из них он снёс голову с такой силой, что та, отлетев, сбила с ног злыдня. Ещё один хобзед прыгнул на мальчика, но Грей ловко ушёл под землю, чтобы вынырнуть в метре от него и перебить ему позвоночник мечом.

Грей чувствовал богатырскую силу, которой налились его мускулы, стоило ему сжать рукоять легендарного меча. Казалось, клинок сам двигает его рукой. Удары мальчика были точны и сокрушительны.

Таракан оседлал Васю и взвился над улицей, обозревая её тревожным взглядом. Нелюди надвигались на них плотным кольцом.

– Бежим! – закричал Таракан.

– А я? – подала голос малютка, про которую все на минуту забыли.

Грей подхватил её и понёсся по улице. Таракан на Васе полетел следом. Рассвирепевшие твари погнались за ними.

– Быстрей! Нагоняют! – кричал Таракан, оглядываясь назад.

– Бегу!

Грей с трудом лавировал между трупов. Вдруг какая-то сила приподняла его над асфальтом. Девочка истошно закричала, вцепившись в плечи Грея.

– Грей! – услышал он испуганный голос Таракана.

Мальчик в недоумении посмотрел вверх и понял, что это моголь вцепился в малышку и поднял их обоих в воздух. Ручки двухлетнего ребёнка не в силах были удержать Грея – её пальчики отпустили мальчика, и он стал падать, в ужасе глядя, как моголь уносит девочку в небеса.

<1...3 4 5 6 7 >

На страницу:

Перейти

5 из 7