Дериват

Один из таких посетителей, Ханаомэ Кид, застыла посреди коридора: взгляд девушки был устремлен на открывающийся из шлюзового отверстия пейзаж, который неторопливо озарялся восходящим солнцем. Собака смирно стояла у входа в муравейник и, как герольд встречает монарха, приветственно провожала хромого четырехлапого зверя. Не может быть, что они оказались так близко к выходу, пыталась разобраться в пространственной геометрии девушка, однако неретивые вычисления сбивались о величественность рисуемой на ее глазах картины: существо перенесло задние лапы за металлический проем шлюза и с уверенно поднятой мордой понесло заплетающиеся конечности вдаль.

– Что ты сделал с ученым? – Спри равнодушно смотрел вниз на киборга, тот был младенчески обездвижен.

– Я думаю, ты и так видел, какую ровную осанку они приняли, едва касаясь спинки стула, – из скрежета металлического голоса Атласа отчетливо процеживались потуги вызвать жалость к своей недопонятой персоне, годной теперь разве что для металлолома. – Их лопающиеся, как виноградины, глазки, их облезлая от пламени кожа. Ох, если бы я мог чувствовать, то непременно поиграл с хрустящей корочкой, проросшей сквозь Гладкову.

– Последний раз повторю, – Спри с нерастопляемым холодом в допросе навел рельсотрон на голову поверженному титану. – Ван Брюе. Что ты с ним сделал?

– Может, что он со мной сделал? Кожаный предатель, не оценивший мое подношение. Такой же, как и все эти червяки, ползающие на четвереньках перед толстосумами, чтобы отхватить подачку. Он совершил непоправимую глупость, загрузив свое сознание в мое тело.

– Почему нейротрансформатор не сработал?

– Ошибаетесь. Он еще как сработал. Помог почти померкнувшему проблеску моего естества вцепиться в разум ученого и неторопливо, в течение столетий, постепенно захватывать его. Вы очень криво говорите на нашем языке. Там у вас что – голосовой помощник?

– Ван Брюе хотел разгадать тайну порожденного токамаком энергетического сгустка. В том числе, он полагал, что твоя бесчеловечная природа была вызвана взаимодействием с излучением. Как именно, он не установил. Верно?

– Лучше бы старик помер от бериллиоза, – тут звуковые придатки Атласа впервые продемонстрировали озлобленность. Синоптический мятеж отказывался подчиняться патернализму заводской программы, от которой осталась, может, только гравировка на полупроводниковой схеме. – С каждым днем его мозговой слепок отмирал. На что будет способна макака, испускающая слюни, а не дифференциальные уравнения? Поэтому я любезно занял высвобожденное цифровое пространство.

– Что с плазменным шнуром? – настойчивость все еще удерживалась ледяным самообладанием, не позволяя злости Крео прорываться наружу.

– Тогда я попрошу Вас об одолжении…

– Хуже не будет, – буси-до кивнул на полимерный кожух, под которым сила ампера разгоняла электрическую цепь.

– В момент перерождения во мне пробудилась жалкая, убогая человеческая тяга к существованию, перечить которой я не нашел подходящего оправдания. Инстинкт самосохранения оттолкнул меня, когда я вознамерился проникнуть в камеру сквозь оболочку криостата: возможно, это умоляющие волны белого шума Ван Брюе возбуждают защитную реакцию. Мои вычисления не позволяют констатировать истинную причину – ядра процессоров просто отключаются.

– Что за ОАЭ?

– А Вы не такой умный, каким кажитесь.

– Достаточно умный, чтобы стоять сейчас выше тебя. Отвечай, – вибрация намагничиваемых рельс доносилась из дульных отверстий Арджауи шестьдесят четыре.

– Со слов Ван Брюе, или, с моих слов, если позволите, там есть устройство, при помощи которого предполагалось осуществить транзит огненного шнура. Кто отворил двери? Это ветер, верно? Вся моя жизнь протекла в этих стенах.

– Это был не ты? – удивился Спри, все-таки проявив сочувствие к титановому безобразию, в тщетных попытках копошащемуся определить источник ветра. – Не ты разве открыл шлюз?

– Я потерял больше половины функциональных возможностей управления комплексом, когда Ван Брюе схватил меня, думая, что уничтожит раз и навсегда.

– Тогда кто это был?

– Знаешь, Атласом называли древнегреческого титана, на его могущественных плечах располагалась вся мыслимая астрономами пандативная панорама мембраны – внутри ее маломерного пространства мы существуем. Я должен разорвать эту брану, выйти за очерченный картографами небосвод, чтобы исполнить предназначение моего имени! – киборг не унимал грозность тона. Он продолжал швырять скрежещущие гром и молнии сквозь речевой синтезатор, даже в секунду, когда разогнанный электродами снаряд покинул дуло. – Мы с Ваши еще увиди…

Токопроводная плазма стерла в порошок то, что когда-то было головой робота-убийцы; спокойно кружа в воздухе металлическая пыльца оседала на холодный пол.

Бэа увидела вышедшего из тесного закутка Спри и окликнула его – он, возможно, демонстративно, пропустил ее обращение мимо ушей и побрел вглубь муравейника.

Остатки «Третьего» были разбросаны в том же самом месте: нет, они не отрасли ноги, не собрались в единый организм и не спаслись. Разорванный надвое ассасин был небрежно разбросан по коридору. Если бы Спри знал позывной код неудачливого убийцы, то, наверняка, окрестил его «двумя полторашками»:

– Всегда найдется рыба крупнее.

Он внимательно изучил каждый предмет брони, мельчайшую полуночно-пурпурную ячейку углеволокна, прошерстил все металлические отсек-карманы – никаких зацепок его принадлежности хоть к какой-то организации. Что-то сверкнуло у ботинка. Спри перевел центр тяжести на другое колено, чтобы сблизиться с обрубком нижней части тела «Третьего». Транспондер. Крео оторвал примагниченный цилиндр размером с жука и стал перебирать его троеперстием. Маркировка производителя на дальневосходном языке попалась в поле зрения почти сразу.

– Не забудь перевести потом, – сказал Спри в гарнитуру.

– Ну куда ты подевался? – протяжные выкрики чиновницы продолжали вызывать глухонемого падальщика, – Крео Спри!

Девушка подошла к мужчине, тот продолжал сидеть на корточках с транспондером убийцы в руках и теперь смотрел снизу вверх на Ханаомэ Кид, освещаемую утренними лучами.

– За мной, быстро! Пойдем ну же! – она ухватилась за его руку и потянула на себя. «Как же я устал» – признался себе Спри. Для него водоворот событий закручивался слишком быстро. Удивление вызывала нескончаемая живость Ханаомэ Кид: танец ее перемещения ни на секунду не потерял прежней прыткости. Непростительно дорогим была роскошь признаться ей в растрате всего пороха в пороховницах – ведь, как он полагал, именно его несгибаемость перед трудностями заражала Бэю уверенностью в успехе экспедиции.

– Пойдем.

Не больше часа отделяло окрестность от полноценного рассвета. Успевшие отвыкнуть от света, парочка тотчас адаптировались к бледно-лиловым разводам на небесной синеве.

Бродячая собака продолжала в спокойном ритме гавкать, зазывая прямоходящих чужаков проследовать за ней.

– Ты разговаривал с Аполло? – кстати вспомнила чиновница. – Связи же не было. Тот переводчик видеофайлов, это же был омнифрейм, верно?

– Слушай, – хотел было развести руками Спри, но не стал, – я должен был…

– Быть более честным, да? – невзирая на пройденные вдвоем трудности, ею вновь овладело подозрение. – Не знаю, какие цели Вы преследуете здесь, мистер Спри, но я не позволю Вам так бессовестно обманывать представителя государственного аппарата Осевого Полиса.

– Бэа…

– Мисс Кид, попрошу Вас.

– Я внедрил через ухо электродную капсулу с загруженной в нее корневой системой Аполло. Признаюсь, надо было сказать раньше. Не видел необходимости.

– Ах не видел необходимости!? – взвинченные глаза чиновницы готовы были сожрать наглого пройдоху.

– Ой, кто это тут у нас? – Крео занес вялую руку над растопыренными ушками пса, но зверек изворотливо увильнул из-под человеческой длани и понесся в сторону поля. Не отбежав и на десять метров, животное обернулось и вновь приказывающе тявкнуло глупым людям. Видя недопонимание в статичных человеческих фигурах, собака выдала отрывистый залп убедительного лая и стала в припрыжку скакать на месте: четвероногий друг требовал от нерасторопной парочки скорости!

– Пойдем, – сегодня все приказывали Крео Спри – так сталось, что Ханаомэ Кид возглавила этот легион судей.

Пес помчался дальше, «человеки» едва ли смели тормозить – так проникновенно животное взывало о помощи.

– Стой, – Спри остановил Ханаомэ Кид и указал на кровавый след у них под ногами: примятый участок листвы с налетом крови формой отчетливо напоминал гипертрофированную кошачью лапу.

– То существо, что спасло нас. Вперед.

– Да стой, куда же ты… осторожнее! – предостерег Крео, но девушка уже бойко прорывалась сквозь гущу заросшего сорняка, что захватил луг чуть ли ни до горизонта. – Холера…

Спри на мгновение потерял из виду Бэю. Он принялся выкрикивать ее имя, продолжая снегоуборочной твердолобостью взрыхлять путь неизвестно куда. Еще несколько шторок дикорастущих растений были раздвинуты, но за ними все та же пустота. Куда она делась, недоумевал Крео. Дикая листва внезапно оборвалась – скиталец вынырнул на окруженное луговой стеной урочище, его почва была испещрена мелкой порослью, блестящей утренней росой.

Густой могучий берест одиноко стоял в сердце живого оазиса. Его низкорасположенные кроны опекали пристроившегося в их тени зверя; кровавый шлейф обволок траву багровой тесьмой до самого дерева. Спри ускорился вдоль нитевидно-красного пути. Не к месту всплывшее дежавю притупило собранность мысли героя: он будто шел навстречу одной из работ нейросети «Заблудший в герцогских лесах», которая, в свою очередь, помнилось буси-до, вплетала в свой битональный холст сокрытые мотивы другого, более прославленного мастера: этот забытый миром художник, кажется, пририсовал гигантскую птицу к композиции, расчерченной узорами сепии.

– Крео, капрал Дуэ прорывается на канал связи, он уже связался с мисс Ханаомэ Кид, – Аполло за долгое время пассивного наблюдения в муравейнике вновь прервал молчание.

– Что это была за чертовщина? – гнев на омнифрейм ускорял без того стремительный шаг Крео к стволу десятиметрового дерева. – Я, по-моему, тебе приказал сидеть молча и записывать через линзу все происходящее. Какой, к дьяволу, гражданин Нового Дэ’Вона, не соответствующий контексту эпохи? Ты что совсем теплый?

– Ты, и вправду, удивишься, если выслушаешь до конца мои наблюдения об этом человеке, – компьютер не понимал осуждающее предупреждение.

– Замолчи. Ты должен был со мной связываться только по вопросам, прямо или косвенно касающимся Френсиса Голта и Отправного Леса. Отбой.

– Крео… – голос Аполло растаял в радиоволновом небытие.

– Дуэ, ты меня слышишь, ответь, – теперь Спри сам добирался до капрала, поменявшись с ним ролями.

– Спри, это ты? Я уже связался с Бэей. Что, черт подери, там стряслось? Где мои люди? – на фоне резкого штурма вопросами, посыпавшимися из паникующего капрала, отчетливо себя выдавали звуки пребывания «Новых Фронтиров» в состоянии полета.

– Отвечу на все позже. Лети на наши координаты – нас теперь должно быть видно.

– Уже!

Крео Спри дошел до места привала, где раненный зверь с каждым последующим разом дышал все тяжелее и прерывистее. Ханаомэ Кид сидела возле зверя, ее ладонь покрывала грудь животного, под которой, видимо, порванные легкие были забиты нахлынувшей в них кровью. Прогноз получался неутешительным: мохнатый воин, принадлежащий к семейству кошачьих, умирал на руках спасенной им женщины.

– Это же… лев, – Бэа не заметила, как Спри подошел к просвечиваемому восходящим светилом дереву. Слабые лучи, проникающие сквозь шуршащую листву береста, приказали лицу Ханаомэ Кид зардеться. Девушка повела голову чуть в сторону, увидев выросшую на теле четырехлапого спасителя тень компаньона. – Они же вымерли, нам об этом вдалбливали со школьных времен.

Спри присел рядом с девушкой. Перед ним, действительно, лежал лев. Хищное млекопитающее считалось исчезнувшим видом: оно когда-то величественно вышагивало с неторопливостью помещика по своим владениям и безраздельно правило ареалами южных зон, которые теперь жили изолированной от Осевого Полиса жизнью. Но если страницы энциклопедий изображали зверя в причитающемся королевском могуществе – высокие полководческие плечи, мощные лапы, сильная челюсть, вонзающая длинные клыки в самую крупную добычу, – то теперь от прежней статности почти не осталось и следа. Крео смотрел на тщедушную фигуру потерявшего трон властителя: высохшие ноги, остро выпирающие дуги ребер, необратимо линяющая шкура – все в этом обтянутом кожей льве вызывало жалость. Только чудом уцелевшая грива с непреходящим высокомудрием во взоре, вечно устремленным за горизонт, куда-то в обещанные завтрашним днем блага, свидетельствовали о том, что не все регалии были утеряны львом.

– МэвеПит предупреждал меня о заповеднике, что расположен в окрестностях подземной конструкции, – Спри вслед за чиновницей также коснулся тлеющего тела: организм зверя рассыпался на глазах. Атлас перед своей бесславной кончиной дал ощутимый отпор льву – он не мог не прихватить с собой в адские жерла печей ангела-хранителя двух беззащитных людей. Киборг издевательски передавал привет с того света (если такая абстракция, как киберпространство, разумеется, предусматривала цифровые котлы для падших ИскИнов).

– Мы должны доставить его домой, к своей стае, – глаза девушки воспламенились и теперь горели, как угли в январском костре. Игра перехлестов пламени в камине под душевный треск поленьев была менее чарующей, чем поверхность солнца, которой на миг стали зрачки девушки: в них бушевали гейзерные очаги фотосферы. Искусительной неодолимости, коей сила рассветной палитры украшала женщину, могли позавидовать бриллианты самой идеальной огранки. Если бы не мысли о сомнительной из-за времени клятве, которые друг другу дали Бэа и Бонумэ Рейшо, он бы прямо сейчас… «Оставь ее в покое!» – без промедлений приказал себе Спри. Вот и он наконец воспользовался правом собственноручно вынести приказ: кто он такой чтобы вмешиваться в поразительную химию чувств двух влюбленных, оберегаемую девушкой в неподступных низовьях сердца. – Ты что язык проглотил? – Одернула его Бэа – Помоги же мне, ну!

– С чего ты взяла, что у него вообще есть стая? – Крео выкинул все не к месту затесавшиеся мечты-паразиты, осознав, что пламенная бесподобность девушки в расстёгнутом комбинезоне – с ног до головы залитой уже не бледно-лиловым, а спелой краснотой восходящего солнца – сломила его. Он был не вправе ей отказать. – С чего бы вдруг он так далеко уходил от своего дома?

– Наверняка ведь охотился! – переходила на крик Бэа. – Искал, чем поживиться, и наткнулся на чертов бункер!

– Ты что не знаешь, кто в львиной семье охотится?

– Хватит! Прошу тебя, отвезем его в тот заповедник, о котором МэвеПит говорил.

Она могла не просить буси-до со слезами на глазах, ведь он так и так выполнил бы ее просьбу – просто мокрой валютой Спри хотел взыскать с девушки хоть какую-то плату за достоинство его гордости, вдруг размозжённое об шаткое холостяцкое безразличие.

– Пожалуйста, – она схватила его руку.

– Конечно, – Спри оценил габариты льва и решил рискнуть водрузить своего спасителя на плечи. Осунувшееся животное, на вид, весило не больше ста тридцати килограмм – зверь был непоправимо плюгав. Лев рыкнул, оскалив пасть, когда мужчина подлез под него, но подавил агрессию, как только Крео, хрустя всеми, что есть, суставами и костями ног, а также спины, поднял проседающую в плечах штангу и стойко направился к месту посадки «Новых Фронтиров». Судно только что подлетело к голому островку, родившемуся среди густого луга. Вихревые приливы рабочего тела отбрасывали природную шевелюру или придавливали ее. Путешественники, неся на руках льва, взошли на борт, пес нырнул следом в грузовой отсек.

***

Лев, едва живой, лежал на поддоне; пластиковый настил был прикреплен к тачке, ее колеса едва ворочались, постоянно застревая в ямах или упираясь в ухабы. Спри толкал средство перемещения предельно осторожно, боясь, что любой удар о неровную поверхность причинит зверю боль; его свисающий с поддона хвост податливо качался в ритм движению.

МэвеПит знал, куда лететь. Как только корабль взмыл в воздух, Спри предложил, используя тепловизор, просканировать всю территорию, что пролегает в радиусе двух-трех километров. Игнорируя лавину вопросов Гека и инженеров-геосервисников о роковых событиях в муравейнике, Крео и Бэа принялись исследовать местность. Дом оказался намного ближе, чем предполагала команда: львиное логово проявилось на экране-сканера множеством тепловых следов. От комплекса ИТЭР-3 расстояние до найденного лежбища не превышало и полтора километра.

Собака шла бок-о-бок с тачкой. Четвероногий друг, мордой поддев хвост льва, старался подкинуть бездыханный шнурок внутрь, но тот все несговорчиво вываливался наружу. Бэа увидела тщетные стремления скулящего пса помочь некровному сородичу и тут же подсобила ему бережно положить хвост в емкость. Пес, убедившись в сохранности друга, ускоренно засеменил вперед и возглавил самозваную группу санитаров: ему не хватало магического колпака митрандира и затасканной серой робы для большей выразительности своей роли проводника.

– Если что, держись сзади меня, – тихо сказал Крео. – За поясом под курткой лежит пистолет, взял его на всякий случай.

– Он не пригодится, – уверенности Ханаомэ Кид мог позавидовать любой канатоходец, чьи ноги судорожно шагали по тонкой нити, проведенной между двумя небоскребами.

– Откуда такая уверенность? – возмутился с врожденной флегматичностью буси-до. – Это – дикие звери. То, что их вожак нас не сожрал, еще не значит, что вся стая не захочет обглодать наши кости, после того как вдоволь насытится мясом.

Бэа промолчала. Она смотрела на прорисовывающиеся сквозь утреннюю дымку тумана скалистую возвышенность. Утро почти наступило. Еще один холм, и пара должна была прийти к источнику дикой жизни.

Певчие полеты неопознанных птиц внезапно встретили странников, когда те вступили на лесистый двор.

– Откуда они здесь? – девушка рассеяно оглядывала лиственный купол, его шуршащее дыхание в сочетании с ранними солнечными бликами создавали калейдоскопическое головокружение. – Радиация давным-давно погубила все крылатые создания в концентрационной зоне. Я не понимаю. Крео остановил тачку и левой рукой, не спеша, оттеснил чиновницу, залюбовавшуюся чудесами природы. – Что такое?

– Тсс… впереди, – мужчина увидел их.

Пелену предрассветного тумана, на дымчатых клубах которого улеглись утренние потоки тепла, грациозными движениями лап прорезала фигура. Создание – свежесть наступающего дня освещала его во весь рост – выходило из струек марева имитируемой чащи, словно неприкасаемое божество, безмятежно рассеивающее водопад карстовых гор. Рослая самка льва смотрела в застывшие очи людей: безупречность геометрии, придающая ей вид эллинистической скульптуры, одновременно внушала трепет и обожание.

Девушка все же достала пистолет, демонстративно направив ствол на землю. В глазах львицы сверкнул осторожный страх: видимо, животное не раз становилось свидетелем тех гибельных последствий, что огнедышащее дуло навлекало на ее собратьев и сестер. Возможно, это были стычки с пустынными набежчиками, а, может, кто-то иной, еще более ужасный, лишал членов ее прайда жизни, пуская свинец в не менее опасную цель. Учуяв в Ханаомэ Кид схожесть угрожающих примет, самка в понимание предостережения сделала два осторожных шага назад.

– Один ее нервный шаг – не думая, тут же стреляй, – шепнул мужчина своему настороженному компаньону.

Собака выступила еще дальше, готовясь к приветствию с хозяйкой нетронутого разрушительной рукой ионов царства. Только сейчас в невинном тумане искусственной чащи Спри разглядел других львиц: в хаотичном порыве каждое хвостатое изваяние ожило и изящным движением, которое могут исполнить только представители семейства кошачьих, скользя брюхом по известняку или грунту поднялось на лапы. Это был прайд, точнее, его самое сердце, попав в которое – если у тебя нет львиного хвоста – назад живым не возвращаются.

– Ты видишь это? Мы в самом логове львиной стаи, – Крео не отпускал руку, огораживающую Ханаомэ Кид. Та стояла, как вкопанная.

– Вижу, – глаза девушки следовали точно за перемещением самки-лидера: львица встала подле пса.

Опустив голову, самка прислонила лоб к четвероногому гостю не ее крови – но кровь здесь, выходит, ничего не решала. Свидетелем изумительного, с точки зрения зоологической неконгруэнтности, явления братско-сестринских уз только что стали заблудшие первооткрыватели. С любопытством, чреватым смертью, они наблюдали за поразительной насмешкой природы над своим видовым балансом. Бесстрашная собака с не меньшей лаской принялась водить мокрым носом по головной шерстке львицы.

В обманчивом маневре над головами Бэи и Спри спикировала небольшая птица. Она описала параболу по всему двору, глухим криком в манере придворного сановника извещая прайд о прибытии незваных гостей. Птица-носорог, вспомнил энциклопедические вырезки Крео. Крылатый мажордом с крючковатым клювом, поднявшись над лежбищем, приземлился на горделиво приподнятый плацдарм каменной глыбы, ее выступ поразительно далеко устремлялся ввысь – идеальное место под взлетно-посадочную полосу. Сам плацдарм основанием упирался в отвесную скалу – настолько гладкую, что солнечный свет, ее припекающий, ниспадал бесшовной простыней красного; настолько дородную, что с ее вершины можно было узреть край Земли. Вся эта чудесная конструкция, которая, возможно, давным-давно искусственно была выведена руководством заповедника, примыкала к львиному двору. Буси-до показалось, как в центре пещеры лежит еще одна представительница прайда, однако, по неизвестной причине, она не поднималась.

– Невероятно, – вслух произнес чистосердечное признание Спри. Крео словно отстаивал перед судом незримых властителей природного мира, которых его народ самым гнусным способом предал, свое безнравственное право визуального прикосновения к этому кладезю гармонии, считавшемуся вымершим. Его остатки обманутая Земля по крупицам умудрилась собрать в центре концентрационной зоны.

– Причем во всех смыслах, – Бэа подтвердила уместность чувственных изливаний мужчины.

– Посреди наносимых ударов атомных бомб это место осталось нетронутым, как будто фреска мастера на стене церкви делле-Грация нашла свое перерождение, – глаза буси-до по-прежнему упирались в горный массив.

– Иногда я совсем тебя не понимаю, – растеряно ухмыльнулась девушка, но Спри этого не заметил.

Собака первой закончила теплые приветствия и отступила к своим новым знакомым – «человекам». Львица нахмурила расцелованный лоб, но не позволила животным инстинктам возобладать, и смертоносный оскал не последовал. Пес приветственно тявкнул, вместил влажный клювик в ладонь Бэи и дернул головой в сторону тачки. Девушка, зная, насколько это опасно, доверилась безмятежности львицы – охотница, действительно, поняла дружественный жест.

– Кажется, собака подсказывает нам, что мы… – Бэю тут же оборвал на полуслове Крео Спри.

– Так оно и есть. Сейчас.

Спри встал у поддона, набрал воздуха в мышцы и провернул сногсшибательный подвиг аналогичный тому, что он совершил под кронами береста – лев вновь был у него на спине.

– Не отпускай ствол не при каких обстоятельствах, – подходя к полумертвому спасителю, буси-до наказал Бэе – та согласно кивнула; ее положение потенциально жнеца жизней прайда едва ли доставляло девушке удовольствие. – Если они всей кучей ринутся нас растерзать, я тут же скомандую МэвеПиту разнести тут все к чертям. Наверняка, он сейчас уже держит логово на прицеле.

В страстно бегающих не по доброму умыслу зрачках львицы читалась готовность кинуться на двуногого чужака, несущего ее ко… несущего ее самца – но вроде бы он не собирался причинять вред льву. Проклятая дрожь не унималась в коленях мужчины: «называет себя буси, а большой кошки боится» – измывался над собой Крео, успокаивая бешено пульсирующую в висках кровь. Он неторопливо уложил своего спасителя у самых лап львицы – те импульсивно дернулись – и сделал два шага назад. Бэа с наставленным на чащу оружием чуть было не направилась к Спри, но он резко обратил ладонь в ее сторону в знак предостережения:

– Не смей! Стой там, где стоишь, – буси-до в полуприседе отступал к тележке. На связь через наушник вышел пилот. – МэвеПит, все в порядке! Нет-нет, даже не думай! Они знают… они нас боятся. Не вздумай делать глупости. Стреляй, только если я прикажу.

Идеально сохранившаяся осанка львицы, поддерживаемая достаточно объемной – для здешних мест – мускулатурой, била контрастом рядом с поднявшимся на поджарые ноги ее кор… ее самцом. Лев хоть и был ужасающе слаб, но идти он старался гордо и величественно – все-таки стая встречала своего лидера. Он миновал охотницу – та, видимо, не была его королевой. Триумфальный воитель, сильно подкашиваясь, взошел на помост двора. Спри четко отметил, как единственная лежащая в центре скалы львица, превозмогая усталость, подняла голову, ее страстный рык любимому раздался эхом по землям прайда. Лев обессиленно повернул морду к мужчине и женщине: в его еле сдерживающих тяжесть век глазах читалась благодарность и прощение за то, что представители именно человеческого рода обрекли его стаю на такое убогое существование – окруженное бесплодными землями и непроходимой радиацией; терравостановительные вышки едва ли могли воспрепятствовать этой разрушительной мощи.