Лирическая философия психотерапии

В начале 1980-х Том и Энн с сыновьями переехали из Калифорнии в Конкорд, Массачусетс. Здесь они сразу почувствовали себя чужаками: культура Новой Англии и Калифорнии сильно различалась. Конкорд населяла так называемая верхняя прослойка среднего класса, пребывающая в атмосфере покоя и благополучия. Правда, если отойти на пару миль в сторону от главной улицы, ухоженный пейзаж Конкорда менялся. Том любил гулять по лесу вокруг Уолденского пруда. По словам Тома, в начале 1980-х годов этот лес был страшно замусорен. Каждый день в своей брезентовой куртке с большими карманами Том отправлялся туда и за время прогулки наполнял карманы собранными пустыми бутылками и консервными банками, чтобы потом выбросить их на помойку. Возможно, он был единственным жителем Конкорда, кто в ту пору чистил лес. И он очистил его! Том вынес тысячи бутылок и банок. Однажды, когда он шел из леса с пустыми бутылками в руках и карманах, ему повстречались две женщины, которые испугались его, приняв за бездомного бродягу. Очевидно, такое экстравагантное поведение Тома не способствовало тому, чтобы местные жители легко приняли его и его семью. Том вел необычный для окружающих образ жизни: помимо занятий психотерапией, он писал стихи, рисовал, занимался музыкой. Через пару лет он опубликовал детскую книжку, иллюстрированную хорошим художником, и красиво изданная рождественская сказка появилась в витрине главного книжного магазина Конкорда. К Тому обратились с просьбой прочесть эту книжку в местной библиотеке детям. Детей собралось довольно много, сказка им понравилась, и с тех пор отношение к Тому изменилось – теперь он стал «местным писателем». В Конкорде обладать статусом «местного писателя» почетно: среди «местных писателей» Торо и Эмерсон. Кроме того, этот статус многое позволял, например, Том мог повсюду ходить в джинсах, не опасаясь привлечь к себе и своей семье недоброжелательные взгляды.

Однажды, найдя в лесу брошенного или заблудившегося пса, Том взял его домой и назвал Тэрэном. Во время приездов в Конкорд у нас с Марком появился ритуал выгуливания Тэрэна. А может быть, это Тэрен нас выгуливал. Натянув поводок, пес бежал вперед по одному ему известной дороге, а мы с Марком шли за ним, поглощенные беседой. Во время одной из таких прогулок, кажется, в 1993 году, мы придумали название трехлетней обучающей программы, которую мы хотели создать в «Гармонии». Мы вернулись и сказали Тому, что программа, над которой мы работаем, будет называться «Международная школа психотерапии, консультирования и ведения групп». Том согласился. Он только спросил: «А почему именно такая последовательность «психотерапии, консультирования и ведения групп», может, лучше школа консультирования, психотерапии и ведения групп? Я сказал, что не знаю почему, но мы с Марком как-то так сразу решили на прогулке с Тэрэном, и видимо, стоит так и оставить. Так и оставили.

Проект предполагал наши с Марком ежеквартальные приезды в США на обучение, участие в тренинговой программе, проводимой Томом, посещение местных обучающих центров и университетов, встречи с коллегами. Во время этих приездов мы проходили супервизию у Тома и участвовали в мероприятиях по сбору средств на финансирование проекта.

С 1993 по 1995 год в Петербург каждые три месяца приезжали специалисты из США, Канады и Западной Европы и по специально разработанной программе обучали группу из 22 психологов и психотерапевтов. Иностранные специалисты вели тренинги, а мы с Марком – еженедельные тюторские и супервизорские группы. В 1995 году проект завершился организацией в институте «Гармония» трехлетней обучающей программы – Международной школы психотерапии, консультирования и ведения групп.

Из дневника:

1992 год. Группа с Томом. Присутствие смерти. Я хочу умирать со смелостью и с любопытством. Я хочу, чтобы мне было интересно умирать. Смерть – это когда все слова уже сказаны. Когда умирал мой отец, он говорил мне: «Тс-с, тс-с», так, как говорил, когда бывал поглощен чем-то, сосредоточен на чем-то, когда не хотел, чтобы его отвлекали.

«Личность – оркестр. У нее есть свои партитуры, свои симфонии. Роль дирижера – Я. Композитор – душа. Мы играем музыку своей души. В ней много мелодий и диссонанса, разноголосья и полифонии. У каждого свой реквием. Или джаз. Субличности – инструменты. «И-и раз, два, три, четыре…» Выбор и поляризация необходимы для психической жизни. Это похоже на диалог Достоевского, где нет «правильных» или «неправильных» голосов, но у каждого – своя правда, только ему присущая». Нот всего семь, а музыка – бесконечна.

Март 1993. Прощание с Нильсом по телефону и его слова: «Пожалуйста, передай всем, что мне очень, очень, очень, очень жаль».

У нас фандрайзинг 10 мая в Мэдисоне, после чего еще встреча с одним меценатом. Мы летим через Нью-Йорк. В JFK десятки самолетов залипли в двухчасовой очереди на взлет, очевидно, что мы опаздываем на пересадку в Сент-Луисе. Приходится остаться в Сент-Луисе до следующего утра. Рядом Миссисипи. Жара страшная. Спасают кондиционеры. На следующий день летим в Мэдисон. Женщина, у которой нас поселили, живет одна. Она разведена, ее взрослые дети живут отдельно. У нее два кота и собака. У всех исторические имена. В основном президентов. Собаку зовут Джеферсон. Когда он лает на кого-то в саду, хозяйка кричит в окно: «Джеферсон, заткнись!».

День очень насыщенный: сначала выступление по радио в прямом эфире со звонками радиослушателей. Потом – лекция. Вечером за ужином – встреча с женщиной, которую зовут Мэри, жертвующей средства на наш Телефон доверия. Через день улетаем в Бостон.

Грегори Бейтсон говорил, что для того, чтобы действовать, мы должны быть способны считывать контекст. Шизофреники лишены возможности прочитывать контекст. Если назвать собаку «Прочь отсюда», она никогда не знала бы, когда подойти, а когда держаться подальше. Информация – это различие, которое создает различия. Человек – единственное животное, которое может убивать и любить словами. Психотерапия конструирует значения. Я не говорю то, что я говорю; я говорю то, что вы слышите. Информация создается получателем. То, что мы говорим – данные. Мы конструируем мир через язык. Это конструктивизм. С этой точки зрения, не существует «объективной проблемы» – есть истории. И они могут рассказываться по-разному. Ассаджиоли говорил: «Проблемы не разрешаются, о них забывают». Посмотрим на проблему как на временное разрешение ситуации, переведем проблему в разряд «помощников».

Чтобы дать возможность душе/сущности группы проявиться, лидер децентрализует власть, ожидая оптимального проявления резонанса «идеи» у членов группы. Этот резонанс проявляется с тем большей вероятностью, чем более зрелой является группа. Созревание группы происходит по мере того, как возрастает присутствие всех ее членов. Чем более у каждого участника есть возможность быть самим собой и проявлять себя, т. е. присутствовать, тем сильнее группа. В определенном смысле лидер минимизирует свою власть, и это создает определенный дискомфорт, поскольку с децентрализацией власти уровень неопределенности в группе возрастает. В то же самое время на степень неопределенности влияет уровень безопасности ее участников и лидер ответствен за создание и мониторинг уровня необходимой безопасности. В этом есть известный парадокс: минимизируя первые две формы проявления власти, отказываясь от них, отдаваясь неизвестности, лидер одновременно усиливает тот аспект группового опыта, который, опираясь на возможно неосознаваемую пока еще идею, в данный момент наилучшим образом выражает суть группы, или, по выражению Томаса Йоманса, «душу группы».

Создание широкого контекста необычайно заряжено силой – так создавалась программа школы. Вовлечение различных специалистов из разных культур, вклад идей и сил. «Мысли глобально – действуй локально». Контекст может быть широким, но активность при этом должна быть очень конкретна. Здесь уместна метафора Нильса о том, что двигаться нужно «мышиными шагами» – очень медленно, очень локально.

Июль 1995 года. Самолет «Бизнес экспресс» уже 6 часов стоит на приколе в аэропорту Нью-Йорка. Туман. «Некоторые люди просто знают, как летать» – девиз авиакомпании, который в данном контексте звучит как шутка. Хочется спросить: «Ну и где же эти люди, которые знают, как летать?». Купание в Уолдене в 6 утра. Теплая прозрачная вода. В этом месте есть что-то магическое. Туман. Мы у Клэр. Проснувшись утром, лежал и думал о том, как изменилась моя жизнь за последние шесть лет. Шесть лет назад в этом доме изменения начались. Изменился мир моих отношений, изменилась моя жизнь, изменилась моя работа. Появилась внутренняя направленность, обращенность, сосредоточенность на замыслах и начинаниях. Я сейчас сижу и пишу в кругу близких мне людей, идущих и ищущих вместе со мной, и не чувствую себя одиноко. Я чувствую разделенность, душевную, духовную близость. Я чувствую, что нахожусь, словно в некой точке, откуда начинается отсчет, и у меня есть ориентир.

Кризис

К 1993 году мой английский позволил мне сделать первый перевод – я перевел на русский язык «Уроки гусей» (кто-то из иностранных гостей принес в «Гармонию» короткий текст, подписанный именем Милтон Олсон):

1. Когда каждая птица взмахивает крыльями, это создает подъемную силу для птицы, летящей следом. Летя клином в форме V, стая на 71 % увеличивает возможную дальность полета по сравнению с птицей, которая летит в одиночку.

Урок: люди, объединенные одним направлением и чувством сообщества, могут двигаться к цели быстрее и легче, потому что им помогает двигаться энергия друг друга.

2. Если гусь выпадает из клина, он вдруг чувствует торможение и сопротивление от попытки одиночного полета и сразу возвращается назад, чтобы воспользоваться преимуществом подъемной силы птицы, которая летит сразу перед ним.

Урок: если у нас разума не меньше, чем у гусей, мы будем держаться тех, кто движется в ту же сторону, куда хотим и мы (и согласимся принять их помощь, так же как и оказать помощь другим).

3. Когда ведущий гусь устает, он возвращается назад в хвост клина, и другой гусь становится первым.

Урок: имеет смысл по очереди выполнять тяжелые задачи и делиться руководством – люди, так же как и гуси, зависимы друг от друга.

4. Гуси, летящие клином, подают сигналы сзади, чтобы вдохновить тех, кто впереди поддерживать скорость.

Урок: мы должны быть уверены в том, что наши сигналы сзади вдохновляют, а не действуют как-то иначе.

5. Если какой-нибудь гусь в стае заболел, поранился или подстрелен, два других гуся покидают стаю и сопровождают его вниз, чтобы помочь и защитить его. Они остаются с ним до тех пор, пока он не сможет лететь снова или пока не умрет. Тогда они сами улетают с другой стаей или догоняют свою.

Урок: если бы у нас было столько же разума, сколько у гусей, мы бы тоже держались вместе и тогда, когда нам трудно, и тогда, когда мы сильны.

Мне представлялось, что такая неиерархическая, невертикальная структура позволяет нашей группе дышать и двигаться. И внутренне многие из нас эту идею разделяли. Но не все, к величайшему сожалению.

С конца 1993 года начался сложный период в истории «Гармонии», закончившийся болезненным разделением нашей организации. Разногласия и противоречия больше невозможно было игнорировать. Шхуна начала плыть в нескольких направлениях одновременно, декларируемые ценности понимались или трактовались по-разному. Разногласия касались и структуры организации, и управления, и целей. Такая сложная атмосфера просуществовала несколько лет. Эти годы были наполнены напряжением, конфликтами и в конечном итоге расшатали организацию.

Из дневника за 1994 года:

Я подумал о том, что готов выйти из «Гармонии», чтобы освободиться от «тоталитаризма» той системы, в которую она превращается. В то же время я хочу организовать нормальную школу психотерапии вместе со своими друзьями. Хочу сделать все, что могу, чтобы попытаться дать «Гармонии» выжить и одновременно чтобы не предать себя.

Из дневника за 1997 года:

Возможно, тогда, в конце 1980-х нас собрала вместе потребность противостоять давлению ригидной системы, и так возникло своего рода «братство против» системы. Потребность в таком союзе тогда была высока, чтобы сохранить себя, чтобы выжить. Эта картина, этот образ должны были создавать пространство совместного творчества, что и было достигнуто на несколько лет. Лет на пять. И это немало. А потом нужда в нем постепенно начала остывать, и все стало сыпаться. У каждого сформировались свои виды на жизнь, свои планы, свои ценности.

«Гармония» развивалась в процессе поиска, через радость совместного свободного творчества, это и казалось нам основной целью. В первые годы это развитие происходило в поисках сообщества, через сообщество, поэтому расщепление «Гармонии» было крайне болезненным, приводило к разделению сообщества. Агентство по подбору персонала «Анкор-Петербург», которое мы все вместе создавали и развивали с 1992 года на протяжении нескольких лет и которое являлось частью «Гармонии», отделилось от нас в середине 1996 года. Из «Гармонии» ушли в «Анкор» многие наши коллеги, друзья, вместе с которыми мы создавали нашу организацию, унося с собой ее часть, до тех пор казавшуюся неотъемлемой. Мы тогда к этому не были подготовлены. Я говорю это о себе и о тех, кто остался.

Второе дыхание

Чем ближе мы находимся к событиям, тем больше кажется, что мы должны их контролировать. Чем дальше мы от события, тем яснее видим, что оно является частью чего-то большего. Оглядываясь назад, я вижу, что оттуда, с 1996 года, начинается период нашего бурного развития. Мы участвуем во Всемирной конференции по психосинтезу в Сан-Диего (1996), навещаем Натали Роджерс и Рейчел Наоми Ремен, встречаемся с Уиллисом Харманом и с Пьеро Феруччи, участвуем в Международной конференции по творчеству и креативности в медицине в Стэнфорде (1998), встречаемся с Томасом Гриннингом – бессменным редактором «Журнала гуманистической психологии» (выслушав наш рассказ, он сказал, что история «Гармонии» стоит того, чтобы о ней написать), навещаем Джеймса Бьюдженталя и Ирвина Ялома.

В 1999 году группа психотерапевтов нашего института участвует в специально организованной конференции в Институте биопсихосоциальных исследований Хелен Долинг в Роттердаме. Мы знакомимся с создателем этого института Марком де Врисом и его коллегами.

В последующие годы участвуем в ежегодных конференциях Ассоциации по развитию психосинтеза в США. В 2006 году совместно с Институтом Коммон-Бонд (США) организуем международную конференцию «Я и Другой» («Engaging the Other») в Мичигане… Впечатлений так много, что нужно время, чтобы они интегрировались в целостную картину.

Мужская группа

Том Йоманс поддерживал нас с Марком, и в 1996 году предложил участвовать в ежегодной мужской группе. Он назвал ее «писательской группой», поскольку одной из ее целей было обсуж дение идей и текстов, созданных участниками. В группу входили наши коллеги из США, Канады и Норвегии. Все эти люди в той или иной степени участвовали в подготовке наших специалистов в проекте «Конкорд-Гармония» и в работе нашей Международной школы. Они знали нашу ситуацию изнутри, понимали, с чем нам приходится справляться. «Гармония» оказалась в критической ситуации не только финансово, нарушились управление и структура. По сути, многое надо было начинать заново. На протяжении нескольких лет эта группа предоставляла нам колоссальную профессиональную, психологическую и человеческую поддержку. Наши встречи несколько лет подряд происходили в Вестпорте, штат Массачусетс.

Около ста лет назад, попавший в шторм у берегов новой Англии двадцатилетний Эдвард Йоманс высадился на побережье в местечке Вестпорт, штат Массачусетс, и оно ему так понравилось, что он купил здесь землю и построил дом. Когда-то из дома был виден океан, но потомки Эдварда засадили луга деревьями, и теперь океан здесь только слышен. Деревья, кустарники и прочую растительность посадили таким образом, чтобы создавалась обратная перспектива: если смотреть из дома в сторону предполагаемого океана пространство сужается сходящимися кустарниками. Если же, наоборот, двигаться от океана к дому, растительность постепенно расступается, открывая перспективу дома и широкого луга, лежащего перед ним с большим кедром посредине. За домом проходит дорога. В этом доме Том провел многие летние месяцы своего детства. Знак викторианской эпохи: в доме отсутствуют двуспальные кровати (Господи, они не знали удовольствия спать, обнявшись!). В помещении темно и прохладно даже в жаркие солнечные летние дни. Во всем покой и какая-то особенная красота. Красота старины с ее запахом и смуглостью, закопченностью стропил и досок. Стены многих комнат украшают модели судов, на которых плавал Эдвард Йоманс.

Для меня каждый приезд сюда – встреча с красотой и покоем. У меня здесь своя собственная история: история дружбы, взаимной поддержки и принятия, диалогов с друзьями и коллегами, медитации, прогулки, размышления… Для меня это особое священное пространство, много лет принимавшее меня всякого – разбитого, усталого, счастливого. Это наши диалоги, долгие разговоры, обсуждение планов, совместные завтраки на лужайке и приготовленные в веселой кампании вкуснейшие ужины, пение под гитару, разглядывание звезд на ночном небе, наблюдения за полетом светлячков, высыхающие на солнце ракушки, пахнущие океаном. И океан! Он рядом, его присутствие ощущается во влажном воздухе, и даже если ты его не видишь, он здесь. Перед его седыми волнами мы все равны. Пишу эти слова с огромной благодарностью и любовью, потому что находил в этих местах вдохновение и силы для следующего шага, сверял с ними направление и смыслы. Именно здесь я мог свободно и открыто размышлять, делиться идеями, мечтами и сомнениями, здесь находил тех, с кем мог говорить на одном языке, кто тоже искал. Я встречал здесь понимание и родственные души, и присутствие здесь было для меня целительным. Место встречи. Конечно, это моя история, мое видение здешней красоты и покоя. Наверное, я идеализирую это место. Для людей, проживших здесь всю жизнь, оно, должно быть, являлось свидетелем также страданий и боли, которыми наполнена жизнь.

Обрывки мыслей из Вестпорта:

Быть педагогом – в определенном смысле значит быть свидетелем.

Я только организую пространство.

Что значит быть открытым?

Как я раню людей?

Что нам дает то, что мы из разных культур? Существует ли универсальная культура?

Что со мной происходит, когда я чувствую себя между культур?

Мы лишь касаемся поверхности.

В некоторых азиатских языках «разум» и «сердце» – одно слово.

Поиск своего того, ради чего стоит тратить время и силы. Есть ли для меня место в группе? Если бы я мог здесь полностью оказаться.

Я могу здесь быть вечно. Мне нужно быть принятым, включенным.

Параллелизм и изоморфизм. Изоморфизм – паттерн, присутствующий в культуре репродуцируется в группе. Параллелизм – изменения в группе ведут к изменениям в более широкой жизненной ситуации.

Внутренний голос говорит: «Ты дилетант, это будет поверхностная книга».

Я не знаю.

Опыт шире любой теории.

Не слишком ли многого я хочу?..

«Бояться нечего. Но и гордиться тоже, в общем, нечем». Это Ассаджиоли.

Переосмысление. Внутренняя работа.

Последние два лета жизни нашей мужской группы (2000 и 2001 годов) мы встречались в Мэйне у небольшого озера, недалеко от Канады. В место это называется Хэррисон-Пиерс-Понд-Кэмп.

Из дневника:

В нашу избушку по ночам захаживают мыши, а возле избушки прогуливаются лоси. «Это лучше, чем если бы было наоборот», – справедливо замечает Том. Возле центрального здания хозяйский десятилетний мальчик Такер играет с пойманной им змеей. Показывает нам «дом», который для нее построил. В ответ на наше восхищение его ловкостью обещает поймать Дэвиду Эллиотту змею, Дэвид предполагает, что если у нас в избушке будет жить змея, то не будет мышей. Сегодня ночью мыши съели все его кукурузные хлопья.

Мы живем в диком месте, окруженном лесами, прорезанными стремительными бурными ручьями и водопадами. Здесь всюду нетронутая красота природы, о которой бережно заботятся, которую берегут. Это видно в проложенных тропинках и чистоте леса. Душа здесь отдыхает. В наш последний приезд сюда в первую ночь мне приснился интересный сон: монах, сидящий около открытого огня, говорит мне о душе. Он говорит мне: «Каждое существо имеет душу. Каждая душа открыта любви». Эта фраза потом долго живет во мне, звучит во мне, словно песня.

Но что-то важное для меня так и осталось в Вестпорте. Я не почувствовал себя частью этого нового места.

Поддержка

В начале 1990-х годов зародилась наша дружба с Марком Хоровцем и Эбби Сейшас. Марк и Эбби – друзья Тома и Энн. Марк Хоровец – социолог, семейный терапевт, организационный консультант, содиректор Нью-Контекст-Консалтинг, основатель и президент благотворительного фонда «Юнитерра». Мы с Марком близкие друзья. Много лет он нас поддерживает, коучит, вместе с ним мы анализируем наши успехи и неудачи, делимся сомнениями и тревогами. С конца 1990-х каждый год он проводит у нас семинары. Эбби – психотерапевт, она увлекается каллиграфией. Каждое рождество она присылает нам замечательные открытки – некоторые из них украшают мои книжные полки: «Когда мы подходим к самому краю освещенного пространства и нам предстоит сделать шаг в темноту и неизвестность, мы должны верить в то, что произойдет одна из двух вещей: либо там будет что-то прочное, на что мы сможем ступить, либо нас научат летать». Это П. Овертер. И вторая: «И несите любовь туда, где нет любви, и вам ответят любовью». Это Св. Иоанн Крест. Еще тогда, в 1990-х с целью поддержать «Гармонию» материально Эбби завела «Банку Гармонии». Большую стеклянную банку с каллиграфически выведенной на ней надписью – «Банка Гармонии», чтобы собирать деньги для нужд «Гармонии».

Марк и Эбби вместе с Томом и Энн организовали «Группу друзей „Гармонии“», которая много лет поддерживала нас. Зачем они это делали? Я задавал им этот вопрос. Может быть, потому что мы в своей работе в России осуществляли то, что в свое время им самим не удалось сделать в США.

Без личного вклада, без отдачи себя творчество невозможно. Английский романист Э. М. Форстер сказал: «Лишь в частной жизни, и в ней одной, отражается бесконечное, только личные отношения, и они одни, направляются к личности, расположенной по ту сторону наших повседневных перспектив»[20]. Способность привносить свое «частное» в «общий котел» – это дар, открывающий иные перспективы.

Марко де Врис рассказал историю названия Института Хелен Долинг. Имя институту дано в честь скрипачки, жившей в Лондоне, которая как-то обратилась к Марко за консультацией. У нее был рак, она была при смерти и откуда-то узнала, что Марко занимается психотерапией с онкологическими больными. Марко несколько раз летал к ней в Лондон, а потом она умерла. Некоторое время спустя в доме у Марко раздался телефонный звонок – это звонил Иегуди Менухин, всемирно известный скрипач и дирижер, великий музыкант, приехавший в Нидерланды. Он сообщил, что приехал специально, чтобы дать один концерт, деньги от которого он хочет направить на развитие института Марко – его об этом перед смертью попросила Хелен Долинг, его друг и педагог. Концерт Иегуди Менухина – огромное культурное событие. На нем присутствовала королева Нидерландов, и все собранные от концерта средства были направлены на развитие института, который Марко назвал именем Хелен Долинг.

Я встречал многих людей (справедливости ради должен признаться – только в нашей стране), которые искренне считали, что если кто-то кого-то поддерживает, то за этим обязательно стоит некий расчет, выгода, корысть. Мне не раз приходилось слышать от наших соотечественников, что благотворительные организации и всякого рода жертвователи действуют из желания подчинить и поработить, а не из потребности делиться, создавать и улучшать. В последние годы подобные идеи у нас активно поддерживаются и эксплуатируются. Думаю, у этого феномена есть свои психологические корни. Через него проявляют себя регресс и диссоциация – универсальные механизмы психологической защиты с присущим им перекладыванием ответственности на других. Источник проблемы, таким образом, оказывается снаружи. Мы находим врага. И он – не мы. Враг – это они. Возникает поляризация – ось зла, которая в разных культурах имеет разные имена.

Кажется парадоксальным, что в обществе, воспитанном на коммунистических идеалах общественной собственности имеется такое неверие в добровольные пожертвования. Ведь это позволяет не только наблюдать ход исторических событий, но и участвовать в них. Что ж, перефразируя Герцена, должно прийти второе поколение не поротых интеллигентов. Пока не пришло. Но мы над этим работаем.