Нечто странное. Четыре лунных повести

«Интересно», – подумал Вал, – «надо будет разузнать, как так получилось».

Он отвернулся от окна и неторопливо оглядел комнату. Первое, что ему бросилось в глаза, были картины, развешанные по стенам. Они поражали свежестью красок и филигранной точностью, тщательной прорисовкой деталей. На всех были изображены пейзажи, вот только какие-то странные, словно не земные. Может, это были другие планеты, или же, например, иные измерения, однако у зрителя картины вызывали чувство абсолютной реальности, не было даже сомнения: эти места действительно существуют. Валу особенно запомнились восход двух красноватых солнц над коричнево-рыжей каменистой пустыней и каскад водопадов под совершенно чужим фиолетовым небом.

Он бесцельно слонялся по комнате, понятия не имея, сколько прошло времени: ничего похожего на часы нигде не было видно, а его собственные так и не пошли. Вал прилег на кровать и решил все обстоятельно обдумать. Результатом было то, что вместо того, чтобы «разложить все по полочкам», он внезапно заснул.

Глава 3

Вал проснулся от звука открывающейся двери. Вошла Маша, раскрасневшаяся, словно от быстрой ходьбы.

– Спишь?

– Ага… – Вал никак не мог разлепить тяжелые со сна веки.

Маша присела на краешек кровати и нежно его поцеловала. Вал наконец-то достаточно проснулся, сел потягиваясь и тут заметил у нее в руках какую-то странную блестящую железку.

– Что это? – заинтересованно спросил он.

– Держи, это тебе понадобится. Это твой пропуск.

– Пропуск?

Вал ничего не понимал, но машинально взял протянутый ему бронзовый цилиндр, похожий на толстый незаточенный карандаш, весь покрытый затейливой резьбой, напоминающей переплетение каких-то сложных рун. Цилиндр слабо вибрировал и гудел, но едва-едва, почти на грани восприятия. Вал вертел «карандаш» в руках, не зная, что с ним делать.

– Убери его куда-нибудь, но смотри, не потеряй! Мэтр Ха́йнкоа другого может и не дать. И давай-ка собираться, нам пора идти.

– Подожди, как ты сказала? Хайн… коа?

– Да, дядюшка Ха́йнкоа, а что?

– Мне кажется, я уже слышал что-то похожее…

– Интересно где? – Маша удивленно приподняла брови. – Вряд ли. Давай собирайся, нам нужно спешить, если ты не хочешь пережить еще одну веселую ночку! По пути я все тебе объясню.

Они вышли на улицу. Солнце понемногу катилось к закату, было очень тепло, но ласковый ветерок приятно освежал лица.

Деревня по-прежнему казалась вымершей.

– Слушай, здесь всегда так пусто? – Вал немного нервно огляделся.

– Нет, что ты! – улыбнулась девушка, – Просто сейчас все уехали в соседний город на праздник Середины Лета. Одна я осталась. Почему? Сама не знаю. Наверное, тебя ждала.

Скоро они миновали последний дом и направились к недружелюбному лесу, темневшему на вершине холма.

– Нам туда? – Вал крепко сжал Машину руку.

– Именно. Ты забыл? У тебя же есть пропуск.

– Ты обещала мне кое-что разъяснить!

– Да… Так. Я не знаю, догадался ты или нет, но ты сейчас совсем не в той географической точке, где должен бы, по логике, находиться. И на карте этого места нет, и быть не может.

– Но это же… невозможно.

– Не перебивай! Ты должен мне верить!

– Я тебе верю, – кивнул Вал, вдруг отчетливо осознав, что это действительно так.

– Хорошо, – продолжила Маша. – Тот лес, – она махнула рукой в сторону приблизившегося холма, – это не только куча деревьев, но и проход между Реальностями. Вот только никто не помнит, чтобы хоть кто-нибудь им пользовался: уходил туда, или приходил оттуда. По всей видимости, ты первый.

Вал ошеломленно посмотрел на нее, но промолчал.

Рассказ, между тем, продолжился:

– Конечно же, этот вход очень строго охраняется. То существо, которое приходило ночью – один из Стражей. Они живут там, глубоко в лесу. Эти создания разумны, хотя их разум не просто отличен, он абсолютно чужд нашему. Мэтр Ха́йнкоа давным-давно притащил их сюда из какого-то гибнущего мира и приставил к делу. Они совсем по-другому воспринимают действительность, неважно видят и слышат, обоняние у них не развито. Но человек для Стража – открытая книга. Они чувствуют мысли, распознают эмоции и остро на них реагируют. То, что тебя пропустили, скорее всего на совести мэтра Ха́йнкоа. Да, – Маша энергично кивнула, подтверждая ход своих мыслей, – я почти уверена в этом, ведь когда ты оказался у меня, и я впустила тебя по доброй воле, Страж, который за тобой приглядывал, просто не смог войти без разрешения. Однако все-таки пытался сделать это позже, потому что твои воспоминания, а стало быть, и эмоции, были сильными и не особо приятными… Страж их почуял и начал терять самоконтроль. Но тут ты очень кстати отключился, соответственно, перестав думать, и он согласился уйти. Временно. А теперь у тебя есть пропуск, и ты должен лично его представить старейшине Стражей.

– А что было бы если бы он меня все-таки достал? – внешне Вал, казалось, успокоился, но голос все же выдавал изрядное волнение.

– Честно? Не знаю. Говорят, Стражи умеют насылать на человека смертельный ужас, стараясь испугать и отогнать непрошеных гостей подальше. Но это там, в лесу. Что было бы здесь – кто знает? Но мне кажется, что ничего хорошего. Давай лучше не будем об этом. Впрочем, если ты не являешься предметом их «заботы», они довольно дружелюбны, на свой манер, конечно, хотя не очень-то любят, когда к ним лезут без особой надобности.

– Я понял. Но кто такой этот мэтр Ха́йнкоа? Я только и слышу: мэтр Ха́йнкоа то, мэтр Ха́йнкоа се… Имя-то какое странное!

– О, мэтр Ха́йнкоа – это мэтр Ха́йнкоа. Он тот, кто создал все это! – Маша повела рукой. – Не спрашивай зачем. Он отшучивается, что сам не ведает. А имя… Тут неподалеку есть городок, который основали баски, народ с севера Испании, знаешь? Люди говорят, они первые тут все осваивали. И эти баски мэтра так всегда называли на своем языке, а ему вдруг понравилось. Он смеется, что это красиво звучит и загадочно.

Меж тем они оказались под сенью первых сосен, и Маша, взяв чуть левее, решительно зашагала по широкой утоптанной тропе вглубь леса. Они шли уже довольно долго, вокруг становилось все темнее, птицы давно смолкли, и частокол древесных стволов по обеим сторонам тропы выглядел почти угрожающе. Вал крепко сжал в кармане гудящий бронзовый цилиндр, и липкий холодок взявшегося невесть откуда страха почти сразу отступил. Молодой человек облегченно вздохнул и расправил плечи, с любопытством оглядываясь: вокруг стали появляться совершенно неизвестные ему растения, а в воздухе разлился слабый, необъяснимо чуждый, но довольно приятный запах, напоминающий аромат каких-то экзотических пряностей. Похоже, так пахли гибкие глянцевые плети странных лиан с блеклыми полупрозрачными листьями, которые густо опутывали ставшие совсем редкими сосны, и попадающиеся теперь во множестве удивительные деревья с гладкими белесыми стволами и редкими толстыми ветвями вовсе без листьев, отходящими под прямым углом от ствола и загибающимися на концах книзу.

– Видишь, – Маша кивнула на необычные растения, – это все Стражи привезли с собой. Говорят, эти деревья могут передвигаться, а лианы у них вместо проводов для связи, представляешь? Но я в это не верю.

– Тогда я тоже не буду в это верить, – серьезно кивнул Вал. – Хотя мне здесь настолько некомфортно, что поневоле придумаешь что угодно.

– А чего ты хотел, мы же уже почти пришли к Стражам. Они чужаки, общаться с ними нам может быть интересно и познавательно, но комфортно – никогда.

Почти совсем стемнело, но вокруг, все ярче разгораясь с каждой минутой, янтарным колеблющимся светом затеплились прозрачные лианы. И скоро неподвижный молчаливый лес уже искрился и переливался всеми оттенками желто-оранжевого. Это было так потрясающе красиво, что Вал даже думать забыл о своих тревогах, завороженно наблюдая за живой игрой красок, тем более, что никто пока путников не беспокоил, вокруг все было тихо и спокойно.

Внезапно деревья расступились, и Вал с Машей, крепко держась за руки, вышли на огромную, размером с небольшой аэродром, поляну, окруженную со всех сторон чудесным мерцающим лесом. Над ними широко раскинулся бархатно-черный шатер ночного неба. Звезды показались Валу неправдоподобно крупными, яркими и нездешними. Он так и не смог найти ни одного знакомого созвездия, да и луна, показавшаяся над зубчатой кромкой деревьев, была неправдоподобно огромная, покрытая частыми оспинами кратеров, образовывающими на ее поверхности совершенно незнакомый орнамент. На всем простирающимся впереди открытом пространстве не было никакого искусственного освещения, но яркий блеск ночного светила и сияние леса позволяли хорошо разглядеть обиталище Стражей. Это был высокий холм, метров тридцати в высоту и много больше в диаметре, очевидно не природного происхождения и состоящий, как показалось Валу, из очень крупного блестящего песка, причем отдельные песчинки были как бы сплавлены между собой и поэтому не осыпались. Странное сооружение напоминало макушку почти полностью засыпанного землей гигантского идеально ровного шара. На блестящей и переливающейся под луной поверхности не было заметно ни единого изъяна или трещины, никакого подобия двери или люка. Вокруг, царило полнейшее безмолвие.

Молодые люди приблизилась почти к самому подножию холма и замерли, не зная, что делать дальше.

– Где же хозяева? – спросил Вал шепотом.

Ему было очень неуютно торчать здесь на виду у этого творения инопланетного разума.

– Вообще-то, они не любят суеты и редко показываются, но не беспокойся, нас уже давно заметили. Наверное, к нам скоро кто-нибудь выйдет.

И действительно, через несколько минут откуда-то справа показался темный силуэт, неспешно направляющийся к ним странной плавно-скользящей походкой. При росте около двух метров чувствовалось, что чужак очень массивен и тяжел, однако двигался Страж с легкостью и грацией, которой позавидовала бы и кошка. Очертания его отдаленно напоминали человеческие: две руки, две ноги, голова на привычном месте. Но на этом сходство и заканчивалось: фигура Стража была соткана из плотного и непрозрачного, текуче-клубящегося, беспокойного черного тумана. Из-за этого непрестанного движения контуры пришельца казались размытыми и неясными. И только глаза, тускло-красные с вертикальными змеиными зрачками, совершенно разумные, но отстраненно-холодные, были неподвижны и пристально рассматривали людей.

Страж не спеша подошел практически вплотную к застывшему то ли от страха, то ли от удивления Валу и молча протянул руку. От пришельца веяло пряной тягучей сыростью, воздух вблизи его тела был ощутимо холоднее.

– Пропуск! – напомнила Маша.

Вал осторожно вложил в растопыренные анаморфные пальцы бронзовый цилиндр и невольно вздрогнул, коснувшись холодной, маслянистой ладони чужака. Пришелец принял пропуск, тут же развернулся и бесшумно заскользил прочь.

Вал посмотрел на Машу.

– И это все?

– Думаю, да. Мы можем идти.

Вал снова взял ее за руку, и они пошли знакомой уже дорогой обратно.

Стояла великолепная теплая летняя ночь, все страхи Вала растаяли, как дым, рядом шла Маша, такая желанная и очень красивая в свете мерцающих лиан, но беспечно радоваться не получалось. Где-то глубоко в сознании возникла и затаилась мысль, даже не мысль – просто горькое знание: все это не насовсем, скоро ему придется уйти. Очень скоро, если точно, то через пять дней. Сто двадцать часов. Семь тысяч двести минут. Вал с грустью посмотрел на свою спутницу. Маша ответила ему долгим взглядом и тихо спросила:

– Пять?

– Откуда ты знаешь? – он даже остановился от неожиданности, и вдруг сам все понял. – Так это Страж…

– Да. Они так разговаривают. Точнее молчат, а ты потом сам все понимаешь. Не грусти, – Маша ласковыми пальцами разгладила его хмурящийся лоб, – пять дней иногда могут быть важней целой жизни!

Она улыбнулась, тепло и нежно, но в ее взгляде читалась откровенная неутоленная жажда. Девушка поднялась на цыпочки и, обхватив шею Вала руками, прижавшись к нему всем телом, принялась целовать его, причем самым обольстительным образом. Ее мягкие губы без труда отвлекли Вала от унылых мыслей, и он мысленно бросился ей навстречу, позабыв обо всем: его жажда была ничуть не меньше.

Они пустились бегом через лес, скоро миновали луг, прошли через деревню. Вал остановился было напротив Машиного дома, но она настойчиво потянула его дальше.

– Пойдем, речку посмотришь! Там сейчас, должно быть, классно!

– Какую еще речку? – притворно возмутился Вал. – Пойдем лучше баиньки, ну, во всяком случае, в кроватку!

– Вот засоня! – девушка очень натурально сделала вид, будто поверила, что Вал собирается самым бессовестным образом завалиться спать. – Такая ночь, а он: «баиньки»! Спорим, я первая до того дерева добегу!

Маша неожиданно повернулась и бросилась бежать по улице, затем по тропинке через неширокую лужайку к одинокому дубу, черневшему на фоне чуть более светлого неба. Валу ничего не оставалось, как поторопиться следом. Он догнал ее у самого дерева, попытался поймать, но Маша ловко увернулась и, коснувшись огромного замшелого ствола ладошкой, торжествующе закричала:

– Я первая, я первая! – а потом осеклась, увидев, что Вал во все глаза смотрит на внезапно открывшийся перед ними вид. – Что, проняло? Это наша Река.

Она встала бок о бок с Валом, он притянул ее к себе, и они замерли, наслаждаясь безмятежной красотой ночного покоя нетронутой природы. Дерево, у которого они стояли, росло на самом краю обрывистого высокого берега; отсюда вниз, к неширокому песчаному пляжу, сбегала узенькая тропка, а дальше неторопливо и величаво несла свои спокойные воды Река, поблескивая и переливаясь под огромной полной луной. Она была так широка, что противоположный берег был совершенно неразличим во мраке. И нигде ни огонька, ни души. Лишь лунный свет и тишина, нарушаемая плеском волны, да еще изредка вскрикивала какая-то ночная птица, тоненько и жалобно.

Маша взяла Вала за руку и они стали не спеша спускаться по тропинке к воде. Там девушка отошла в тень берега, спокойно, не смущаясь, разделась и, выйдя на самую середину пляжа, по-кошачьи потянулась. В густых серебристых лунных лучах ее нежная кожа сияла, ее нагая фигурка ярко выделялась на фоне медленной темной Реки.

Маша вошла в воду и начала плескаться на мелководье.

– Что же ты стоишь? Вода теплейшая! – смеясь позвала она.

Вал быстро скинул одежду и, отмахнувшись от мысли об отсутствии плавок, с разбегу шумно бросился в дремотную черную воду, махнул двадцать метров кролем, вернулся брассом и, подплыв к Маше, встал на ноги. Здесь было неглубоко, вода едва доходила Маше до груди, отвердевшие соски темнели на светлой коже. Вал решительно притянул Машу к себе, она, лишь на секунду замешкавшись, уступила. Он поцеловал ее прохладные влажные губы, она жадно ответила на поцелуй. Вал подхватил ее на руки и понес на берег, через пляж, где бережно опустил на мягкую траву и принялся целовать влажную после купания кожу, маленькие прохладные груди, плоский живот. Маша молчала, только дышала часто и неглубоко, ее руки нежно ласкали шею и плечи Вала. Она потянула его к себе.

– Иди сюда…

Какое-то время они просто лежали рядом, довольные и уставшие. Потом Маша села и, легко поцеловав Вала, сказала:

– Я даже не ожидала, что это может быть так здорово! Мне никогда еще не было так хорошо. Нет, правда! Мы, конечно, с тобой не дети, но я просто не знала, что такое возможно. Ты просто супер!

– Да? – переспросил Вал, хотя по всему было видно, что эта оценка доставила ему большое удовольствие.

Решив не оставаться в долгу, он широко улыбнулся и воскликнул:

– Что я? Вот ты точно супер! Да твоя энергия заведет что угодно, даже тот старый пень! – не поднимаясь, Вал махнул рукой в сторону одинокого дерева.

– Ничего себе комплимент! – Маша притворно нахмурилась, но тут же снова заулыбалась. – Знаешь, я ужасно тебя люблю. Я, правда, любила тебя и раньше, но теперь, когда ко всем твоим талантам добавляется еще и умение вести себя с девушкой – просто нет слов!

А Вал лежал и думал о том, какая же она все-таки милая, когда улыбается, и что ради этой улыбки он готов на все. Вообще на все.

Вдруг она проворно вскочила на ноги.

– Кстати, ты не подумал, когда меня сюда тащил, что здесь может быть муравейник?

– Правда? – Вал сел, пытаясь в темноте рассмотреть примятую траву.

– Шучу! – Маша звонко рассмеялась. – Ну что ты такой серьезный? Я просто хочу тебя развеселить. Нет, не так… – в ее голосе прибавилось чувственности. – Я просто хочу тебя! Только не здесь, а дома в кровати, никуда не спеша… – она немного помолчала, а потом мечтательно добавила: – Думаю, что даже если бы здесь, и вправду, был муравейник, я бы его попросту не заметила!

– Поначалу, конечно! Но потом…

– Эй, не порть мне романтический момент суровой правдой жизни!

– Больше не буду, обещаю, – Вал с удовольствием погладил ее гладкую спину. – Пошли?

Они оделись и отправились домой, где сразу же забрались в постель. На этот раз они любили друг друга неторопливо, специально растягивая удовольствие, и заснули только под утро, опустошенные, и умиротворенные.

Глава 4

Мэтр Ха́йнкоа вышел на крыльцо своего маленького аккуратного, словно пряничного, как с рождественской открытки, домика и сладко потянулся глядя на уже по-августовски яркие звезды. На самом деле он не испытывал необходимости ни в доме как таковом, ни даже в человеческом теле, но с тех пор, как начал эту игру в людей, мэтр частенько ловил себя на мысли, что человеческая оболочка кажется ему очень уютной. Это, впрочем, было неудивительно, учитывая сколько он потратил энергии на изобретение всех этих забавных органов и отладку их взаимодействия между собой. Мэтру нравилась эстетика ухоженного человеческого тела и очень расстраивало, когда люди сами портили свою оболочку, раскармливая себя до свинского состояния, или вводя в свой организм различные ядовитые субстанции. Однако собственноручно создав человека и наделив его свободой воли, мэтр не пытался менять правила игры, хотя периодическое созерцание дисгармоничных душ и безобразных тел чрезвычайно его огорчало.

Но больше всего мэтр Ха́йнкоа был доволен придуманной им системой дихотомии полов. Такая с виду простенькая идея обернулась в дальнейшем интереснейшим материалом для наблюдений, результаты которых подчас удивляли и обескураживали даже самого автора.

Что же касается дома как такового, то он был только в этой Реальности, самой на его вкус удачной, в которой ему не надоедало исполнять роль добрейшего дядюшки Ха́йнкоа, относясь с поистине отеческой заботой и теплотой ко всем здешним обитателям. Реальностей же было много, и в каждой мэтр Ха́йнкоа представал в различных ипостасях: от ангела до демона, от слепой амебы до сгустка чистой разумной энергии. Он не был ни добрым, ни злым, ибо добро и зло были придуманы и установлены им самим; иногда он спасал и оберегал целые расы, иногда собственноручно уничтожал непокорных, правда это случалось редко даже по его меркам – мэтр Ха́йнкоа предпочитал созерцать, получая от этого истинное удовольствие.

Однако только здесь, в самой любимой своей Реальности, мэтр был накоротке с людьми, помогая делом и добрым советом.

Дядюшка Ха́йнкоа пристально всматривался в неяркую звезду, почти затерявшуюся на фоне ее более крупных и ярких сестер. Пора было снова лично кое к кому наведаться. Он переступил с ноги на ногу, ступенька отчетливо скрипнула в тишине ночи. Мэтр плавно поднял руки и, легко оттолкнувшись пальцами босых ног, взмыл в воздух, стремительно набирая скорость. Через долю секунды небо пронзила яркая молния, мгновенно погасшая в глубинах космоса.

Глава 5

Ночью Вал открыл глаза. В квартире было темно и тихо. Какое-то время он лежал на спине, напряженно прислушиваясь. Рядом тихонько дышала Янка, размеренно тикал на тумбочке будильник, дети тоже дрыхли без задних ног. Но что-то его ведь разбудило! Вал повернулся на бок. А, вот оно что! Луна. Шторы разошлись, и полная, неестественно яркая, луна бесцеремонно заглядывала в комнату, бросая целый сноп белых мерцающих лучей на глянцевый паркет.

Вал было успокоился, устроился поуютней, поплотнее прикрыв глаза. Неожиданно ему померещилось, что в комнате есть кто-то еще, и это странное зудящее чувство заставило его встрепенуться. Он снова открыл глаза, и в этот миг лунный свет начал мутнеть и уплотняться, сплетаясь в размытые зыбкие контуры. Вал помотал головой, пытаясь прогнать наваждение, но это не помогло, наоборот, теперь он уже отчетливо различал призрачную, но вполне реальную хрупкую девичью фигуру, гибкие руки, чистый профиль. Силуэт становился все плотнее и материальнее, бледное лицо выглядело смутно знакомым. Девушка застыла у окна и смотрела куда-то мимо боявшегося пошевелиться, чтобы не спугнуть морок, Вала.

И вдруг все в нем всколыхнулось.

– Маша?! – собственный шепот показался Валу оглушительным.

Девушка вздрогнула и посмотрела прямо на него. Ее взгляд был наполнен такой нежной щемящей тоской и любовью, что Вал, не владея собой, вскочил, подавшись вперед. В тот же миг видение колыхнулось, как прядь тумана под натиском холодного ветра и исчезло. В последний момент Валу показалось, что Маша вскинула руки ему навстречу, он даже коснулся ее нежной теплой кожи… И так и остался стоять перед темным окном. Луна пропала, как не бывало. Ему было холодно и очень грустно.

– Ты чего там шумишь? – сонный голос Янки вернул его к действительности.

– Спи, спи… Форточку закрывал.

Вал вернулся в постель, но так и не смог заснуть. Утром он пошел на работу совершенно разбитый и подавленный.

С этого дня он решил отыскать Машу.

* * *

Толстая краснорожая тетка в окошке справочного киоска у метро «Парк культуры» ворчливо сообщила Валу, что людей они очень даже ищут, что каждый запрос стоит двести «рэ» и что ждать придется минут двадцать.

– Кого, значится, ищем? – тетка с неприятной хитрецой глянула на Вала. – Девушку, что ль?

Почему—то краснея, он начал говорить, что у них в этом году десятилетие выпуска из школы, что несколько человек не нашлись, и ему, Валу, поручили попытаться все-таки собрать класс. Он и сам не знал, зачем все это выдумал: тетке явно было совершенно все равно, лишь бы деньги платили. Правда, десятилетие действительно имело место, но класс был до того недружный, что собираться никто желания не изъявлял. Но Валу так было как-то проще.

– Давай сюда данные, кто там у тебя, – тетка нетерпеливо прервала его объяснения, – диктуй!

Она вооружилась мятой бумажкой и огрызком простого карандаша, приготовившись записывать. Вал с сомнением наблюдал за этими манипуляциями.

«Интересно, как она что-нибудь найдет с такой-то „техникой“?» – подумалось ему.

Но почему было, собственно, не попробовать?

– Так… – Вал помолчал немного, собираясь с мыслями, – Горцева Мария. Отчество не знаю. Год рождения, наверное, семьдесят шестой, август месяц. Родилась, по-моему, не в Москве.

– Ладно, пока хватит, – перебила его тетка, – если фамилию не меняла – найдем! А иначе – готовь еще двести рублей! Ты это, погуляй здесь пока.

Она с треском захлопнула окошко. Потом грохнула дверь киоска, и тетка зачем-то заковыляла ко входу в метро, скоро скрывшись внутри вестибюля, а Вал остался ждать, недоумевая, что ей там могло понадобиться, телефон, что ли?

Он с самого утра чувствовал себя не в своей тарелке, но никак не мог разобраться в этих своих вновь нахлынувших чувствах. Зачем ему все это? Ведь у него есть жена, которую он любит, дети, которых просто обожает. Вал даже не мог оставаться надолго один: когда семья, к примеру, выезжала на дачу, он, как ненормальный, каждый день мотался на переполненных электричках. А ведь с дачи до работы – ой как далеко.

Но Маша… Это имя отзывалось гораздо глубже, так глубоко, что иногда почти совсем не давало о себе знать, но иногда, каким-нибудь мрачным ноябрьским вечером, воспоминания накрывали его с головой, и он ходил совершенно потерянный, полный невыразимой пьянящей тоски и чувства, что потеряно нечто важное, просто жизненно необходимое, но увы невосполнимое. Вал не был особенно творческим человеком, но приписывал эти всплески осенней хандре, которая частенько бывает у писателей и композиторов. И действительно, вместе со снегом и морозами тоска отпускала, оставляя в душе лишь тень давней утраты.

– Молодой человек! – тетка, оказывается, уже успела вернуться, ее толстый в красных прожилках нос высовывался в окошко из полумрака киоска. – Можете ехать!

– Куда? – искренне удивился Вал.

– Вот ваша Маша! Вроде как жива и здорова, и даже не замужем. И на этот год рождения всего одна такая числится, это вам очень повезло. Держите бланк!

Вал с волнением обменял две сотенные на клочок мятой сероватой бумаги, на котором корявым размашистым почерком было нацарапано: