Проект «Валькирия»

Холмский так расстроился, словно сам только чудом вырвался с непонятной войны в десятом пространстве. Залпом выпил полстакана крепкого чая, откусил здоровенный шмат печёного яблока. И замолчал, жуя и думая о чём-то своём.

– У вас там кто-то погиб? – тихо спросил Хуберт.

– Два прадеда. И у Ирины, жены, тоже двое из рода…

Это было понятно. Помолчали.

– Потом всё же разобрались. Эти твари способны воздействовать на структуру вещества. Дистанционно. Бензин попросту переставал гореть в цилиндрах. Порох не воспламенялся. А газы переходили в более простые, нелетальные химические связи. Плюс – воздействие на психику наших бойцов. Паника, апатия, сумасшествие… У кого как. Главное, что воевать они уже не могли. Так, постепенно, за пятнадцать лет была утрачена вся территория Земли-10.

Андреич, уже более спокойно, глотнул чаю:

– А потом появилось межпространственное Управление Мобилизации. Ребята там умные были. Решили, что противостоять Диким могут только люди, тоже способные на необычное.

– Колдуны, что ли?

– Ну, не совсем. Но этот аспект тоже рассматривали. Стали подыскивать и набирать таких межпространственных бойцов – «мёбов». Вот только сначала, с их помощью, прежде всего политический бардак в самих наших мирах прекратили. Помогли объединиться в Метрополию. А уж потом вернулись на Землю-10.

– Так она же уже захвачена была! – изумился Хуберт.

– Да. Поэтому мёбы, в основном, партизанили.

– Это как?

Холмский пощёлкал по сенсорной панели телекома и вскоре удовлетворённо хмыкнул. Повернул лицевой стороной к пилоту:

– Как «der Löwe von Afrika»! Пауль Эмиль фон Леттов-Форбек, победитель вашего Мозамбика.

С фото улыбался кумир всех мальчишек послевоенного германского мира – коротко стриженный, круглолицый молодой генерал с аккуратными усами и ямочкой на волевом подбородке. В лихо заколотой справа форменной тропической широкополой шляпе кайзеровской армии. Легендарный «Африканский лев», единственный, чьи войска не были побеждены Антантой вплоть до самого окончания Вельткрига (Великой войны).

– Мёбы начали бить Диких одноразовым оружием. До того, как те успевали нейтрализовать его свойства. А также наводили на разведанные цели бомбовые и огневые удары из космоса. Для этого даже срочно пришлось изобретать автономные бомбовозы, которые сбрасывали с границы стратосферы. А космические носители спешно уходили обратно, в подпространство. Но у Диких уже были истребители.

– А можно поподробнее? Я ничего об этом не знаю! – с жаром попросил Штрассл. – Я же только числюсь космонавтом. Звание мне не присваивали.

Холмский немного подумал:

– Оберфельдфебель, временно исполняющий обязанности космонавта… Смешно! А знаешь что? Давай-ка, мы здесь застолье свернём, да девочек по домам отпустим. А то поздно уже. Сами же к вам в военный сектор пройдём. Есть там отличная крытая беседка! Только вчера наши на ней функцию «антимоскитки» регулировали. Ну и, чтоб беседа на сухую не шла, чай в термосах, да и плюшки с печёными яблоками, что ли, захватим. А то разговор-то уже к грифу подтягивается.

Хуберт и сам понимал, что сведения старшего инженера подходили к рубежу, после которого их распространение ограничивают и прячут за грифами секретности. Сам-то он имел допуск по третьей форме. Но вот обслуживающие работницы буфета наверняка с этим даже не сталкивались. Так что не стоило их подводить!

* * *

В беседке было хорошо. Ночной бриз нёс прелые запахи джунглей и недалёких полей, которые порой полностью вытесняли техноароматы военной части космопорта. Вокруг места отдыха возвышались довольно густые кусты акации, отсекавшие большую часть искусственного освещения объекта и создававшие иллюзию уединения.

Наряд на КПП, конечно, удивился ночному визиту. Молодцеватый старший десятник аж по стойке «смирно» встал:

– Здравия желаю, Станислав Андреевич! Что-то случилось?

– Да нет, всё хорошо. Решили вот политбеседу в вашей беседке провести.

– Понял… – щёлкнул тумблером. – Антимоскит активирован! Что-то ещё?

– Нет, спасибо. Мы с собой чаёк захватили.

Кэпэпэшники почти синхронно козырнули старшему инженеру на прусский манер и проводили поздних визитёров удивлёнными взглядами.

А они сначала просто наслаждались прохладой ночи и ароматом северного взвара. Наконец Холмский вздохнул:

– Как-то ты, Юрец, выпал из общего порядка. Насколько знаю, твоих братьев-кандидатов Солдаты Сумерек сразу плотно в обработку берут. Кого-то отбраковывают, в обычные мёбы переводят. Но большая часть так и уходит… Знать бы ещё – куда.

Хуберт лишь плечами пожал. Не рассказывать же, как от продолжения общения со своим убийцей свалил, уцепившись за первую подвернувшуюся возможность – «Нибиру». Как-то… стыдно это для «героя».

– Я-то сам с юности антигравами увлекался. Тут ведь какая штука – у нас их, получается, никто не изобретал! – оживлённо продолжил Адреич.

– Как это?!

– Э, брат! Тут самая настоящая «петля времени» получилась! До 1934 года хронопереходы осуществляли со стационарных наземных контуров. Эдаких огромных электромагнитных установок. Жертвы среди испытателей порой доходили до восьмидесяти процентов. Пока русла человеческие не научились толком от прочих локализовывать. А тут вдруг прибывает эмиссар будущего и привозит чертежи и часть оборудования стандартного космического корабля вербовочно-оперативной разведки образца 1984-го – ВОРа. Из тех, что попроще. Который уже имеет смешанный антигравитационно-реактивный двигатель.

– Это тот ВОР, что на низких орбитах визуально «видит» щели миров?

– Ну да! Ему остаётся лишь войти в нужную.

– А в чём проблема-то? – искренне не понял Штрассл.

– Не дошло? Так до этого момента люди вообще не знали антиграва! Ну, были там полузасекреченные попытки энтузиастов. Без выхлопа. А тут – бац! Сразу в готовом виде. Сначала-то технологию полувекового будущего полностью воспроизвести не удалось. Многое более простыми аналогами заменили. Главное, чтобы работало. Но к 1984 году, конечно, даже превзошли. А теперь лишь совершенствуем.

– Откуда же тогда антигравитационный двигатель взялся?

– Я не знаю. И никто не знает. Есть предположение, что «петля времени» всё же изменила настоящее. Так что новый виток просто затёр изобретение.

– А почему тогда мир не сместился в новую параллель?

– Чётко мыслишь! В нескольких руслах, действительно, сами его изобрели. Вот только нужных пересечений с нашей Землёй там не выявили. Позже всё было. Гораздо позже… Впрочем, это лирика. Главное, что электрическая энергия нужна и антигравам, и ракетным ускорителям. Она – основа запуска их основного цикла. И если на Земле вырабатывать электричество можно довольно легко, крутя различные статоры-роторы, то в космосе этот способ практически перестаёт работать.

– Почему?

– В условиях вакуума не действуют установки на твёрдом или жидком топливе. А тогдашние аккумуляторы в космосе быстро выходили из строя из-за частого цикла разряда. Впрочем, их вскоре улучшили, а для получения электроэнергии стали использовать один из самых неэффективных способов – преобразование лучистой энергии Солнца. Так называемые солнечные панели. Но в тени они не работают. И чем дальше от светила, тем их эффективность ниже. Уже на орбите Марса возникают сложности. Тем более – условия космоса быстро снижают эффективность таких устройств. Их мощность постоянно падает. Впрочем, проблема не была актуальной, пока у Диких не появились истребители. Сначала они просто пытались сбивать наши бомбовозы и их космические носители на орбите Земли-10. А вот затем как-то прорвались в околоземное пространство Метрополии. Это была катастрофа! Больше половины наших спутников было уничтожено в течение одного дня. Дикие нанесли несколько штурмовых ударов по мегаполисам и промышленным центрам Земли-2. После их пролётов взорвались четыре атомные электростанции… Выручили Солдаты Сумерек. На облегчённых носителях и недостроенных ВОРах они атаковали семёрку одноместных аппаратов Диких и уничтожили их все таранными ударами в космосе. При этом погибло двадцать три наших космонавта. У людей тогда не было аппаратов, аналогичных истребителям врага…

Помолчали. Холмский отпил чаю. Подумал, что термос плохо закручен, так как напиток быстро остывает. Вдруг раздался голос старшего десятника. Он шёл из малозаметного динамика в углу беседки:

– Станислав Андреевич, там в центре столешницы электрожаровня есть. Если хотите, сейчас котелок доставим. Горяченького хлебнёте!

– Да, ребята! Спасибо.

Через минуту к беседке подлетел алюминиевый котелок, который усердно тащил старательный дрон, не превышавший майского жука.

– Так нас слышат здесь? – удивился Штрассл.

– Конечно. Это же военный объект. Здесь всё и всегда контролируется.

Подогретый на электрожаровне чай действительно стал вкуснее.

– Возникла идея рассредоточения входов-выходов боевых аппаратов в пространство Земли-10. Но как это сделать? Только уйдя с орбиты Земли. Для обеспечения межпланетных путешествий сначала начали использовать естественный распад тяжелых радиоактивных элементов. Таких, как плутоний-238. При этом выделяется тепло, которое преобразуется в электроэнергию. Время работы таких электростанций достигает двух-трёх десятков лет. Но полностью проблемы они не решили. Вот тогда и появился твой «Нибиру» – масштабный военный эксперимент по применению планетолёта, использующего биоэлектрику самовосстанавливаемой колонии живых объектов.

* * *

1990 год, 15 августа. Земля-1. Временный учебный центр

Балтийцы тактично оставили Сафонова одного, а он всё листал и листал странные, похожие на материал небьющейся бутылочки страницы и снимки. Как, оказывается, страшно достоверно знать будущее…

В Ваенге, вместе с двухгодовалым Игорьком, Сафоновы прожили чуть больше года. Потом началась война. Борис как мог быстрее отправил семью к родителям, под Тулу. Но потом беда докатилась и туда. Родные вновь эвакуировались, в Куйбышев. А Женечка, вспомнив медицинскую специальность, отважно вернулась в Ваенгу и устроилась фельдшером в зубной кабинет.

Отца, Феоктиста Дмитриевича, наборщика одной из московских типографий, Борис почти не помнил. Тятя умер от ран, полученных на Первой мировой, в далёком 1919-м, когда сынишке было всего четыре. Большая семья, в двенадцать ртов, осталась на руках рано овдовевшей матери. Но двужильная Фёкла Терентьевна не сдалась. Она вернулась в родное село Синявино, где оставались родственники, и начала работать по найму у частных хозяев. Через год вторично вышла замуж за овдовевшего сельского учителя, сорокапятилетнего Сергея Васильевича Ступина. А у того было пять своих взрослых детей (шестой, самый старший, погиб в 1918-м). Но отчим смог стать настоящим отцом им всем!

Вот он, ещё молодой, пронзительно и строго смотрит с фотографии. Волосы гладко зачёсаны назад, а пышные усы как всегда ухожены и слегка подкручены. Сергей Васильевич был старше матери. Но через три года они ещё и брата Женьку успешно родили… А это что? «Умер 16 февраля 1943 года». Получается, отчим пережил Бориса всего на девять месяцев? До последнего учительствовал и руководил хоровым коллективом в районном Доме культуры. Эх, батя-батя!

Сафонов тщательно перебирал всё, что имелось в папке. Игорька вырастила бабушка, Фёкла Терентьевна. Дожила аж до февраля 1978 года… Всегда знал, что мамка двужильная. Борис, кстати, унаследовал её лицо: крупное, волевое, прямоугольное. Только мать ему ещё и самой красивой казалась. Он посмотрел на её последний снимок. Глубоко пожилая женщина, с мудрыми несчастными глазами и страдальчески сжатым ртом. Прости, мамуль! Я не хотел.

Женечка. Вскоре поле его гибели повторно вышла замуж. (За кого?! Впрочем, Витьке она всегда нравилась. Блин, мерзко-то как!) Умерла в 1973 году. Похоронена в Североморске. Это ещё где?

Сынок, Игорь Борисович. Окончил Рижское Нахимовское и Ленинградское высшее инженерно-техническое училища. Служил на Краснознаменном Северном флоте. Капитан 1 ранга в отставке. (Вот умница!) Живет в городе Североморске, на улице Сафонова. (Это что, моего имени?!) Имеет сына и дочь. Жаль, фотокарточек самих внуков в папочке не имелось.

А вот и младший брат, Евгений Сергеевич Ступин. (О, ушастый какой! И с орденом Красного Знамени! Вот только на плечах почему-то новенькие белогвардейские погоны, с одним просветом и двумя звездочками. Это подпоручик, что ли? Ну-ка, что пишут?) В 1942 году окончил (наконец-то!) авиашколу, получил звание сержанта и проходил службу в 94-м запасном авиационном полку. Направлен на учебу в Военно-морское авиационное училище имени С. А. Леваневского. После окончания, с августа 1943 года воевал в 40-м авиационном полку пикирующих бомбардировщиков ВВС Черноморского флота.

На фюзеляже самолета Пе-2 Е.С. Ступина было начертано: «За Бориса Сафонова!» Награждён орденами Красного Знамени, Отечественной войны II степени и Красной Звезды. (Вот орёл! Так, а это что?) Послевоенные репрессии не обошли стороной и старшего лейтенанта Е.С. Ступина. В 1948 году арестован и осужден сроком на десять лет. (За что?! Женьку-то!) Освобожден и полностью реабилитирован в августе 1956 года. Его восстановили в партии, вернули боевые ордена. Старший лейтенант Ступин получил назначение в ВВС Северного флота. А в 1971 году ушел в запас с должности заместителя командира части. Живет в Москве. У него две дочери и внучка.

Офигеть! Нет, значит, переводу ни роду Сафоновых, ни Ступиных…

Почти до утра Борис разглядывал снимки и перечитывал документы папочки. Мысленно беседовал с ушедшими родными. А утром с порога заявил появившимся балтийцам, что готов к любому продолжению военной службы на благо коммунизма. И вот уже четвёртый день Саргенто гоняет его по сопкам. Правда, вчера Кабо проговорился, что так товарищ старший космонавт всегда тренирует своих бойцов. Ещё со времен, считающихся Средневековьем.

* * *

Накануне засиделись допоздна. Саргенто и Кабо проводили с Сафоновым политинформацию, как шутя назвали свои неформальные встречи. Разговор зашёл о том, что на Земле-7 назрел распад их общей Родины, Советского Союза. С одной стороны, это было плохо: готова развалиться на куски самая большая страна, где уже давно утвердился самый передовой социалистический строй. Но с другой вроде бы казалось, что могло получиться даже хорошо. Ведь национальные республики и страны Варшавского договора столько ресурсов из СССР тянут – мама не горюй!

– И ведь, сволочи, ведут себя так, будто мы им должны. Дети из соцстран, приезжающие в пионерлагеря Советского Союза, смотрят свысока и искренне считают наших нищебродами: ведь советские ребятишки выпрашивают жвачку. Мальчишки из Восточной Европы, особенно Польши, откровенно насмехаются и надменно рассказывают какие у них красивые дома и хорошие дороги. И добавляют словно гитлеровцы: «Вы, русские, просто работать не хотите!»

Саргенто горестно махнул рукой.

– А вы откуда про всё это знаете? Резидентура доложила? – недоверчиво нахмурился Борис.

– Да тут и резидентуры не надо. Всё в открытых источниках есть! – Зубров раскрыл чёрную папку, которую принёс с собой и положил её на стол. – Смотри!

Это оказалось чем-то вроде большого тонкого телекома. Николай нажал центральную клавишу, и экран засветился зелёным.

– Совсем недавно это было, неделю назад! – пояснил старший космонавт. – Заседание рабочей группы по переходу к рыночной экономике. Во главе с Ельциным, в его кабинете.

– Ельцин, это кто?

– Председатель Верховного Совета РСФСР. Выступает за рыночную экономику. Фактически мы присутствуем в начале конца СССР.

– А вы тут, значит, за ним шпионите с помощью хитрого устройства?

– И не только за ним. На Земле-7 есть всемирная информационная сеть, интернет, и мы просто к ней подключились. Благо возможности позволяют. Связь между Землями осуществляется с помощью гиперкома. Звук не включаю, и так всё понятно. Смотри, как жестикулирует. У него на левой руке двух с половиной пальцев нет. Сам рассказывал, что в детстве с ребятами со склада украли гранату. Захотел посмотреть, что у неё внутри.

– Это он заявил: «Берите столько суверенитета, сколько можете проглотить?» – оживился Кабо.

– Он. Видно, мало ему было той гранаты. Теперь ещё мину под весь Союз подкладывает… Эх, какая страна пропадает! – Феоктистов-«Саргенто» в сердцах захлопнул папку-телеком.

– Может, обойдётся? – Сафонов с надеждой заглядывал в глаза друзей.

– Ничего не обойдётся! – Владимир ожесточённо стукнул кулаком по столу. Да так, что чайные ложки подпрыгнули. – Он страну подрывает, как ту гранату. Посттравматический синдром. Контроль над эмоциями отсутствует, логика в стрессовых ситуациях не работает.

– И что, неужели ничего нельзя сделать? – Сафонов не сдавался.

– Да есть одна задумка… – Саргенто и Кабо переглянулись. – Об этом пока рано говорить, но тебе можно. Только осторожно. И немного позже.

* * *

Сегодня Борис ещё спал, когда Феоктистов заглянул в его кубрик:

– Подъём!

– ¡Sí, señor sargento!

Пробежка перед завтраком – это уже обязательный утренний моцион. После десятикилометрового кросса в душе. Красота! Когда уже увлеченно растирались жёсткими полотенцами, Владимир вдруг спросил:

– Слушай, а почему ты меня «Саргенто» называешь?

– Понимаешь, я в 1938-м году в Испанию собирался, помочь нашим с Франко сражаться. Мой первый комбриг, Яков Владимирович Смушкевич, там как раз противовоздушной обороной Мадрида руководил. Очень хотел повоевать под его началом. Так что испанский надо было знать, и я пошёл на курсы при Витебском пединституте. Учительница там хорошая была. Уже на первом занятии спрашивает: «Борис, а почему вы картавите? Это не испанское произношение!» Я смутился и говорю: «Да это у меня с детства. Как со мной ни бились, на букву «р» не освоил. Скороговорки разные твердил, а ничего не получилось. Одну даже помню: «На горе Арарат растёт красный виноград». Только смешнее выходило. Даже в школе надо мной подтрунивали».

– Выходит, она научила? Ты сейчас очень чётко «р» выговариваешь. А ведь взрослых, вроде бы, переучить невозможно?

– Представь, научила. Смогла объяснить, как надо вибрировать кончиком языка, приблизив его к бугоркам за зубами, альвеолам. Строго говоря, у меня сейчас не русское «р», а испанское. Хотя звуки очень похожи. Но и потрудиться пришлось, конечно. Целый месяц себя контролировал: слова с буквой «р» сначала в уме проговаривал и только потом тщательно вслух произносил. Так и привык.

– Хвалю за упорство и настойчивость! – Феоктистов внимательно посмотрел на Сафонова. – Нам такие старательные нужны. Пойдём завтракать, а потом важный разговор намечается.

Вскоре космонавты привели Бориса в «красный уголок» – как они по привычке называли кубрик общаги для чтения и с видеоматериалами для просмотра. Там можно было устроиться в мягких креслах за круглым журнальным столиком и насладиться книгой – любители могли заказать даже бумажный вариант – или посмотреть учебные материалы из самых разных областей: по культуре, истории, иностранным языкам, естественно-научным дисциплинам, военному делу.

Но сегодня Николай, Владимир и их подшефный собрались не для чтения. Заказав по пищепроводу взвар из шиповника и сухофруктов, они удобно расселись вокруг стола, включили тихую спокойную музыку, чтобы звучала приятным фоном и не мешала вдумчивой беседк. Тут-то Сафонов и узнал о межпространственном Управлении Мобилизации, представителем которого являлась атташе Зоринка Аркадьевна О`Гирли. Она же – куратор отряда Солдат Сумерек.

– Почему в вашем отряде куратором женщина? – поинтересовался Борис. – Что, мужчин не осталось?

– Да мужики у нас как на подбор: все сильные, выносливые, отважные, – спокойно ответил Саргенто. – А у неё роль особая, не всякому под силу.

– Это какая же?

– Очень ответственная. Наладить гармоничную связь между мирами. «Красота спасёт мир!» – знаешь, кто это сказал?

– Естественно. Достоевский, устами своего персонажа в «Идиоте».

– Молодец! Вот только и у него красота никого не спасла. Скорее, наоборот, погубила… Потому что без мудрости она пустышка. Но всё-таки без мечты и гармонии новый коммунистический мир не построить. Вот для этого и нужны такие люди, как Зоринка Аркадьевна. С виду суровая, но при этом очень женственная. Холодная как лёд и горячая как огонь. Одновременно атташе по культуре и по военным вопросам. Солдаты Сумерек её уважают. Но это всё присказка, – Феоктистов переглянулся с Зубровым, – сказка будет впереди. Коля тут целый доклад приготовил. Давай, Никол, поделись с товарищем, а потом обсудим идею.

Кабо подлил себе в чашку взвара. В середину стола была встроена пластина с подогревом, поэтому питие оставалось горячим. Лёгкий аромат сухофруктов поднимался над чайником, приятно щекотал ноздри и поднимал настроение. Зубров глотнул душистого напитка и приступил к рассказу:

– Сейчас в этом мире, как ты помнишь, август 1990-го. Но наши миры, параллельные Земли, развиваются по-разному. Только представь, в 1934 году на Земле-7 проходила коллективизация, а здесь уже был создан полноценный Союз Советских Коммунистических Республик. Земля-1, Земля-2 и Земля-3 – это самые продвинутые в смысле общественно-социальных отношений миры, поэтому Управление Мобилизации основную ставку сделало именно на них. Мы сейчас на Земле-1, но с двумя другими из первой тройки налажена бесперебойная гиперсвязь. Землю-7 прощупываем. Пока с помощью приборов, но ведутся исследования гиперсетей сознания: учёные предполагают, что мозг подготовленного человека может связываться с мозгом другого напрямую, через психические узлы. Есть такие сверхчувствительные люди; более того, этому можно научиться. Вообрази океан: чистое незамутнённое сознание вселенной. И отдельные волны в нём – вспышки разума на поверхности. Но это другая история, сейчас речь немного не об этом.

Николай подошёл к окну. В вышине проплывали дельтапланы и антигравы, развозящие почту и чертежи для 3D-принтеров. Последние применялись тут повсеместно: на них печатали инструменты, приборы, посуду, мебель и даже целые дома. Последние дни уходящего лета радовали мягким теплом. Немного грустно становилось при мысли, что скоро надо прощаться с зеленью лесов и парков, с солнечными деньками. Вновь натягивать свитеры, надевать головные уборы… Кабо тяжело вздохнул.

– Сегодня на Земле-7 подавили бунт заключённых в Сухуми. Кое-кто из наших, кого туда посылали, пострадал. К счастью, легко. Бандитов уже обезвредили… Да, брат, такие дела. Уроды, к сожалению, даже при социализме встречаются. В Метрополии почти повсеместно коммунизм, но не думай, что тут всё проходило гладко. Были государства, которые желали остаться «независимыми» от центра – сидели там местные царьки с прихвостнями, которые личные интересы ставили выше пользы народа. Устраивали мятежи, путчи и гражданские войны.

Николай усмехнулся и многозначительно переглянулся с Владимиром.

– Мы тут материалы подготовили, почитаешь и посмотришь потом. «Краткий курс истории коммунизма» называется. Коммунизм, брат, это вовсе не то, что дети в школах Земли-7 проходят. «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!» – заявил как-то Хрущёв в 1961 году. Вот ты давно в школе учился? Мне мама рассказывала, что ещё у них на тетрадках эта цитата была. И ещё: «От каждого по способностям, каждому по потребностям!» Блин, что-о меня сегодня всё время не туда несёт!

Кабо передал Сафонову пачку пластиковых формуляров:

– А для того, чтобы легче усвоить всю эту премудрость, мы решили устроить тебе небольшую экскурсию.

– Потом почитаешь! – заметил Саргенто, увидев, что Борис вознамерился вставить одну из карточек в прорезь на ближайшей подставке, соединённой с монитором. – Сейчас будет практическое занятие на свежем воздухе. Пленэр, так сказать. Пока расходимся, встречаемся через пятнадцать минут у входа в учебный центр. Форма одежды гражданская.

Глава 4

Сафонов подошёл к месту встречи чуть ранее назначенного. До сих пор его знакомство с Землёй-1 ограничивалось территорией временного учебного центра, да многокилометровыми трассами кроссов, которые Саргенто нарезал вместе с ним по окрестным каменистым сопкам, заросшим хвойной тайгой. Собственно, и площадь самого ВУЦа немаленькая: гектаров пять лесопарковых насаждений с дорожками и тренажёрами для рекреационных целей. Забор запрятан в ровной полосе густых зарослей – его Борис заприметил ещё во время первой дальней пробежки.

Но наконец-то он вступит в город! Туда, где живут обычные люди. Такие же, как на родине. Похоже, для него навсегда потерянной. Хотя, нет, не совсем такие! Вокруг местных счастливцев – коммунистическое будущее, о котором мечтали мальчишки и девчонки молодой Советской Республики, ради которого шли в бой с фашистской заразой люди разных поколений и национальностей.

А теперь? На Земле-7, рушится социалистический строй. Это что, у нас снова наступает капитализм? Борису стало невероятно обидно за всех, с кем жил и воевал бок о бок. Многие вообще не дожили до Победы. Получается напрасно проливали свою кровь? Далеко не всем повезло так, как ему. Он вообще единственный избежал смертного тлена, так как потомки за мгновение до гибели смогли выдернуть из тела психическую матрицу и поместить в искусственно созданную «идеальную телесную оболочку». Кажется, о чём-то похожем читал в древней мифологи: в переселение душ на поле боя верили древние германцы и скандинавы.