Муть. Из брючного блокнота

– Не суетись, я ж тебе верю… и надежды кое-какие на тебя возлагаю, – остановил порыв Льва Николаевича Коваль. «Судя по всему, кроме этой квартиры суд присудил тебе, наверное, машину, и какие-нибудь деньги на счетах. Хорошо бы понять – какие именно активы ещё у тебя имеются» – размышлял Леонтий Щадович и смотрел на Челнокова, нисколько не прищурившись, а очень даже радушно.

«Э нет, а вот тут-то ты обломаешься. Мой небольшой долларовый запасец нигде не отсвечивает, и раскопать тебе его, даже при твоих возможностях, у тебя не получится, а поэтому не смотри на меня так. Я тебе всё рассказал и теперь очередь за тобой» – Лев Николаевич прислонил к груди ладони, сложенные замком и выжидательно смотрел на Коваля.

– Твоей машине, сколько лет? – задумчиво спросил Коваль. – «Твои денежные крохи меня не волнуют, а вот о твоей любовнице я спрошу чуть позже – это мне более важно».

– Машине год, – не задумываясь, ответил Челноков и тут же добавил, – но она, Леонтий Щадович, куплена в кредит.

«Ну, вот и славно, с твоими активами выяснили. Денежки из чулка будешь тратить на погашение кредита. А “банкомату” будет некоторая экономия… хотя, я ещё подумаю – будет ли она ему» – Коваль размышлял, глядя сквозь Челнокова, и конструировал переход к своему главному вопросу. У него было несколько идей по этому поводу, но он всё не решался выбрать какую-то из них. Пауза сильно затянулась и Лев Николаевич принялся двигать башмаками, не находя удобного положения для ног.

– Всё, что я тебе сейчас предложу… будет либо тобой безоговорочно принято, Лев… Николаевич, либо, если ты по непонятным причинам откажешься от моего предложения, оно будет немедленно и навсегда тобой… и мной забыто. И если какое-либо третье лицо узнает о наших договорённостях (когда бы это не произошло), то один из нас с тобой… несомненно… будет лишним. Мне говорить дальше, или ты не готов к последствиям такого рода? – Коваль замолчал, а лицо его сделалось мрачным.

«А вот это уже серьёзно, – испуганно размышлял Челноков, – и даже опасно. Стоит ли мне влезать в это? Похоже на криминал. Нет, это не для меня… А если это вовсе не криминал, а например предложение по управлению активами за рубежом? У него денег полно и я это определённо знаю… И он, конечно же, не такой безмозглый тупица, чтобы держать их в России… А коль скоро это так, то у него вполне может возникнуть задача по управлению активами за границей… и ему нужен надёжный человек. Тогда все эти подробности обо мне вполне объяснимы. Ну что, рискнуть? А в чём собственно риск? Если это явный криминал, я просто сдам его со всеми потрохами… может, ещё и выгоду какую-нибудь с этого выкручу».

– Леонтий Щадович, вы ведь знаете, как я к вам отношусь! Я в полной мере доверяю вам и как бизнесмену, и как человеку… и всегда мечтал работать под вашим руководством, – почти чистосердечно произнёс Челноков, умышленно-преданно глядя на Коваля.

– Ну что же… тогда ещё одно условие, – сказал Леонтий Щадович, прикрыл глаза, помолчал и продолжил. – Тебе следует немедленно и навсегда прекратить отношения со всеми своими любовницами и впредь подобных отношений не допускать.

– У меня нет любовниц! – неожиданно для себя выпалил Лев Николаевич.

Коваль открыл глаза и с недоверием и неудовольствием стал взирать на Челнокова.

– Согласен! – не мешкая, отреагировал Лев Николаевич.

– Это не с целью жестокости в отношении твоей интимной жизни… она у тебя сохранится… просто будет упорядочена, – рассуждая, Леонтий Щадович внимательно наблюдал за изменениями в физиономии Челнокова. – «А ты шокирован “Казанова” и, по-моему, слегка напуган… да нет, не слегка». – Ты, возможно, будешь удивлён, но я предлагаю тебе заняться бизнесом психотерапевта… и массажиста по совместительству. Деньги хорошие… договоримся. Работа непыльная… исключительно на дому. Ты как, Лев Николаевич?

– Я даже не знаю… как к этому подступиться что ли?.. «Вот это поворот! Этого я даже представить себе не мог. Что за этим предложением вообще может скрываться?.. Бизнес психотерапевта и массажиста! Он что клинику какую-нибудь фиктивную открыл для этой тупой элиты, которая уже с жиру бесится?.. А почему бы и нет? Он всегда говорил, что деньги в России нужно брать либо непосредственно из-под земли, либо, что ещё проще, – прямо из воздуха. Ай да Коваль! Всегда завидовал тебе – умеешь ты учуять деньги там, где другой, сколько не копай, никогда их не найдёт… Вот только… что значит на дому?».

– Я не имею права, Леонтий Щадович, сомневаться в ваших идеях относительно бизнеса… Единственное моё сомнение состоит в том, что… я не совсем специалист в этой отрасли, – рассудительно произнёс Челноков, а на лице его обозначилось не сомнение в себе, но готовность к овладению новым навыком.

– Тут нужны не столько знания, сколько способности… и трудолюбие, несмотря ни на какие обстоятельства, а подчас даже и вопреки им… то есть требуется мужская сила воли.

– Смею заверить вас, Леонтий Щадович, что трудолюбие и сила воли всегда были моим коньком, – уверенно произнёс Лев Николаевич, ни секунды не сомневаясь в этом своём утверждении.

– Похвально, Лёва! Не думаю, что ты чересчур в себе самоуверен… но не хотелось бы и разочароваться в тебе… в дальнейшем. И так, в чём суть!.. – Коваль замолчал, внимательно глядя на Челнокова, видимо ещё раз взвесил все за и против, достал из кармана телефон и ласково огладив, обнял его обеими ладонями, несколько раз моргнул глазами, наморщив лоб, и, вот уже сосредоточившись, начал излагать суть, впечатывая в голову Льва Николаевича каждое слово. – Предложение моё следующее. Помочь заработать тебе деньги. Хорошие деньги. Получить от тебя услугу, которая необходима важному человеку с деньгами. Хорошими деньгами. На этом человеке я зарабатываю свои деньги. Хорошие деньги. Как ты понимаешь, здесь речь идёт о деньгах всех заинтересованных людей. Хороших деньгах. И никто не хочет потерять пусть даже и часть своих денег. Разница лишь в том, что кто-то недополучит часть денег, а кто-то… это ты – лишится всего. Не буду объяснять, почему именно ты лишишься всего, – ты человек неглупый, – Леонтий Щадович доброжелательно, но твёрдо всмотрелся в глаза Челнокова; тот утвердительно кивнул, выявив желание не получать разъяснений и Коваль продолжил. – Твоя задача будет очень простая. Беседовать с человеком красивыми словами о прекрасном. Вместе проводить какую-то часть времени в непубличных местах. Совмещать приятные разговоры с периодическими расслаблениями. Делать жизнь человека разносторонней и доводить это до самого конца… с учётом того, что этот человек – одинокая, но замужняя женщина. Если из того, что я тебе только что сказал, ты так ничего и не понял, то считай, что никакого предложения я тебе не делал, потому что твои способности в этом случае никак не соответствуют моим ожиданиям, – Леонтий Щадович замолчал и, не скрывая этого, стал просматривать что-то на своём телефоне, ожидая реакции Челнокова, но и не торопя его с ответом.

«Так вот ты теперь каков, Коваль! Если тебе доверяют даже такие вещи, то могу себе представить – какими деньгами ты располагаешь. Ну, ладно, а что мне может отломиться от твоего пирога? Итак, я должен буду ублажать какую-нибудь немолодую жену богатого бизнесмена или большого чиновника, которые по каким-то причинам не желают разводиться. Развод, например, может привести к потере денег или должности, которые естественно терять никто не хочет. Сюжет ясен: молодая любовница, надоевшая жена, скандалы дома, переживания за потерю репутации крепкого семьянина, а это возможная потеря денег. Здесь всё ясно… Что я! буду с этого иметь?.. Деньги. Сколько?.. Сказал, что договоримся. Значит – хорошие деньги… Если это жена бизнесмена, то при определённых условиях, можно будет отцепить часть его бизнеса вместе с бабой. Рискованно… Но если все активы удастся раскопать, то за те, которые за рубежом можно будет и посудиться. Хотя с другой стороны, зачем эти войны, когда можно и полюбовно – пристроит меня в какой-нибудь своей компании на хорошую должность и всем будет выгодно… Если муж большой чиновник, то есть вероятность куда-нибудь пролезть на сытную должность. Правда, шантажировать его – это тоже риски… Но можно соорудить такие расклады, когда всем будет выгодно, и риски уйдут… А если это жена какого-нибудь силовика?.. Это вообще был бы самый цимус – у этих тупоголовых всё бабло всегда в наличных, и при правильных тонких действиях эту “кассу” можно поднять и отвалить… А если это жена Коваля?.. Это тоже было бы отлично – тогда, Леонтий, ты и отплатишься по полной программе, и пристроишь меня нехило… Так, теперь другое. Что может сорвать сделку?.. Баба, если она страшная и вдобавок старая. Нет, это не причина – тут просто нужно будет терпеть, закрыв глаза… Ещё что?.. Опять же баба, если она идиотка и психопатка. Это тоже не причина – здесь просто размен на ещё бóльшие деньги… Ещё?.. Снова баба, если она мазохистка и извращенка. Нет – и это можно померить в деньгах… Вроде бы вытанцовывается так, что предложение Коваля вполне себе приемлемо. Ну-с, кажется, ты Лев дождался своего звёздного часа!» – определился Челноков, принял озабоченный вид и, воззрев на Леонтия Щадовича, произнёс:

– Весь вопрос в деталях.

Коваль отключил телефон и, похлопывая им по правой ладони, стал изучающе смотреть сквозь глаза Челнокова прямо в его мозг. Через минуту этой пытки Лев Николаевич заёрзал на стуле, но отвести взгляд не решился и снова ощутил на глазах мокрóту, но теперь неприятно-жгучую.

– Валяй детали, – доброжелательно произнёс Леонтий Щадович и дал наконец-таки Челнокову возможность расслабиться и отвести глаза.

– Хотелось бы поподробней узнать о…

– О пациенте, – помог подобрать слово Коваль.

– Да, о пациентке, – облегченно согласился Лев Николаевич и понимающе посмотрел на Леонтия Щадовича.

– Эта деталь несущественная и лишь занаучивает разговор деловых людей. Могу предложить следующие условия договора: мы выполняем ремонт этой квартиры – приводим её к уровню, соответствующему приличиям нормальной жизни в полном достатке; ставим тебя на полноценное бесплатное медицинские обслуживание, включая стоматологию, но это будет не только твоим правом, а и обязанностью (правда, без жлобства), – Коваль внимательно и недоверчиво посмотрел на Челнокова. – Оборудуем в твоей спальне всё необходимое для выполнения массажа, включая разнообразную литературу по психологии и психотерапии, – пациентка должна быть убеждена в том, что ты не шарлатан, а большой профессионал, пусть пока и неизвестный широкой общественности. Разумеется, что мы дадим тебе настоящий диплом об окончании мединститута по соответствующей специальности и аттестат о прохождении курсов профессионального массажа. Но, сам понимаешь, что эти документы ты сможешь предъявить только пациентке и только в самом крайнем случае. Ты, как профессионал в своём деле, должен работать исключительно на красивом изложении вопросов и вере пациентки в тебя. Не буду даже предрекать того, что произойдёт, если ты попытаешься использовать эти документы в каких-то иных своих целях, – Леонид Щадович посмотрел недобрыми глазами на Льва Николаевича.

– Это исключено, и несколько обидно, что вы вообще об этом мне говорите! – театрально-возмущённо воскликнул Челноков.

– Между нами, Лев, не должно оставаться никаких неясностей. Ты ведь понимаешь: чем лучше бумаги – тем лучше отношения. А наши с тобой отношения Лёва – это даже не бумаги, это слова порядочных людей – железные договорённости.

– Принимается, Леонтий Щадович, – твёрдо сказал Челноков, приподнялся со стула, прогнулся в спине и протянул ладонь для рукопожатия.

Коваль не ожидал такой реакции, но руку протянул и, не вставая, коротко пожал влажные пальцы Льва Николаевича.

– Конечно же, мы обеспечим тебя некоторой одеждой, которая должна будет свидетельствовать о твоей состоятельности и безукоризненном вкусе. Что касается твоего отдыха, то тут ты можешь рассчитывать даже и на лечение за границами нашей любимой Родины, но это будет зависеть исключительно от тебя и благосклонности к тебе пациентки. Могу лишь с уверенностью сказать, что она, при своей заинтересованности в этом, имеет необходимые для этого финансовые ресурсы. Вот собственно и все простые и понятные условия, – закончил изложение Коваль и ласково посмотрел на Челнокова.

– Разве это всё? – обескуражено спросил Лев Николаевич.

– Мы что-то забыли проговорить? – честно спросил Леонтий Щадович.

– Но вы сказали, что мы договоримся…

– К этому мы сейчас перейдём. Я имел в виду, что условия я огласил все. Ты с ними согласен?

Челноков автоматически, нетерпеливо мотнул головой в знак согласия, чтобы побыстрее перейти к вопросу вознаграждения… и тут же пожалел о своей поспешности. «Чорт меня дёрнул! Продешевил! Хотел же обговорить вопрос обмена этой двушки на трёшку в центре, с доплатой за их счёт. Может поставить этот вопрос?.. Нет, поздно – он вон уже пишет что-то в своём телефоне. Ладно Коваль, тут ты меня обставил! Возьмём своё с другого конца. Меньше, чем за семь тысяч “зелёных” в месяц, я не соглашусь ни при каких раскладах. Надо, в конце концов, себя уважать!» – определился в намерениях Лев Николаевич, откинулся на спинку стула и, «нагло» закинув ногу на ногу, стал с серьёзным лицом взирать на Леонтия Щадовича, занятого записями.

«Так. Неплохо. Условия проскочили, – размышлял Коваль, создавая иллюзию своей крайней сосредоточенности и занятости. – Этот дурак видимо хотел что-то ещё выклянчить, но сработали-таки мои способности переговорщика. Молодец ты, Леонтий! Просто молодчага! С “банкомата” на первоначальные расходы по-прежнему буду просить шесть, но теперь можно будет отступить и до четырёх с половиной… Теперь зарплата “Казановы”… Этот хапуга сидит и воображает, что уж сейчас-то он отломит кусочек побольше. Ничего у тебя братец не получится. Мы с тобой находимся в рамках бюджета. А так как я доподлинно знаю и финансовые возможности, и жадность “банкомата” – больше пяти тысяч баксов в месяц на двоих нам с тобой выкрутить не удастся. Поэтому твоя доля будет составлять как максимум две с половиной тысячи. И для такой непыльной работёнки – это вполне достаточно. Смущает меня только то, каким образом я буду безопасно иметь свою долю. Расходы по своему первоначальному взносу “банкомат” никогда не сможет проверить и это совсем несложно устроить. А вот текущие выплаты?.. Этот прохвост, думаю, способен на всё, – Коваль как бы задумавшись над тем, чем он был занят в телефоне, посмотрел на Челнокова. – Да, этот меня определённо сдаст, когда почует, что это ему выгодно по деньгам. Ладно, сейчас не время решать эту задачу. Начнём с того, что утвердим зарплату самого “Казановы” и испросим для начала его собственные ожидания. Помни, Леонтий, – главное это спокойствие. Пусть этот дурак огласит любые свои хотелки». Коваль закончил анализ ситуации, сделал вид, что полистал что-то ещё в телефоне и заговорил, не отрывая глаз от экрана:

– И так, дорогой мой Лев… Николаевич. Условия мы с тобой обговорили и затвердили. Прямо скажу – они оказались финансово очень ёмкие… Откровенно говоря, я таких расходов не ожидал… Но, к тебе это не имеет никакого отношения – это мои задачи и я их решу. Слова мной сказаны, тобой условия акцептованы и всё! И на этом точка! Перерешивать в нашем кругу – себя не уважать. Этот вопрос закрыли. Теперь назови ежемесячную сумму, в которую нам встанет твоя бизнес-идея, имея в виду твой чистый доход без учёта налогообложения, потому что это мы также берём на себя. Это будут деньги, которые я буду передавать тебе из рук в руки или по твоему желанию они будут поступать на твой счёт в российском или зарубежном банке, что для нас непринципиально, – Коваль произнёс всё это акцентированно и без пауз, но и неторопливо.

Челнокова немедленно заколодило. Он не только не ожидал столь быстрого темпа переговоров, но даже не мог представить себе такой простоты в их проведении. Он обескуражено смотрел на Леонтия Щадовича, выпятив вперёд губы и этим превратив своё лицо в острый клин с ушами, сильно расширявшими его с другого конца.

– Можно и даже лучше чтобы твоё вúдение прозвучало в инвалюте, – это даст стабильность нашим отношениям, – простимулировал Коваль получение ответа на свой вопрос.

– Дак семь тысяч, – с выдохом произнёс Лев Николаевич и с облегчением мысленно поблагодарил себя за то, что он так прозорливо закрепил у себя в мозгу эту цифру.

«Однако у тебя и запросы!.. Ну, во-первых, ты мне совсем не напоминаешь Аллена Делона, а во-вторых, наша дама пока ещё, к моему великому сожалению, не является спутницей жизни какого-нибудь федерального оригинала, – размышлял Коваль, взирая на Челнокова истинно удивлёнными глазами. – А поэтому Лёва прими правду в том виде, сколько она реально стоит».

– Две с половиной тысячи чистыми – это вполне справедливая цена работ, которые тебе предстоит выполнять, – твёрдо сказал Леонтий Щадович, но увидев в глазах Челнокова не только категорическое несогласие, но и неприкрытую злость, добавил. – Тут нужно обязательно учитывать то обстоятельство, что наша пациентка будет исключительно за свой счёт закупать съестные припасы и горячительные напитки и вся эта еда и питьё будут наилучшего качества. Ты навсегда, Лёва, навсегда! забудешь об этой марке чая! – Коваль ткнул указательным пальцем в чашку. «Вот чорт, а не погорячился ли я?.. Да нет, я ведь знаю сердобольность Ларисы Яновны, и если она привяжется к тебе, а это будет зависеть исключительно от тебя, то твои закрома будут полны… На крайний случай, уж на еду-то “банкомат” дополнительно раскошелится».

– Это никак невообразимо и совершенно недопустимо. Я не намерен на это соглашаться даже и в том случае, если бы вы лично, Леонтий Щадович, попросили меня об этой услуге… за столь мизерные деньги! – очень уверенно произнёс Лев Николаевич, встал со стула, подошёл к окну и принялся демонстративно молчать, глядя в сторону леса.

– Три тысячи… но это при условии полнейшей удовлетворённости пациентки, – произнёс Коваль тем тоном, который означает, что это предложение является последним.

Челноков молчал, продолжая смотреть в окно. Лицо его выражало целеустремлённость, ноги прочно опирались на паркет, а руки, заложенные за спину, не проявляли ни малейшей нервозности.

«А ведь очень похоже на то, что тут коса вполне себе может найти на камень. Столько трудов может пойти прахом… Нет, никакой катастрофы в этом нет, ведь есть и ещё один вариант, который можно сегодня же пробить… явно есть и другие возможности… надо только позаниматься и они появятся. Но, вот время это да! “Банкомат” дал слишком мало времени… А с другой стороны, если тебе надо срочно и бегом – будь добр и плати тогда по высшему разряду… Решаю так: сейчас я с ним договорюсь в любом случае, все расходы предъявлю Максиму Устиновичу, и если они для него будут непосильны, то это будут уже его проблемы… Предложу ему тогда установить бюджет сделки и не делать жёстких ограничений по времени… А тебе, уважаемый Лев Николаевич, придётся остаться без этой работы, да и без любой другой работы от меня – твой контакт мой “айфончик” поместит в реестр плохих парней, – Леонтий Щадович ещё разок обвёл изучающим взглядом жилище, сосредотачивая его на мелочах. – А дела-то твои Лёва всё-таки плóхи! – заключил он. – Но, как ни крути, а жаль, если с тобой не получится! Ещё и потому, что и “Казанова” из тебя мог бы получиться очень даже пристойный. Вот так-то, Лариса Яновна! Вам самой лучше бы устраивать собственные удовольствия» – Коваль закруглил размышления, коварно задумался на несколько секунд, принял окончательное решение, сделал взор орлиным, но дружелюбным и заговорил ультимативным, но и снисходительным тоном:

– Прошу уважения к себе! Три тысячи. Да?.. Или я зря теряю своё дорогое время… и деньги тоже. Хорошие деньги, – сказав это, Коваль встал с диван, вышел на средину комнаты, мельком глянул на свои наручные часы, которыми нельзя было не гордиться человеку, вхожему в “высокие кабинеты” и, поправив на теле пиджак, дал понять, что он готов закончить разговор и выйти из квартиры.

– Хорошо, Леонтий Щадович, три тысячи, но только из уважения лично к вам, – радушно улыбаясь, сказал Челноков, подошёл к Ковалю и протянул ладонь для рукопожатия, которую Леотий Щадович небрежно потискал, хоть и не очень этого желал. – Договорились! Три тысячи фунтов стерлингов ежемесячно!.. И, конечно же, при условии удовлетворения пациентки в пределах её желаний, – добавил Лев Николаевич, не отпуская руки Коваля.

«Ну, ты и… А что собственно здесь такого? Чем я рискую?.. Может быть, это даже и к лучшему? Сумма – в пределах той, которую я заранее наметил и даже чуть ниже… правда она была на двоих, а теперь только для этого… А с другой стороны, я не связываю себя рисками по ежемесячному выкраиванию своей доли… Но этот-то! Как ловко ты Лёвушка пристроил мне эти стерлинги. Да, ты не из простых! Но бизнес есть бизнес. Здесь моя ошибка – надо было обозначить название валюты. Что ж, молодец “Казанова” – выкрутил себе… хорошие деньги. Но не обольщайся… ремонт я тебе сооружу подешевле, да и на шмотки потрачу поменьше. Но и отдаю тебе должное – молодец! И если “банкомат” всё проглотит – мы с тобой эту “кашу сварим”» – всё время этих своих раздумий-терзаний Коваль упорно смотрел на Челнокова, пытаясь что-то для себя понять, но лицо Льва Николаевича было спокойно-невозмутимым, а глаза его искрили преданностью.

– Окей! Договорились! – произнес, наконец, Леонтий Щадович и крепко сжал руку Челнокова. – Ремонтники приедут завтра с утра. Их начальник передаст тебе деньги. В пределах этой суммы приобретёшь хорошую литературу по своим новым профессиям – это в первую очередь, остальное истратишь на шмотки, – ты должен предстать перед пациенткой в соответствующем виде… Пока будет идти ремонт квартиры, у тебя есть время на то, чтобы изучить свои новые профессии… четырёх дней для этого вполне достаточно… Остальные инструкции получишь позже. Всё ясно? Вопросы?

– Хотел бы увидеть фотографию пациентки и узнать о ней кое-какие личные данные… исключительно для подготовки к работе.

Коваль на секунду задумался, потом вернулся к дивану, присел, достал телефон и что-то в нём отыскав, стал, молча смотреть на экран.

– Подойди-ка сюда, присядь, – сказал Леонтий Щадович и похлопал рукой по подушке роскошной мебели подле себя.

Челноков расторопно подошёл и скромненько присел рядом с Ковалем. Сидел он с прямой спиной и вытянутыми вперёд руками, сложенными на колени.

– Вот, эта дама. Знаешь её? – спросил Леонтий Щадович, развернув экран в сторону Льва Николаевича.

– Нет, не имею удовольствия знать… Однако сумму хотелось бы немного… увеличить, – в раздумье произнёс Челноков и сделал попытку аккуратно взять телефон из рук Коваля.

– Главное в человеке – душа. Это прекрасная и очень душевная женщина… И мне совершенно не нравится то, что ты уже изначально начинаешь относиться к пациентке как… – Коваль отдернул руку и погасил экран.

– Виноват, Леонтий Щадович. Прошу простить мне эту бестактность. Смею вас заверить, что это в первый и последний раз… И это недоразумение никак не отразится на наших взаимоотношениях с пациенткой. Скажите, пожалуйста, как её имя отчество… и если возможно фамилия? Нет-нет, фамилия вовсе даже не требуется, – торопливо наговорил извинений Челноков.

«Вот и хорошо! Вовремя жадность твоя мозги твои опередила. У меня теперь возможностей только прибыло» – довольно заключил Коваль.

– Даже не знаю, Лёва, что тебе сказать. Расстроен я. Честно, не ожидал… от умного человека!.. И вдруг, такая… вот слово даже не могу подобрать… Давай так: сейчас я тебе больше ничего говорить не буду. И ты помолчи… Лев Николаевич! Помолчи! Сиди, молчи и слушай… Я теперь должен всё это ещё раз взвесить… обдумать. Сам понимаешь, сколь надёжный и одновременно порядочный человек мне нужен… я уже не говорю о том, насколько он должен быть предан лично мне. Помолчи, Лёва! Не надо тебе вот сейчас больше ничего говорить! Сейчас от тебя ничего уже не зависит. Будет так, как решу я!.. А мне теперь нужна пауза. И так, если завтра до 10 утра приезжает ремонтная бригада – значит всё пойдёт дальше как мы и договорились… если нет, то это будет означать, что ты не сможешь оправдать моё доверие… и заработать деньги, большие деньги. Молчи, Лев Николаевич!.. Иначе безвозвратно всё только усугубишь. Сейчас я уйду. Ты меня не провожаешь! Сиди и думай… Можешь, конечно, чтобы время зря даром не терять, “погуглить” и поискать информацию по этой специальности… Если конечно она тебя заинтересовала просто как таковая, – закончив говорить, Коваль сделал очень умные и предельно усталые глаза, несколько секунд изучающе смотрел на убитого горем Челнокова, потом встал с дивана и вышел из квартиры, не прикрыв за собой входную дверь.

«Вот дурак! Ну что меня дёрнуло?! – хмуро размышлял Челноков, продолжая сидеть на диване и даже не помышляя закрыть дверь, хотя бы даже для того, чтобы устранить возникший сквозняк, пузыривший занавеску на окне. – Такое предложение!.. Такие деньги!.. Хорошие деньги. Чортов ублюдок ты, Коваль!.. Ну, он-то ладно, а ты-то, Лев! Ведь сидишь на мели! А тут такое предложение и ты его… Ой, дураак!.. Из-за бабы!.. Да и баба-то не то чтобы уж совсем уродина… Обычная. И у меня такие попадались… Может, конечно, не совсем такие, но… Да нормальная баба, чуть полновата и всех делов… А за такое бабло я готов хоть каждый день “Виагру” принимать! Вот тут, кстати, ты молодец Лев! Из любого положения можно найти выход и выкрутиться. “Виагра” – это очень хорошо… и если всё-таки этот проныра решит сделку делать, то “Виагра” будет решением проблемы… А что значит – он решит? Надо позвонить и убедить!.. Нет, так не годится – звонить не велено. Но ведь что-то же надо делать!.. А что делать?.. Только не сидеть и не гонять за неудачу… Работать! Готовиться и быть готовым доказать свою способность сделать эту сделку так, как на это рассчитывает этот…» – Лев Николаевич решил на всякий случай не обзывать Коваля, он встал с дивана, тщательно прикрыл входную дверь и присел к компьютеру. Из-за стола он больше не вставал даже для того чтобы налить себе хотя бы чая. Он читал труд какого-то психоаналитика, посвящённый его реальным практикам; одновременно с чтением Челноков непрерывно делал упражнения для пальцев, найденные им в пособии для массажиста. Спать он лёг в пять часов утра, заведя будильник на половину восьмого…