Пустыня

Сейчас я думаю, что эта кровь дала питание корням полыни, и та бурно проросла на свет, неся в себе часть его. Частицы моего друга… Где ты теперь, воин? Понятно, твои «кирпичики» путешествуют по всему огромному миру. В чём и в ком теперь их только нет! Но ведь и до тебя они где только не побывали. Так будет и со мной. С каждым из нас…

А ещё я часто вспоминаю атеистическую лекцию командира чужого разведотряда. Он правильно определил причину возникновения учения о существовании бессмертной человеческой души. Страх. Жуткий страх каждого уйти в Небытие. Потерять свою индивидуальность. Перестать быть.

Так что же мне всё-таки нужно понять, пока живу на свете?

Буран закончился. Завтра в путь…

* * *

Уже третьи сутки я скрытно веду наблюдение за блокпостом, оборудованным на дороге у выезда из горного туннеля. Личного состава там немного. Один средний чин и четверо рядовых. Я неслучайно выбрал именно этот объект. Ещё отправляясь на задание, мы выучили наизусть подробную карту местности, расположение частей и застав всех контингентов войск государств, заявивших своё присутствие в регионе.

Этот блокпост подходит мне по нескольким причинам. Он расположен на значительном удалении от своего базового лагеря, личного состава немного. Движение на дороге с натяжкой можно назвать оживлённым. И на мне обмундирование как раз этой армии. Из своего логова на высокогорье я шел сюда четверо суток. Надеюсь, что не зря…

Пост представляет собой небольшое строение из бетонных блоков и заполненных грунтом снарядных ящиков. Сверху натянута маскировочная сеть. Шлагбаум перекрывает бетонную полосу проезжей части у самого выезда из туннеля. Всё это размещено на маленькой площадке у края обрыва, вдоль которого проходит дорога. Внизу, на дне ущелья, шумит горный поток.

Провизия у меня закончилась ещё до того, как я покинул свою лёжку. Двигался преимущественно в темное время, используя трофейный прибор ночного видения. В пути ел то, что мог добыть в Пустыне. Под конец поймал довольно крупную змею, так что голод был утолён, а проблем с водой возле этого поста вообще не было. Только бы удалось осуществить то, что задумал!..

…Ночь. Осторожно приближаюсь к посту. Позавчера на нём была пересменка. Как и предполагал, службу здесь несут из ряда вон… И ведь не боятся! За время наблюдений я составил себе довольно ясное представление о морально-боевых качествах этих солдат. Разгильдяи! Вчера до поздней ночи с поста неслось нестройное хоровое пение, не оставляющее никаких сомнений в степени боевой готовности всего творческого коллектива. Днём я с сочувствием наблюдал последствия ночного концерта, тяжким грузом лёгшие на исполнителей.

Как можно так нести службу?! Впрочем, я знаю, что солдаты этой армии никогда не отличались железной дисциплиной, находясь в отрыве от командования. Тем более, что в этом районе всеми сторонами достигнуты некоторые договорённости, благодаря которым здесь уже давно стало скучно. Но, всё равно, у меня в голове не укладывается! Ведь боевые действия в регионе. Как можно так пренебрегать элементарной осторожностью?! Впрочем, сейчас мне это только на руку.

Скорее всего, смена состава блокпоста происходит раз в неделю. Значит, до смены ещё дней пять. Прислонившись к бетонному блоку стены, прислушиваюсь. Так и есть: спят все. Даже тот, который должен сейчас нести службу, тихо сопит, закутавшись в бушлат. Утомились, бедняги, за жаркий день. Бесшумно двигаясь, проникаю на блокпост. В зеленоватом свечении прибора ночного видения всё кажется нереальным, как в каком-то старом фантастическом фильме.

Вот и первая цель моего визита – радиостанция. Прекрасно! Такая, как я и предполагал. На ней возможно вести радиообмен как в голосовом, так и в телеграфном режиме. Как раз он-то, этот режим, мне и нужен. На связь с базой эти «орлы» выходят по графику. Остальное время радиостанция отключена, чтобы беречь заряд аккумуляторов. Выкручиваю ручку настройки громкости до нуля. На всякий случай плотно прижимаю наушники к бедру. Медленно, чтобы не было щелчка, включаю тумблер. Не хочу, чтобы внезапное шипение наушников разбудило часового. Нет, если даже проснётся весь пост, мне это мало чем грозит. Несмотря на своё нынешнее состояние, я без труда перебью их в рукопашной. Отработаю одним лишь ножом, чтобы не оглашать выстрелами округу. И никаких «Молитв» не потребуется. Но не хочу этого делать…

Вообще, при выполнении заданий я, как и все наши, до последнего стараюсь обходиться без убийства. Эти парни не виноваты, что оказались на моём пути. Впрочем, как и те, к которым наш отряд попал в засаду. Во всём виновата война. Но тех, в ущелье, я должен был ликвидировать. Ничего не поделаешь… А бывает и наоборот. Встречаются подонки, которым просто нельзя жить на этой земле, но приходится оставлять их в живых. Как говорится, исходя из оперативной обстановки.

На всю жизнь раной в моём сердце останется случай… Произошло это в одном из боевых выходов в глубокий тыл противника. Я вёл скрытое наблюдение, замаскировавшись в полуразрушенном сарае так, что меня невозможно было обнаружить даже с расстояния в несколько шагов. Никто из бравых вояк, расположившихся лагерем на опушке леса, даже не подозревал о моём существовании. И вот трое из них притащили в сарай связанную девчонку. Как она к ним попала, не знаю. Совсем ещё ребёнок. Маленький перепуганный зайчонок…

Она всё время плакала и умоляла отпустить её. Эти звери привязали девчонку буквально в пятнадцати метрах от меня. В течение дня они, осатаневшие от наркотиков, насиловали и истязали беззащитное существо, у которого не осталось ни сил, ни духа к сопротивлению.

Девочка напоминала тряпичную куклу, с которой делали всё, что угодно. Если её рука или нога неудобно подворачивались при перевороте тела, то так и оставались в неестественном положении. Похоже, она уже плохо соображала, что происходит, и лишь жалобно скулила, зовя маму. А потом они посадили её на кол. Дико хохотали. Она умирала несколько часов…

Помню, как я до крови прокусывал свою ладонь, скрипел зубами, но ничего не мог сделать. Ни-че-го!!! Вернее, не имел права. Называйте меня, как хотите! Я не могу рассказать вам всё. Скажу лишь, что, сорвись тогда, прикончи этих «героев», обязательно раскрыл бы себя. По-другому там не получалось. Это повлекло бы неминуемую гибель всей нашей группы, действующей в районе. Всех семи человек. И ещё связного – законспирированного агента – давно работающего здесь.

Но и это не всё. Главное, что задача была бы не выполнена. И события в том регионе пошли бы не так. А это значит – крупномасштабные боевые действия. Сколько погибло бы людей? Сколько невинных мирных жителей? В том числе таких вот детей. В общем, считайте меня кем угодно, выдать себя я не мог. Не из страха за свою жизнь. Можете верить, можете – нет. Задание, которое мы тогда выполнили, позволило в кратчайшие сроки погасить разгоравшийся локальный конфликт…

Потом, спустя неделю, я стоял навытяжку при награждении, слушая короткую похвалу высшего командования нашего Ведомства. И никак не мог отделаться от ощущения, что до сих пор лежу там, в разведке, окаменевший, с прокусанной до кости ладонью… Я оставил тех нелюдей жить на белом свете. А жить они были не должны. Просто не имели права! Их поступок нельзя было оправдать моралью ни одной из воюющих сторон. Вообще ничьей моралью! Они заслужили только смерть. Но вот живут же где-то…

Кстати, после этого случая до меня вдруг дошло, почему штатный психолог, работающий с каждым из нас после возвращения с заданий, весь седой, как лунь…

Итак, убивать здесь никого не собираюсь. Да и для воплощения моего плана эти парни нужны живые. Радиостанция включена. Сразу же вращаю ручку, уходя с рабочей частоты. Там, на их базе, радиостанция постоянно работает на «приём». На узле связи круглосуточно дежурит смена. На случай, если какой-нибудь из блокпостов начнёт бой и запросит подкрепление. Разумеется, тогда никто не станет дожидаться своего запланированного времени выхода в эфир. Я даже не смотрю, на какую частоту поставил шкалу. Мне это не нужно. Сеть наших замаскированных ретрансляторов охватывает весь регион. Они давно заботливо зарыты вдоль дорог и караванных троп. Их еле заметные кривые проволочки-антенны торчат в кустиках колючки, неотличимые даже при близком рассмотрении. Сигнал, посланный мной, будет немедленно подхвачен и передан на спутник. А как же частота, спросите вы? В том-то и дело, что наша аппаратура слушает сразу все частоты. Весь радиоэфир. Такая техника…

Затем, уже со спутника, сигнал поступит на центральный узел связи Ведомства. Там постоянно на приёме компьютер. Между собой мы зовём его Бессонная Вдова. Действительно, есть что-то трогательное в этом вечном ожидании сигнала от пропавших без вести разведчиков. Последний приют Надежды… Вдова слушает всё. Но только приняв условный код, машина мгновенно начнёт записывать поступающую информацию. И отправит доклад дежурному офицеру.

Тихонько, стараясь громко не стучать ключом, передаю в эфир сигнал. Свои позывные. Затем условное обозначение квадрата, в котором расположен блокпост. Краткую информацию. Через минуту повторяю снова. Осторожно отключаю рацию.

Ну, вот и всё… Я не погиб. «Единственная любовь моя, ты слышишь?! Я всё ещё жив!» На мгновение вижу её глаза. Проваливаюсь в них, тону. Память высвечивает смеющееся счастливое лицо, развевающиеся на ветру волосы. Сердце сжимается и перестаёт биться. Коротко встряхиваю головой. Всё! Я – живой…

Представляю, как сейчас вскидывается от зуммера Вдовы полусонный дежурный. Через минуту, проверив информацию, он начнёт срочно обзванивать тех, кого положено в такой ситуации. Вскоре о моём появлении будет доложено высшему руководству. Это здесь у меня вот-вот забрезжит рассвет, там же ночь только наступила. Но люди примчатся в Центр, чтобы немедленно начать разрабатывать спасательную операцию.

Неужели скоро всё закончится? Не буду загадывать…

Пора возвращаться. Небольшая ревизия тыловой службы блокпоста, проведённая на скорую руку, позволила мне выявить излишки продовольствия в этом подразделении. В частности, я посчитал, что просто обязан изъять две большие банки мясных консервов из ящика с продуктами. В наказание всего личного состава за отвратительное несение службы. Вместо взятых банок я ставлю в ящике на нижнем ярусе вверх дном две такие же, но пустые, найденные мной в куче мусора ещё на подходе к блокпосту. Порывшись в их аптечке, реквизирую некоторые препараты и шприц. Прихватив одноразовую бритву с полки возле умывальника, я тихонько покидаю пост.

Пора возвращаться на свою лёжку. Поток в ущелье заметно обмелел. Все горные реки мелеют в этот час. Поэтому их и рекомендуется переходить перед рассветом. Что ж, мне осталось подождать ещё пару суток. А там поглядим…

…Эти двое суток я также провёл в наблюдении и детальной проработке плана своих действий. Если мои расчёты верны, то уже сегодня на военную базу, от которой выставлен блокпост, прибыл кто-то из наших. Интересно, под какой легендой? Впрочем, не столь важно. Это будет человек из Ведомства, которого я должен знать в лицо. Иначе никак…

И вот, назначенное утро… Получится ли? Я занял позицию недалеко от въезда в тот самый туннель, у противоположного выезда из которого находится блокпост. За всё время наблюдений присмотрел санитарную машину, которая ежедневно проезжала мимо поста. Не думаю, что она каждый раз везла куда-то больных и раненых. Повторю, это довольно-таки спокойный район. По той же причине машины могли передвигаться здесь не в составе колонн, а мелкими группами, или даже поодиночке, как эта. Скорей всего, «санитарку» зачастую просто использовали в хозяйственных нуждах. Правда, жесткого графика движения у неё не было, так что мне пришлось быть готовым с самого утра.

Я лежу на крохотной скалистой площадке, с которой дорога просматривается довольно далеко. Здесь глубокая тень от скалы, и ещё сохранился ночной холод. Это, пожалуй, единственное подходящее место. Свой наблюдательный пункт я замаскировал колючками так, что снизу, с дороги, меня трудно заметить. Набросал немного колючек себе на спину и ноги. От наблюдения с воздуха.

Хотя, если на сегодня запланирована проводка колонны, меня засекут с вертолёта, пролетающего на малой высоте над дорогой. Это делается специально, чтоб обнаружить засаду. Можно, конечно, свернуться калачиком, обложиться колючками. Но опытный наблюдатель отличит. Тогда я пропал… Так что, будем надеяться на лучшее. Точнее, не надеяться, а верить. Верить в Удачу… А с пролетающих высоко над горами вертолетов меня вряд ли разглядят. Да и не летают они здесь часто.

Зато наш спутник наверняка сканирует этот квадрат после моего радиоэфира. Компьютер обрабатывает картинку. Так что, пожалуй, на одном из больших экранов Центра боевого управления я сейчас во всей своей красе. На соседних мониторах, наверняка, дорога, блокпост, базовый лагерь воинской части, от которой этот пост выставлен.

Осторожно освобождаюсь от колючек и переворачиваюсь на спину. Смотрю прямо в зенит. Жестами на языке глухонемых начинаю объяснять свой план. Представляю, как напряглись сейчас люди, вглядываясь в экран.

Интересно, кто руководит операцией? И хорошо ли меня видно? Если всё идёт без сбоев, то они различают сейчас даже то, что мои щёки и подбородок светлее остального лица, потому что сегодня под утро, у ручья, я сбрил бороду почти месячной давности. Всё-таки, что-что, а шпионская техника в нашем Ведомстве самая передовая. Кстати, надо бы немного присыпать физиономию пылью… Повторив ещё пару раз свою пантомиму, снова переворачиваюсь на живот и маскируюсь. Не прошляпить бы мою цель…

Как же долго тянется время! А если «санитарка» появится только к вечеру? Или вообще не проедет сегодня? Если наши не получили сигнал, и все мои кривлянья были сейчас, в прямом смысле, в пустоту? А я уже начну действовать. Что ж, тогда придётся выбираться из новой передряги и опять скитаться по Пустыне. За всё время, что лежу здесь, по дороге проехала маленькая колонна из пяти военных грузовиков в сопровождении двух единиц бронетехники, с десяток одиночных гражданских грузовых и легковых машин, один старенький автобус, битком набитый местными жителями.

Солнце жжёт неимоверно! Оно переместилось теперь так, что от тени осталась лишь ностальгическая тоска. Медленно накаляюсь вместе с поверхностью скалы. Такого я не предвидел… Машина всегда проезжала здесь до полудня. А сегодня, видимо, сработал пресловутый "закон подлости". Воды с собой я не взял. Вообще, пришел сюда налегке, без оружия и снаряжения. Так нужно для легенды. Интересно, сколько потребуется времени, чтобы из меня получился хорошо прожаренный бифштекс? А ведь Солнце всего лишь на полпути к зениту…

Дорога, змеёй петляющая среди гор, дрожит в знойном мареве горячего воздуха и кажется раскалённой, ослепительно белой полоской серпантина. Неужели «санитарка» проедет после полудня? Выдержу ли долго на этой сковороде? Так ведь можно и сознание потерять от теплового удара! И тогда точно – конец… Всё-таки, измотан я порядком. Ничего, только б выбраться!

В нашем госпитале не врачи, а волшебники! Думаю, не обойдётся без нескольких операций. Сломать неправильно зажившие рёбра и соединить их, как надо. Распороть и заново сшить порванные пулями мышцы ноги и спины. Не знаю, в каком состоянии мои сухожилия и связки… В заключение обязательные косметические операции по удалению шрамов на теле. Таким, как я, нежелательно иметь особые приметы. Я видел, что могут наши пластические хирурги. Сказка!.. Ну, и Молитва, конечно же, сильно поможет. Только бы всё получилось!..

…Судя по тени от моей руки, Солнце сейчас в зените. Я медленно умираю… Надо же, как всё глупо! Столько пройти! Столько суметь и – вот…

Неподалёку от меня, на дороге, остановилась легковая машина. Старая, почти разбитая. Как она вообще ездила?! Возле неё копошатся четверо местных жителей. У двоих автоматы. Двое разбираются в двигателе. Вернее, пытаются. Уже очень долго… И всё это время я вынужден лежать почти без движения под неимоверно жарким Солнцем. Не могу выйти к ним. Конечно, то, что я сейчас без оружия, мало что меняет в раскладе сил.

Если выйду, они не пристрелят меня сразу, а, взяв на прицел, заставят подойти ближе. В этом районе явного противостояния между гарнизоном и местными жителями нет. Однако, они либо доставят меня на блокпост, либо захотят украсть. С целью получения выкупа, рабства или просто, чтобы убить потом по приказу своего лидера. Так что к себе они меня подпустят обязательно. И не успеют даже удивиться тому, что произойдёт несколькими мгновениями позже… Но я не стану этого делать. Во-первых, нахожусь сейчас не на выполнении задачи. Эти люди не виноваты, что встретились мне на пути. Я не убиваю без крайней надобности. А во-вторых, у меня совсем другой план.

Приближаюсь к тепловому удару. Какая насмешка Судьбы! Горькая шутка Удачи. Моей Удачи… Я ведь всё время верил в неё. Только в неё! Всегда считал себя атеистом. Я объяснял, почему. Но в Удачу верил. Как язычник! Вообще, многие из моих соратников вот так тихонько верят во что-то. Помню, наш инструктор по рукопашному бою как-то сказал, что лучшие воины были только в древности. И только язычники. Может, он и прав… Я верю в Удачу.

Потому что всем на свете правит Его Величество Случай. И никто другой. Это по его воле происходит одно событие из нескольких возможных. Только по его! Во всех аспектах Бытия и, в частности, человеческой жизни. Но Случай, увы, слеп. Иначе он не был бы собой. А вот за руку его ведёт самая желанная, самая красивая женщина – Госпожа Удача!.. Сколько раз ты выручала меня! Почему же теперь так?! Когда я почти уже выбрался. Почему?!.

Перед глазами плывут тёмные пятна. Горы приобрели какой-то фиолетовый оттенок. Меня мучит сильная жажда. Всё дрожит в струях знойного воздуха. Чёрт побери! Ну почему я не спёр у тех идиотов с блокпоста нашатырь?! Ведь он был в аптечке. Сейчас я потеряю сознание. Всё провалится куда-то в бездну, и я умру… Не увижу больше никогда этот прекрасный, жуткий, красивый, жестокий, удивительный, добрый мир! И не исполню всего, что должен был. А откуда я знаю, что именно должен сделать? Ну, мало ли?.. Я ещё молодой. Всякие планы были. Должок один остался, кстати… Только недавно вспоминал.

Ведь я так и не смог найти хоть сколько-нибудь весомые аргументы в пользу того, что те три выродка, замучившие девчонку, имеют право на жизнь. Сколько ни думал, ничего не получилось! Их не стоит оставлять среди живых. Знаю, что нам нельзя этого делать. Знаю, что не имеем права на сантименты. Однако мне известно, какая именно часть стояла в том районе. Они говорили между собой, и я даже вычислил их подразделение, звание и фамилию командира. Ну, а уж лица! Не забыть… Для человека моей профессии не составит особого труда даже через несколько лет, будучи в отпуске или уже в отставке, приехать в их страну, узнать место дислокации части, тихо, не торопясь, наладить связи с кадровыми работниками и получить доступ к архивам.

Вы ведь знаете – есть несколько видов гипноза. Нас обучали так называемому «уличному» гипнозу. Ещё его называют «цыганским». Сильная штука, скажу я вам! У меня неплохо получается. А видели бы вы, что может наш командир!.. Так что доступ к картотеке с личными данными – не такая уж невыполнимая задача. Дальше – дело ясное. Каждого из этих ублюдков, где бы он ни находился, я обязательно навещу… Представляю, как будут потом ломать головы местные детективы: что это за ритуальные убийства – путём посажения на кол?

Я знаю, что это плохо. Что нельзя жить жаждой мести. Месть – вообще плохое дело. Она не приносит облегчения. Знаю… Но вот такой у меня должок. Всего лишь дело незаконченное. Неужели не завершу?

Чувствую сдавление в области сердца. Голова болит невыносимо! Ноют спина и конечности. Перед глазами пляшут чёрные мушки. Иногда мне кажется, что горы и утёсы вдруг начинают рывками передвигаться.

Чёрт побери, обидно! Ну почему человек так не приспособлен к жизни?! Почему он умирает, стоит ему попасть в чуть более суровые условия? Да и вообще, даже живя в комфорте, со временем он всё равно умирает. И не только человек, всё живое уходит. Рано или поздно. Почему Смерть, в конце концов, перечёркивает Жизнь? Как неправильно решённую арифметическую задачу в школьной тетрадке. Как неграмотно написанную фразу. Как нелепую ошибку. Всегда! Почему?! Что, жизнь – ошибка? Любая? Выходит, так. Раз финал у всех одинаков…

…Да, шансов выжить почти никаких! Если остаться здесь, умру наверняка. Очень скоро. Минут пятнадцать, как эти горе-водители уехали. Надо вставать…

Еле волоча ноги, спускаюсь на пустую дорогу. Ложусь поперёк полотна. Будь, что будет! Кто-нибудь, да подберёт. Рано, или поздно… А лежать совсем не жёстко. Даже удобно как-то… Надо было давно сюда спуститься. Что за запах? Вот буду так и лежать здесь. Сильный запах. Может, даже не успею умереть. Чёрт, как сильно-то! Бьёт прямо в нос! А если и умру, так хоть увидят, зароют. Не буду вонять на всю округу. Ну что за невыносимый запах?! Аж в носу больно! «Дыши! Дыши! Сделай глубокий вдох!» Это ведь кто-то орёт. Всё же жаль, что сдохну… Дорога пустынна. Смотрю по сторонам и вижу лишь раскалённое бетонное полотно. Ни одной машины. Никого. «Дыши-и-и!» Да кому орут-то?! Мне, что ли? Кто-то очень навязчивый. Ну, пожалуйста вам, вдох…

Ох, ты!!! Ух!!! А-а-а!!! Кинжальный удар через нос прямо в мозг! В самую глубину, в мякоть! Больно-то как!!! А, чтоб вас!.. Нашатырь… Слышу, как кто-то кричит мне прямо в ухо, чтоб я дышал. Да всё, всё, дышу… Отворачиваю лицо. Где я? Когда? Помню, что стрелял из автомата. Обжёг ладонь. Потом разрыв снаряда. И вот теперь – запах нашатыря. Да, меня контузило и присыпало землёй. Так и есть. Я пролежал два часа. Помню… Снова нашатырь в нос! Да убери ты! Впрочем, что-то не сходится… Откуда я знаю, что пролежал именно два часа? Кто мне сказал об этом? Ясно кто – санитар. Когда помогал мне идти. Куда идти? На блокпост, куда же ещё? По этой дороге. А зачем? Стоп!!! Здесь явно что-то не так…

Прислушиваюсь к разговору находящихся рядом людей. Говорят на языке той армии, в обмундирование которой я сейчас одет. Это хорошо… Человек, склонившийся надо мной, говорит куда-то в сторону: «Он почти в коме. Зрачки не реагируют на свет. Потоотделение отсутствует. Дышит часто, поверхностно. Скорей всего, солнечный удар». Слышу раздражённый ответ: «Ну, так принеси гипотермический пакет из аптечки! Облей голову и грудь водой. Надо заставить его пить».

Да-да парни! Пить!!! Дайте мне пить!..

Память полностью возвращается. Хотя где-то в уголках разума всё ещё мечется сомнение. А вдруг я нюхаю нашатырь после той контузии? Меня приводит в чувство санитар. И все годы, что были после, лишь приснились только что, в этом обмороке. Ещё немного, и прихожу в себя полностью. Чувствую большую слабость. Это плохо… Понимаю, что лежу в тени большого автомобиля. Поднимаю глаза. «Санитарка»!!! Ах ты, радость моя! Где ж тебя носило, стерву?!

Мне квалифицированно оказывают помощь, поят водой, и я быстро прихожу в себя. Их двое: средний чин и рядовой. Он же водитель. Как я и предполагал, ни раненых, ни больных в машине нет. Слышу, как старший докладывает куда-то по портативной рации, что найден солдат, по виду свой, без документов и без сознания. Плохо! Но, что ж, этого и следовало ожидать. Нечего было разлёживаться у них под ногами без сознания! Злость и профессиональный азарт потихоньку возвращаются ко мне. Надо же – шлёпнулся в обморок!.. Как впечатлительная девственница, из любопытства зашедшая в музей восковых фигур на эротическую экспозицию аномалий человеческого тела. Нужно было раньше соображать и действовать. Идиот! Теперь про тебя доложено в базовый лагерь. Это в твой план никак не входило. Ладно… Пока ещё не всё потеряно.

Меня хотят затащить внутрь машины. Прошу их дать немного отдышаться на воздухе. А сам в последний раз репетирую всё в уме.

Когда потащат в машину, я снова притворюсь бессильным. Им вдвоём придётся поднимать меня. Тут уж, понятно, не составит особого труда отправить обоих в нокаут где-то за полторы-две секунды. Затем срочно запихать внутрь. Я ещё слаб, но придётся напрячься. Там быстро вколю каждому в вену ту смесь, которую приготовил накануне из реквизированных мною на блокпосте медикаментов. Шприц взят оттуда же. Этих доз хватит, чтоб парни не очнулись часа четыре. Кстати, посмотрю, может в аптечке машины есть ещё что-нибудь подобное. «Санитарка», всё-таки… Затем возьму документы и одежду старшего, а его переодену в свою. Итак, это его мы нашли только что на дороге. Этого «чужака» я положу внутри машины и запру дверь на ключ. Водителя усажу за руль, а сам устроюсь рядом. Удобней было бы управлять автомобилем самому, но тут есть одна сложность: солдаты на блокпосте знают водителя в лицо. Здороваются с ним за руку и не просят документов. А вот старшие машины всё время меняются. Каждый раз новые. Их постовые не знают, требуют предъявить документы. Это я приметил за время наблюдений. Так что буду давить на газ и крутить руль с пассажирского места. Так можно проехать, тут недалеко. А потом на большой скорости, на выезде из туннеля машина сломает шлагбаум и врежется в бетонные блоки заграждения. Надо постараться, чтоб она завалилась набок, перегородив дорогу. Я – «старший» – выползу из машины, прохриплю что-то про отказавшие тормоза, про то, что сильно ударился спиной, теперь не чувствую ног, и «потеряю сознание». Хрипеть нужно погромче, чтобы заглушить мой акцент. К сожалению, я не очень чисто говорю на этом языке. Ничего, буду побольше мычать и стонать. Представьте, но нас немного обучали и актёрскому мастерству. Должно выйти похоже… Перед тем, как «отключиться», несколько раз ткну пальцем в того, который переодет в мою одежду, и настойчиво повторю, что это очень подозрительный тип. Мы его только что подобрали прямо на дороге. Скорее всего, шпион.