Дневник. Одна на двоих

Крис: Ты часто скучаешь по мужу и детям?

– Каждый день. Но с каждым разом мне все сложнее вспомнить их и удержать их лица в памяти.

Кира: Не представляю, какого это – иметь семью и не иметь возможности быть с ней. Тем более, когда ты наверняка не знаешь что с ними, в порядке ли они, живы ли. Когда кого-то теряешь окончательно и бесповоротно, хотя бы уверен, что на этом повествование закончилось. В твоём случае всё сложнее, и не понятно, что там за этой запятой.

– Может ты и права. Я стараюсь не акцентировать слишком большого внимания на этом. Иначе просто можно загнать себя в глубокую депрессию, без возможности выбраться. Я убеждена, придёт время, и я снова их увижу, обниму и поцелую, не важно, через что мне придётся ради этого пройти. Мы найдём Адаму тело, не знаю как, но найдём, а потом он поможет мне вернуться домой.

Кира: Тебе повезло. Если бы в твоё тело подселили какого-то монстра, было бы не так весело.

– Было бы вообще грустненько.

Кира: Вы, наверное, часто общаетесь с ним? Как ты ещё с ума не сошла!

– Мне нравится его общество, как бы странно и абсурдно это не звучало. Без него я бы изначально не выжила на той планете, где оказалась, а после, как ты сказала, сошла бы с ума, только от одиночества. Я привыкла к его присутствию, нашим диалогам, его помощи и поддержке. Несомненно, после появления новых членов экипажа, у меня появились новые источники для коммуникации и я рада этому, но он все ещё тот, без кого мне тяжело уснуть.

Её лицо отражало умиление и радость, а я просто смотрела в потолок, откинувшись на кресле назад.

Вэл полностью погрузился в библиотечные книги, медицинскую литературу и я понимаю его интерес, как никто другой. Ведь и сама проводила сутками в библиотеке, до того момента, пока не прилетела на Ман. Впервые увидев эти огромные стеллажи с книгами разных мастей, мне хотелось прописаться в библиотеке навсегда. Жаль, что я могла читать их только с помощью Адама, ведь такое количество языков, наречий и диалектов человеческий мозг не в силах выучить. Иногда мне казалось, что Адам начал чаще покидать моё тело специально, только бы не сидеть со мной в библиотеке.

Каждое утро мы всей компанией собирались за завтраком, обсуждали полет к модификаторам, возможные планы освобождения заключённых. Кто-то, как Крис, хвалился своими достижениями в спорте, а кто-то смеялся над этим, как Кира. Вечерами мы собирались в саду, за чашечкой бонта. Да, да. Этот странный напиток на мой организм действовал абсолютно наоборот. Вместо бодрости он усыплял меня и позволял насладиться яркими и красочными снами, коих каждую ночь у меня было предостаточно.

За эти месяцы я многое узнала об этих ребятах. Они рассказали мне всю историю свержения власти на Ман, об их борьбе и борьбе их родителей, о том, как они попали в сопротивление. Оказалось, что они дружили почти всю свою жизнь, вместе обучались, вместе пошли в сопротивление, а Крис и Вэл, и вовсе, являются братьями двойняшками. Каждый из них помнил королевскую семью, когда принц был ещё жив. Они вместе бегали по дворцовой площади, а их родители преданно служили королю и вместе строили планы на прекрасное будущее во благо своих детей и всех жителей планеты. Но после убийства короля все изменилось. Пришли и за их семьями. Родителей Сэма убили на следующий день после убийства королевской семьи, так как были самыми приближенными. Ему чудом удалось спастись и спасти двух младших сестёр, а так же предупредить родителей Криса и Вэла об опасности.

У Киры все оказалось немного сложнее. Она росла без матери, а отца завербовала новая власть. Но не смотря на жёсткие ограничения и постоянную слежку, он всегда поддерживал связь с дочерью, вёл двойную игру и помогал ей в сопротивлении, до того момента, пока его не раскрыли и не убили. После этого, сопротивление стало для неё новым домом, а Сэм и ребята – новой семьей. Сейчас сестры Сэма живут у родителей Криса и Вэла. Они все так же скрываются от властей и, надеюсь, наше исчезновение подарит им спокойную жизнь, хотя бы на какое-то время.

Рассказывая о себе все больше, мы становились ближе друг другу. Кто бы мог подумать, что люди с таким активным военным прошлым, на самом деле окажутся настолько добрыми, открытыми и позитивными.

Сэм: Удивительная штука – судьба. Казалось, что на том корабле моя жизнь закончилась и я больше не увижу своих сестёр, свой дом, ребят из сопротивления. Я думал, вы мертвы. Честно, глубоко внутри я уже начал винить себя в вашей смерти.

С болью в глазах, обращаясь к ребятам и Кире, он вспоминал тот день, когда я нашла их и спустилась на корабль, чтобы помочь.

Сэм: Но появление Зои все изменило. И там где, как мне казалось, всё закончилось, всё только начиналось. Хотя я настороженно отнёсся к тебе. Прости кстати за нож. Надеюсь, ты не испугалась тогда.

Сэм мило улыбался, рассказывая все это. Сидя рядом с ним, я ощущала его переживания насчёт ребят, его страх потери, безысходности и провала, не смотря на показательную улыбку. Я положила руку ему на плечо, в надежде, что моё спокойствие каким-то образом, передастся ему, как это всегда удаётся делать Адаму.

– Не переживай за нож. Ты же знаешь, меня не так просто обидеть. Я тот ещё фрукт.

Волна смеха подхватила всех. Именно на такой позитивной ноте мы расходились по комнатам.

Каждый раз, возвращаясь к себе, после длинных разговоров с друзьями, меня ждал не менее интересный разговор с Адамом. Перед сном он так же делился со мной удивительными историями. В силу того, что вселенная живёт уже несчётное количество лет, я даже не знаю точный возраст Адама, но повидать он успел многое. Чтобы узнать всё, мне не хватит и сотни жизней. Он рассказывал о том, как создаются галактики и существа, населяющие их, как его встречали на разных планетах, как он жил ещё имея физическую оболочку. Рассказывал про удивительно красивые, отличающиеся своей уникальностью, планеты и постоянно обещал показать хотя бы одну из них, утверждая, что я запомню это на всю свою жизнь.

– Какого это, жить бесконечно? Быть бессмертным. Я не представляю, как можно наблюдать за тем, как погибают миры, планеты и целые расы, как умирают близкие люди.

Адам: Всё циклично. Планеты погибают, а на их месте рождаются новые. Отчасти каждый из нас, будь то тело, материя, планета или галактика, является неким подобием феникса. Только тот возрождается из пепла сам, а наш пепел даёт основу для новой жизни, но не своей. Я никогда не задерживался на планетах слишком надолго, чтобы не заводить лишних знакомств. Именно поэтому мне не нужны были обременяющие привязанности, чтобы не причинять боль другим. Вследствие чего мне не знакомо такое чувство, как страх потерять близких и любимых людей.

– У тебя не было семьи? Ты никогда никого не любил? А как же древние, ведь ты часто был у них и, наверняка, со многими из них знаком. Неужели даже там тебе не удалось познакомиться с таким замечательным чувством, как любовь?

Адам: Нет. Я не знал что такое любовь и семья. Как бы долго я не был у древних, нас объединяла лишь общая цель: прогресс, развитие, изучение способностей и вселенной. Я не преследовал цель полюбить или связать себя с кем-то.

– А сейчас что-то изменилось?

Адам: Сейчас многое изменилось. Тебе уже пора спать. Завтра я погружу вас в гибернацию, но даже перед таким длительным сном, нужно отдохнуть. Процесс глубокого сна является очень большим испытанием для организма.

– Спокойной ночи.

Адам: Зои.

– Ммм?

Адам: Я хотел сказать…. Если я буду тебе нужен, ну, когда буду вне твоего тела, просто позови меня и я приду к тебе, даже если между нами будет половина вселенной.

Эти слова заставили меня улыбнуться. Я почувствовала ту самую усиливающуюся привязанность к Адаму, которая с каждым днем, неделей и месяцем только набирала свои обороты. Что-то не объяснимое происходило внутри меня, но довольно знакомое, далёкое чувство лёгкости и щекотки в животе, как на первом юношеском свидании. Эти ощущения заставляли меня улыбаться, хотя безумно хотелось спать и, кажется, именно с улыбкой на лице я отключилась.

На следующий день нас всех ожидал длинный сон в комнате гибернации. Приняв душ и позавтракав, мы все собрались в помещении с большим количеством капсул для сна, которые одна над другой были расположены в стене и занимали всю её площадь, от пола до потолка. Корабль сам перемещает заполненные капсулы вверх, опуская пустые вниз. Поочерёдно, мы переоделись в костюмы, специально предназначенные для погружения в анабиоз. Белая майка и бриджи плотно облегали тело, не стесняли движения, а материал, из которого они изготовлены, легко пропускает гибернационную жидкость, не теряя при этом своей компрессии.

Я перечитала огромное количество литературы на тему анабиоза, его влияния на организм, процессов введения и выведения из состояния голубого сна, но оказавшись стоять напротив этой самой установки, все знания будто не имеют никакого значения.

Нас было всего 5 человек, поэтому мы разделили между собой весь нижний ярус, чтобы после пробуждения было легче прийти в себя. А судя по отзывам ребят, ощущения накрывают просто незабываемые.

Крис: Ооо. Зои. Тебе понравится отходняк после сна.

Вэл: Кстати, Адам сказал, насколько сильно будет отличаться твоё погружение от нашего? Мы все хоть и одной физической структуры, твой белковый обмен значительно отличается от нашего, а значит и гибернационные параметры должны быть другие.

Адам: Любознательный парень. Твоя капсула возле входа. Состав гибернационной жидкости отличается от других, как и сказал этот очень сообразительный молодой человек, поэтому никто не сможет уснуть в этой капсуле кроме тебя. Их организмам будет просто недостаточно энергетических связей для качественной ассимиляции. Ковчег уже всё подготовил.

– Да. Моя капсула ближайшая к двери. Разница только в гибернационной жидкости, все остальное не отличается от вашего. На время сна Адам покинет моё тело и будет находиться на корабле, контролировать мозговые и духовные показатели спящих. В любой момент, в случае опасности или непредвиденных ситуаций, он может разбудить нас всех или кого-то одного. Но я надеюсь, что все пройдёт хорошо.

Так как все, кроме меня и Сэма, уже побывали в глубоком сне, было очевидно, что мы оба немного нервничаем.

Сэм: Зои, как ты? Адам ввёл тебя в курс дела?

– Ну, я немного понимаю принцип работы этих капсул, но это не сильно придаёт мне уверенности. Я просто знаю, что все будет хорошо. Я доверяю Адаму, а он не допустит, чтобы с нами что-то случилось.

Сэм: Хорошо, когда на страже твоей жизни стоит сам дух вселенной. Мне бы твою уверенность.

– Не переживай, Адам не только за мою жизнь беспокоиться, но и за любую другую. И вы не исключение.

Крис и Вэл, сказав всем: «До встречи друзья, спокойной ночи и сладких сновидений. Встретимся через пару миллионов световых лет», легли в капсулы и, спустя несколько секунд, погрузилась в глубокий сон. Капсула заполнилась жидкостью, её стены стали чёрными, не пропуская ни единого лучика света внутрь. На верхней крышке отображались все жизненные и духовные показатели спящего: мозговые ритмы, остаточная ассимиляция клеток, выведение отходов и состояние духовно-энергетического ядра. А так же температура гибернационной жидкости, давление в капсуле и постоянство энергетического потока.

Проделав ту же процедуру, что и ребята, Кира, а за ней и Сэм погрузились в глубокий сон. Осталась лишь я одна. На корабле стало тихо, свет погас почти во всех отсеках.

Адам: Зои, время пройдёт незаметно. Не успеешь ты уснуть, как уже придётся просыпаться, а я буду все время рядом.

Я легла в капсулу. Её дно было наполнено густой и вязкой жидкостью, которая покрыла всю меня до самых ушей. В голове стоял непрерывный гул, а в теле появилась странная лёгкость, схожая с невесомостью. Крышка автоматически закрылась, и уровень жидкости постепенно начал подниматься, заполняя всё внутреннее пространство. Сердце бешено колотилось, а мозг не переставал посылать мне панические сигналы. Я знаю, что с минуты на минуту я отключусь, а легкие инстинктивно вдохнут жидкость, тем самым полностью погружая организм в абсолютный анабиоз. Сквозь прозрачное стекло я увидела чёрный силуэт, это был Адам, он стоял рядом. На секунду мне показалось, что сейчас я нуждаюсь в нем, как никогда раньше. Именно так на людей влияет страх неизвестности. Мы пытаемся найти свой спасательный круг, который даст хоть чуточку уверенности и надежды на лучшее. Он и есть – мой спасательный круг. Тот, кого я даже ни разу не видела.

Коснувшись рукой прозрачной крышки капсулы, я увидела его черную руку, тянущуюся ко мне в ответ, но его прикосновения я бы так и так бы не ощутила. Я погрузилась в сон.

Глава 8. Чуть больше, чем сон.

«Тёплое солнце согревает мои ноги, но весна ещё довольно прохладная, поэтому плечи покрыты теплым кардиганом. Тем более навес веранды укрывает от солнечных лучей всё, что находится под ним, а в тени всегда чуточку прохладнее. В руках мой любимый чай с молоком, а прямо передо мной, на открытом газоне, играют дети. Мимо проезжает почтальон, раскидывая газеты в каждый двор, и как обычно мило улыбается каждому жителю улицы. На мою талию нежно опустилась рука. Эти прикосновения мне знакомы. Повернувшись, я увидела его. Как всегда, во второй руке он держал свой горячий кофе и улыбался, глядя мне в глаза. Рабочая рубашка и свободно болтающийся галстук говорили о том, что ему вот вот пора в университет, но не насладиться этим замечательным утром вместе он просто не мог. Его губы коснулись моего лба, они были тёплые и влажные от кофе. Он прижал меня ближе к себе, после чего я отчетливо почувствовала запах его парфюма. Того самого, который я подарила ему на день рождения. « В каждом из них я вижу тебя. Твою доброту, любознательность и детскую наивность». На лице невольно появилась улыбка. Она такая родная и будто едва забытая. Это сон!

Всё выглядело довольно реалистично. Мне казалось, что мозг начал терять эти ценные воспоминания: их лица, мимику, улыбки и даже запах, но, похоже, в гибернационной капсуле не только сон глубокий, но и все глубоко томящиеся воспоминания начинают находить свой выход наружу.

«Тебе нужно думать о другом, более важном. Просто знай, как бы не сложилась судьба, они помнят, кто их мама и ждут её каждый день. Они любят тебя каждой клеточкой своего тела, каждой ноткой души. Пожалуйста, прошу лишь об одном, будь осторожна и доверься ему. Он может защитить тебя, не смотря ни на что».

– Что? Кто спасёт меня, от чего?

Дети подбежали ко мне и меня, словно цунами, захлестнул океан эмоций. Я обняла их так крепко, насколько позволяли силы. Целовала каждого из них, так, как не целовала никогда, пытаясь не пропустить ни одного сантиметра кожи. Слезы текли из глаз, и я не могла их остановить, да и не хотела. Единственный раз в своей жизни я не желала, чтобы сон заканчивался, чтобы это вообще был сон.

«Мам, не переживай за нас, будь осторожна, будь рядом с ним».

– Рядом с кем, сладкие мои? Рядом с кем мне быть? Кому довериться дорогой?»

Постепенно каждая деталь сна начала растворяется в моей голове. Картинка стала похожа на размазанный холст, на котором не было видно лиц, а после и силуэтов. Пытаясь удержать хоть что-то, я хваталась руками за очертания детей, но как бы сильно не старалась, сознание выбрасывало меня, выталкивало, а яркая вспышка света смыла остатки сновидения. Они меня будто о чем-то предупреждали. Кого они имели в виду?»

Открыв глаза, я поняла, что нахожусь в капсуле, крышка которой уже поднята. Зрачки все ещё с трудом пытались приспособиться к свету, хоть тот был максимально тусклым. Но реальность ощущалась так, словное прямо в глаза светят мощным фонариком и убрать его или отвернуться просто нет возможности.

Аккуратно я встала на ноги и поняла, что сейчас меня стошнит. Картинка улучшалась с каждой секундой, поэтому боковым зрением тут же заметила Киру, которую рвало в мусорное ведро, возле её капсулы и Сэма, сидевшего рядом, окунувшись с головой в свое. Вид у всех был довольно скверный и не здоровый, похожий на пост отравление. Бледный, как лист Вэл, вежливо поднёс мне пустое ведро и тут же отвернулся к своему. И только Крис сидел на краю капсулы, свесив ноги и поставив на колени ёмкость для отходов, довольно улыбался.

Вэл: Нужно избавиться от жидкости в желудке. Если тошнит, не сопротивляйся, так быстрее станет легче. Заодно лишняя жидкость выйдет и из лёгких.

Не успев дослушать, я уже сидела на полу в обнимку с мусорным ведром. Хорошее начало дня.

Избавившись от излишка жидкости в организме, нужно было постараться как-то дойти до комнаты, чтобы умыться и сходить в душ. Глаза были заплаканные и красные, а боли в глазницах, грудине и постоянные позывы к рвоте не давали нормально мыслить. Тошнить было уже нечем, горло начало немного болеть, но найти в себе силы надо. Так ужасно я давно себя не ощущала. Последний раз, наверное, во время токсикоза с Артёмом, когда унитаз не отпускал меня слишком надолго, в течение целого месяца. И в тот самый момент, когда у организма просто не оставалось больше сил, токсикоз прошёл, словно его никогда и не было.

Состояние у ребят было не намного лучше, чем у меня, поэтому на их помощь я не рассчитывала. С трудом встав на ноги, я побрела по коридору, в поисках своей комнаты, а едва открыв дверь своей скромной коморки, упала прямо в её центре. Из глаз потекли слезы. К боли в груди и горле прибавилась адская боль в мышцах. Она сводила ноги и руки, мешала глубоко вдохнуть и полностью выдохнуть, закрыть и открыть глаза. На мгновение мне показалось, что я умираю, но услышала его.

Адам: Я здесь. Давай я помогу тебе! Сейчас станет легче, душа моя! Постарайся расслабиться и дистанцироваться от этой боли, доверься мне!

В теле появилась лёгкость, и я взлетела над полом, подобно лёгком перышку. Адам аккуратно переместил меня в душ и отдал приказ ковчегу включить воду. Там я просто лежала и ждала, когда прохладный поток воды освежит мою голову и душу, тем более теперь я могу хотя бы спокойно и безболезненно дышать. С каждой секундой боль отступала, а по телу разливалось тепло – это Адам пытался изнутри помочь мне и моему организму восстановиться.

Спустя какое-то время, я, наконец, смогла умыться и снять с себя мокрые, запачканные гибернационной жидкостью вещи. Аккуратно я встала сначала на колени, а после и на ступни. В суставах ещё оставалась неприятная ломота, но она хотя бы не мешала передвижению и не угрожала жизни. Натянув на себя чистую и сухую одежду, а на ноги лёгкие тапочки, я с удовольствием рухнула на кровать, будто не спала несколько световых лет, а бежала марафон без предварительной подготовки.

Адам: Тебе уже лучше?

– Да. Спасибо, если бы не ты, я бы, наверное, ещё долго приходила в себя. Как тебе это удалось?

Адам: Я могу излечивать даже смертельные раны. Мог излечивать. Без физического тела это удаётся с трудом и не всегда. Тем более я все-таки должен находиться внутри тебя, иначе это вовсе не возможно. Когда оно было своё, все было намного проще. Ты думаешь, как ты можешь обладать невероятной физической силой, при этом, не имея физических возможностей для этого? Я регенерирую твои ткани постоянно, когда ты превышаешь предел своих биологических возможностей. Просто это происходит в фоновом режиме, скажем так, и ты этого даже не замечаешь.

– Ещё один повод быть благодарной тебе. Я скоро собьюсь со счета, ты это понимаешь?

Адам: Понимаю то, что тебе вообще не нужно заниматься каким-то счетом.

– Даже боюсь представить, на что ты был способен раньше.

Адам: Но у модификаторов есть технологии, которые способны ограничивать мою активность, тем самым гася силы, и ты уже встречалась с ней раньше.

– Купол?

Адам: Именно. Внутри него энергия перестаёт быть активной, то есть дух приходит в состояние стазиса. Тело, как источник второстепенной энергии, питает ею дух, поэтому тебе ничего не было внутри купола, а я оголенный провод, подвержен любому воздействию. Так как дух и есть сгусток энергии, если его остановить, то для нормального существования необходим будет медленный и плавный разгон.

– Прости, но я предположу. Для взрыва ты взял энергию из моего тела, поэтому я отключилась?

Адам: Прости. Я использовал её лишь в качестве тяги, чтобы разогнать себя. Мне необходимо было приложить любые усилия, чтобы вытащить тебя оттуда и обезвредить модификаторов. Будь у меня тело, я бы не стал этого делать, да и не смог бы. Отнимать энергию – то же самое, что отнимать жизнь.

– Значит, если бы у тебя было бы тело, то этот купол оказался никчёмной игрушкой?

Адам: Я бы сказал да, но очень в этом сомневаюсь. Во-первых мне ещё доподлинно не известно, откуда у них эта прогрессивная технология вообще взялась, а во-вторых, боюсь у них припасено что-то исключительно для меня. Как та установка, для уничтожения моего тела и захвата души.

Я перекатилась на бок, а потом на живот. Интересно, как там ребята? Надеюсь, они тоже пришли в себя, тем более их организмы более крепкие, нежели мой, а значит и процесс восстановления должен происходить гораздо быстрее, даже без участия Адама.

– Сколько нам осталось лететь?

Уткнувшись носом в подушку и раскинув в сторону руки, спросила я.

Адам: Около недели. У вас есть время хорошенько обдумать план и подготовиться. Мы с тобой так же можем поупражняться в саду, я покажу тебе кое-что, что может помочь в освобождении детей. Нужно лишь понять, как твой организм будет реагировать на мою, такой интенсивности, внутреннюю активность.

– Хорошо. Дай мне 5 минут…. Нет. Дай мне час. После того, как я освободила желудок от ненужного содержимого, он требует, чтобы его заполнили нужным.

Ещё пару минут я позволила себе полежать и расслабиться, но услышала за дверью топот и решила, что нужно идти.

Сэм: Кира, я давно должен был сказать тебе…

Значит Сэм с Кирой уже у себя в комнатах или, как и я, собираются в столовую. Удивительно, как вся наша жизнь крутиться вокруг пары потребностей: поспать, поесть и испражниться. Звучит даже слегка скучновато. Адам отправился в сад, так как ему нужно было настроиться и подготовиться к нашим занятиям, а я на третий этаж.

В столовой я встретила Вэла и Криса, которые с большим аппетитом набивали животы. Увидев меня, они заметно повеселели и, махая руками, позвали к себе за стол. Впопыхах я накидала на поднос всего, что только можно было из готовой пищи, и направилась к парням.

– А где Кира и Сэм? Я слышала их в коридоре второго этажа, думала они здесь?

Крис: Не знаю, сначала они постоянно смотрели друг на друга, в комнате гибернации. Ну, говорить-то нормально после такой веселухи не сразу удается. Кира ушла почти сразу после тебя. Потом Сэм упоминал, что-то о своём сне, что там она ему снилась, постоянно ходил из стороны в сторону и в конце концов тоже ушёл.

Вэл: Я бы даже сказал, убежал.

Крис: В общем, я ничего не понял.

Вэл: Может к Кире пошёл? Тебе, кстати, что снилось, пока спала? Или как Крис: «уснул, проснулся, проблевался и пошёл жрать»?

Я не смогла сдержать смех. Вслед за мной, на всю столовую рассмеялись и ребята. Смех по кругу заражал друг друга и, казалось, что это никогда не закончится. Крис в ответ подшучивал над Вэлом, но его это ничуть не смущало, он лишь поддерживал юмористическую волну разговора, попутно рассказывая о своём сне, в котором конечно присутствовал и его брат.

Вэл: Даже во сне в покое меня не оставляет. Думал, посплю без этой физиономии спокойно, но нет.

Крис: Я везде тебя достану, братишка! Ну, так что, Зои, снилось чего? Или это секрет?

Таинственным голосом произнёс Крис последнюю фразу, после которой ребята снова засмеялась. Но мне уже не хотелось. В голове начали мелькать картины из сна, фразы и их лица, а какие-то детали и вовсе растворились в памяти. Но есть то, что я все же могла отчётливо вспомнить – это их голоса и прикосновения. И фразу: «Он спасёт тебя». Я не хотела говорить им, вдаваться в подробности, ведь в такой дали от дома, от них, даже какой-то сон ощущается чем-то личным, теплым, трепетным и только моим.

– Мне снился дом. Но я уже мало что помню, почему-то сны так быстро забываются.

Вэл: Поскорее бы и мой сон забылся.

Крис: Оооо. Не дождёшься. Мне вот очень отчётливо запомнился один сон. Я его даже сейчас помню. Приснилась как-то такая горячая красотка, мы там зажигали не по-детски….

Вэл: Ну началось!

У ребят началось бурное обсуждение сна Криса, в котором мне участвовать не очень хотелось. Допивая остатки чая, я попрощалась с парнями и отправилась на 4 этаж. Там меня уже ждал Адам. Его высокий, стройный силуэт неподвижно завис в воздухе, левитируя над землёй. Вероятно, он медитировал и настраивался на то, чтобы показать мне какую-то очередную способность. Я знаю, что его сила может травмировать меня или, даже, убить, если он проявит её всю. И знаю, что он тратит много энергии на то, чтобы сдерживать себя внутри меня, из-за чего ценю его ещё больше.