Строптивая для негодяя

– И я хочу, – слышу второй мужской голос и замираю на месте.

Балабанов. Как и обещал, прибыл с самого утра. Но вместо того, чтобы фыркать и возмущаться, я продолжаю стоять на месте, а сердце бешено колотится в груди. Да что ж за напасть такая! Почему так неадекватно реагирую даже на голос Балабанова? Боюсь даже представить, как отреагирую, когда увижу его физиономию.

– И тебе туда нельзя, – Петровна, как я понимаю, входит в азарт. – Сейчас по шее получите, – улыбаюсь, представляя картину, которая разворачивается за дверью. – Оба!

– Петровна, я тебя точно уволю, – кричит Вишневский. – Паша, ты за правую руку, я за левую!

– Идет, – довольный голос Балабанова. – Петровна, любовь всей моей жизни…

– Помогите! – раздается женский крик.

Поворачиваюсь к девочкам лицом и наблюдаю, как они дружно прыскают от смеха, включая двух визажисток. Сама улыбаюсь вместе с ними, понимая, что если сейчас не прийти на помощь к женщине за дверью, то эти два оболтуса точно ворвутся в комнату. И испортят Кате настроение.

Тяжело вздыхаю от мысли, что именно мне предстоит спасать домработницу, которая продолжает грозно кричать в коридоре, называя этих двух красавцев различными нелицеприятными словами. Мой “упырь” на фоне ее ругательств звучит как комплимент.

– Угомони их, Дарина, – усмехается Катя. – И скажи моему новоиспеченному будущему муженьку, что если он сейчас не утихомирится, то развод наступит раньше женитьбы.

– Есть, товарищ командир! – козыряю, разворачиваюсь и направляюсь к выходу.

Протискиваюсь в едва приоткрытую дверь и сразу же плотно закрываю, прислоняясь к ней спиной. Артем с Пашей тянут за руки Петровну вниз, уже подобравшись к первой ступеньке, но женщина брыкается и пытается сопротивляться.

– Воспитала на свою голову, – кричит возмущенным голосом. – Неблагодарные балбесы. Ремень по вам плачет.

– Петровна, сейчас в кладовке закрою, – смеется в ответ Артем. – Чтобы не обзывалась.

– А я тебя посажу за хулиганство на пятнадцать суток, – прерываю их жаркие дискуссии. Все трое останавливаются и резко поворачиваются в мою сторону. – И вдобавок припаяю еще парочку статей, так сказать в профилактических целях, чтобы неповадно было женщинам угрожать.

– Вот-вот, – Петровна вырывает обе руки из мужского захвата, пользуясь тем, что жених со свидетелем стоят с круглыми глазами и смотрят на меня. – Даже не думай, – грозит пальцем сначала перед лицом Артема, затем перед удивленной физиономией Балабанова.

Подходит ко мне, улыбаясь, после чего быстренько прошмыгивает в комнату.

– Чего уставились? – нарушаю я временную тишину, а то эти двое начинают меня пугать своим ошарашенным видом.

Такое чувство, что привидение увидели. Я, конечно, девушка симпатичная, но не до такой же степени, чтобы мужики теряли не только дар речи, но и способность двигаться при виде моей внешности.

– Я один это вижу? – Балабанов переводит взгляд на Вишневского, а тот в свою очередь поворачивает голову в сторону своего друга.

– Тяжело тебе придется сегодня, Паша, – тяжело вздыхает Артем.

– Вы о чем? – не совсем понимаю их реакцию на мое появление.

– Дарина, – свидетель расплывается в улыбке, направляясь медленно в мою сторону. – Как же я счастлив тебя видеть, радость моя! В комнату пустишь?

– Нет, – прижимаюсь сильнее спиной к двери. Вишневский плетется следом и ехидно скалится.

Да что смешного они увидели? Я же смотрела на себя в зеркало – очень красивый макияж, идеально подходит под мои темные волосы, голубые глаза, и даже ненавистное красное платье. Тогда в чем дело?

– Дариночка, золотце ты мое, – Балабанов приближается, а Артем, взглянув на Пашку, после чего подмигивая мне, стоит и наблюдает за происходящим. И продолжает ехидно улыбаться, чтоб ему пусто было!

– Не пущу, сказала, – расставляю руки по сторонам, еще сильнее прижимаясь к двери и грозно глядя на Павла.

А он… зажмуривается, тяжело вздыхает, после чего произносит:

– Боже, дай мне силы на сегодняшний день!

И резко открывает глаза.

Вишневский закатывается смехом, хлопая друга по плечу, а я слежу за взглядом Пашки, понимая, что смотрит он не в мои глаза. А куда-то ниже.

Опускаю взгляд, и протяжный стон вырывается у меня из груди.

– Ну, Балабанов! – шиплю в ответ.

Я и забыла, что на мне надет короткий шелковый халатик, который одолжила Миланская, а под ним мой любимый голубой бюстгальтер. Его я надеваю исключительно под форменную рубашку. И сейчас второпях нацепила, так как новый комплект нижнего белья пока лежит рядом с платьем.

Верхняя часть халата разошлась в стороны, открыв на всеобщее обозрение мою полуголую грудь. Теперь мне становятся понятны и слова Вишневского о том, что его другу придется сегодня несладко, и наглый напор Балабанова, которой хотел, чтобы я расставила руки и полы халаты разошлись.

– Я готов заключать с тобой перемирие каждый день, если ты будешь меня встречать по утрам в таком виде, – смеется Пашка, отрываясь от лицезрения моей груди.

– Идиот, – запахиваю халат посильнее и грозно смотрю на двух красавцев, у которых на устах играет мальчишеская улыбка. Как дети малые, честное слово!

– А в платье есть декольте? – продолжает издеваться надо мной Балабанов.

– Переодеваться иди, – грозно командую, указывая пальцем на противоположную дверь. – А то Миланская уже грозится разводом из-за вашего дурацкого поведения.

– Скажи ей, мы больше не будем, – смеется Артем и тянет Пашку к себе в комнату.

– Темыч, моя нервная система на пределе, – стонет Павел, заходя в спальню первым. – Ты это видел? Я же не выдержу, – последнее, что я слышу, так как жених закрывает дверь.

Интересно, что он не выдержит? Усмехаюсь, вспоминая реакцию Пашки. Какой же он все-таки несерьезный и взбалмошный! Но безумно сексуальный даже в простых джинсах и белой рубашке с расстегнутыми верхними пуговицами.

Господи, о чем я думаю?

Трясу головой, прогоняя непрошенные мысли, и захожу в комнату, куда через пять минут начинают прибывать парикмахеры, фотографы и видеооператор.

Девочкам делают прически, а мне – укладку, так как категорически отказываюсь от собранных кудрей, которые сделают меня визуально еще выше. Даже Петровну усаживаем в кресло, хоть она и сопротивляется, и специалисты тут же начинают колдовать над ее внешностью, не слушая никаких возражений.

Пока Катины волосы продолжают собирать в замысловатую прическу, мы с Анютой берем свои наряды и удаляемся в ванную. Подружка помогает мне застегнуть платье, так как смой это сделать нереально, и я первой подхожу к зеркалу, рассматривая себя.

– Какая ты сегодня красивая, – Анечка улыбается, пристраиваясь сбоку и обнимая меня за плечи. – Утри нос всем сплетницам на сегодняшней свадьбе!

– Ты и сама великолепно выглядишь, – смотрю на девушку сверху вниз.

В темно-зеленом длинном платье Анечка такая милая, что Сторожилову придется разгонять поклонников метлой, если не лопатой. Мажоры у нас очень наглые, даже не посмотрят на обручальное кольцо.

– Спасибо, – Анюта краснеет.

– Кстати, подарок где?

– Антон принесет чуть позже.

– Хочу вручить его лично Катюхе, пока мы одни, – улыбаюсь, и мы покидаем ванную.

Разгоняем лишний народ из комнаты, так как по традиции подружки должны помочь невесте надеть платье. Конечно же, я видела Миланскую позавчера в салоне Оли Сазоновой, но сейчас, с макияжем и прической, моя лучшая подруга выглядит просто божественно. Как настоящая принцесса!

Аня звонит Антону и просит его подняться. Фотосессия девушек закончилась, и оператор вместе с фотографами отправляется в комнату мальчиков. Надо же и их запечатлеть на долгую и вечную.

Сторожилов осторожно входит в комнату и замирает на месте, открыв рот. Катюха приседает в реверансе, а Анька усмехается. Сегодня все мужики такие шокированные, или найдется парочка, которая адекватно отреагирует на нашу красоту?

– Катюш, у меня нет слов, – произносит Антон. – Королева!

– А как же Анька? – не могу не вставить свои пять копеек. – Императрица?

– Хорош язвить, – подружка подходит к своему мужу и берет его под руку. – На Балабанове своем будешь упражняться.

– Он не мой, – бурчу в ответ.

– Ага, видела я, какая ты возбужденная вошла в комнату, – смеется Анька, а следом за ней и Катюха. – И слышала прекрасно, какие он в коридоре тебе комплименты отпускал.

– Мартынова! – вырывается у меня довольно громко.

– Сторожилова, – поправляет меня Антон. – Катюш, – улыбается парень. – Не было бы Анюты, отбил бы у Темыча.

– Спасибо, – наша невеста расцветает на глазах.

А я подхожу к семейной паре, забираю у Антона длинную коробочку, запакованную в подарочную обертку, и поворачиваюсь к невесте лицом.

– Наша любимая Катюша, – начинаю и чувствую, как после столь невинной фразы слезы подступают к горлу. – Не хочу, чтобы все его видели, поэтому мы подарим тебе наш подарок здесь. Тебе лично. Знаю, что ты давно об этом мечтала, и Артем не в курсе, а то бы опередил. Ты у нас крутая журналистка, и в Штатах будешь брать интервью у миллионеров, поэтому надо поддерживать имидж.

– Ну, зачем вы… – на глазах Катюхи появляются слезы, но Анька ее перебивает:

– Потому что мы тебя любим.

– Девочки, спасибо, – невеста приподнимает широкую юбку и направляется к нам.

Обнимаемся втроем, стоя так несколько секунд, после чего Миланская целует нас по очереди, включая Сторожилова, а тот сует ей в руки букет роз.

– Это потом, – Анька опускает его руку с цветами. – После росписи.

А я протягиваю коробок, в котором лежит дорогая ручка Паркер. Антон специально заказывал оригинал за границей, но я принимала непосредственное финансовое участие, хоть и уверена, что парень специально назвал мне цену ниже, чем есть на самом деле. И даже предлагал оплатить подарок сам, на что получил мой грозный и испепеляющий взгляд.

Я знаю, что Катюха о такой ручке всегда мечтала, считая это престижным. И в этот день мне хотелось сделать подарок именно ей лично, потому что все остальное, уверена, ей обеспечит ее будущий муж.

Чета Сторожиловых первыми покидает комнату, а к нам возвращается один из фотографов, давая последние указания, в каких позах замирать на лестнице, потому что снимать будут с двух ракурсов одновременно.

В последний раз обнимаю Катю и выхожу в коридор. Перед ступеньками набираю побольше воздуха и делаю первый шаг вниз.

Через три ступеньки замираю на месте, держась за перила, как и просил фотограф. Слышу вспышки камер рядом, пару раз верчу головой, принимая сексуальные на мой взгляд позы и улыбаюсь.

Спускаюсь еще на парочку пролетов, и снова позирую. Мне вдруг так нравится крутиться перед объективами, что в голову закрадывается мысль, а ту ли профессию я выбрала? Надо было в модели идти, сейчас бы бабки неплохие заколачивала.

Внизу стоит толпа народа, перешептываясь между собой, но мой взгляд почему-то задерживается только на одном мужчине. В безупречно синем костюме, белой рубашке и бабочке.

Он стоит и не сводит с меня глаз, держа в руках небольшой, красиво упакованный букет из белых и розовых розочек. Слава Богу, хоть не бордовые. Но сегодня, так и быть, прощу ему маленькую оплошность.

Вишневский толкает Пашку легонько локтем в бок, и парень отмирает, направляясь ко мне.

Останавливается на ступеньке ниже, протягивая букет.

– Спасибо, – беру цветы в руку под щелчки фотокамер.

– Замрите, – слышу рядом голос фотографа.

И мы не двигаемся. Только пристально смотрим друг другу в глаза…

Глава 10

– Ты сегодня затмишь всех на этом празднике, – произносит Пашка негромко, протягивая мне руку.

– Балабанов, ты не умеешь льстить, – посылаю ему ехидную улыбочку, вкладывая в широкую мужскую ладонь свою.

– Дарина, – Паша наклоняется к моему лицу. – Я, может, и взбалмошный, местами даже не сдержанный и нагловатый, но я не слепой.

Его лицо так близко, что у меня перехватывает дыхание и от его близости, и от его немного хрипловатого голоса.

– Комплимент принимается, – чувствую, как во рту пересыхает. И совсем тихо: – Спасибо.

– Не за что, – усмехается Паша, выпрямляется, держа меня за руку и помогая сойти вниз.

А после снова раздаются щелчки фотокамер и толпа начинает оживать.

На лестнице появляется Екатерина. Не зря ее назвали, как королеву. Она действительно очень и очень красива.

Смотрю на Артема, который как столб замер на месте. Да что за день сегодня такой, одни “статуи” кругом! Причем исключительно мужского пола.

Пару минут зависания, и теперь уже я толкаю обалдевшего жениха в бок, после чего парень устремляется навстречу своей будущей жене. А Светлана Петровна вытирает слезы радости. Как и стоящая рядом с ней Анька. Какие все кругом сентиментальные!

Чувствую, как крепкая рука обвивается вокруг моей талии, прижимая меня спиной к груди. Это еще что за новости? Но сопротивляться не хочу. Даже если кто-то увидит и потом будет меня этим подкалывать. У меня сегодня перемирие. И, как сказал пять минут назад Балабанов, я тоже не слепая.

Фотосессия заканчивается, и все приглашенные начинают выдвигаться на улицу.

Мы выходим последними, но самые первые садимся в машину. Шикарный белый лимузин везет нас по заснеженным улицам в Центральный Дворец Бракосочетания.

Стандартная процедура, и вот на безымянном пальце у моей подруги обручальное кольцо. Конечно же, я очень рада, но и какая-то грустинка нападает на меня, вызывая слезы. То ли радости, то ли осознание того, что мы выросли, и у каждой теперь своя жизнь.

Балабанов ведет себя идеально, постоянно находясь рядом, и даже отпускает парочку комплиментов. Видимо, хочет меня вогнать в краску, но получает в ответ только улыбку и стандартное “Спасибо”.

А дальше… Очередная фотосессия, ресторан, шампанское, куча смеха, поздравлений и объятий.

Хоть я и не люблю шумные мероприятия, особенно тамаду с ее дурацкими конкурсами, но стоит признаться – очень весело. Даже прощаю Катюхе ее настойчивость, наслаждаясь участием в очередном представлении, и не сопротивляюсь, когда у невесты воруют туфельку.

Мы с Балабановым справляемся со своими ролями на ура, под крики шумной толпы и нескончаемого смеха. Стоит признаться, парень в отличной физической форме – отжался десять раз, и даже глазом не моргнул. А я лежала под ним. И он замирал каждый раз, удерживаясь на руках, чтобы меня поцеловать. Кстати, целуется он тоже классно, хоть я и грозилась этого не делать.

И даже мне понравился этот конкурс. Особенно развеселило, когда Пашка выдает:

– Я могу еще раз двадцать отжаться!

Легонько бью его в грудь, чтобы угомонился, после чего он помогает встать мне, галантно протягивая руку. При этом заглядывая в мое декольте, за что получает от меня предупреждающий взгляд.

Три раза танцуем с Балабановым медленные танцы. На танцполе приглушают свет, создавая уютную и довольно интимную атмосферу. Чувствую, что от близости парня нечем дышать. А в голове уже начинает загораться красная лампочка…

– Внимание, дамы и господа, – вещает в очередной раз тамада. – У нас ЧП.

– Что случилось? – слышится со всех сторон.

– Пропала невеста, – кричит женщина в микрофон.

Понимаю, что так и не дадут спокойно поесть и допить шампанское, вызвав снова на очередной конкурс. Хоть и весело, но очень утомительно.

Вздыхаю, вновь поднимаясь с места и направляясь в сторону танцпола следом за Пашкой. Который тоже, кстати, не успевает доесть горячее и выпить еще одну рюмку коньяка.

На этот раз фантазия у тамады зашкаливает. Съесть лимоны, передавая их губами друг другу – это еще куда ни шло. Но вот станцевать стриптиз, представив на месте шеста Балабанова, который усмехается и поднимает руки вверх, как того требуют правила, это уже перебор.

Начинает играть музыка, и толпа заводится, выкрикивая всякие непристойные словечки, в которых чувствуется эротический подтекст.

И куда деваться мне, скажите на милость?

Ладно, уважаемые, хотите стриптиз – будет вам стриптиз! И этот красавец тоже хорош, согласился, даже не сопротивляясь. Сейчас ты у меня попляшешь, дорогой.

Я так вхожу в азарт, что с трудом вспоминаю, с какой стороны я только не закидывала ногу, чтобы обвить ею бедра Балабанова, задирая юбку на платье. А также терлась своей пятой точкой, приседая практически до пола, и медленно вставая на ноги.

Увлекаюсь прикосновениями к стальным мышцам, которые чувствуются даже сквозь рубашку, так что не замечаю, как мужские руки уже лежат на моей талии, прижимая спиной к напряженному торсу. Держат крепко, не давая возможности отстраниться.

– Даже не думай, – жаркое дыхание опаляет мне кожу возле виска.

Набираю в грудь побольше воздуха, чтобы возразить, как тут выдает тамада:

– И напоследок…

– Медленный танец, – громко перебивает Пашка женщину.

– Тогда все приглашаются на танцпол. Так сказать, коллективный выкуп невесты.

Звучит медленная композиция, и Паша разворачивает меня к себе лицом. Чувствую, как мои щеки горят, а дыхание становится прерывистым. Господи, да что со мной такое происходит?

Балабанов так крепко держит меня в объятиях, что нет никакой возможности вырваться. Выйти на улицу и привести свои мысли и чувства в порядок.

Его лицо приближается к моему, и даже в полумраке вижу, как у парня горят глаза.

– Даже не думай, – шепотом повторяю фразу, которую он недавно произнес, а парень в ответ запускает руку в мои волосы.

– Дарина, – произносит негромко, приближая свое лицо к моему еще больше.

Отворачиваю немного голову в сторону, и чувствую прикосновение горячих губ к виску. Пашка усмехается, и в следующую секунду кусает за мочку уха, а у меня из груди вырывается стон.

Это неправильно!

Так не должно быть!

Только не он!

А в голове полным ходом звенят колокола, и ярко-красным цветом мигает лампочка, предупреждая о том, что надо остановиться…

Глава 11

Паша немного надавливает рукой на талию, заставляя таким образом двигаться в сторону от публики. Туда, где нас не увидят. Он точно обладает гипнозом, потому что я передвигаю ноги за ним следом, даже не задумываясь о последствиях. А танцующим, кажется, нет до нас никакого дела.

Скрываемся за выступом стены, и парень резко прижимает меня к ней спиной, жадно впиваясь в губы. Обвиваю в ответ руками его шею, не давая возможности капитулировать ни ему, ни себе. Нога так и тянется подняться вверх и обвить парня за бедра, как делала это несколько минут назад, но длинная юбка не позволяет воплотить мои желания в реальность.

Руки парня жадно блуждают по моему телу, покрытому плотной тканью, но даже сквозь нее меня бьет током от каждого прикосновения.

Балабанов отрывается, тяжело дыша, усмехается, берет за руку и тянет в коридор. Двигаюсь на автомате, не замечая тревожных сигналов в моей голове. Я же могу в любой момент остановиться, так зачем мне сейчас лишать себя удовольствия от поцелуев с Пашкой? Тем более, это так приятно и возбуждающе, что сил для сопротивления не остается.

Деревянная дверь, которую парень резко открывает, затягивая меня следом, темный кабинет, звук закрываемого замка – и снова Пашкины жадные губы, руки на моем теле, и тихое “Дарина”, отдающееся эхом в голове.

Он наступает, заставляя делать шаги назад. Секунда, две, три… Упираюсь пятой точкой в столешницу, чуть не упав. Но руки парня ловят, не давая мне возможности испариться или сбежать. Мгновение, и Паша отрывает меня от земли, усаживая на стол. Одной рукой резко скидывает со стола все бумаги, другой придерживая меня за спину.

Останавливается на мгновение, глядя прямо в глаза. И я отвечаю тем же, не имея ни сил, ни желания отвести взгляд.

Даже в темном кабинете, при луче света уличного фонаря, пробивающегося в окно, вижу, как горят глаза у парня, а на скулах ходят желваки. Он нервничает, но дает мне возможность самой решить, что делать дальше. И если я сейчас скажу твердое “нет”, уверена, он отступит, списав все на перенапряжение сегодняшнего дня.

Мысли хаотично бегают в моей голове, не давая возможности сосредоточиться. Красная лампочка даже не мигает, а просто ярко горит, но сердце колотится в груди, и руки сами тянутся вперед. Секунда, и Пашка снова припадает губами к моим, проникая языком вовнутрь, находя мой и сплетаясь с ним в бешенном ритме.

Рука парня тянет замок на платье вниз, после чего опускает корсет. Быстро справляется с застежкой бюстгальтера, отбрасывая его на стол. Прохладный воздух касается кожи, но через пару секунд я снова начинаю пылать. Руки парня с жадностью, и в то же самое время с какой-то невероятной нежностью касаются моей груди, вызывая стон и заставляя погнуться в спине.

Губы спускаются к ключице, опускаясь все ниже и ниже. Грудь, плоский живот, плавное движение пальцев по боку, где татуировка – запомнил же, этот несносный Пашка! Откидываюсь назад, опираясь руками в стол, чтобы парню было удобно исследовать мое тело.

Закрываю глаза, наслаждаясь его прикосновениями. Горю, как в пожаре, не чувствуя прохладного воздуха в кабинете. А в груди бушует пламя, которое, мне кажется, уже не потушить.

Паша резко сдергивает меня со стола, ставя на ноги, смотрит в глаза, а рукой тянет платье вниз. До конца. Красная ткань падает на пол, обвивая мои ноги. Секунда, и парень снова приподнимает меня над землей, заставляя снова сесть на прохладную поверхность стола. При этом Паша виртуозно снимает мои бикини, отбрасывая их в сторону.

А я уже не сдерживаю своих порывов, расстегивая пуговицы на его рубашке, и резким движением снимаю ее, бросая на пол.

Мои руки сами тянутся к чулкам, но парень останавливает меня, и наши пальцы переплетаются.

– Оставь, – произносит хриплым голосом.

Проводит пальцами свободной руки по краю резинки, гладя кожу на внутренней стороне бедра. Дрожь, стоны и море удовольствия захватывают меня в свой плен.

Щелчок расстегнутой пряжки на ремне, шорох одежды, звук рвущейся фольги, и через пару секунд он пододвигает меня к краю стола и медленно входит, заполняя собой целиком. А я обвиваю его ногами за бедра, притягивая к себе еще ближе. Сама не ожидала от себя подобной прыти, но жадно ловлю его движения и не хочу отпускать.

Подстраиваюсь под его темп, наслаждаясь властью парня надо мной. Понимаю, что это ненадолго, но как же приятно ему принадлежать! Пусть всего раз, одно мгновение, но именно здесь и только сейчас – он мой!

Парень рычит, ускоряя темп, кусает кожу на плече, жадно впиваясь зубами и губами, доставляя мне неописуемое удовольствие. И я уже не сдерживаю ни стонов, ни негромких криков, чувствуя, что совсем скоро наступит разрядка.

В глазах мутнеет, голова отказывается трезво мыслить, и я первой добираюсь до пика наслаждения, впиваясь ногтями в спину Паши. Несколько резких толчков, и он присоединяется ко мне. Обнимает за талию, притягивая к себе ближе, касается губами виска и произносит полушепотом:

– Это было крышесносно!

Несколько долгих секунд перевариваю сказанную им фразу, после чего постепенно начинаю приходить в себя, понимая, что сотворила самую большую в своей жизни глупость.

И последствия от моего сегодняшнего поведения придется расхлебывать долго и мучительно, не имея возможности все исправить.

– Отпусти, – произношу довольно громко, упираясь кулачками в грудь парня, пытаясь его оттолкнуть.

– Дарина, – стонет он.

– Отпусти, сказала! – повторяю строго, и Паша отступает на шаг назад.

А я начинаю дрожать то ли от холода, то ли от нервного перенапряжения. Кожа покрывается мурашками, и я обхватываю себя руками, наблюдая, как парень натягивает боксеры с брюками, поднимает с пола рубашку и надевает ее, застегивая пуговицы.

Сползаю со стола, пытаясь удержаться на подкашивающихся ногах. Я сильная! Я со всем справлюсь и не позволю никому меня унижать!

На столе нахожу свои бикини и бюстгальтер. Даже не могу поднять глаза, чтобы посмотреть на Балабанова.

С нижним бельем справляюсь самостоятельно, а вот змейка на платье никак не хочет застегиваться.

– Твою мать! – произношу громко, ломая ноготь.

– Давай помогу, – боковым зрением вижу мужской силуэт, который приближается ко мне.

– Не подходи! – как-то уж слишком резко у меня это получается.

– Да что за черт!

Балабанов тоже повышает голос, пересекает комнату и включает свет. Стою к нему спиной, но слышу шаги, которые снова начинают приближаться ко мне. Но упорно дальше пытаюсь самостоятельно справиться с ненавистной змейкой и чертыхаюсь, когда в очередной раз у меня ничего не получается.

Чувствую, как Пашка резко убирает мои пальцы, сводя две части платья вместе и поднимая собачку вверх.

– Балабанов, – шиплю, пытаясь повернуться к нему лицом.

– Да не вертись ты! – тоже мне, командир выискался.