500 лет назад – 3.1, или Кавалеры ордена

–Ну, вот – сказал князь – возьмешь с собой… двоих, из четвертого десятка, в сопровождение. Объедете деревни. Составишь эту… опись, поговоришь с людьми. Кто к нам захочет если – на обратном пути заберешь. Конюх тот, Маркел, вроде, и может еще кто… Михайла займется тем же самым по окрестным деревням – князь перевел взгляд на того, тот закивал, мол, ясно – наши, кто дозорами будут ездить, тоже в деревнях молчать не будут. За эти три-четыре дня, пока они там засеки делать будут, управитесь?

Ефим с Михайлой задумались, стал прикидывать и Седов: «там… пять деревень, через три мы шли, и еще две, сказали, на север… здесь… тоже пять, Гридя рассказывал… если две деревни в день, и последнюю – на третий, то, вроде, выходит… по домам пройтись, да, собрав мужиков, речь толкнуть… а я, точнее, мы, тем временем, получается, за Нарву и с Федором и мужиками обратно… вроде, нормально».

Примерно так же, видимо, считали и остальные, так как Ефим сказал:

–Должны справиться, княже.

–Добро. Давайте прикинем, что нам надо будет… описывать вообще. Что скажешь, старче?…

Николай Федорович вопроса такого не ждал, но задумываться не стал, а начал перечислять, соображая в процессе:

–Первое – сколько людей вообще. Второе – сколько из них… работников?

Народ закивал, соглашаясь.

–Дальше – к каким народам принадлежат, а проще – на каких языках говорят. Это надо – пояснил он – чтоб хотя бы знать, кого в случае чего ставить старшим, и вообще…

Его не очень внятное пояснение все же поняли и тоже одобрили.

–Детишек сколько и кто в отряд прийти захочет, наверное, пока выделять не надо… – размышлял вслух Седов дальше – кто к нам захочет, те сами придут, а дети – позже…

–Дальше, что из имущества есть… ну, дома можно посчитать, но это не обязательно, а вот лошадей – считать надо. Курей или там коз, думаю, уж не стоит…

И снова все согласились, но осторожно подал голос Михайла:

–Коров счесть надо особо. Корова для сельчанина – это ж, считай, все…

Теперь уже Седов согласился и продолжил:

–К каждой деревне надо в общем приписать, сколько у них земель под пахоту, и отметить, что вообще сажают. Хорошо бы планчик нарисовать, ну, малую карту, причем, даже не как мы делаем, а попроще, схематичней…

–Как ты говоришь – планчик – это очень хорошо – оживился князь, до того внимательно слушавший – только на таких… планах надо будет добавить землю, что под Орденом была.

Как оказалось, кроме непосредственно крестьянских земель, которые селяне обрабатывали для себя (и платили с того налоги), были еще и земли Ордена, которые те же селяне обрабатывали в рамках барщины, и весь урожай оттуда шел Ордену. Надо ли уточнять, что эти земли были самыми лучшими?… После того, как это выяснили и включили в задание переписчикам, Седов продолжил:

–Ну, и по каждой семье (или каждому хозяйству, что ли) надо записать особенности… – и стал пояснять в ответ на вопросительные взгляды – если есть в семье, кто ремеслом каким владеет, записать. Кто грамоту знает – тоже записать. Ну, и тут же, наверное, отметить, если болеет кто, и тех, кому помощь нужна. Я так понял, они тут если не голодают, так точно особо не жируют, да и семей без мужиков много – и вдовы, и у кого хозяина в ополчение забрали…

Николай Федорович вспомнил ту бабу с детьми, у которой они обедали, и даже не стал пока думать, сколько таких баб в этих… десяти деревнях. Страшно было ему про такое думать, если честно…

И это одобрили, только Петр добавил:

–Княже обещал всем, кто уйти захочет, отпустить их. Так хорошо бы тоже поспрашивать, есть ли такие. Только чтоб не подумали, что удерживать будем, как-то аккуратнее, что ли…

–Ну вот, мне больше ничего в голову не приходит – развел руками Седов.

Все, подумав, решили, что да, на первый раз точно достаточно. Ефим сидел с отсутствующим видом минуты три, а потом сказал:

–Однако, не просто будет это все записать… как бы те малые карты, про которые старче говорил, самое простое из всего этого будет…

–Зачем? – удивился Николай Федорович – составь таблицу! Как мы тогда у Никодимыча писали, помнишь? Тут же совсем мало колонок понадобится.

Ефим чуть не хлопнул себя по лбу, у князя в глазах тоже зажегся огонек понимания, а вот Петр с Михайлой переводили вопросительные взгляды с одного на другого.

–Сейчас – Ефим вскочил и убежал в глубины усадьбы.

–Если вопросы одинаковые – пояснял тем временем Седов – так можно большой лист разлиновать крест-накрест, где одна строка – одно хозяйство будет, а сверху, по столбцам, вопросы эти перечислить. В клетках, что получатся, ответы и вносить, да проще показать…

Ефим прибежал с бумагами, ручкой и линейками, и они в две минуты разлиновали один лист.

–Вот, одна строка – один дом – показывал Николай Федорович уже на примере – на деревню лист, самая большая у нас эта, дворов сорок, в остальных – поменьше, значит, на других листах будет десять, или пятнадцать, или сколько там будет строк…

Пока все было понятно, и народ с интересом следил за показом. Расчерчиванием занимался Ефим, который сразу понял мысль и теперь торопился все записать.

–В первой колонке цифры пусти, по порядку – подсказывал ему Седов – сразу и посчитаешь, сколько домов в каждой деревне. Потом у нас общее число людей и число работников… тут тоже цифры, так что можно не широко… потом – народы, то есть языки, пошире колонку… дальше – лошади и коровы, еще две колонки, и снова под цифры… что там еще? Особенности…

–Я, пожалуй, кто ремесло знает, и кому помощь нужна, в разные колонки разнесу – подумав, сказал Ефим. Никто спорить не стал, и появились еще две колонки. Место сбоку листа еще оставалось, и Николай Федорович предложил:

–А остаток оставь под примечания. Ну, особенности какие, или что для памяти вписать захочешь. Общие данные по селу, насчет земли, тогда снизу на листе, или на оборотной стороне, и еще, мне даже неудобно как-то… как деревни эти называются? А то, сколько прошли, ни в одной я не спросил…

Народ сперва посмеялся, но смех как-то быстро утих, и по переглядкам князя с Петром Седов понял, что и они не знают названий. Однако тут снова с замечанием влез Михайла:

–Тогда в лист этот тоже надо, ну, прозвища, каждой семьи.

«Семен Семеныч! – мысленно хлопнул себя по лбу Николай Федорович – фамилии-то я забыл! Хотя… их же сейчас еще нет?». Оказалось, фамилий ни у кого нет, кроме бояр и подобной знати, а вот уличные прозвища есть. Скорее всего, потом из них фамилии простонародья и родились. Так что последняя широкая колонка была разделена на две части, и опросный лист в целом был готов. Пока все на него любовались, Михайла, помявшись, все же высказал еще одно замечание:

–И лучше бы запись эту не прямо в избе вести, а как-нибудь потом… Пугаться людишки будут, так думаю…

Ефим стал было спорить, чего тут, мол, пугаться, но и Петр, и князь встали на сторону Михайлы. Да и Седов снова подсказал – взять тонкую дощечку, на нее этот лист пристроить и на улице быстро все записать.

–Кстати, я тут, когда записи орденца смотрели, обратил внимание, что там не чернилами, а чем-то другим заметки – сказал он Ефиму – типа наших карандашей, я рассказывал, помнишь? Ты глянь в той комнате, где бумаги, должно найтись, оно удобней будет.

Ефим снова убежал, а князь, пользуясь паузой, спросил:

–А вообще, в бумагах этих, есть что полезное?

–Да, считай, ничего – вздохнул Николай Федорович – думал, опись хоть найду, но по хозяйству у него ни числа людей и количества земель, ни списка по деревням, даже что хранится по амбарам – описи нету. Только списки с тех обозов, что он в замок свой посылал.

–И давно посылал? – заинтересовался Петр – еще должен был?

–Как санный путь установился, примерно за месяц до нас, получается. А насчет следующего никаких записей нет. Я думаю, к нему гонцов присылали, как у них там в замке запасы кончались. А если он не один такой фогт, то может еще как.

–Фогт может быть и один, есть комтурии, у которых просто деревни, крестьяне в подчинении – пояснил Петр – ну, и возле самого Везенберга крестьяне тоже живут, конечно.

–Там он, кстати, просил обратно пива с рыбой прислать – вспомнив, усмехнулся Седов – гляньте там, в погребах, где-нибудь может осталось…

Тут прибежал довольный Ефим и принес целых три… ну, все же ближе всего они были к карандашам. Стерженьки, замотанные специальными тесемками, не очень толстые, миллиметров пять. Концы их были немного заточены, а сами они были тяжеленькие, скорее всего, свинцовые.

–Ну, вот, они и на морозе, и по дереву должны рисовать, себе их и возьмете.

На этом подготовку к первой в Ливонии переписи закончили. Ефим с Михайлой ушли расчерчивать листы на все деревни, а князь сказал Седову:

–Тебе, старче, особых заданий нет. Доберетесь до деревни, заберешь всех наших, и на машине своей – сюда. Должны, говоришь, проехать?…

–По рекам, где лед, точно. Как мы по сенокосной дороге отрядом шли, особенно по лесу – тоже. Другое дело, если перемело где, надо будет подтолкнуть или лопатами подкопать, но это тоже пятерым мужикам по силам.

–Ну, добро. Много людей с тобой посылать смысла нет, вам же обратно ехать. Через границу местные вам от орденцев подскажут и проводят, когда лучше, да ты и сам помнишь – как их дозор уедет, так и переходите. Федору все обскажи, на обратном пути пусть в той орденской усадьбе своим глазом на припасы глянет. Ну, а тут уж мы с ним решим…

–Во Псков с чем посылаете человека? – спросил у них Николай Федорович, глядя в основном на Петра.

–С тем, чтобы слали всех, кто у них на тот момент набран. А после того – уже на постоянной основе направляют людей, по этой же дороге – ответил Петр – я по своим связям весть пошлю в Новгород еще… и дальше. Есть там люди, что нам сгодятся, в которых еще осталось больше человеческого, чем… ну, вы поняли.

–Ну, и отряду тому на пути к нам уже можно будет ту крепостцу орденскую, что на Нарве, сжечь – добавил князь – припас привезти, если Димитрий с Трофимом еще приготовят… и вообще, запустить уже не тайным слухом, что ждут здесь людей русских для свободной жизни. Время идет, хочу, чтоб к весне, как лед сойдет да корабли по рекам пойдут, Псков и Новгород с окрестностями уже знали о том. Пора. Нам же, не дожидаясь второго отряда, надо брать крепость и там садиться прочно уже. Потому как не в каждой деревне, конечно, но на этой дороге, что мы пришли, хоть два малых дозора надо, и дальше еще такие места будут. Нужны люди…

Да, люди были нужны больше всего. Это становилось понятно всем в отряде.

–Кстати, насчет людей, княже – сказал Седов – поговорил я с ребятами, что при патере здешнем состояли.

–Ну?…

–Оба – холопы орденские. Один, Олав, откуда-то с побережья привезенный, второй, Петька – из этого села. И мысли у меня есть, если позволишь…

Конечно, князь позволил, и Николай Федорович кратко рассказал, что Петька – очень, очень шустрый, даже слишком, но в селе свой и хорошо знает все три языка. Сейчас его удобно держать при князе, как толмача и посыльного, а, кстати, насчет посыльных – можно попробовать и других таких же подростков привлечь, за те же продукты. А вообще, он считает, что и с этим Петькой, и с другими пацанами надо поговорить Гриде, а то и Петру – им вскоре, если все пойдет, как надо, нужны будут в других селах и даже городах ливонских разведчики, а пацаны в этом деле – существа способные: незаметные, пронырливые и вообще…

Князь задумался, а Петр сразу сказал, что так они… раньше… и делали, и с этим Петькой он поговорит. Тем более тезка.

Олава же Седов предложил прикрепить к Ефиму с Михайлой, имея в виду, что на будущее в этих же деревнях понадобятся грамотные люди, уважаемые обществом, и в этом плане и Олав, и, к примеру, прошлый староста ближнего села, могут очень прийтись к месту.

–Опять же, и грамоту он знает, и люди его знают, княже. А еще, у патера книга есть, приходская, точнее, заготовка под нее. Так это нам тоже надо будет, рождения-смерти-крещения писать, и те числа, что Ефиму с Михайлой поручено собрать – на постоянной основе отслеживать. Он бы на это тоже сгодился. Ну, а в Орден возвращаться у него желания вроде нету…

Князь обещал переговорить с обоими парнями. Они еще чуток посидели, и к Петру зашел один из разведчиков, Клим, который и должен был сопровождать Седова. Петр с князем еще раз его проинструктировали. Седов высказал опасение, как он пойдет один мимо Гдова и до Пскова, мало ли, какие люди попадутся, да и зима, но, как оказалось, на этот случай разведчику дадут пару человек сопровождения в той деревне, где они стояли перед пересечением границы.

Тут пришел Ефим, показал заготовки листов – все было четко и понятно. Князь вспомнил еще одно дело и попросил их у Вацека проверить, как там устроили по его словам каких-нибудь местных из бедноты, присматривать за усадьбой.

–И вообще, посмотрите там, как и что – добавил князь – нам потом придется много где таких… доверенных людей ставить, так, чувствую, и правда, в основном из местных придется брать. Правда, учет вести – это одно, а вот с людьми управляться… Как бы староста там чудить не начал.

Они обещали посмотреть, хотя, честно говоря, сами не особо представляли, как все это должно быть.

–А ты, княже, как думаешь распределять помощь бедноте? Ну, о чем ты в селе говорил тогда? – спросил Николай Федорович.

–Вуйка их нового думал привлечь, а что?

–Да тут видишь, что мне в голову пришло… деревушки-то, верст на пять друг от друга, а где и больше. У бедноты всяко лошадей нет, чтоб за крынкой молока и десятком яиц в бывшие орденские усадьбы ездить. А пешком их посылать, по зиме, тоже не дело – там, небось, и одежда с обувкой тоже не ахти.

–Ну да – согласился князь.

–Лошади у Ордена есть, ну, теперь у нас, в смысле. Но… будет ли правильно развозить еще и на наших лошадях продукты?…

И Петр, и вернувшийся вместе с Ефимом Михайла сказали, что нет, так нельзя, разбалуешь так…

–Так пусть деревня выделяет хоть раз в неделю лошадь с санями, по морозу-то можно и дольше хранить, и сметану с маслом, и те же яйца. Вот им самое первое дело для своего самоуправления – смогут организовать, или нет. И с дровами у этих вдов с детишками, наверное, тоже не очень…

–Дрова, да… – князь задумался – я примерно так с этим вуйком и хотел разговор поставить, старче. Вам тогда того же Вацека на это дело надо направить, что ли, для первого случая. Ну, а ему скажите, мол, закрепится наш Орден – посмотрим, как потом лучше будет сделать. И про тягло с семенами на весну напомните.

Они с Ефимом обещали, конечно. На этом в целом разговор был окончен, так, еще немного пообсуждали разные мелочи, а там пришел дневальный, звать всех на ужин. На засеки ушло не меньше двух десятков бойцов, так что все решили спуститься в столовую залу и поесть там, а дневальный стал растапливать камин, пока никого нет. К ужину сегодня выдали их ягодную настойку, помянуть Седмеца. Ушедшим десяткам с собой, как уточнили в разговоре, тоже выдали, и даже с запасом – им еще в лесу на работе греться. А так бойцы все еще обсуждали и похороны, и клятву, и памятную доску. Видно было, что эти непривычные… обряды запали людям в души глубоко, особенно опытные воины, ветераны, вспоминали про старые походы и сравнивали отношение к погибшим (понятно, в чью пользу).

А после ужина Семен отобрал двоих из десятка Ефиму в провожатые, да кто-то из разведчиков отдал Седову белую накидку, границу переходить. Они проверили еще раз все снаряжение, которое надо было брать с собой (у Николая Федоровича из такого была только его лопата), а перекус им должны были собрать с утра, и разошлись спать сегодня пораньше – выезжать из усадьбы решили еще по темноте, дорога сперва знакомая, а там и развиднеется. Седов перед сном еще поворочался немного, обдумывая все это, но события дня все же утомили его, и он быстро уснул.

На следующее утро он проснулся рано, когда народ в усадьбе только начал шевелиться. Впрочем, печи были затоплены, и с кухни уже пахло выпечкой, когда он собрал все, что нужно с собой, оделся и вышел в холл. Дневальный сказал, что Ефим только спустился на поварню, Николай Федорович его догнал, и они вместе позавтракали, а затем получили у Магды продуктов в дорогу – Ефиму дали только пирожков на перекус, так как им ехать-то было недалеко, до второй усадьбы Ордена, а Седову к еще горячим пирожкам добавили сала, лучка и небольших толстеньких лепешек. Они напоминали беляши (только без начинки), и, как оказалось, использовались здесь вместо хлеба в дорогу. Тут за ними зашел один из приданных бойцов, сообщив, что все готово, и можно ехать. Проводить их вышел Михайла, который только проснулся и еще отчаянно зевал.

На дворе под начинающим сереть небом стояли двое саней, возле которых их ждали второй боец и Клим. Их невеликий груз (почти пустой рюкзак Седова, сумка Ефима и мешок побольше – Клима, да еще лопата) закинули в сани, и они выехали со двора усадьбы, провожаемые Михайлой да дозорным на воротах. Пока совсем не развиднелось, они особо не торопились, проехали деревню, свернули к лесу, и в нем особо не разгонялись (там было еще темновато). Лошадки шли бодрым шагом, спокойно утаскивая сани с двумя и тремя людьми – они сразу расселись по заданиям, так сказать – Клим с Седовым, Ефим со своими сопровождающими. Для равномерного распределения нагрузки весь груз и копья бойцов сложили тоже на те сани, где было два человека. Как полностью рассвело, скорость немного прибавили, правда, проехав так с километр, лошадкам дали отдых, пустив их шагом. В это время сами они тоже шли возле саней пешком, греясь, так как немного подмерзли на легком морозце (да при езде ветерок задувал все же). В таком порядке и двигались дальше, проехав первую деревню без остановки. Здесь и перепись, и разъяснение людям политики новых властей должен был проводить Михайла, а вот во второй деревне остановились, правда, ненадолго – Ефим предупредил местного старшего, что через пару дней на обратном пути заедет и расскажет об их новой жизни. Так они, особо не торопясь, добрались и до малой усадьбы Ордена.

Седов, если честно, почему-то несколько волновался, когда они выехали на поле, где стояла усадьба. То ли погода с низким серым небом так повлияла, то ли что… Когда они отрядом шли, было совсем по другому. У него вообще в этой поездке (двое саней на глухой дороге в лесу) мозг выдавал странные ассоциации, по антуражу – то ли партизаны в брянских лесах, то ли вообще – покорение Сибири Ермаком, с учетом века. Он даже готов был увидеть на месте усадьбы развалины или вообще пепелище, но нет, с виду все было в порядке – постройки и забор на месте, дымок из трубы идет… Уже вблизи от строений залаяла собака, и, когда сани подъехали к воротам и встали, из-за забора высунулась голова, и тут же ворота начали открываться. Конюх (как его, Маркел) встречал гостей широкой улыбкой и лицом с почти сошедшими синяками и уже без шишки на лбу. Тут же крутился парнишка, его помощник, больше никого на дворе не было видно.

–Ну, как вы тут? – спросил Ефим, разминая ноги.

–Да все слава богу – ответил конюх – а вы к нам, что же?…

–Дела есть. Нужен Вацек, и придется по соседним деревням поездить.

–Это мы сей час. Микешка, беги за вуйком!

–Так зачем бежать – отозвался один из бойцов – бери, вон, любые сани, да поезжай, привезешь его, быстрее будет.

–Да – согласился Ефим – скажи, разговор важный, пусть поспешит. Хотя – он прищурился на небо – сегодня, наверное, не успеем…

Микешка тут же уехал, вторые сани завели во двор, вещи забрали, и народ пошел в дом, оставив Маркела и еще одного бойца распрягать лошадь, убирать сани и что там еще нужно делать. Дом встретил их чистотой и настороженным молчанием, но это продолжалось недолго…

Надо сказать, что тогда, после ухода отряда, Маркел, Вацек и Микешка таки попарились в бане и прилично приняли браги после нее (ну, кроме Микешки, ясное дело, тому плеснули чуток). Девки-скотницы кое-как объяснили привезенной Аксинье (самой бедной бабе в деревне Вацека), что такое было распоряжение нового князя, но зачем и почему – они понять не могли. Она, в свою очередь, рассказала им о том, что говорили бойцы отряда в деревне. Еще частично трезвый Вацек подтвердил, что отряд пришел биться с Орденом, а всех крестьян князь объявил свободными. Бабы все равно ничего толком не поняли, что не мешало им помыться в бане и нормально поесть, используя запасы орденцев – разрешение на это было, все слышали.

Поправившие здоровье на следующее утро Вацек и конюх (перебрали все-таки на радостях) решили, что раз уж такие дела пошли, то и дальше надо продолжать в том же духе. После короткого совещания Маркел пошел в деревню, а оттуда, взяв лошадь, поехал по деревням, по которым отряд проходил от Нарвы. Вацек поехал на север, где еще ничего не знали. К вечеру они оба вернулись в усадьбу, привезя с собой еще по одной семье – старшие тех деревень были рады сбагрить самых бедных баб-одиночек. Маркел совершенно охрип, поскольку вел дискуссии о новой жизни, как привык, горлом, Вацек обошелся без этого, напирая, что «цельный князь», «воля и свобода», «обещали помочь». С другой стороны, в чем-то Маркелу пришлось полегче – в тех деревнях, где он был, и отряд видели, и с его руководством разговаривали, так что им поверить в такие новости было проще. Орденцы в этот день были тихо похоронены на деревенском погосте.

Немного отошедшие от таких резких поворотов в своей судьбе бабы взялись за старосту всерьез, требуя объяснить, с какой-такой целью их, собственно, сюда собрали, подозревая разное. Тот и сам не знал, но, уцепившись за фразу князя, сослался, что усадьбу надо в порядке содержать, за живностью присматривать, опять же, ну, и подкормиться тоже разрешил. Бабы (почти сразу переругавшиеся по приезду, надо сказать, но единым фронтом накинувшиеся на сунувшегося было их разнимать старосту, и на этом фоне очень быстро помирившиеся между собой) приняли такой вариант, тем более, что жизнь у них и вправду была тяжелая (в усадьбе получилось больше десяти детей на троих, в основном, мелкие, а из живности у них – на всех троих раньше было только с десяток кур да старая коза). Впрочем, опаска у них была, и из запасов Ордена они пока брали лишь молоко, которое и так девать было некуда, да немного зерна на кашу себе да детям.

К ночи Вацек, как-то уже позабывший, что такое десяток малых детей (свои были взрослыми) в одной (хотя и большой) усадьбе, свалил к себе в деревню, напоследок еще раз напомнив о поддержании хозяйства «в чистоте и порядке». Маркел с Микешкой тоже свалили, в свою пригородку при конюшне. Она у них, хоть и запах имела соответствующий, была с печкой, а еще там было тихо, что (опять же, при 10 детях) было очень актуально. Впрочем, на следующий день бабы сами навели порядок, определив всю малышню на день в одну комнату (с деревянными игрушками, да, и немного тряпочных). На пятерых баб и двух мужиков дел приходилось мало, правда, за детьми все же надо было постоянно присматривать, да Маркел собирался уйти в войско, как и было ему обещано. Он собрал все оружие и доспехи с усадьбы, вышло немного, но прилично – кольчуга, пара кожаных доспехов, тесаки, щиты, копья, но себе брать из этого ничего не рискнул. Шмотки все же поделили между всеми – и у скотниц, работавших в усадьбе ранее, и у привезенных баб с одеждой тоже было не очень. Как-то определившись с новыми порядками в жизни, они стали ждать новостей, и вот, дождались.

Ефима, Клима и Седова с поклоном встретила одна женщина, и они, раздевшись, закинули ей пирожки – погреть, и спросили теплой воды – вымыть руки. Пока ходили мыться, подошли со двора остальные бойцы, а тем временем на стол в большой комнате начали накрывать уже несколько бабенок. Маркел же развлекал гостей-хозяев разговорами, осторожно пытаясь выяснить, какие у них новости. Известие о захвате большой усадьбы Ордена, почти бескровной, было встречено им с восторгом, да и остальной народ оживился. Рассказ, шедший за поздним обедом (или ранним ужином), прервался приездом Микешки с Вацеком, им повторили вкратце основное. А уже за взваром Ефим перешел к планам:

–Завтра с утра старче уедет… обратно. Надо бы им провожатого, кто сани сюда пригонит потом.

–Да вон, Микешку и отправим – сразу решил Маркел – далеко ехать-то?…

–До Нарвы не доезжая верст… десять? – Ефим посмотрел на остальных.

–Где-то так. Или верст пять от последней вашей деревни, где лес кончается – подтвердил Вацеку Клим – как развиднеется, выехать надо, особо торопиться ни к чему.

«Ну да – понял Седов – если орденский патруль проходит там так же, где-то около полудня, то нам, чтобы с ним точно не пересечься, лучше подойти туда попозже. А через реку да до деревни – там и в сумерках не промахнешься».

Нарисовавшийся тут же Микешка (сидел в соседней комнате) подтвердил, что он – хоть сейчас.

–Пока не забыл – продолжил Ефим – лошади это те, которых здесь забирали. Но оставим мы в усадьбе пока одну, на другой обратно поедем. Сделать же нам нужно будет вот что…