Мрачные сказочки Гренлока

– А это изучают на продвинутом курсе, – ответил он, продолжая меня гипнотизировать.

– М-м-м…

Я не знала, что еще сказать, но меня вдруг начало пугать это все – старый дом, гроб бабуленьки, проклятый Фуф, эти облезающие и как будто шевелящиеся стены, пришпиленные бабочки с их противными усиками… Я попятилась, чувствуя, как покрываюсь испариной. Айко сложил руки на груди, поглядывая на мой странный маневр.

– Зелла… Зелла, послушай меня…

– Ну уж нет, маньяк ты недоделанный!

– Зелла, ты… ты не в себе. Какого черта? Ты что боишься меня? Ты ведь сама меня сюда притащила.

– Да, но я-то думала, что ты нормальный ученый… этот… жук… то есть мук… ой, муж, короче! Но не тот муж, а который просто муж!

– О, боги подземелья… – Айко грустнел на глазах. – Не думал, что это так быстро подействует.

– Ты меня отравил, да? Вот я глупая, глупая, доверчивая ведьма!

– Я ничего не делал.

По мне поползли мурашки. И одновременно меня бросило в жар. Я чувствовала, как мои волосы прилипают к лицу, и что в них еще запуталась атласная лента из бабушкиного сундука. Я попыталась ее сдунуть, но она хлестко щелкнула меня по щеке. Или мне так казалось. Все было каким-то мучительно ярким. Даже вокруг Айко появился тлеющий пламенный ореол. Я поискала глазами Фуфа, но его нигде не было.

– Ты собираешься меня уби-и-и-ть! – завыла я не своим голосом. – За что? Я такая молодая и красиивая!

– Да зачем мне это… и что я с тобой вообще говорю… ты же бредишь…

– А зачем эти твои шуточки про алтарь, злодей! – плакала я. – Чудовище! Сатрап! Убивец! Монстр!

– Зелла… подумай головой, как бы я успел все так быстро спланировать?

Я замолкла на секунду, шмыгнув носом. И меня озарило.

– Тебе просто повезло-о-о-о-о!

Айко закрыл лицо руками.

– Да ведь кто-то же знает, что ты тут, мне это никак не выгодно!

– Никто-о-о-о…. Никтоооо не зна-а-а-е-е-е-ет!

– А вот это было глупо. В смысле говорить мне что никто не знает, если предположить, что ты права.

– Что?! – я снова замолкла и расстроилась с удвоенной силой. – Ну почему-у-у-у? Ну почему я? И почему сейчас? Читателям ведь интересно, что это была за туча над бабуленькиным домиком! Нельзя убивать главного героя в середине книги! Ну пожалуйста-а-а-а!

– Слушай, Зелла, ну бежать-то тебе все равно некуда, так? – голос Айко звенел надо мной мерилом спокойствия и уравновешенности и врывался холодным ветром в мой воспаленный мозг. – И никто не знает, что ты здесь. И голова у тебя кружится, и ноги подкашиваются. Сопротивление бесполезно, да?

Размышления пошли в странную сторону, но я не могла не согласиться, и закивала головой, размазывая слезы и свой чудесный макияж. Кажется, русалки на этот раз продали мне подделку, настоящие «Жемчужины мертвого моря» так не размазываются.

– Ну, ты тогда посиди тут немного, – Айко усадил меня в кресло, – пока я доделаю наши дела и займусь тобой. Правда, в этом больше логики, да?

– Да… – всхлипнула я.

– И список дай.

– Зачем?

– По-хорошему отдай. Или я начну с тебя!

– Ой! – я зажмурилась. – Ну, на… начни с него. И… не торопись, ладно? Вдруг я что-нибудь придумаю…

Айко вытащил из моих рук промокшую в крепком рассоле моих слез бумажку и пошел шариться по бабуленькиным закромам. А я вдруг ощутила ноющую боль в ноге и усталость. Меня сморил сон.

Проснулась я от того, что Айко тряс меня за плечо. В руках у него была какая-то гадость, которую он закапал мне в глаза и уши. Понимая, что это конец, я смиренно подчинилась. По телу разлилось тепло. А потом вдруг все мгновенно испарилось! Я ощутила бодрость и желание мстить! Увидев мои раздувающиеся ноздри Айко довольно улыбнулся.

– Вижу, ты приходишь в себя. Отлично, я боялся, что не сработает. Срок годности мог истечь. Нашел в аптечке кое-что.

Он помог мне подняться и придержал мои ручки, потянувшиеся к его шее.

– Зелла… – он щелкнул пальцами у меня перед лицом.

– Да норм я, норм… – я насупилась. – Что со мной было-то?

– Я осмотрел твою рану. Я немного ошибся, это укус. Скорее всего ядовитая звероглазка.

– С таким-то названием я бы тоже была ядовитой… – проворчала я.

– Они любят сырость. А тут ее хватает. Ничего, заживет. До свадьбы с королем гремлединов то уж точно.

Он злорадно улыбался, а я обиженно нахмурилась.

– Я нашел все, что было можно, из твоего списка. И, если не возражаешь, я возьму пару книг почитать.

– Если только ты сам вернешь их назад…

А я сюда больше ни ногой! Тем более, что теперь здоровая только одна. Меня немного шатало, но, в целом, я почти пришла в себя. Мне было, конечно, стыдно… но не очень. Я все-таки ведьма. Больше ничего необычного не было, кроме того, что когда мы выходили, Айко осмотрел саркофаг бабушки более внимательно и потом несколько раз сравнил его глазами с моим ростом. Я не могу утверждать, что мне это не показалось. Но, согласитесь, было странненько! Я не стала ничего спрашивать, вдруг он меня все-таки прикопает, маньяк этакий! Моей главной целью было поскорее отсюда убраться, забрав все, что я могла унести. Спасибо бабушкиной сокровищнице – с помощью Айко мне удалось найти еще двадцать составляющих того убийственного коктейля! А так как они принадлежали моей семье, что было заверено гербовыми печатями на коробочках, то пока что я не совершила ничего противозаконного! Только бы папенька не узнал о моих похождениях…

Как только мы вышли, задул неприятный ветер. Айко сказал, чтобы я не пугалась, так как уже давно пишут о ветрах с севера. Но мне все казалось, что это бабуленька злится на ограбление. Потом еще и тучи набежали, и мелкий колючий дождь накапал мне за шиворот… но к вечеру все прошло, и небо вновь сияло непередаваемой синевой. Вот не могло оно побыть таким днем, не провоцируя мою паранойю?!

***

Вечером этого же дня я шла по кампусу после посещения кафедры продвинутой риторики (в народе именуемой кафедрой злословия), где мне нужно было досдать хвост с прошлого семестра, и размышляла о тонкостях бытия и превратностях судьбы. В таком лирическом состоянии духа я оказалась в нашей рабочей аудитории, так как нум Зиверс оказался не удовлетворен результатом моей смиренной работы над ошибками и заставил меня переделывать введение. Видите ли, доводы, представленные мной в качестве подтверждения актуальности темы недостаточной общительности в ведьминском сообществе показались ему неубедительными! Посмотрим, покажется ли ему более убедительной сыпь где-нибудь на пятках! С другой стороны, нум Зиверс, конечно же, был прав – просто я со своей невосполнимой жаждой к объятиям родилась в обществе клинически замкнутых на себе твердолобых эгоцентриков! Маменька частенько любила вспоминать, как я злоупотребляла своей потребностью, изыскивая изощренные способы затребовать любви. В этом мы с Дуней были похожи.

В рабочке никого не было. Все уже давно разошлись по домам или барам. Вообще-то мне просто хотелось, чтобы никого не было. Но там был.

Альказар, собственной сияющей персоной. Как на зло, весь такой восхитительный и великолепный. Я оторопело застряла на пороге, подумывая могу ли я быстренько смыться. Но он уже заметил меня и приподнялся с подоконника, на котором сидел, сложив руки на груди. Не поймите меня неправильно, обычно я не бегаю от людей, но вы же помните, что перед конкретно этим человеком мне тоже хотелось быть хоть сколько-нибудь идеальной. А вместо этого я, хоть и переодетая в нормальную одежду и смывшая с себя угольные разводы, все же нелепо выглядела в скромном длинном черном платье в горошек и с кольцом в носу. Застежка сломалась, и я не смогла его снять, а девчонки еще не пришли домой, когда я вернулась. И плюс ко всему я прихрамывала. Не потому, что это действительно было необходимо, а из жалости к себе любимой. Лодыжка у меня распухла и выглядела так, будто одну ногу я позаимствовала у слона. Спасибо хоть, что зелье Айко действовало как отличное обезболивающее.

– Зелин Деантар? – спросил Альказар своим чудесным бархатистым голосом.

Вот на кой черт у него такой голос? У меня аж волосы на тыльной стороне шеи затрепетали! Я покрепче вцепилась в папочку с моей курсовой. Свет огибал силуэт Альказара, и золото мельчайших песчинок создавало подобие расплывчатого ореола за его спиной. Вот совсем не как у Фуфа! Мне срочно нужно было разрушить ауру его обаяния.

– Вполне возможно. А эт че, крылья? – бесцеремонно спросила я.

Альказар переполошился, испуганно оборачиваясь.

– Какие еще крылья?

– Да эти вон, из света.

– Нету тут никаких крыльев!

Странно, но Альказар заозирался слишком подозрительно и даже отошел в тенек. Хотя нет, не странно.

– Ага! – я нащупала темное пятнышко на идеальной поверхности постамента с его воображаемым бюстом.

Все здесь учащиеся стремились создать репутацию абсолютного потомственного зла, а мне даже стараться было не нужно, так как моя бабуленька… ну, вы знаете. А вот у Альказара, похоже, были в родне и светлые маги. Конечно, откуда же еще этот озаренный взгляд? А так как я чувствовала себя в невыгодном положении мне срочно нужно было притопить противника.

– Что «ага»? – тут же спросил Альказар.

– Ой, я это вслух сказала? Надо же, как неловко получилось. Да, ничего, ничего. С чем пожаловал?

Альказар посмотрел на меня исподлобья, настороженно и как будто прицениваясь.

– В пятницу бал Ворожей. Мне сказали, что ты в студсовете отвечаешь за перваков.

А я и забыла, ой-ей.

– Допустим, и что? – я хранила невозмутимый вид.

– А то, что я две недели пытаюсь тебя найти, но на занятия ты не ходишь…

– Так у нас дипломная практика! А разве у вас не должна быть?

– У нас другая программа…

– Ну да, вы же только мечами машете и всякими там палочками! А мы на факультете прикладной магии твоим истинную науку! И практику.

– Ну а в общаге-то чего не появляешься? Ученая ты наша, гордость нации…

– Рановато приходишь, значит.

– И почту не читаешь.

– У меня есть почта? – изумилась я.

– Да, знаешь, такой симпатичный ящичек в холле общаги у проходной. С розовым кроликом.

Я покраснела. Мне было стыдно, хоть это и не я нарисовала кролика, он достался мне по наследству и был долгим предметом глумления надо мной среди соседок, после чего мне пришлось пририсовать ему саблезубость.

– Ааа… так вот он зачем. Так я туда со второго курса не заглядываю, после того как на первое апреля кто-то прислал мне открытку с пылью, вызывающей икоту.

– Не тебе одной. Но это не повод…

– Ну, ладно, ладно, я неуловима. Дальше что?

Вы сейчас, наверное, думаете – и откуда это у меня взялось вдруг столько дерзости? Так вот, смелости мне придавала моя укушенная нога, которая от стресса начала ныть.

– Мне нужно двадцать первокурсников в дружину для охраны бала. И ты должна найти добровольцев.

– Двадцать?! – я вылупила глаза так сильно, как смогла.

– Двадцать. Пять бригад на обход территории.

– За два дня мне найти двадцать добровольцев, которые хотели бы вместо танцулек обходить кусты?!

– Надо было проверять почту, – невозмутимо вывел Альказар.

– Между прочим, мы виделись не так уж и давно! Мог бы и раньше сообщить!

– Это когда тебя несли в «Барсучье логово»?

– Да, и что? Можно подумать, тебя никогда никуда не носили!

– Вообще-то не носили. Разве что во младенчестве. И, между прочим, когда я тебя видел в тот день, я не знал, как тебя зовут, это во-первых, а во-вторых, если бы и знал, решил бы, что момент крайне неподходящий.

– Тоже мне образец благородства! – разозлилась я. – Да у тебя в родословной точно белые маги!

– С чего это ты взяла? – Альказар сгреб к переносице свои породистые брови и подбоченился.

Я явно попала в цель.

– Так я ведьма, я ведаю!

– Знаешь что, ведьма, – Альказар выставил вперед указательный палец и грозно потряс им в воздухе, – у меня здесь безупречная репутация…

– И чем же ты ее заработал? – перебила я.

– Многозначительным молчанием!

– Ага!

– Опять это «ага»?

– Ага, – подтвердила я.

– Разговор становится неконструктивным, – заметил Альказар.

– Зато у тебя отлично получится многозначительно промолчать, когда я найду двадцать перваков и всем им расскажу какой у них будет белый и пушистый командир дружины!

– Ах-ты…

Альказар вдруг сгреб меня в охапку и пригвоздил к стене, приподняв над полом.

– Ну надо же, как в лучших романах! – обрадовалась я.

Лицо у моего ангелоподобного идеала пошло пятнами. Я была счастлива. Но тут моему счастью помешали.

– Зелин?

Я и Альказар синхронно повернули головы к выходу, где обнаружился Айко. Он был меланхоличен и безразличен как обычно.

– Я увидел тебя в окне и решил занести тебе мазь от укуса. Я же знаю, что в лазарет ты бы все равно не пошла. Но… ты все время обвиняешь меня в том, что я ко всему равнодушен. Поэтому я поинтересуюсь – тебе нужна помощь?

– Да нет, он меня не крепко держит, – честно ответила я. – Ему просто нужно создать темную репутацию. – Потом я снизила тон и добавила: – белые маги в родословной, сам понимаешь…

– Да ты… – прошипел Альказар, но почему-то не выпустил меня.

– А-а-а… – протянул Айко.

– Вот что значит многозначительное молчание, учись! – шикнула я Альказару в лицо.

– Вообще-то, – уничтожил мое педагогическое достижение Айко, обратившись к Альказару, – тебе достаточно сказать, что ты с ней дружишь, и темная репутация тебе обеспечена. Ее бывший, например, всем рассказывает, что она оставила ему шрамы по всему телу.

Я фыркнула.

– Ну, еще бы! Погоди… Что?!! Вот же волчара недоделанный!

– Я поставлю мазь вот сюда, возьмешь, как… освободишься, – меланхолично произнес Айко и оставил баночку на парте.

– Ага, пасибки, – мило улыбнулась я.

– Как ты вообще? Нормально себя чувствуешь? – спросил он.

– Неплохо! Вполне. Только нога опухла, страсть.

– Да вы издеваетесь!

Альказар поставил меня на пол и, шумно сопя, отстранился. Я рассчитывала на бурный скандал или хотя бы на вялую драку, но тут Айко заметил нашивку на кожаном браслете Альказара.

– О, увлекаешься фаерболом?

– «Фениксы» вперед! – пробурчал мой новый белоснежный друг.

– Ну… не плохая команда. Но в третьей четверти они очень глупо пропустили гол. Защита была полный отстой. Кстати, сегодня в «Трольем вареве» голографическая трансляция. «Вустер» против «Галамара».

– Во сколько? – оживился Альказар.

Айко взглянул на часы, висящие в кабинете, и только что честно отбившие шесть раз.

– Через полчаса.

– О, надо успеть! Ты идешь?

– Конечно.

– Альказар, – он протянул руку для приветствия.

– Айко.

Они пожали друг другу руки и дружно направились на выход, позабыв про меня. Хотя нет, Альказар вернулся, выглянув из-за косяка, и грозно напомнил:

– Двадцать! В пятницу! К пяти часам в караулке!

И ушел. Я слышала, как они с Айко бурно обсуждали фаербольные дела, идя по коридору. Гадство. Я сгребла баночку с мазью и грустно присела на подоконник, болтая распухшей ногой. На горизонте стремительно чернело. Тучи подбирались к Гренлоку со всех сторон. Теперь я точно знала, что написать во введении к своей курсовой. А потом я вспомнила, что забыла научить мелкого, то есть Кристиана, простейшим заклинаниями со светом и, резвенько вскочив с подоконника и забыв про свои печали, помчалась домой, пока будущая гроза ГУТСа не подпилила все ножки мебели в моей старой комнате и не разложила, где только могла, подушек-пердушек. Он и не такое может, если что. Он у меня чувствительный, и от того злопамятный. И не говорите, что вам этого кого-то напоминает!

Сказочка шестая, про сундук и мертвеца

Лучшая выпускница факультета Прикладной магии, краснодипломница, победительница двух научных олимпиад и всекритийского конкурса среди студентов на лучшее заклинание от дождя, член студенческого совета, куратор первого курса, спортсменка, красавица, умница и все такое!

Вот, как должна была представить меня нума Клариэн, но вместо этого по огромной поточной аудитории разнесся ее дребезжащий старушечий голос:

– Ну, вот, опять студенческий профком забирает время у моих лекций! Вот, пожалуйста, наслаждайтесь пятью минутами безделья! – она сурово взглянула мне в лицо из-под очков. – И не более!

– Кхм, кхм…

Я откашлялась и широко улыбнулась. Конечно, я не дура, и поэтому я щедро припудрила себя «неузнавайкой». Замечательное средство, когда хочешь, чтобы после содеянного никто не вспомнил твое лицо. Проблему с волосами я решила кардинально – однодневным заклинанием замены цвета. Да здравствуют брюнетки! Да здравствует процентное большинство!

– Злодоброе всем утречко! Рада всех вас видеть, мои драгоценные будущие колдуны и колдуньи!

На меня уныло смотрело двести пятьдесят безразличных лиц, три спящих затылка и одно лицо, усердно ковыряющееся в носу. Ну, что ж, я тебя запомню, дружочек-геологоразведчик… Чтобы прекратить сие безобразие мне нужно было срочно шмальнуть по всем этим скучным засоням шоковой терапией. Так что я, выдержав неловкую паузу, громко и быстро выкрикнула:

– Кто хочет поучаствовать в особо опасном ритуале с черной магией?

Зал мгновенно воскрес, и даже затылки преобразились в лица, которые тут же скрылись за кольями поднятых рук. На такой ажиотаж я, надо сказать, и не рассчитывала.

– Ого, да я вижу вы самые отважные из всех наборов за последние сто лет! – я потирала и свои ручонки. – Но, ребят, мест всего двадцать, так что вы там подеритесь между собой, и завтра в пять вечера ждите у караулки!

Я обернулась к нуме Клариэн, в этот момент медленно собиравшей свою челюсть и очки, неловко соскользнувшие с кончика ее носа. Нужно улепетывать! Я улыбнулась ей всеми зубами, представляя, что снимаюсь для рекламы лавочки нума Батиста, и дала деру. Ох, жаль я не увижу перекошенного лица Альказара! Ох, жаль…

***

Пакостные дела должны радовать ведьму! И я наслаждалась минуткой злокозненного счастья, пока не настала пора расплаты – смывать неузнавайку было сложно и муторно, она буквально забивалась во все поры, норовя слиться со мной в единое целое! Так что я терла и терла свое лицо в женском туалете, пока оно не приобрело оттенок свежего помидора. Эх, надо было не жадничать и прикупить тот всесмывающий спрей в лавочке сэра Гарвика, где продавалась всяческая незапрещенная шуточная магия. Если вам интересно, то на сэра Гарвика Совет посматривал с прищуром, но сделать ничего не мог – все в лавочке строго соответствовало правилам, а то, что можно было эти правила плавно обтечь, так то уже другой вопрос. К тому же – кто воспримет всерьез фокусника и балагура с его бесполезным набором ненужных, но смешных вещей?

Я выдохнула. Осталось только оттереть эту гадость с ушей. Уши я напудрила основательно, так как не секрет, что эта часть тела слишком индивидуальна. Но, надеюсь, ничего такого не случится, если мои ушки немного побудут неузнаваемыми. Вот волосы зато пришлось перекрашивать назад. В нормальный цвет они все равно вернутся только завтра, так что я сделала их неестественно рыжими с легким розоватым отливом. Ну, а что, я же девочка! Вон, Сэйни, так та вообще то синяя, то зеленая. Еще и бабочку свою перекрашивает в тот же цвет, чтобы смотреться комплектно. Но она дриада, ей можно…

Я взглянула на часы – у меня оставалось не так много времени, скоро нума Мемория уйдет читать лекции в нашей довузовской школе для одаренных, а это дело она страшно любит и частенько забывает о том, что детям иногда нужно возвращаться домой. И если я не застану ее сейчас, мне придется ловить ее неизвестно где и неизвестно когда! Так что я сгребла свои средства преображения, скинув их в сумку, туда же затолкала фиолетовый плащ, раздобытый в старом шкафу моей прелестной сестрицы и послуживший чудесным дополнением к образу неузнаваемой брюнетки, и помчалась на Пончиковый переулок.

Здесь жила моя любимая преподавательница, которую я на самом деле жаждала заполучить в альговеи. Ее, а не нума Батиста… Эх, что же все так стремительно меняется!

Нума Мемория преподавала у нас искусство лечебного травоведения на первом курсе и была вся такая невозможная фея, что я просто не знаю, как ее угораздило оказаться в «упсе»! Нума Мемория была милой пожилой леди с мягким характером, волнистыми белыми волосами и справедливыми голубыми глазами. Еще у нее была родинка на правой руке и немного пушистые щеки. Так что при определённом свете она слегка походила на белоснежный персик. Не смотря на ее кроткий нрав, все боялись ее ослушаться. Я не представляла себе, что бы такого эта добрая женщина могла сделать в наказание, и просто боялась вместе со всеми. Ну, знаете, вроде как в древних книгах это странное чувство называлось «уважением». Нынешнее поколение от него было избавлено, так как с этими функциями вполне управлялся страх быть подверженным какому-нибудь опасному заклятью или оказаться в допросной Ордена по ложному доносу. Уж кто-кто, а они-то умели выворачивать из человека душу и многое другое. Но, не будем об этом.

За эти несколько дней я испытала столько душевных страданий, что мне срочно нужно было кого-нибудь обнять, а мои холодные родственнички для этой цели не годились. Маман все больше делала вид, что уже спит, если я появлялась дома (похоже, что моя лекция о сотворении мира произвела на нее неизгладимое впечатление, и она боялась продолжения, как вселенского мора, что я вполне могла понять, так как в прошлый раз меня прервали только на моменте образования Авесказары), папа вечно пропадал на парламентских совещаниях или играл с друзьями в зачарованный крокет, Кристиан был занят планированием пакостей. Он, кстати, не стал подпиливать мебель в моей комнате, а просто приклеил все предметы к полкам магическим клеем, и особенно постарался в ванной, тщательно промазав всю туалетную бумагу. Воспользовавшись тем, что он не станет говорить правду, так как сильно хочет выучить свое первое в жизни световое заклинание, я нажаловалась отцу! Папа проникся ситуацией, но решил вопрос по-своему – заставив Кристиана разносить членам своего джентельменского клуба напитки на следующей игре в крокет. Кристиан оказался настолько великолепным подхалимом, что за эту игру собрал немало чаевых, на которые как следует оторвался в лавочке сэра Гарвика, накупив светящихся жвачек, кремов временного облысения и бомбочек. Кстати, после помилования Кристиана папенька, занимаясь вечерним чтением газет, даже удосужился уделить мне время и спросить, как идут мои дела с дипломом, когда я проходила мимо. При этом он так странно посмотрел мне в глаза, будто знал, что идут они так себе и в какую-то нехорошую сторону. Я, разумеется, профессионально соврала. Не буду же я вмешивать моего вечно занятого и слишком далекого от мелкой материальности отца в такие дела, как мой конфликт с нумой Антинуйей. Но, может, я надумываю про папенькин взгляд. Может, просто маман проболталась ему про ключ? И он пытался выяснить по степени нечестности моего взгляда насколько сильно я нарушила суверенность бабуленькиного склепа? Теперь мы этого не узнаем, ведь откровенные разговоры всегда пугают. Кто знает, к чему они приведут? А сидеть наказанной в заточении и читать талмуды Ордена с назидательными речами, этакий магический Домострой о морали и нравственности, мне не хотелось.

И, наконец, моя дорогая сестра жила далеко отсюда в предместье Гренлока, в чудесном живописном поселке Агробурге. Выезжать оттуда она не любила, потому что за пределами Агробурга были люди, много людей. А их она тоже не любила. В самом же Агробурге она вполне могла отгородиться от его немногочисленных жителей своей высоченной аллеей из вишен, высаженной по всему периметру их с нумом Артуром усадьбы. Что касается моих подруг, то я собиралась использовать их для других целей, а слишком частое нытье отрицательно воздействует на желание друзей помогать тебе решать твои проблемы. Но, у меня же был Луша!

Луша, а точнее, Лукарий, это пес нумы Мемории, огромный, рыжий, как я, и не в меру пушистый, а еще страдающий болезненной любовью к ближнему. Ближним считался всякий, кто оказывался рядом с Лушей на расстоянии менее трех метров. Зная Лушины повадки, гости нумы Мемории всегда притаскивали с собой сладости, которые он страшно любил, и, открывая калитку, тут же кидались ими в заросли барбариса, чтобы успеть добежать по лужайке до двери. А уж если не успеешь – все, быть тебе облизанным с ног до головы. Именно на это я, кстати, и рассчитывала.

***

Дело близилось к полудню, на небе не было ни облачка, ни птички. Что вообще-то было довольно странно. Разве они не должны были начинать заводить свои безумные трели? На деревьях, между прочим, уже давно распустилась листва, уже вовсю зазеленели газоны и поля. И я даже забыла обо всем дурном, что еще могло случиться! Это будет чудесный день! Скоро я закончу «упс», отработаю годик в лавке нума Батиста, а потом поеду на другую сторону пролива в Виа-рио, поступлю на работу в цветочное ателье мадам Рагмери штатным дизайнером, буду придумывать зачарованные букеты и букетища, а в обед буду ходить на шикарную мраморную набережную, всю в цветастых клумбах, и показывать Гренлоку язык, пофиолетовевший от цветного местного мороженого! Я блаженно заулыбалась! Ну какая же чудная будет жизнь! Потом я, конечно же, выйду замуж за капитана корабля, после свадьбы я сломаю ему ногу и пару ребер, чтобы он не уплывал от меня в дальние странствия. Он, конечно же, поправится, так как я отлично слушала лекции нумы Мемории, но на такую опасную работу его больше не возьмут, и мы будем жить долго и счастливо на его большую государственную пенсию! Эх…