Еврей, цыган и Эль Ислам

Ашкеназы говорят на еврейско-немецком языке, искаженном ивритскими и другими иностранными словами. Их одежда состоит из длинной робы, похожей на халат, и низко надвинутой шапки из войлока или бобра; длинный локон, свисающий по обеим щекам, и эксцентрично подстриженные меховые шапки, которые, несмотря на палящее солнце, они повсеместно надевают по субботам и праздникам, делают их облик довольно комичным. В Святой Земле они, в основном, являются мелкими торговцами и ремесленниками, частично поддерживаемыми Халукой, или милостыней. Многие евреи, у которых нет ни времени, ни желания посещать Иерусалим, платят значительные суммы за заместительные молитвы, возносимые там их единоверцами, и пожертвования собираются по всей Европе назначенными эмиссарами, подобно нищим монахам католического мира. Это пособие, распределяемое одинаково и без разбора среди всех, кто населяет четыре священных города, сближает многих праздных и никчемных людей и способствует ранним и непредусмотрительным бракам, где каждый рожденный ребенок является источником дополнительного дохода. Следует предпринять некоторые шаги, чтобы избежать скандалов, связанных с Халукой. Много пороков, страданий и дурных чувств порождает нынешняя система щедрот, которая оставляет после себя многое, проходя через руки докторов, ни перед кем не ответственных за деньги, которые они получают. Эти люди живут в комфорте и даже в роскоши; терроризм, как физический, так и духовный, которым они вдохновляют своих прихожан, делает их абсолютно недосягаемыми. Зная, что его доктор может изгнать его и, что еще более важно, уморить голодом его и его семью, ни один еврей не посмеет возразить, хотя и будет громко жаловаться на систему лицемерия и казнокрадства. И, как правило, милостыня израильтянина, столь исключительно либеральная в Западной Европе, становится скудной и скупой на Святой Земле. В отсутствие достаточно мелкой монеты богатые евреи Иерусалима придумали систему оловянных кусочков, которые нищий должен собирать до тех пор, пока их не станет достаточно много для обмена на валюту. Когда в стране наступает голод, нищие евреи получают, вероятно, наименьшую помощь от своих собратьев, живущих в тех же местах.

Ашкеназы делятся на религиозные секты и социальные сообщества. Первых три, а именно, это Парушим, Хасидим и Хабад. Парушим, фарисеи или сепаратисты, следуют закону, изложенному в комментарии покойного рабби Гаона35 из Вильно. Они считают усердное изучение «Талмуда» необходимым для каждого религиозного еврея и проводят свою службу в соответствии с ним, уважая, однако, смысл, придаваемый различным обрядам каббалистическими учителями. Они строго соблюдают назначенное время для молитвы, но не считают нужным окунать тело в воду перед омовением. Они пренебрегают второй парой филактерий, предписанных Рабейну Тамом*36. Они не считают незаконным забивать животных для еды не очень острым ножом, при условии, что лезвие не имеет зазубрин. Они считают хлеб Песаха дозволенным, даже если он сделан из любого сорта пшеницы или муки.

Хасиды (каббалисты), самая фанатичная из еврейских сект, здесь по большей части людей не обучают. Их служба – от Рамбани или Маймонида (рабби Моше бен Маймон), испанца, процветавшему в двенадцатом веке, о котором сказано: «От Моисея до Моисея не было никого подобного Моисею»; однако они интерпретируют его в каббалистическом смысле. Их любимая книга – «Holy Ri»; они молятся всякий раз, когда чувствуют себя обязанными сделать это, независимо от того, прошло ли предписанное время или нет. В отличие от парушим, они верят в некоторых садиким, или праведников, которых в народе называют Гутэ Ядэн (Юдэн), и относятся к ним с суеверным почитанием, граничащим с поклонением, приписывая им сверхъестественные силы и придавая некое духовное и символическое значение их самым тривиальным и незначительным действиям. Хотя они утверждают, что руководствуются только «Талмудом», на самом деле, они следуют учению некоего избранного Гутера Иуды. Хасиды особенно тщательно соблюдают еврейские обычаи, особенно те, которые относятся к Шабату. Во время молитвы они сильно трясутся и громко кричат; в другое время они очень любят танцевать, петь и много пить. Они окунают себя в воду перед молитвой и используют вторую пару филактерий. Они считают незаконным резать животных не очень острым ножом или использовать для пасхальных лепешек любую пшеницу, кроме определенного сорта. Эта секта придает большое значение делам милосердия; таким образом, их ведет Яд ха-Хазака, или «сильная рука» Маймонида, который выделяет восемь степеней или ступеней на золотой лестнице милосердия. Парушим и хасидим сочетаются в различных пропорциях; например, в Тверии все хасиды, кроме доктора, который относится к Парушим.

Хабад, или третья секта, по названию напоминает эбионитов, или еврейских назаретян, которые считали «великого учителя из Назарета» Мессией, но всего лишь человеком; эта секта, однако, очевидно, вымерла. У современного Хабада есть служба, созданная их старым раввином Зельминой. Они напоминают хасидов, у них есть свои Гуте Юден, но обычно они более учены и набожны. Они проявляют гостеприимство и благотворительность и придают большое значение посещению больных. Они окунаются перед молитвой, много читают и изучают, а по субботним вечерам собираются вместе, чтобы послушать Закон, изложенный их главным учителем. Они празднуют 19-й день кислефа, третьего гражданского и девятого церковного месяца (около декабря); в этот день р. Шаломон, основатель секты, был освобожден из тюрьмы.

Ашкеназы делятся на социальные общины в соответствии с европейским районом или городом, откуда они прибыли, и каждая секция возглавляется писцом или мирянином с респектабельным положением и хорошей репутацией. Главные общины Парушим – виленская, грайнерская, гродненская, минская, нассенская, варшавская, зуоликская и немецкая. К хасидам относятся волынские, венгро-австрийские и галицийские иудеи. Хабад – это отдельная община.

Ашкеназы, которых сефарды ошибочно считают изгоями, принесли с собой из северного климата мужественную осанку, стойкость духа и физическую выносливость, резко контрастирующие с трусливыми и женоподобными, презираемыми и презренными сефардскими «евреями из земли Израиль». Если с ними грубо заговорят, они ответят тем же; если их ударят, они ответят ударом; и они не боятся садиться на лошадь, в отличие от своих южных собратьев, которые предпочитают осла или, самое большее, пони-иноходца лучшим арабским кровям. Они будут путешествовать ночью по трудным и опасным тропам, в то время как их сородичи трепещут перед тем, как покинуть городские стены; и они могут выносить крайнюю жару и холод, голод и жажду, что может быть фатальным для любого мягкотелого сирийца, который решится подражать им. Ашкеназы Святой Земли, одним словом, «мужчины»; сефарды – нет. «Испанские и португальские евреи принадлежат к гораздо более высокому и более интеллектуальному типу, чем английские и немецкие», – говорит доктор Линсдейл. Возможно; но в вопросе мужественности нет никакого сравнения. И, как было замечено, ашкеназы «съедают» сефардов везде, где они с ними встречаются.

Относительно так называемых неортодоксальных сект на Святой Земле можно привести несколько кратких подробностей.

Караимы (Karaïtes, Caraïtes), в переводе «Чтецы», то есть, «текстуалисты»; они придают буквальный смысл всему Священному Писанию и отвергают всякую книгу, предшествовавшую Закону и Пророкам; поэтому они считаются заразными еретиками. Эти пуритане, заявляющие о своем происхождении от Десяти Племен, не принимавших участия в распятии, рассеяны по всей Аравии с центром в Багдаде; а больше всего их в России и Польше, где они могли бы похвастаться тем, что за четыре столетия никто из их числа ни разу не был признан виновным в тяжком преступлении. Хендерсон, путешественник, насчитывает в Крыму около четырех тысяч караимов со своими коэнами, т.е. священниками. В Шавуот они читают, как нам говорят, как Гафтару, или итог дня, книгу пророка Иоиля, 2 главу, с 28 по 32 стих, тогда как другие евреи останавливаются на 27 стихе. В Адене все еще есть большая их колония, где английские власти не нашли к ним претензий. Раньше их было много в Дамаске; теперь они массово покинули его, протестантское кладбище занимает часть их старого кладбища, и надгробия его отличаются от надгробий евреев. В Сирии они большей частью живут в Иерусалиме, где до недавнего времени насчитывалось семь семей (тридцать пять душ). Единственная их бедная синагога, маленькое подвальное помещение, которому, как говорят, много веков, стоит напротив большого нового здания ортодоксальной. Ее единственный объект притяжения – одна старая рукопись Пятикнижия, и другие евреи так ненавидят их, что чужестранец не сразу найдет дорогу к месту их поклонения. В начале 1872 г. к ним присоединилась эмиграция из Багдада, насчитывавшая сорок человек, которая сообщила в пути, что их гораздо больше. Все их мужчины были одеты в бедуинскую одежду, которую, однако, они сменили на обычную еврейскую одежду, когда поселились в городе.

Самаритян теперь можно найти только в Наблусе и классическом Неаполе или новом городе. Они утверждают, что произошли от Ефрема и Манассии, в то время как их коэны, конечно же, левиты; ортодоксы оскорбительно называют их куфимами или вавилонянами и, несмотря на вещественные доказательства, категорически отрицают их еврейское кровное родство. Всякий контакт с ними их оскверняет, как если бы те были язычниками. Всего теперь сорок семей или сто тридцать пять душ; они не будут вступать в брак ни с кем, кроме своего народа; рождаемость мальчиков, вопреки тому, что можно было бы ожидать, превышает рождаемость девочек в отношении восьмидесяти к пятидесяти пяти, и, следовательно, «неумирающий догматизм» находится под угрозой исчезновения. Маленькая секта обязана своей славой в Европе трем широко известным кодексам, которые спешит изучить каждый иностранец. Согласно их хахамам, при повторении «Талмуда» они изучают таргум р. Леви. Они отмечают Песах по Солнцу, а не по Луне, как евреи; например, в 1871 г. первые отмечали праздник 3 мая, а вторые – 5 апреля.

Более того, они до сих пор приносят жертвы и едят своего пасхального агнца на горе Гаризим.

Иерусалим иногда посещают некоторые из «черных евреев» Малабара и Западной Индии, о которых написано так много нелепостей. У «белых евреев» Индии существует предание, согласно которому их предки, насчитывавшие десять тысяч душ, эмигрировали на восток около 70 г. н. э. и поселились около Кранганора на Малабарском побережье. Здесь они оставались до 1565 г. н. э., когда они были вытеснены португальцами во внутренние районы. Поскольку ни одна синагога не может быть основана без минимального собрания из десяти свободных и взрослых мужчин, белые евреи, когда это было необходимо, просто выкупали девять рабов, отпустили их на волю, обрезали и омывали их, и таким образом добивались желаемого. Организация «Британские евреи-реформаторы», состоящая, в основном, из евреев-ашкеназов, основанная 7 эллуля 5601 года (24 августа 1841 г.), чей молитвенник редактируется их служителем преподобным мистером Марксом, вряд ли создадут путь на «Восток» с такой ультракараимской доктриной, как «достаточность Закона Моисея для руководства Израилем», и с их оппозицией божественности преданий, содержащихся в «Мишне»; и в Иерусалимском, и Вавилонском «Талмуде» они были бы включены только в сонм:

Дерзких, капризных сект,

Причудливых испорченных текстов.

Мало что можно сказать о физических особенностях восточного еврея, который во всех существенных особенностях и чертах удивительно напоминает своего брата из Хаундсдича или из Минори. Кое-где линии менее изогнуты, профиль прямой и высокий, в то время как есть несколько местных разновидностей, например, евреи, имеющие светлые волосы и оливковые глаза в Далмации. Высший тип отличается определенной мягкостью выражения с той решительной очерченностью рта и подбородка, которые можно увидеть у лондонского полицейского и у лесного жителя Дальнего Запада. Хотя столетия угнетения неизбежно дали многим евреям тот съежившийся, пренебрежительный бегающий взгляд, который болезненно напоминает ручного зверя, ожидающего удара, тем не менее, мы все еще находим как среди ашкеназов, так и среди сефардов, среди красных евреев и черных евреев, людей со свирепыми глазами, темными бровями, впалыми щеками, с пронзительной остротой взгляда и почти безрассудной целеустремленностью. На таких лицах можно прочитать жадность, хитрость и даже свирепость, но редко слабость и никогда глупость; здесь неотесанность, некультурность и грубость, но не вульгарность и отсутствие энергии; и христианская физиономия выглядит банальной по сравнению с такими чертами, полными концентрации и энергичного значения.

Это те же самые люди, которые под более счастливым покровительством организуют такие всемирные институты, как Alliance Israelite Universelle37, сердцем которого является Париж, а его щупальца простираются далеко и широко по земле, в то время как растущая организация предполагает распространять их все дальше и дальше. Ее цель состоит просто в том, чтобы способствовать согласованности действий среди евреев, рассеянных по обоим полушариям; добиваться единства и общности во всех делах, интересующих еврейское политическое тело; продвигать интересы своих друзей и производить разорение своих врагов. Таким образом, она, в конечном итоге, поглотит, взяв под свою опеку такие обособленные институты, как Кагал или общинное управление евреев в России. Сейчас модно восхвалять систему управления иезуитов, масонов, карбонариев, мормонов и других организаций, в основе экзотерической формы которых лежит эзотерическая система. Насколько мне известно, никто не может сравниться с евреями, потому что их система организации локальная и частная, тогда как она почти всеобщая.

Такие люди легко становятся воинами коммерции, привнося в битву интересов борьбу за жизнь, всю ту смелость и решительность, ту настойчивость и бесстрашность, ту тонкость и беспринципность, которые были у Патриархов и Маккавеев, а они перенесли это и в личное сражение уже не на мечах и копьях. Они становятся великими властителями финансов и капитала, имеющими агентов и репортеров в каждом главном центре мира; они знают каждый проект, что должно процветать, и что должно рухнуть; какое предприятие должно быть эффективным, а какое провалиться. Если морскому порту нужен док, городу нужен бастион или стране нужна железная дорога или кредит, они всегда готовы предоставить все и вся. И, как правило, они не несправедливы, они не подлы; действительно, в их условиях часто присутствует определенная щедрость. Но они всегда торгуются не только за деньги. Они предусматривают, например, что одному человеку должно быть позволено участвовать в этих прибылях, что другой человек должен быть лишен этих преимуществ; их интересы настолько разнообразны и так широко распространены, что политическая власть им нужна повсюду, и как они хотят ее иметь, так и будут иметь. Один проступок, один смертный грех никогда не прощается, никогда не забывается среди них, это неповиновение в чинах, пусть даже незначительное. Если второстепенная фирма попытается сбросить ярмо, начав, например, заниматься предприятием, несанкционированным Великим Домом, тотчас же ее кредит подвергается нападкам, ее репутация бесчестится, ее гибель обеспечена. Таковы искусства, которые позволили еврею прийти к его теперешнему положению.

И он может с уверенностью ожидать того времени, когда вся финансовая система не только Европы от края до края, но и всего мира окажется в руках нескольких хитрых капиталистов, чьим огромным богатством за несколько ударов по телеграфу свергаются династии и определяются судьбы наций.

Теперь остается только коснуться будущих перспектив еврейской расы. Это важное рассуждение по-прежнему зависит от двух совершенно разных взглядов.

Первый взгляд, который можно назвать пустым высказыванием, так называемой либеральной школы, гласит: «В этом столетии мы разрушаем тяжелые стены предрассудков, воздвигнутые в прошлые времена нациями и сектами для отделения самих себя от своих соседей или для создания выгодной позиции, с высоты которой можно швырять в них наступательное оружие. Римско-католическая и иудейская эмансипация были признаны, хотя и с запозданием, и мы можем искренне надеяться, что в следующем поколении наши политические, социальные и коммерческие отношения с нашими собратьями будут осуществляться независимо от их религиозных убеждений или их этнического происхождения». Незначительное возражение против этого «гармоничного и толерантного положения вещей» состоит в том, что, если христианин может отказаться от своей веры и расы, еврей, как бы легко он ни отбрасывал первое за борт, будет цепляться за последнее с большим упорством, поскольку оно будет самым корнем и главным основанием его власти.

Второй взгляд – это юдофобский или римско-католический взгляд на верховенство еврейского влияния в правительствах и в дипломатии Европы. Он открыто признается в своем ужасе перед иудейскими посягательствами и доходит до того, что заявляет, что, если ход событий не будет изменен каким-то квази-чудесным действием, триумф израильтян над христианской цивилизацией неизбежен, что фактически Иудаизм, самая древняя и исключительная форма великой семитской веры, по крайней мере, переживет, если не подчинит себе и не выживет полностью Христианство, триумф которого пришелся на чужеродную расу арийцев. «Золото, – утверждает он, – является хозяином мира, а еврейский народ становится хозяином золота. С помощью золота они могут распространить коррупцию повсюду и, таким образом, управлять судьбами Европы и мира. «В течение последней четверти века господствующая Церковь во Франции, по-видимому, занималась распространением этих идей, и количество изданных паникёрами книг, на которые ответили еврейские авторы, далеко не ничтожно. Обратите внимание на имена М. М. Туссуэль, Бедаррид, Т. Халлиз, преподобный П. Ратисбонн и А. С. де Медельшайм, на статьи, без указания имени авторов в «Союзе израильтян» и «Архиве израильтян в Париже», это достаточное доказательство того интереса, который вызвал этот вопрос, и способностей, с которыми он обсуждался во Франции.

Но это обобщения, требующие уточнения частностей. Однако там, где поле так обширно, мы должны ограничиться самым беглым обзором Европы и Святой Земли. На всем континенте карьера еврея одновременно процветает и является многообещающей. Устранение еврейской неправомочности в Англии и почти повсеместное распространение конституционализма по всей Европе оказали сильное влияние в пользу евреев. Существенным условием всякой реформы является то, что реформатор никогда не может сказать: «До сих пор я пойду, и не дальше». Говоря спортивным языком, он снял вес с темной лошадки, и последняя постоянно побеждает в галопе. Отец держал в гетто магазинчик; сын владеет дворцами и виллами, покупает титулы, кресты и другие статуи, совершенно неизвестные Моисееву закону, и вступает в смешанные браки с историческими христианскими семьями страны. Огромная, если не единственная, опасность состоит в том, что в отдаленных частях Европы, где люди еще недостаточно усмирены, и где меч все еще привычен для руки, евреи продвигаются вперед слишком быстро; поэтому нелегко понять, как их успех может быть остановлен до того, как он бросит их в пропасть. На данный момент Венгрия является показательным примером. Магнат, щедрый на гостеприимство, наслаждающийся роскошью, небрежный в расходах и презирающий экономию, видит, что все его богатые поместья с их табунами и стадами, их урожаем и рудниками уходят из его рук и способствуют раздуванию бездонного кармана еврейского ростовщика. Но мадьяры – огненная раса; и если этой системе законного грабежа будет позволено пройти определенную точку, которая, между прочим, недалеко, евреи должны будут приготовиться к другому бедствию, достойному Средневековья. И они это заслужили.

Что касается возвращения Израиля на Святую Землю, этой излюбленной темы пророчеств и поэзии, этой ежедневной мечты еврея, по крайней мере, до тех пор, пока он не нашел страну и дом в более счастливых краях за пределами своих древних мест, то не требуется никакого сверхъестественного дара, чтобы указать на естественный ход событий. Хотя восстановление Иерусалима является предметом вечной мольбы всего еврейского мира, богатые и преуспевающие евреи открыто заявляют, что они не проявляют личного интереса к этому вопросу. Молитва, по сути, стала простой формальностью38. Тем не менее, среди шести миллионов душ, которых вскоре станет девять, не составит труда найти добровольцев, подобных тем, которые сейчас составляют гарнизоны четырех Священных городов – Иерусалима и Хеврона, Тверии и Цфата. Один миллион душ даст израильтянам полную власть над Землей Обетованной в самом широком понимании этого слова, и пройдет не так много времени, прежде чем это число можно будет пополнить.

Евреи могли легко вернуться в Иудею; но на пути лев. России мало дела до Константинополя, который падет на нее в свое время, когда созреют плоды. Но она не потерпит никакого вмешательства в Святой Земле, кроме как для своей собственной выгоды. Эта власть, наполовину европейская, наполовину азиатская, в значительной степени обязанная своим жизненным успехом смеси, которую она презирает, имеет огромное преимущество своеобразного и однородного вероучения, в которое она верит с ребяческим пылом и которое проповедует с мужественной энергией. Для нее завоевание – это не просто увеличение территории, физический рост. Это расширение поля прозелитизма, религии; и этот взгляд на национальный прогресс и национальный долг является одновременно ее силой и ее слабостью, ее славой и ее позором. Она находит штаб-квартиру Христианства необходимой для полного развития своего религиозного превосходства, и во все возрастающей слабости Латинской Церкви она видит свою наилучшую возможность.

Таким образом, как уверяют современные путешественники, Россия потихоньку поглощает Святые места в Сирии и Палестине. Совершенно новый Иерусалим с церковью, монастырем и богадельней, которые всего за несколько дней превратились бы в крепости и казармы, в последнее время возвышается за серыми старыми стенами и башнями Иевуса, скрывая их от пылких взоров пилигрима, когда он идет с вершины последнего холма, ведущего к Яффским воротам.

В Хевроне русскому не разрешили купить землю под застройку в поселении; он купил дуб, который считают за теребинт Авраама, и здесь снова будет церковь, монастырь и богадельня. Колодец Иакова в Сихеме постигла та же участь, и даже Тивериаде угрожают четвертой церковью, монастырем и приютом. Так называемым грекам39, чьи симпатии к московитам хорошо известны, были дарованы такие блага, как монополия на гору Фавор, где классические и сарацинские руины были безжалостно снесены, чтобы построить церковь и монастырь. Эта узурпация стала настолько невыносимой, что летом 1872 года латинские монахи напали на захватчиков, захватили vi et armis40 часть горы, на которую греки претендовали, и окружили свое завоевание стеной. С другой стороны, когда латиняне доказали несомненное право на часовню своих предков в Кефр-Кенне (Кана в Галилее), грекам было приказано предъявить встречные претензии, и обе претензии были официально отклонены с устричной раковиной, поскольку устрица произносится как wukiif, или пожертвование мечети.

Это русское преимущественное право на Святую Землю выгодно еврею, хотя последний может этого и не признавать. Но для этого он поспешит исполнить пророчество; он скупит страну, как, на самом деле, он сейчас и поступает в Иерусалиме41; он завоюет народ капиталом и снова создаст нацию.

Но здесь напрашивается вопрос: «Если Иудаизм снова возобладает, ведь его защитники говорят, что он победит во всем мире, как долго он сможет просуществовать?»

Те, кто знает кодексы «Талмуда» и Цфатской школы, которые до сих пор, несмотря на некоторые мелкие трудности, являются жизненным светом Иудаизма, без труда ответят. Это были бы люди, высшими представлениями о религиозной жизни которых являются суеверное освящение Субботы, омовение рук, трубление в бараньи рога, спасительный обряд обрезания и тысячи внешних функций, компенсирующих моральные проступки, с Авраамом, сидящим у ворот ада, чтобы держать его закрытым для евреев. Это было бы сообщество, которое объявило бы брак невозможным примерно для двенадцати миллионов неевреев, запретило бы им Субботу и приговорило бы к смерти каждого «чужака», читающего Ветхий Завет; в котором все люди, не являющиеся идолопоклонниками, не имеют религии, в то же время тем, кого оно называет «идолопоклонниками» (христианам), было бы запрещено проявлять самые обычные чувства человечности; которое унижало бы и оскорбляло половину человечества, более слабый пол, и которое санкционировало бы рабство, и в то же время угнетало бы и очерняло своих рабов, ставя их на один уровень с волами и ослами. Это была бы вера, которая, изобилуя языческими обычаями, будет поощрять изучение Черных Искусств, ослабит все моральные обязательства, разрешит людям клятвы и санкционирует убийство неученых. Это была бы система несправедливости, чьи синедрионы, одновременно языческие и беззаконные, отличались бы только силой и обманом, чрезмерным самомнением, хладнокровной жестокостью и неумолимой враждой ко всей человеческой природе. Такие условия, очевидно, не рассчитаны на создание или сохранение национальной жизни. Цивилизованный мир никогда не вынесет присутствия вероучения, которое говорит человеку: «Ненавидь ближнего твоего, если он не из вас», или кодекса, написанного кровью, а не чернилами, который карает за малейшие нарушения раввинских законов карает изгнанием и отлучением, побиванием камнями и поркой до смерти42. Года таких зрелищ более чем достаточно, чтобы возбудить гнев и месть возмущенного человечества; раса жестокая, яростная, упрямая и отчаянная как в дни Тита и Адриана, будет защищаться до последнего. Результатом станет новая осада и взятие Иерусалима, а «избранный народ» снова ляжет ниц в своей крови и будет изгнан из Святой Земли.