Муть. Из брючного блокнота

– Я даже не знаю, Максим Устинович… – хлебанул воздуха ртом и недоумения глазами Коваль, – как-то это чрезвычайно… имею в виду неожиданно.

– Никогда не думал, Леонтий, что… не смогу на тебя рассчитывать.

– Нет, вы неправильно меня поняли. Я…

– Ну, и, слава Богу. Прямо гора с плеч. Всё, Леонтий, мне пора… Действуй! – Максим Устинович похлопал Коваля по плечу, развернулся и быстро пошёл к машине, дверь которой немедленно открыл охранник, а водитель запустил мотор.

«Ну и дела! – опасливо сказал себе Леонтий Щадович, наблюдая, как машина, рванувшись с места, взбудоражила плотную пыль стройплощадки. – Вот такого вот, можно было ожидать?.. Хотя, от этого… – Коваль не нашёл как охарактеризовать своего подельника, – и не такое ещё следует ждать. Нет, всё понятно, но вот чтобы так!.. А с другой стороны, ясно, что он с ней не живёт, а при этом она баба и живой человек… Нет, его можно понять: жалеет – жена всё-таки… Но, я-то ведь тоже имею вопросы в этом смысле, однако сам как-то выкручиваюсь и не таким вот… способом… А если вдуматься: моя-то Галина много симпатичней его Ларисы будет, так может и сама – тоже шашни с кем-нибудь завела. Да и чорт с ней… мне от неё никаких проблем нет: живём и живём, дочь у нас… вот выйдет замуж, тогда может и… а с другой стороны, зачем – нам и так нормально… Ладно, дело не в этом. Что мне придумать с этим… сутенёром? Точно – сутенёр своей жены! – восторженно-тихонько произнёс вслух Коваль и остался весьма доволен, нежданно нашедшейся, ещё одной характеристике для своего “банкомата”, как он про себя называл Максима Устиновича. – Хотя, какой он сутенёр? Сутенёр получает деньги за предоставление в пользование женского тела третьему лицу, а ему придётся их платить… этому третьему лицу… Поэтому сутенёр в данном раскладе – это Лариса Яновна… Ну, вот и вырисовалась картина: “банкомат”, “сутенёр”, “третье лицо”! – Леонтий Щадович премногодовольно улыбнулся придуманной им конструкции будущих отношений неприятных ему людей и огладил себя по своей «умненькой головушке». – Итак! Нам нужен фигурант – “третье лицо”! – наметил задачу Коваль, сел в машину и, толкнув водителя в спину, повелел:

– Катай по кольцевой. Да не быстро… по правилам.

– Куда-то конкретно? – решил уточнить водитель.

– Уши по утрам чисти! По кольцевой сказано! – зло крикнул Леонтий Щадович и поднял стекло, отделявшее передние сидения от «хозяйской территории автомобиля».

«И откуда вас столько дураков расплодилось? Не страна, а какой-то питомник по воспроизводству дебилов! Умного человека теперь встретить – за счастье считается. Сплошные болваны, “банкоматы” и… “третьи лица”, – Коваль достал из кармана сотовый телефон, повертел его в руках, закрыл глаза и стал мысленно листать базу контактов своего преданного и единственного друга и помощника. – Этот военный пенсионер, казалось бы, и подходит, но по его роже видно, что у него давно не стоит. Нет, его уровень – монитор камер видеонаблюдения, да порнушка на планшете, как воспоминания об армейском прошлом. Не подходит… Фитнес тренер моей Светки. Тут нечего сказать: всё при нём. Но невероятно, чтобы он пусть и за большие деньги… согласился бы с Ларисой Яновной. Хотя за большие деньги, конечно же, согласится, но на такие деньги “банкомат” точно не раскошелится. Эта “груда мышц” за простую работу со Светкой и то вон сколько берёт!.. А вдруг у них со Светкой и ещё что кроме фитнеса? – неожиданно подумалось Леонтию Щадовичу. – Ну, Светка, если узнаю – ты у меня и с квартиры съедешь, и уедешь обратно в свою тмутаракань… а тебя тренер… я тебя в школу учителем физкультуры законопачу – уж я-то договорюсь с директором твоего фитнеса. Вот падлы! Опять деньги придётся тратить». Коваль открыл глаза и нервно сделал пометку в телефоне: “Переговорить с ЕР: приставить к С ноги”. «Интересно, сколько с меня возьмёт этот ментяра?.. Ну уж нет, тут мы вывернемся взаимообразно и небольшими деньжатами, а поможет мне “банкомат” – он на этого ментовского подполковника большое влияние имеет. Вот молодец ты Леонтий! Всегда ты найдёшь и вход, и выход… а потому и не беден! – с удовольствием заключил Коваль, погладил телефон, снова закрыл глаза и продолжил изыскания. – Тренера не берём… Мой дантист. Хороший вариант и по возрасту и по… туловищу. Но, как мне доподлинно известно: этот идиот – убеждённый семьянин и любит свою жену… да вдобавок и своих детей. Не берём решительно… Так, это всё бабы… опять бабы. Сколько же баб-то! Стоп. А почему бы и не женщина?.. У нас что, нет лесбиянства? Есть. У нас и геи на каждом углу. Что Лариса Яновна не может стать лесбиянкой? Может… если поставить такую задачу… Так, нет, сосредоточимся, и этот вариант будем рассматривать только в самом крайнем случае… Ну, просто катит именно в эту сторону – опять сплошные бабы и начальники. Начальников точно не берём, потому как и “банкомат” не одобрит, и у них все денежные и блядские вопросы решены как ни у кого… О, бывший спортсмен. Возраст – что надо, семьи, как впрочем и золотых медалей, не нажил. Может быть как раз то, что надо?.. Правда, он, скорее всего, будет просить не деньги, а сунуть его в думу или начальником департамента. “Банкомат” это конечно сможет устроить, но… этот отставной физкультурник такое трепло, а отвечать за его “базар” придётся мне. Спортсмена отметаем… И ведь ни одного бедного токаря или на худой конец сантехника ты к себе не допустил! – подумал Леонтий Щадович и ласково погладил телефон. – Нет, токари, равно как и фрезеровщики – это перебор… Так, бывший “купи-продай”. Вроде дело у него прогорело. Да, точно, он звонил мне с полгода назад, на работу просил взять. Мне-то он точно не годен, – если со своим бизнесом не справился, то с чего бы у него получится на меня хорошо работать. А вот для этого дела!? Так, надо вспомнить… Лет ему, похоже, нормально – по виду по-крайней мере… На лицо – вполне себе даже не противен, нет, не красавец конечно, но и она вовсе не модель… Семья? Тут у меня полный пробел – надо уточнять, а впрочем, это и не столь важно, потому что ему точно нужны деньги… Вот, это первый реальный кандидат! Молодец ты всё-таки Леонтий! И как же мудро я ему тогда сказал, что пока никакой работы для него нет, но что буду иметь его в виду и если что, то обязательно с ним свяжусь. Сверхпредусмотрительный ты Леонтий! А ведь другой на твоём месте этого прохиндея давно бы списал в небытие… И ты мой дружок драгоценный! Люблю тебя золотко моё, “айфонушко”! – Коваль поцеловал телефон в экран и в логотип на обратной стороне, достал из кармана специальную тряпочку и наитщательнейшим образом со всех сторон протёр гаджет, затем сложил тряпочку обратно в карман и продолжил мысленно листать базу контактов. – Опять начальники вперемежку с бабами и никаких толковых людей… Классный руководитель дочери. Ну-ка, ну-ка… Нет, не берём однозначно – оголтелый патриот, радикальный путинист и, не смотря на это моралист – тут от греха подальше… Снова начальники и деловые люди. Бизнесменов точно не берём – они деньги зарабатывают не тем… Опять бабы, но другие… врачи, но не те… Опаньки, а вот и наш пресловутый сантехник! Как же я тебя сразу не вспомнил? Но от моего дружка “айфончика” не скроешься! А ведь ты алчен и ещё как! Впрочем, надо тебе отдать и должное – мой дом и офис содержишь в исправности. В целом, неплохой кандидат и всё при нём: возраст подходит, какая-никакая стать имеется, жадности в избытке. Из недостатков: рыло может быть не очень, хамство конечно, но за деньги должен будет сдерживать себя… да, и попивает, но это уж как водится. Тут придётся налаживать контроль, чтобы к ней в таком виде не совался. Ставим в кадровый резерв. Идём дальше… Область не берём, но будем иметь в виду, что на крайний случай следует рассматривать. Другие города не берём. Заграницу тем более не берём… Так, а вроде бы и всё!? Небогато претендентов на нашу вакансию. Ну, как говорится, что есть, то есть».

Леонтий Щадович на всякий случай просмотрел все контакты на экране телефона, и это заняло у него немало времени, но когда промелькнула последняя запись, он с гордостью осознал, что его память не только не хуже гаджета, а даже и много лучше, потому что, хотя она и не содержит номера телефонов, но зато по каждому из абонентов знает столько всего, что телефону – пусть и лучшему другу, но всё-таки не следует этого доверять.

«Итак, за дело!» – решительно сказал себе Коваль, отыскал в телефоне запись – Челноков Лев Николаевич и активировал вызов абонента. Длинный сигнал нервировал Коваля никак не меньше двадцати секунд, и Леонтий Щадович уже вознамерился было подключить возможности подполковника Хватова к поиску «этого раздолбая Челнокова», как вдруг с той стороны вызова прозвучал радостный и запыхавшийся голос:

– Слушаю вас, Леонтий Щадович!

– Какого чорта трубку долго не берёшь? – неожиданно грозно выпалил Коваль, не успев осознать, что звонит не своему сотруднику.

– Прошу прощения, Леонтий Щадович! Я тут по хозяйству… в смысле дело было важное, – ничуть не смутившись хамскому тону Коваля, ответил Челноков.

– Ты сейчас на работе? – вполне пристойно спросил Коваль.

– Дда, – как-то неуверенно ответил Лев Николаевич.

– Говори адрес, сейчас заеду… дело есть срочное.

Трубка начала сопеть и очень как-то извинительно молчать.

– Адрес скажи, я сейчас подъеду, – с нетерпением повторил Леонтий Щадович.

– Может быть, завтра я сам к вам в офис приеду? Скажите во сколько прибыть?

– Дурака не включай! Я уже в машине… или тебе работа не нужна? Тогда так и скажи, и вопрос исчерпан, – последние слова Коваль произнёс душным голосом.

– Нет-нет, что вы, Леонтий Щадович, очень нужна, беспримерно как требуется… просто я сейчас… дома, – уныло и с полной безнадёжностью произнёс слово «дома» Лев Николаевич Челноков.

– Третий раз говорю: адрес диктуй, – бодрым начальственным тоном и с удовольствием приказал Коваль.

– Улица Экскаваторная, дом 1а, квартира 7, – с опаской произнёс Челноков. – Я вас встречу, Леонтий Щадович, прямо сейчас выхожу.

– Сиди дома, говорить будем в квартире.

– Извиняюсь, Леонтий Щадович, у меня немного дома… неубрано, – чуть не поперхнулся от неудобства Челноков.

– Сиди и жди! – отдал приказ Коваль и активировал отбой разговора.

«Везёт мудрейшим! Видимо, судя по всему всё должно сложиться в лучшем виде» – подумал Коваль и опустил разделительное стекло.

– Быстро на Экскаваторную… дом 1а, – строго сказал он водителю.

– Минут тридцать потребуется, – чуть подумав, ответил шофёр.

– Почему так долго… где мы сейчас? – теперь уже зло спросил Леонтий Щадович.

– Дак на объездной, в районе рыбопитомника. Вы же сами сказали: ехать по объездной и никуда конкретно.

– Соображать надо, куда ехать… и куда может понадобиться! Пятнадцать минут на всё про всё! – распорядился Коваль и поднял стекло.

«Идиоты! Совершенно не с кем стало работать! К чему катимся?..». Леонтий Щадович чуть развернулся на сидении, чтобы удобно было смотреть в боковое окно, и стал мысленно распределять деньги между своими субподрядчиками по строительству объекта. Он поставил перед собой задачу: провернуть всё так, чтобы “чистый выхлоп” с этого подряда был не менее чем сорок процентов от новой сметы. Задача эта была непростая, да и партнёры Коваля были не из “людей с улицы”. Однако он уже неделю назад заложил основу будущих переговоров: его первый заместитель «под большим секретом», но за деньги сдал подрядчикам информацию, что «Коваль по каждому из видов работ рассматривает как минимум двух претендентов и даже некоторых из столицы». После этой “утечки” Леонтий Щадович почти не появлялся в офисе, а секретарше было велено отвечать, что он постоянно на встречах. И вот на сегодня по докладам его первого зама «ситуация полностью вызрела и даже в некотором роде накалилась»…

Размышления Коваля прервала неожиданная остановка машины и клубящаяся за окном пыль. «Ну и райончик! Откуда они только такие берутся? Как вообще тут можно жить?.. Могу ошибаться, но мне казалось, что Челноков живёт в клубном доме “Ришелье”. Да нет, я не ошибаюсь – он совершенно точно мне это говорил, когда… да, именно когда хотел пару лет назад засунуть на мой объект поставляемую им итальянскую мебель. А может этот балбес – водила не туда привёз?.. О чорт, как я сразу не обратил на это внимание – улица-то Экскаваторная! Какой может быть “Ришелье” на Экскаваторной?.. Ничего, не надо отчаиваться – попробуем сделать из этого недостатка кучу достоинств» – заключил Леонтий Щадович и обнаружил за стеклом извинительно кланявшегося ему Челнокова. Коваль некоторое время неопределённо смотрел через окно на этого человека в потёртом костюме и галстуке, а когда улеглась пыль, открыл дверцу и вышел из машины.

– Здравствуйте, Леонид Щадович! Безмерно рад вас видеть! – склонился в поклоне Лев Николаевич и нежно схватил ладонь Коваля двумя руками.

– Здравствуй – здравствуй, Лев. – «Буду с ним на ты и просто по имени – пусть сразу становится в строй» – Ну, вот и свиделись. Веди в свою… берлогу. Ишь куда забрался! – Коваль вытащил свою ладонь из потных объятий Челнокова и, заложив обе руки за спину, брезгливо отёр их друг о друга.

– Может быть на улице?.. на свежем воздухе?.. поговорим?

– Лев, теряем время. Веди в дом или я передумаю, – решительно сказал Леонтий Щадович и подозрительно посмотрел на Челнокова.

– Как скажете, Леонтий Щадович! – проговорил Челноков, наклонился и, вытянув согнутую в локте руку, предложил Ковалю следовать впереди него.

– Лев, давай-ка без церемоний. Я пойду следом – так быстрее будет.

Челноков распрямился и энергично зашагал к подъезду.

«Сзаду ничего плохого не скажешь – справный коняка. Этим аспектом Лариса Яновна точно будет довольна. А если ему амуницию подправить – вообще цены этому жеребцу не будет. Можно тогда и себе часть его заплаты откроить» – сходу сориентировался Леонтий Щадович и воодушевленный пошёл за Челноковым к обшарпанному подъезду.

«Дом девятиэтажный – не так уж плохо, лифт работает, хоть и скрипит, этаж седьмой – вполне пристойно, дверь в квартиру – это ужас и точно нужно менять… Квартира двушка – куда ни шло, – не жить же в ней Ларисе Яновне, а для прочего места больше чем достаточно. Спальня вполне себе просторная и даже с балконом и выходит-то он отлично – прямо на лес. Мебель не ахти какая, но и не такая уж чтобы совсем неприемлемая. “Стационарной” бабой тут точно не пахнет. Здесь живёт холостяк! И это приятный бонус в нашем деле… Большая комната действительно большая, а мебель в ней я бы сказал даже отличная. Кухня тоже – что надо: гарнитур почти новый, технику надо бы заменить… и кое-что добавить. Ванна вполне приличная – сойдёт и так, без ремонта. Сортир однозначно придётся ремонтировать. Прихожая и коридор – обои переклеить, шкаф заменить. Да, и потолки везде сделать натяжные. В общем и целом, если загнать сюда фирму “Дубасика”, то за трое суток при соответствующей оплате он определённо справится». Коваль закончил осмотр квартиры, и всё это время за ним ходил совершенно обескураженный, а к концу обхода даже испуганный Челноков.

– Ну что, Лёва, кофейком угостишь? – с удовольствием улыбаясь и потирая руки, осведомился Леонтий Щадович.

– Чайком? – состроив извинительное лицо, испросил Лев Николаевич.

– Валяй, чайку! – согласился Коваль, сел на диван и обследовал рукой состояние его кожи. «Настоящая… итальянская» – удовлетворённо заключил он и также с восхищением полюбовался инкрустацией из красного дерева на подлокотниках.

«Значит примерно так: расходы по ремонту квартиры “банкомату” встанут тысяч в пятьсот-семьсот, гардероб для Льва – на парочку ближайших сезонов – точно необходимо обновить и положим на это тысяч восемьсот, а дальше посмотрим, как пойдёт. Приличной машины у этого “Казановы” явно нет. Нужен… как минимум достойный паркетник, и он вам, Максим Устинович, встанет в два миллиона. Всякие неучтённые и непредвиденные расходы – пятьсот-восемьсот тысяч. Итого, уважаемый товарищ “банкомат”, для начала вам предстоит раскошелиться примерно… на четыре триста – четыре пятьсот… А посему, начнём с шести миллионов рублей и обозначим для себя минимум – пять миллионов… Осталось только с этим “быком-производителем” договориться о его ежемесячном пособии за услуги». Закончив расчёты, Коваль встал с дивана, прошёл в спальню, открыл шкаф-купе и внимательно осмотрел висящую на плечиках одежду. «Впрочем, кое-что из приличного барахла у него имеется, но смету расходов пока корректировать не будем, потому как запас карман не тянет» – заключил Леонтий Щадович, вернулся в гостиную и стал смотреть в окно.

Через пару минут появился Челноков с мельхиоровым подносом в руках, на котором стоял элегантно расписанный чайник из тонкого фарфора и две чашки на блюдечках из этого же сервиза.

– Да ты, Лёва, живёшь прямо как барин. И квартира, и посуда, – с лукавой улыбкой сказал Коваль и присел на кожаный диван напротив ажурного журнального столика из красного дерева.

– Ну что вы, Леонтий Щадович, живу очень даже просто и весьма скромно, – произнёс Челноков чуть жалобным голосом, поставил поднос на стол и налил в чашки чай.

– Давай-ка не прибедняйся. – «А чай-то у тебя дрянь невообразимая! Но если не будешь дураком, то при Ларисе Яновне у тебя с едой и питьём всё будет в полном порядке» – заключил Коваль, чуть отхлебнул из чашки «этой бурды» и продолжил рассуждать вслух. – Такую квартиру в чистом районе и прямо у леса может позволить себе далеко не каждый, а лишь человек смышлёный… и догадливый. Это, Лёва, не комплимент тебе, а высказывание надежды на то, что ты, как человек неординарный, способен правильно понимать и оценивать… отношения между людьми, которые могут складываться по-разному… Но! Они должны быть взаимовыгодны и устойчивы в смысле принятых на себя обязательств, независимо от последующих обстоятельств… какими бы они и не оказались в будущем, – Леонтий Щадович всё это время внимательно смотрел на Челнокова, пытаясь определить его возможную реакцию на столь необычное предложение, которое он намеревался ему сделать.

«Что-то ты задумал Коваль и явно не просто приглашение на работу. Может тебе понадобилась новая “фирма-прокладка” для переворота бюджетных денег?.. Нет, это врятли, – думаю, что к тебе в очередь стоят, чтобы оказывать эти услуги… Но ведь сам приехал!.. Такого я и представить себе не мог. Почему?.. Может, на откровенный криминал хочешь меня подписать? Дак на это я точно не пойду… Впрочем, это совсем уж невероятное предположение. При его-то связях и с теми… и с другими… Нет, не это. Что же тогда?» – в свою очередь размышлял Лев Николаевич и, отхлёбывая чай, периодически взглядывал на Коваля, но уже через пару секунд виновато отводил взгляд.

– Ну, рассказывай, Лев, – неожиданно выпалил Леонтий Щадович, звонко поставил чашку на блюдце, немного расплескав чай, и отодвинул его от себя к краю подноса.

– Что? – поперхнулся от удивления Лев Николаевич.

– Всё! Как завершил прежний бизнес? Что с той твоей фирмой? Чем занимаешься теперь? Подробно о семье. Что с твоей квартирой в клубном доме “Ришелье”? То есть – обо всём… и чистую правду. Во всех случаях, от меня скрыть её не удастся… Ты ведь меня и мои возможности знаешь, Лев Николаевич, – последнюю фразу Коваль произнёс с обозначенной им в глазах угрозой.

Челноков наклонился и, оперевшись локтями на колени, обхватил чашку двумя руками, опустил глаза, тем самым обозначив, что ему следует о чём-то подумать и, соответственно, призвав Коваля дать ему такую возможность.

Леонтий Щадович благосклонно согласился с этим, закинул ногу на ногу и, откинувшись на спинку дивана, прикрыл глаза.

«Вот это поворот. Обо всём! Что же ты такое задумал, если обо всём? И уж тем более о семье… это-то тебе для чего? А с другой стороны, в таких раскладах и предложение-то должно быть хорошее по деньгам и тут, кстати, можно и прилично поторговаться. Шутка ли, семья! Да за семью тебе Коваль придётся так отплатиться!.. С этим ясно – тут буду гнуть свою выгоду по полной… – («Идиот! Я же тебя насквозь вижу, – размышлял в свою очередь Коваль, наблюдая через щелочки глаз за Челноковым. – Сидишь и гоняешь про себя – к чему бы это, и как, и сколько можно с меня выкрутить денег… Ничего у тебя не получится! Ты гол, как сокол! И это для меня совершенно ясно, а поэтому получишь ты ровно столько, сколько я решу тебе дать… за вычетом того, что мне потребуется потратить, если ты вдруг начнёшь нарушать договорённости»). – …Правду ему чистую. Возможности конечно у него есть и не слабые… Но тут всё равно будем дозировать. Хотя с другой стороны, ни в коем случае нельзя перегнуть – я на мели, а это возможно и есть мой шанс срубить бабла и выбраться из этой дыры… Это потом решим, а сейчас надо провести переговоры “на тоненького” – это главное… Ну, что же, приступим, гражданин Леонтий Щадович!» – завершил раздумья Челноков, залпом допил чай, аккуратно поставил чашку на блюдце, посерьёзнел лицом, поднял глаза на Коваля и вопросил:

– Зачем?

Леонтий Щадович сделал лицо совершенно безразличным, встал с дивана, поправил галстук и очень обыденно, как будто ничего до этого момента и не было, сказал:

– Вот и отлично. Не провожай. Удачи тебе, Челноков.

Коваль встал с дивана, подошёл к выходу из гостиной, пару раз топнул каждой ногой о пол, выявляя намерение стряхнуть с ботинок пыль Экскаваторной улицы и, не добившись результата, вышел в коридор. В комнате вдруг что-то стеклянно сбрякало и разлетелось по полу, а в коридор влетел Лев Николаевич с выражением лица человека, которому только что огласили приговор о взыскании с него алиментов.

– Простите ради бога, Леонтий Щадович! Вы меня неправильно поняли. Я имел в виду – зачем вы чай не пьёте? Вам он не понравился? Дайте мне несколько минут, я сейчас позвоню, и нам срочно привезут кофе. – «Чорт бы побрал мой язык! Эта дура не разбежится, чтобы везти мне кофе на такси». – Впрочем, что я говорю? Вы посидите, а я сам сбегаю в магазин и мигом обернусь, – скороговоркой дубасил Челноков, бережно схватившись и удерживая Коваля за локоть.

– Ладно, Лёва, угомонись уже… правильно понял, неправильно понял… Суть не в этом. Чай у тебя действительно дрянь. Но у тебя есть возможность, чтобы не только чай, а и всё другое… поменялось. Но, вот эти твои выходки… в общем, терпение моё не бесконечно, – Леонтий Щадович вырвал свой локоть из рук Челнокова, отодвинул его в сторону, вернулся к дивану, сел, положил ногу на ногу, касаясь ботинком столика, и стал рассматривать рассыпавшиеся по полу осколки сервизной чашки.

«Болван! Чуть было не сорвалось. Всё, теперь нужно убрать любые амбиции и только угождать… ни в коем случае ни темнить. И если уж скажет, что в чём-то была моя ошибка – буду каяться» – определился с дальнейшим своим поведением Лев Николаевич и стал преданно смотреть на Коваля, а получив от него кивок головой, означающий «валяй, излагай», приступил к повествованию:

– Всё, как на духу, – почтительно произнёс Челноков и чуть не прослезившись, продолжил. – Своим предприятием я уже год активно не занимаюсь и приостановил на нём все работы, – подыскиваю новые идеи, новых партнёров. – («Это хорошо. Скорее всего, ты завесил его с долгами перед налоговой. Надо всё это проверить и получить документально оформленные претензии – это будет отличный инструмент для управления этим “Казановой”» – злонамеренно зафиксировал себе задачу Коваль). – Пока ничего достойного я не нашёл, но есть парочка намёток, которые я сейчас и изучаю, и делаю кое-какой анализ рынка, а также экономические расчёты, – Лев Николаевич замолчал и посмотрел на Леонтия Щадовича, вопрошая, следует ли более подробно осветить эту тему и, получив в ответ брезгливую ухмылку и отрицательную отмашку головой, продолжил отчёт. – Квартира в клубном доме “Ришелье” осталась жене… по решению суда, когда у меня произошёл небольшой сбой в бизнесе… в общем, мы развелись…

– Кто она… кем служит? Дети? Сколько их у вас? – перебил Коваль.

– Она ни кем не служит… учит роли, читает мемуары режиссёров и желает поступить в театральный…

– Ну, ты, Лёва, и ловелас! Сколько же ей лет, тебе-то уж под пятьдесят!?

– Ей тридцать пять… мне сорок восемь, – уныло ответил Челноков.

– Упорная дамочка! Столько лет мечтать… и продолжать хотеть, – сквозь смех произнёс Леонтий Щадович. – И как же она теперь без материальной поддержки… учит роли? – добавил он вопрос с явным интересом.

Лев Николаевич сделал отчаянное усилие над своей нервной системой и с облегчением ощутил влажность в глазах. «Получилось, путь думает, что мне тяжело об этом говорить, – он на всякий случай скроил ещё и скорбное лицо. – Вот, что ему сказать об этой сучке? Ничего не говорить – типа я теперь и не знаю даже, как и что она? А если потом этот хмырь узнает, что мне не только о ней всё известно, но и то, что я пытаюсь кое-что у них отгрызть… Нет, незачем рисковать» – подытожил свои размышления Челноков, не очень чтобы украдкой смахнул слезу и заговорил тихим голосом:

– Она теперь живёт с одним драматургом… да ни какой он не драматург на самом деле – так, продал пару-тройку сценариев двум театрам… Тенишевский некий, да вы врятли и слышали о таком? – («А сам-то ты артист ещё тот – вон как умеешь слезу пустить, да морду траурную состроить. Но это и неплохо. Радует то, что никакого чувства к своей бывшей жене, акромя ненависти, ты не имеешь. Остальное я от тебя муштрой достану» – подумал Коваль и почти совсем утвердился в выборе “Казановы”). – Вот вроде бы и детей у нас с ней нет, а суд, тем не менее, квартиру в полном объёме ей присудил! – неожиданно и злобно прорвалось изо Льва Николаевича, но он тут же спохватился и уже спокойным голосом добавил. – Да нет, я той квартиры ни сколько не жалею. Пусть остаётся, как решено. Мне вот этого жилья вполне достаточно. Оно у меня в собственности, могу документы показать! – предложил Челноков и вскочил со стула.