Песни Красных Ястребов. Наследие пепла

Похоже, мы здесь застряли. Не буду расписывать свой план побега, чтобы не портить Дэйлу удовольствие от погони. Искоренители заинтересовались Кейрой – ты знаешь, почему. Они пока не отсылают ее в Кольхорскую яму. Не волнуйся, я позабочусь о своей дочурке.

Не знаю, запомнила ли ты события дня, когда мы виделись в последний раз. Вернее, я видела тебя, а тебе было не до этого. Я отдала все, что могла. Не знаю, сколько времени удалось выиграть… Прошу, наслаждайся спокойной жизнью за всех нас. Лови каждый день. Люби каждый день. Ни о чем не жалей.

Представь, я пишу эти строки чудным металлическим пером… ох уж эти имперцы!

Просто знай, что мы с Кейрой не могли иначе. Твоей сестре нельзя было оставаться там. И обо мне не переживай: я бодра, как никогда! Морской воздух выдул из меня всю дурь: прощай, лечебница!

Этот торопыга-Дэйл уже изнывает. Хочу, как знатная дама, завершить письмо изящным стихом, но горная дорога вытрясла из головы все мои рифмы.

До встречи, доченька. Будь счастлива.

Фрида»

Келли прикрыла глаза и прижала письмо к груди. Ей стало тепло и спокойно от мысли, что ее близкие живы и здоровы. Конечно, Врата Альбрехта не то место, в котором пожелаешь провести отпуск: о твердыне Искоренителей говорили всякое. И все же любой город лучше диких земель, которых в Каарморе немало. Чего стоят только Ржавые Топи на востоке от Тревейны!

Кейра, что с тобой? Не мучают ли они тебя? Нет, не может быть! Империя несет свет цивилизации, и ее верные стражи не могут оказаться варварами! Что бы ни происходило во Вратах Альбрехта, Келли никак не может на это повлиять. Она не оставит Феликса, и речи быть не может!

Келли убрала конверт и банкноты в сумку и отошла от работницы почтамта. Освободившееся место сразу заняла девушка, которая выглядела весьма любопытной особой.

Эта женщина определенно была из богатой семьи. Манеры, одежда, осанка – все говорило о том, что перед Келли настоящая леди. Кудряшки цвета золотистой карамели выглядели столь идеально, что казались ненастоящими. Шляпка из сетки выглядела такой воздушной, будто вот-вот воспарит к потолку. Платье до пола с туго затянутым корсетом и дутыми рукавами вызвало бы зависть у любой женщины. Келли захотелось прикоснуться к шафрановой ткани, и она тут же представила себя в подобном наряде. Матушка Фрида однажды пошутила, что ее младшая дочь рождена для балов. Судя по внешнему виду, новая клиентка почтамта провела на балах полжизни.

Келли была настолько восхищена одеждой леди, что почти не обратила внимания на нее саму. А ведь она очень молода, наверное, даже нет двадцати. Что богатая девушка забыла на почте? Неужели у нее нет компаньонок, которые сделают все за нее? Нет, вот рядом с ней порхает какая-то девчушка с вечно испуганными глазами. Что за тайна?

Келли заглянула через плечо богатой леди и увидела деньги. Гораздо больше, чем выслал ей дядя Курт. Облизнув палец, богачка пересчитала сумму и разложила в три конверта. Один передала работнице почтамта, второй бросила своей компаньонке, а третий оставила у себя. Келли поняла, что пялится на богачку, только когда случайно встретилась с ней глазами. Дочь трактирщика покраснела и уставилась в пол. Она не видела, как молодая леди улыбнулась.

Девушка в великолепном платье направилась к выходу. Келли оторвала свой взгляд от половиц и с любопытством последовала за ней. На чем эта леди уедет с почтамта? Ждет ли ее кавалер? Кое-что неожиданное случилось, когда Келли и таинственная незнакомка остались вдвоем в коридоре, ведущем на улицу. Словно загипнотизированная, дочь трактирщика смотрела, как конверт с деньгами скользит по шафрановому платью и беззвучно падает на пол. Компаньонка держала дверь, а сама богачка ничего не заметила. Когда она вышла наружу, в пустом коридоре остались только Келли и конверт, набитый деньгами.

Повинуясь инстинкту, она упала на колени и быстро положила в сумку находку. Только выпрямившись, она смогла рассуждать здраво. Что, черт возьми, произошло? Как можно настолько не ценить деньги, что потерять целый конверт? Келли вспомнила, как ее обворовали карманники по приезде в Тревейну. Чем тогда она лучше?

С этими деньгами она сможет видеться с Феликсом снова и снова, вот что важно! А еще съехать из ночлежки, где соседки мешают спать своей болтовней. С этими деньгами она станет свободной! А еще – станет воровкой. Кейре бы такое не понравилось, а вот матушка бы наверняка похвалила бы дочь за смекалку. И все-таки, что произошло?

Спина Келли похолодела от мысли, что дверь на почту снова откроется. Леди заметит пропажу и отправит компаньонку ее вернуть. Та увидит Келли одну в пустом коридоре и обвинит в воровстве. Что если богатая леди позовет стражу?

Секунды шли, а дверь все не открывалась. Сердце выпрыгивало из груди Келли. Как поступил бы Феликс? Внезапно она вспомнила фразу, брошенную им в каменоломнях. Он посоветовал ей надеть лучшее платье, отправиться к замку, остановить богатую леди и предложить ей себя в качестве компаньонки. Платье на Келли знавало лучшие дни, почтамт совсем не походил на замок, а Феликс, конечно, шутил. Тем не менее, богатая леди была буквально за дверью.

Повинуясь порыву, Келли выскочила на улицу. Она испугалась, что шафрановая красотка успела уехать, но нет. Дама в изящном платье стояла под деревянным навесом и о чем-то спорила со своей компаньонкой. Наверняка они обсуждают пропажу! Келли внезапно озарило, что конверт стоило достать из сумки внутри почтамта. Они увидят и все поймут!

Проглотив свои страхи, Келли достала конверт из сумки, подошла к богачке и невозмутимо протянула свою находку. Она боялась взглянуть в лицо леди, но ее голос совсем не дрожал:

– Простите… кажется, это ваше. Я нашла его на полу.

– Лайза! – резко выпалила богачка.

Компаньонка выхватила конверт из руки Келли и быстро пересчитала деньги.

– Ну? – нетерпеливо спросила леди.

– Все в порядке, – робко сказала Лайза.

– В порядке? Как ты это допустила, черт побери?

– Леди Шарлин, я…

– Оставь нас!

Не говоря ни слова, Лайза скользнула в карету. Молодая леди Шарлин лучезарно улыбнулась Келли.

– Благодарю вас! Позвольте узнать имя?

– Келли, – смущенно сказала дочь трактирщика.

– Прекрасно. Родители назвали меня Шарлоттой, но прошу звать меня Шарлин.

– Хорошо, – сказала Келли и добавила: – Леди Шарлин.

– Ответь на вопрос, – Шарлин сдула упавшую на лицо прядь. – Ты могла забрать деньги себе. Они тебе не нужны?

В этот момент Келли была готова отвергнуть все деньги мира, но сразу вспомнила, как ей приходилось нашивать заплатку на белье.

– Без денег трудно… миледи.

– Почему ты решила вернуть мне конверт?

Келли хотела бы обдумать ответ, но леди Шарлин явно не любила ждать.

– Я подумала, что дружба с вами ценнее пары банкнот.

Она прикусила язык. Что за чушь? Никто в высшем свете не выражается прямо! Щеки Келли снова покраснели, а леди Шарлин звонко рассмеялась. Кажется, ответ произвел на нее впечатление.

– Ты поразительна, Келли. И впрямь, я найду, как тебя отблагодарить.

Рука Шарлин взлетела и с нежностью коснулась густых медных волос Келли.

– У тебя очень, очень красивые волосы. Я никогда не видела таких.

– Э-э-э… у вас тоже красивые волосы.

– Ерунда, это всего лишь парик. Я всегда выбираю лучшее, это правда. Как смотришь на то, что я куплю твои волосы? Скажем, за тот конверт, что ты мне вернула, а? – леди Шарлин игриво подмигнула.

– Мои волосы столько не стоят!

– А вот это уже не тебе решать. Так что, Келли, по рукам?

Она вспомнила о Феликсе и вечном урчании в животе. Вспомнила о всех лишениях, которые претерпела с тех пор, как покинула Дагроссу. Может, все они и стоили заветного конверта, но волосы – точно нет.

– Я согласна.

– Едем в цирюльню, – Шарлин схватила Келли за предплечье и потянула в свою карету.

Не успела она опомниться, как оказалась рядом с Лайзой. Пышное платье Шарлин заняло почти все пространство, и двум девушкам напротив пришлось забиться в углы.

– Лайза, представь мою удачу. Эта девушка, Келли, согласилась продать свои волосы.

– Красивые, – оценила Лайза.

– Пожалуй, твой просчет принес нам пользу. Будь добра, поторопи кучера.

Вскоре Келли сидела в цирюльне. Видимо, Шарлин проворачивала такой фокус не в первый раз, потому что местные девочки ничему не удивлялись. Келли с тоской посмотрела в зеркало на свои волосы. Неужели она станет совсем лысой? Может, ей оставят хотя бы пушок?

– Ты все еще можешь передумать, – великодушно предложила Шарлин.

– Мне нужны деньги, – призналась Келли. – Очень нужны.

Парикмахерша с бритвой подошла к ней и коснулась лезвием корней. Келли зажмурилась.

– Довольно, – приказала Шарлин.

– Что? – удивилась парикмахерша.

– Я передумала.

Парикмахерша развернула кресло с Келли так, чтобы ее новая подруга оказалась напротив, а затем упорхнула куда-то.

– Твой цвет мне не пойдет. Моя кожа не так бела – все сразу догадаются о подделке, – Шарлин внимательно прищурилась.

Келли не знала, что сказать. В прошлый раз ее спасла откровенность, так почему бы не попробовать снова?

– Вы правы, ваш цвет – золотой. Полагаю, мне нечего вам продать.

– Ты можешь продать себя, – усмехнулась Шарлин. – Хватит хлопать глазами! Раз тебе нужны деньги, я предлагаю их заработать. Есть дело, для которого мне требуется решительная компаньонка. Лайза великолепна, но слишком зану… благоразумна, – со смешком поправилась Шарлин.

Невероятная мысль пришла Келли в голову. Почему она не догадалась раньше?

– Так вы проверяли меня?

– О, ты еще и с мозгами! Вот такая компаньонка мне и нужна. Та, что не упускает счастливые шансы. Ну, каков твой ответ?

Келли хотелось задать тысячу вопросов, но она и впрямь была не из тех, кто упускает счастливые шансы.

– Я согласна!

Шарлин без слов протянула руку для рукопожатия. Она с интересом рассмотрела вены на запястье Келли.

– Какая белая кожа… Будь осторожна, постарайся меня не затмить!

В который раз Келли улыбнулась и не нашлась, что ответить. А ее внезапная благодетельница уже собиралась на выход.

– Жду тебя завтра. Все вопросы – к Лайзе.

– Спасибо, – Келли проглотила ком в горле.

В который раз Феликс оказался прав.

5 Юрген

Юрген ненавидел бездействие. Для идеального удара требуется наилучший момент – так, наверное, думал Фабрис. Последний маг Аскерми искренне верил, что любой нанесенный удар лучше, чем пропущенный. Керрам вряд ли сидел без дела, а, значит, отец и сын были в опасности.

Юрген мог бы проявить себя в рейдах следопытов. Охота на чудовищ – это ли не мечта мужчины? Против тварей и культистов Юрген мог бы не сдерживаться. Он обрушил бы на них всю испепеляющую мощь своей магии, как в старые добрые времена! Однако директор Фабрис не разделял воинственного энтузиазма своего отца.

Дело в том, что одним своим существованием Юрген ставил под удар главу Искоренителей. Директор весьма словоохотливо раскрыл эту идею. Многие во Вратах Альбрехта знают, что Кейра – эмпат. Следопыты из отряда Дэйла, персонал цитадели, ассистенты самого Фабриса… да мало ли еще кто! Место эмпатов – либо в темнице, либо на лабораторном столе, а еще лучше – в резервации, подальше от добрых граждан Империи. Мутанты, мерзкие исчадия магии не достойны земли Каармора! Пусть страдают за то, кем родились! Многие, очень многие Искоренители верили в этот абсурд.

Само существование Юргена нарушало правила. Вместо того, чтобы отослать Кейру в резервацию, Фабрис освободил девушку. Позволил ей гулять по крепости, болтать с солдатами, даже работать в таверне! Это было немыслимо и требовало объяснений. Глава Искоренителей не мог в здравом уме нарушить закон, который столько лет высекал в камне! Что же случилось? Может, эта девчонка-эмпат завладела его рассудком? Или напугала директора сильнее, чем гнев Императора? Когда нарушаются незыблемые правила, на всякие мелочи можно не обращать внимания…

То, что в крепости живет вольный эмпат, уже перестало быть тайной. Юрген ловил на себе неодобрительные, непонимающие, а порой откровенно враждебные взгляды. Искоренители видели перед собой презренную мутантку, и пусть будет так. Пусть они не узнают, что в теле женщины на самом деле живет легенда-островитянин, гроза восточных рубежей, повелитель магии Осколка! Но и эта тайна будет недолго оставаться таковой. Фабрис, Дэйл, Ирма, те болваны, с которыми Юрген тренировался, ассистенты, советники… Черт побери, и что с этим делать? Директор объяснял, что Кейра – необычный, чрезвычайно одаренный эмпат, поэтому ее следует изучать во Вратах Альбрехта и под его чутким контролем. Да только как объяснить, что иногда эта Кейра меняется до неузнаваемости и называет себя Юрген?

Герой островов не собирался притворяться, играть роль этой изнеженной горожанки. Однако он отдавал себе отчет, что истинная природа его отношений с директором – смертельно опасная тайна. Империя стерла имя Юргена со страниц истории, и пусть будет так. У безымянного островитянина не может быть детей, а глава Искоренителей не может быть запятнан родством с мертвым мятежником. Может, это именно Фабрис вымарал его имя из исторических книг? Не стоит гадать.

Получается, по крепости Искоренителей бродит Кейра, эмпат настолько одаренный, что одаренность раскроила ей башку надвое. Одна половина – бесхребетная трактирщица, вторая – бравый островитянин. Такое бывает, мало ли на свете психов! Да только их сводит с ума Сеятель Безумия, а Юргена доводила собственная раздвоенная жизнь. Одно утешало – раздвоенность была временной, и скоро Кейра исчезнет навсегда.

Фабрис знал, что рано или поздно все тайны откроются. Скоро все во Вратах Альбрехта узнают, что «эта Кейра» способна на настоящую магию. Однако директор не хотел торопить события. Если Юрген станет разъезжать с отрядами Искоренителей, то под угрозой окажутся более серьезные тайны. Пусть сидит в крепости, тренируется с одними и теми же болванами и ждет, когда директор, наконец, спланирует экспедицию на острова. Да только Фабрис решил сначала поиграть в политику в Кьяргоне, а уже потом заниматься настоящим делом.

Юрген и Кейра бросали тень на репутацию директора, и ему требовались громкие победы, чтобы в Столице говорили только о них. Вот Фабрис запустил древние механизмы Альбрехта, вот он избрал наместника, а вот и долгожданная экспедиция! Никто не подумает, что почти все это случится благодаря Юргену. И все-таки сейчас, прямо сейчас директор был под ударом. Хитроумные префекты и знатные семьи держали ухо востро, чтобы урвать свой кусок власти с общего стола. Они были бы рады слабому Фабрису, которым легко вертеть.

Не стоит забывать и о недовольстве Искоренителей. Юрген был уверен, что во Вратах Альбрехта и столице Фабрис нажил немало врагов. Наверняка найдется карьерист, которому по нраву директорское кресло. Может, прямо сейчас он пишет доносы наверх? В этом вся Империя: заговоры и бюрократия! Шестерни закрутились сами собой, а тайные агенты Сеятелей уже готовы подливать масло.

Юрген был не намерен ослаблять своего сына. Если во Вратах Альбрехта и впрямь существует заговор, последний маг Аскерми его раскроет. В конце концов, эмпату не так-то просто солгать. Каждый лжец боится, что его разоблачат, а Юрген прекрасно умел чувствовать запах страха. А еще он не признавал полумер.

И прямо сейчас он допрашивал банщика. Герой островов рассудил, что таверна Тобиаса не подходит для заговоров, а вот термы – гораздо более приватное пространство. Работники бань слышат многое, вот только не всё готовы рассказывать. Особенно если к ним приходит девица с тоненькими запястьями и начинает что-то требовать.

– Ты знаешь, кто я. Ни за что не поверю, что не знаешь, – сказал Юрген, приперев банщика к стенке.

Жертву допроса, кажется, звали Олдос, и он любил уходить от ответа.

– Я много кого знаю, – улыбнулся коренастый банщик.

Юрген сощурился:

– Это угроза?

– Нет, конечно. Вы Кейра и не в первый раз захаживаете в термы. Прошу, оцените новые благовония из Пурпурной провинции!

Юрген бешено выдохнул. Чертово тело девчонки! Раньше люди боялись одного его вида. Мускулы, шрамы, верный клинок… сможет ли он когда-нибудь привыкнуть к этой неполноценности?

Юрген хотел превратить свое бешенство в огненную птицу и посадить себе на плечо, но магия была под запретом. Раскрывать свои сильные стороны за здорово живешь первому встречному – безрассудство! Да и после тренировок с тремя болванами Юргену требовалось восстановление. Он был беззащитен перед собственной магией: пламя обжигало его также, как и врагов. Кейра почти все время ходила с забинтованными руками, а однажды Юрген случайно ослепил ее левый глаз. Зрение вернулось, но применять магию против жалкого банщика, да еще и в замкнутом помещении – глупость.

Оставались способности эмпата. Их скрывать, наверное, было бессмысленно. Юрген сосредоточился, и на его влажной коже проступили алые отметины. Забавно – в прошлой жизни он ни разу не встречал взрослую женщину-эмпата. Наверное, едва мерцающие узоры на женских телах выглядят привлекательно…

– Поверь, это очень важно… Олдос. Существует заговор, и я могу его раскрыть. Директору Фабрису пойдет на пользу, если я сделаю это. Ты мне поможешь?

Настоящее искусство – чувствовать не только наличие эмоции, но и ее оттенок. С чем она связана, какие образы дают ей вкус. Здесь важно все, включая выбор слов и язык телодвижений. Когда эмпат по-настоящему настраивается на собеседника, то становится отменным переговорщиком.

Когда Олдос увидел алые отметины, то испугался. Несколько секунд чувство страха солировало, а потом начало смешиваться с другими эмоциями. Тревога, раздражение, любопытство, растерянность… оттенки мелькали, ощущения путались, но страх оставался доминантой.

– Прошу, я всего лишь банщик… Если бы я услышал о каком-то заговоре, то сразу бы доложил!

– Интересно, кому бы ты рассказал?

– Не директору, нет… Он здесь не бывает. Тобиасу, пожалуй. Или генералу Брандеру, он порой захаживает сюда с простыми солдатами.

Юрген обдумал этот ответ. Он уже некоторое время подозревал, что Тобиас – не просто трактирщик. Солдаты приходили в его таверну изливать душу, и он знал каждого поименно. Наверняка Фабрис попросил трактирщика приглядывать за Кейрой. Тобиас мог передавать директору слухи и настроения, бродившие среди личного состава. А может, даже выявлял потенциальных предателей…

Генерал Брандер был вторым человеком среди Искоренителей Каармора. Фактически, именно он командовал армией, состоящей из формирований вроде корпуса следопытов. Он координировал военные операции, отвечал за обучение и переподготовку личного состава, снабжение войск и назначение командиров. Иными словами, занимался всеми теми приземленными вещами, которые были необходимы, но слишком скучны для директора Фабриса.

– Олдос…ты умен, но не всякий заговор можно распознать с полуслова. Расскажи, что солдаты говорят обо мне. Как относятся к тому, что по крепости бродит мутант?

– Сейчас, погодите…

– Говори, как есть!

– Вас обсуждают, но редко. Одни говорят: вы спасли директору жизнь. Если так, мы все вам обязаны. Другие… недовольны.

– Больше деталей, Олдос!

Банщик был весь как на иголках и хотел оказаться подальше от Юргена.

– Я слышал, что несколько следопытов перестали из-за вас ходить в таверну. Они не хотят принимать напитки из рук ведьмы. Не хотят, чтобы вы лезли к ним в головы. Они не понимают, почему директор вам столько позволил, а Тобиас пустил на порог. Считают: вас надо гнать на острова. Они успокаиваются тем, что из-за яда вы не натворите глупостей.

– И много таких недовольных? – вкрадчиво спросил Юрген.

– Нет… но их стало больше. Вы необычный эмпат, ведь так? Люди не понимают, на что вы способны и боятся, а директор не объясняет.

– Они думают: а не ошибся ли Фабрис? Не сбрендил ли на старости лет? – усмехнулся Юрген.

– Что вы! Директору все доверяют. Вот только он редко объясняет причины своих поступков…

– А что ты сам? Считаешь меня ошибкой?

– Нет! У директора были причины…

– Ложь! – рявкнул Юрген.

От неожиданности банщик Олдос отшатнулся, потерял равновесие и чуть не шлепнулся на скамью. Он чувствовал страх и гнев: немногие обрадуются, когда им в лицо бросают собственную ложь.

– Ты солгал мне из-за страха. Возможно, я – ошибка… но у меня и Искоренителей общий враг, и я сделаю все ради победы. Мы на одной стороне!

Юрген хотел покинуть термы, но вспомнил еще кое-что.

– Ах да, те ребята, которые хотят изгнать меня и распускают слухи… Прошу, напиши мне их имена. Я передам Тобиасу список.

Как и ожидалось, Юрген никого не знал. Кажется, одно имя принадлежало болвану-молотобойцу, с которым он тренировался, но маг не был уверен на все сто.

– И еще… никому не сообщай про наш разговор. Договорились?

Банщик хмуро кивнул. Вскоре список имен лежал перед Тобиасом на барной стойке. Обычно с трактирщиком общалась Кейра, но он, конечно, был предупрежден о «внезапных перепадах настроения».

– Ты сделала… вернее, ты совершил глупость, – сказал Тобиас, пробежавшись по списку.

Он явно был не робкого десятка. Высокий, плечистый, чернобородый мужчина с пронзительным взглядом.

– Объясни. – Нахмурился Юрген.

– Разве не очевидно? Ты сеешь недоверие. Точно есть люди, которым ты не нравишься, и это нормально. Но если ты продолжишь играть в паранойю, создашь себе настоящих врагов.

– Когда экспедиция выдвинется на Марфеллу, мы должны быть уверены в каждом солдате. Сеятели часто действуют через предателей, – холодно заметил Юрген.

– Так не делай всю работу за Сеятелей. Создавай доверие, а не раздоры. Ты запоминаешь то, что делает Кейра?

– Нет… я закрыл от нее свои воспоминания, и теперь не вижу ее.

Ему вдруг пришло в голову: а что, если Кейра ищет способ продлить свою никчемную жизнь? Плетет заговор прямо у него под носом?

– Кейра… ох, она просто чудо. Слушает людей. Говорит с ними о том, что им важно. Один раз она разговорилась с следопытом, у которого погиб товарищ на охоте. Я ушам не поверил, сколько в ней было сочувствия! Кейра создает доверие, а ты рушишь его своими глупостями. Если бы вы работали заодно, может, чего и достигли бы.

Легко проявлять сочувствие, когда ты эмпат. Во времена, когда Кейра подавляла свои способности, она была тем еще сухарем. Она привязывала к себе людей не через эмоции, а через услуги и одолжения. Чего стоила только таверна с работниками, где у каждого за плечами была либо большая травма, либо темная история! Интересно, зачем сейчас она ищет союзников? Хочет использовать против Юргена?

– Возможно, ты прав. Когда я войду с солдатами в Разлом, они должны доверять мне безоговорочно. Я бы хотел сражаться с ними плечом к плечу уже сейчас, чтобы выстроить эту связь… но Фабрис мне не позволяет.

– А какими словами ты пытался его убедить?

Юрген припомнил. Кажется, он говорил о том, что впустую тратит время на тренировках и мог бы проявить себя по-настоящему. Ни слова о доверии и боевом братстве. Проклятье, он же водил дружину грабить побережье! Почему аргумент о доверии не пришел ему на ум? Может, он был не таким уж хорошим командиром? Или это Кейра путает его мысли?

– Мне нужно снова поговорить с Фабрисом. Ты знаешь, где он сейчас?

– Ну… вообще-то он обедает на верхней террасе. Вместе с Брандером. Но… да стой же ты! Чего ты рассчитываешь добиться, прервав их беседу?

Юрген ненавидел бездействие, но все-таки опустился на стул у барной стойки. Его раздражало, что Тобиас поучает его, будто ребенка не смотря на весь боевой опыт! Это ведь Юрген дважды победил саму смерть! Может, переселившись в тело Кейры, он утратил нечто важное и невосполнимое?

– Давай я принесу им напитки и скажу, что ты хочешь присоединиться, – предложил Тобиас.

Юрген кивнул. Он лихорадочно думал: неужели в этом был план Керрама? В том, что Кейра сделает Юргена слабым? Чертов ублюдок и его полудохлые Боги!

Пока Тобиас ходил на террасу, последний маг Аскерми барабанил пальцами по столешнице. Наконец, трактирщик вернулся с опустевшим подносом.

– Фабрис и Брандер приглашают тебя наверх. Пойдем, я провожу.

Верхняя терраса располагалась на крыше соседнего дома. На уровне второго этажа между двумя зданиями имелся переход, за которым следовала винтовая лестница. С земли не было ни слышно, ни видно, что происходит на террасе.

Директор и генерал сидели под навесом в окружении больших цветочных горшков из потертой керамики. Кажется, Юрген впервые видел Брандера. Военачальник отличался вытянутым овальным лицом с бакенбардами и пышными усами. Генерал был худ, носил сапоги большого размера и военную форму следопытов. От обычного разведчика она отличалась нашивками.