Сахар со стеклом

– Не справишься?

А куда деваться, если ни её мать, ни скорая приехать не могут. И пока на проводе более-менее адекватный медик, надо впитывать информацию.

– Попробую.

Я перечислил фельдшеру все стекляшки, которые нашёл. Три с разными названиями он сказал отложить. Объяснил, как набирать в шприц и куда колоть. Обычно игра в медсестричку мне нравилась наоборот.

Я вошёл в комнату бестолочи и включил свет. Она сморщила нос и залезла с головой под одеяло.

– Так не пойдёт, вылезай.

Отбросив одеяло, я задрал повыше рукав её пижамы. Чёрт, руки тряслись почему-то. Болеющему телу это не понравилось. Девчонка разлепила веки и посмотрела на меня. Взгляд стал более осознанным и метнулся иголке. Глаза в ужасе расширились, и бестолочь попыталась отползти.

– Да тихо ты. Скорая занята, так что врач сказал сделать.

– А ты умеешь? – раздался хриплый голос со стучащими зубами.

– Нет. Но выбора у тебя тоже нет.

Бестолочь без сил рухнула обратно лицом в подушку и затихла, подставив плечо. Умница.

Протерев место укола салфеткой, я воткнул иглу и медленно ввёл лекарство. Кажется, получилось.

Янка натянула одеяло и попросила выключить свет. Я щёлкнул по выключателю и развалился в кресле.

– Почему не уходишь? – донеслось из-под одеяла.

– Подожду результат.

На связь опять вышел Должанов, но настроения общаться не было, поэтому я оставил сообщение без ответа, а сам открыл какую-то приложуху-игру для одноклеточных.

Минут через двадцать тишины бестолочь выползла наружу и увалилась на спину на подушку. При свете ночника и экрана моего смартфона было видно, как мелкие белобрысые кудри прилипли ко лбу и шее. Взмокла. Это ж вроде хорошо?

– Жива?

– Лёша, ты ещё тут? – голос уже больше был похож на человеческий.

– Угу.

– Пить хочу.

Ну это уже наглость.

– Графин на столике.

Кое-как бестолочь выползла из постели и налила себе стакан воды. Дрожащими руками поднесла ко рту и жадно выпила.

– Лёш, спасибо тебе. Но мне надо бы переодеться.

Да, я это заметил. Пижама тоже взмокла и прилипла в некоторых местах. В тех самых.

Я молча встал, разозлившись на себя. Залип долбанной бестолочи, которая ещё и чуть ли не при смерти была час назад.

– Таблетки по расписанию. Коробка на столе. Я уехал, хватит уже с меня доброго самаритянина.

Я свою миссию выполнил. Хватит. Демьян ещё раз пять писал. А тут как раз и отец отзвонился, сообщил, что скоро будут. Надо будет сказать ему, что на хрен его идею с медицинским.

Глава 33

Яна

Удивительно, но сегодня я почти выспалась. Проспала всю ночь, просыпаясь от кашля лишь два раза. В последние три недели я измучила им себя и всех в доме. Воспаление лёгких – дело не шуточное.

Лицей открыли уже на вторую неделю, а у меня только температура спала на шестой день. С боку на бок переворачиваться в постели сродни пытке, потому что обе мои многострадальные половинки исколоты вдоль и поперёк. Мама брала отпуск на неделю, чтобы быть со мной. Я чувствовала себя неудобно. Ещё бы, мне уже восемнадцать, а мама берёт больничный, чтобы варить мне бульончики и давать сироп по расписанию.

Но Виктор сказал, что вполне обойдётся на работе неделю без своей помощницы, и что дочери она сейчас нужна сильнее.

Как только мне относительно полегчало, я принялась догонять программу. Болезнь болезнью, но экзамены и поступление никто не отменял. Сегодня после завтрака часа на четыре засела за геометрию, аж в глазах помутилось. И тут отозвался телефон. Степанова как всегда отписывалась о лицейских новостях.

Степанова: «Привет выздоравливающим! Как ты?»

Фомина: «Четыре часа геометрии не способствуют выздоровлению *глаза_в_потолок*»

Степанова: «Четыре часа геометрии и здорового убьют»

Фомина: «Точно! ахаха»

Непринуждённая болтовня продолжалась ещё минут сорок. Аня написала, что сегодня сократили занятия в связи каким-то патриотическим слётом на базе лицея, при чём старшие группы туда даже не позвали. Оно и хорошо, мы уже на финишной прямой, не до слётов.

Степанова снова пожаловалась на Придурка. Именно так: с большой буквы. И кто им был, я, конечно, знала. Должанов с завидной регулярностью доставал мою подругу. И что она ему такого сделала – непонятно. Аня не из тех, кто жалуется обычно, но даже у неё уже терпение было на исходе.

Недавно Степанова вскользь упомянула, что Шевцов с Ряполовой, кажется, расстались. Все видели, как они громко ругались возле стадиона, а Ирина потом в слезах сидела одна возле теннисного корта. Это мусолили до сих пор по всему лицею.

Самого Шевцова за эти три недели я видела всего несколько раз за ужином. И то мельком. Когда я спускалась, он уже обычно уходил к себе. Лишь однажды, столкнувшись на лестнице, поздоровались, коротко кивнув друг другу.

После того, как он ухаживал за мной, если можно так сказать, когда мне было плохо, я почему-то сильно смущалась и сама не горела желанием видеться.

А потом Алексей вроде, как сказали родители, уехал на военно-спортивные сборы от клуба, в котором занимается и, кажется, только вчера вернулся.

Я перекусила, вздохнула и принялась за литературу. Солженицын мне не нравился. Хотелось чего-то о любви, а не о тяжбах лагерной жизни. Но программа есть программа, деваться было некуда. И только я начала погружаться в подробности безрадостной жизни заключённого Щ-854, как телефон отозвался сообщением мессенджера. Я удивилась, увидев сообщение от Саши Тереньева – моего бывшего одноклассника и объекта неразделённых воздыханий.

Саша Т.: «Привет, Лемурчик»

Вот спасибо Алёнкиному Эльфу! Теперь и Саша меня так называл.

Яна: «Привет, Саш»

Саша Т.: «Ты как там?»

Яна: «Да норм уже. А ты как?»

Саша Т.: «Выходи через пятнадцать минут – узнаешь)))»

Со мной случился ступор. Он не в себе, что ли? Куда я должна выходить?

Яна: «В смысле? Ты о чём?»

Саша Т.: «Я к сестре старшей приехал, она недалеко от тебя живёт. И я уже еду, адрес у Алёнки пробил»

Я вскочила со стула, напрочь позабыв о дне из жизни Ивана Денисовича, и нервно закружила по комнате.

Сашка!

Тут! В «Серебряной роще»!

А я волосы мыла позавчера. Я вытащила из шкафа свитер поприличней, быстро почистила зубы и переплела косу. Даже по ресницам мазнула тушью. Через пятнадцать минут сбежала по ступеням, натянула куртку, накинула капюшон и выскочила на улицу. Пока открывались ворота, нетерпеливо закусила губу. Как Сашка отреагирует, что я в таком доме живу? Вдруг решит, что зазналась. Терентьев – моя несбывшаяся мечта. Когда сюда переехала, то и не думала вовсе уже о нём, давно переболела. Но сейчас мандраж в пальцы прокрался.

Едва я вышла за ворота, как к ним подкатило такси. Сашка, весь такой улыбчивый и милый, выбрался и крепко сжал меня в объятиях.

– Привет, Янка, – и приложился губами к щеке.

Лёгкое волнение пробежало по спине. Потому что хоть мы раньше и дружили, но дружеский чмок от мягко скользнувших чуть дольше нужного губ я могу отличить. И так приятно, что не бестолочь, не дура, а просто Янка. И улыбка в мой адрес.

– Привет, Саш.

– Ты прямо во дворце живёшь, – присвистнул парень, а я в ответ пожала плечами. Ну что тут скажешь, если так почти и есть.

Руку после объятий Саша так и не убрал, а лишь переместил мне на талию. И я абсолютно была не против. Мы пошли вдоль забора, болтая о разном, вспоминали, как недавно на каникулах катались с горки дома. Сашка улыбался и смеялся. Улыбалась и смеялась и я. Наверное, впервые после тех катаний с горки.

Глава 34

Лекс

Отоспаться после соревнований не получилось. Контрольную по английскому так просто потом не пересдашь, пришлось тащиться к первому занятию, хотя вчера приехал почти под полночь. Быстрее бы закончился этот лицей. Задолбал детский сад. Демьян вчера после соревнований чуть в табло не схватил за своё «школоло». Ребята в клубе уже давно уяснили, что то, что я ещё в лицее, ещё не значит, что не смогу настучать по роже. Тренер долго не включал в соревнования, но после того, как исполнилось восемнадцать, воткнул меня в основной состав.

Ирка сегодня опять мозг выносила. Ну что за мода такая у баб? Не знаю, как Макс справляется параллельно с несколькими. Мне кажется, они когда-нибудь прознают друг про друга, соберутся и просто прикончат его. А ему только веселье.

– Хмурый ты, бро, какой-то. Уже б давно взял своё и успокоился. А то задолбал кислой миной.

– Ты о чём вообще?

– Да так…

– Макс, блин…

– Так всё. Мне пора на репетицию. У меня новая партнёрша, надо объездить кобылку.

Ржёт упырь.

– А с Верой что? Опять лечится?

– Ага. Думаю, месяца три точно будет. Потом пока в форму придёт. Не знаю, там уже и поступление.

Верка Радич – партнёрша Макса по танцам ещё чуть ли не с пелёнок. Они вместе ушли в современный танец, будучи на самом пике в бальных. Мать Ларинцева тогда это едва пережила, она мечтала, что сын сверкнёт на каких-то престижных конкурсах спортивных танцев, но прямо перед отборочными четыре года назад Макс с Веркой показали кукиш всем и сбежали в хип-хоп. Эти двое дружили с детства, и Верка так и не дала Максу. Он долго не сдавался, но потом смирился, согласившись, что им и правда лучше быть друзьями. А ещё у Радич были вечные проблемы со жратвой. Она всё время считала себя жирной и поэтому сидела бесконечно на диетах, а потом время от времени родители лечили её в каких-то центрах.

На углу мы разошлись, и я потопал на остановку. Терпеть не могу общественный транспорт, но сегодня водитель отца отогнал машину в сервисный менять масло, так что пришлось тащиться на автобусе. От остановки до дома минут пять средним шагом. Я как-то и забыл, что гулять пешком тоже в кайф под настроение. Только вот настроение это у меня недолго продержалось.

Чуть в стороне от ворот стояли двое. Бестолочь я узнал по белой куртке, а рядом с ней, положив руку ей на талию, стоял какой-то хрен.

Кулаки сжались сами собой. Осознание горячей волной ударило в грудь. Я не хочу, чтобы это чмошник её трогал. Я вообще не хочу, чтобы её кто-то трогал. Почему? Лучше не задумываться, потому что выводы мне не понравятся.

– А ты у нас кто такой?

Я подошёл сзади. Бестолочь дёрнулась от моего голоса, отступила от чмошника на шаг и застыла.

– Лёша, – проблеяла, замявшись. – Привет…

Пацан тоже обернулся и внимательно посмотрел. Может, не увидь я его с бестолочью, он бы и показался мне нормальным. Или нет. Рафинированный какой-то. Правильный, наверное. Мама учительница, папа инженер, дедушка профессор. И прочая лабуда – идеальная семейка и такой же идеальный парень.

– Александр, – рафинированный протянул ладонь. – Одноклассник Яны. Бывший.

Я опустил взгляд на его руку, а потом опять поднял и посмотрел в глаза. Не ответил, и он понял. Опустил руку, засунул её в карман и нахохлился, как петух.

– А ты кем будешь? – уже не такой приветливый, зато наглый до делов.

– Это мой сводный брат Алексей, – вклинилась бестолочь. Ей не говорили, что нужно ротик на замке держать, когда взрослые разговаривают?

– Брат, значит, – протянул парень, в конец охренев. А я стоял и чувствовал, как сердце начинало разгонять кровь, накачивая органы адреналином.

– Значит.

Если между нами зажечь спичку – как пить дать рванёт. Девчонка это поняла и начала нервничать не на шутку. Бледные после болезни щёки раскраснелись. От напряжения она закусила губу и смотрела то на меня, то на рафинированного чмошника.

– Лёш, там Людмила обед оставила. Остынет…

Что, мать твою?

– Так иди и ешь, – бросил, не глядя на неё. – А одноклассник уже пойдёт, последний автобус через четыре минуты. А больше из «Рощи» сегодня ничем не уедешь.

У чмошника с лица сошла вся краска, он хотел мне что-то ответить, хотя явно зассал. Но стыд перед тёлкой взял своё. Уже открыл рот, как бестолочь снова всунула свои пять копеек. Поняла, что её дружок по лезвию ходит.

– Саш, и правда, – голос дрожал. – Мне сейчас мама должна позвонить. Да и замёрзла уже.

Этот Саша лишь удивлённо поднял бровь, но принял поражение.

– Ну ладно. Увидимся ещё.

И обнял бестолочь, прижал к себе. Я даже заметил, как он носом потянул возле шеи. Одноклассник, твою мать. Валил бы, пока ноги целы.

Глава 35

Яна

По календарю уже наступила весна. Даже солнышко как-то с утра выглянуло чуть более приветливо, хотя термометр всё ещё показывал отрицательную температуру. Меня выписали, и я снова начала посещать учёбу. В первый день было ощущение, будто снова впервые пришла в этот класс. Аня была очень рада моему возвращению, Эдик тоже. Чего нельзя сказать об Ирине Ряполовой. Она со своей подружкой так посмотрела, когда я в класс вошла, что, казалось, на мне одежда загорится.

А вот Ларинцев вообще без комплексов. Хотя о ком я говорю? Где Ларинцев, а где комплексы.

– Привет, Белоснежка! – выкрикнул на полкласса, будто мы с ним лучшие друзья.

А потом обхватил за шею и потёр кулаком по макушке, испортив причёску. Шевцов молча отвернулся, а Роман Должанов лишь кивнул, при этом обратившись к Степановой:

– О, Ирландо, теперь мне не придётся разбавлять твоё одиночество, – расплылся в наглой улыбке. – Но если чё, то я ночью могу.

Некоторые парни в классе заржали как кони, а Аня покраснела от злости.

– Дебил. Сам своё одиночество разбавляй но ночам. Уверена, ты уже знаешь как.

Теперь хохот был обращён на Должанова, а Аня королевской походкой прошла к последней парте.

– Могу и с тобой опытом поделиться, детка. Поверь, это не менее занимательно, чем физика.

Под всеобщее веселье Аня закатила глаза и прошептала мне:

– Кто вообще сейчас говорит «детка»?

В класс по звонку вошёл преподаватель, и смешки смолкли. Мне было жаль подругу. В последнее время Должанов вообще границ не видит, открыто поднимает её насмех, почти доводя до слёз. Да какой там почти. Аня, моя уверенная в себе и стойкая Аня, вчера звонила вечером и рыдала в трубку, что этот козёл её на физкультуре опозорил перед всей группой. Она замерзла в спортзале, а Должанов высмеял, что через майку всё видно, ещё и под руки сзади подхватил, чтобы прикрыть не смогла и другие поржали. Степанова его люто ненавидела, а поделать ничего не могла.

Занятия пошли своим чередом, и я была в шоке от того, насколько отстала. Занималась дома целыми днями почти, как только чуть полегче стало, но всё равно катастрофически отстала. Аня с Эдиком помогали, как могли, но пришлось полностью занырнуть в учёбу. Только сон, еда и уроки, уроки, уроки. Я даже с мамой виделась мельком. Она всё понимала, иногда приходила, приносила мне в комнату чай с блинчиками и просто какое-то время сидела рядом, пока я внедрялась в тайные глубины алгебры или слушала тексты по английскому.

С Алексеем я и вовсе встречи не искала. В тот раз, опозорив меня перед Сашей, он ещё и дома накричал. Стоило спросить, почему он так себя повёл, как Лекс полоснул своим жутким взглядом, а потом припечатал ладонью о косяк двери, прямо у моего лица, и зло прошипел, что он мне не брат, и нечего таскать в дом каких-то «левых придурков». Мне тогда стало просто до слёз обидно. Ну чем Саша ему насолил? Я же его даже в дом не приглашала, мы просто стояли на улице.

После этого я написала Тереньтеву сообщение с извинением, но он ничего не ответил. Видно было, что прочитал, но даже плюсик в ответ не прислал.

До конца четверти оставалось не так уж и много, а до каникул нужно было сдать проект по биологии. Мы с Аней взяли работу на двоих, но из-за моей болезни продвинулись весьма незначительно. Тема была интересная, но направление работы в основном теоретическое, поэтому требовалось обработать большое количество информации, структурировать её, выполнить графики и анализ закономерностей. Мы взяли вполне животрепещущую тему для современного человека, особенно для выпускника – «Стрессы и стрессоустойчивость организма человека». Материал в основном уже был собран, но проект требовалось довести до ума.

Сегодня была суббота, и мы условились основную часть дня посвятить проекту. Позавтракав утром и сделав основные уроки на понедельник, я оделась и выбежала на автобус. К району с высотками, где жила подруга, добираться пришлось с двумя пересадками.

– Привет, – Аня улыбнулась и пошла включать чайник, пока я разматывала шарф. Горячий чай как раз к месту, потому что, несмотря на календарь, весна в город не спешила, удивляя южных жителей непривычным в это время холодом.

– Родителей дома нет сейчас, так что можно и музыку включить фоном. Комп в моей комнате теперь стоит, я его уже включила.

У Степановой я была уже не впервые. Она жила с родителями и двумя младшими, которые сейчас гостили у деда.

Мы расположились за компьютером и принялись за работу, попивая ароматный чай с лимоном. Аня включила какую-то лёгкую попсу фоном и сделала тише, чтобы мысль не сбивать.

– Бинго! – радостно вскрикнула Аня, когда работа была окончена.

Я потянулась, прохрустев затёкшей спиной, и потёрла глаза, уставшие от напряжения.

– А сколько сейчас времени? Господи!

Мы так заработались, что я совсем потерялась во времени и пространстве. Уже было почти шесть, и уехать из этого района в «Серебряную рощу» общественным транспортом не представлялось возможным. Я позвонила маме, спросив, не сможет ли она после работы забрать меня. Мама сказала, что сегодня они с Виктором допоздна, но такси брать не разрешила. Сказала, что не доверяет, и молодой девушке может быть небезопасно путешествие в такси через весь город вечером. Попросила подождать до половины восьмого, пока освободится водитель Виктора Степан. Он и приедет.

На счёт такси я была с ней не согласна, но решила не настаивать. Степан так Степан.

– Знаешь, – с лукавой улыбкой сказала Аня. – А давай отметим завершение нашего проекта. Суббота же, и мы уже взрослые девочки.

Аня поставила на стол две рюмочки и полулитровую пластиковую бутылку с тёмной жидкостью.

– Что это? – я удивлённо посмотрела на подругу. Ничего себе!

– Дедушкино домашнее вино. Оно очень слабенькое, папа говорит, что как компот. Зато витаминов в нём куча. Давай попробуем.

– Ого. Девушка, где моя подруга Аня и что ты с ней сделала?

Мы обе весело рассмеялись. Я ещё посомневалась, но потом всё же решилась. Что будет от пары глотков? Тем более качественного дедушкиного продукта?

Но, видимо, не такой уж и компот оказался это дедушкино вино. Анины щёки покраснели, а взгляд заблестел, хотя выпили мы совсем понемногу. Я, наверное, тоже не далеко ушла, потому что мы вместе глупо хихикали над какими-то недалёкими приколами в Ютубе, потом обсудили, какой Должанов козёл и заноза, потом помечтали о том, как весело и интересно будет учиться в университете.

Перезвонила мама и сказала, что Степана Виктор сейчас отпустить не может, и он попросил сына приехать за мной.

– Мам, может я всё же на такси? – желания видеть Шевцова сейчас не было никакого.

– Яна, и речи быть не может! Я тебе уже сказала своё мнение: считаю, что это небезопасно.

О мама! Ты даже не представляешь, как небезопасно может быть ехать в одной машине со сводным братом за рулём. Помню я, как мы возвращались из лечебницы, думала, волосы вылезут все от страха.

Я вздохнула и убрала телефон в сумку.

– Что случилось? – Аня подняла бровь.

– Водитель отчима не сможет за мной приехать, и Виктор попросил Алексея. Опять мне слушать, что он в няньки не нанимался.

– Ой, – Степанова скривилась.

А я поникла. Я рассказывала подруге о визите Сашки, и что из этого всего вышло. Но о поездке в лечебницу и о том, как Шевцов решил заткнуть мне рот тогда, не решилась. Во-первых, про маму я не имею права, это не моё дело, а про второе… Глупость, не имеющая значения, что о ней рассказывать? Да и стыдно будет признаться, что теперь во время разговора мой взгляд цепляется за его жёсткие губы. Сама себя одёргиваю и ругаю, глупость же.

– Сядь уже и расслабься, Янка, – серьёзно говорит Степанова. – Ты, как только имя его слышишь, в соляной столб превращаешься. Может, я чего-то не знаю? Шевцов – козёл, это мне известно, но у тебя аж руки трястись начинают. Он как-то сильно тебя обидел? Что-то сделал?

Аня разволновалась не на шутку. Праведное возмущение, ещё и подогретое дедушкиным вином, искрилось в её взгляде и вибрировало в голосе.

– Ань, – я обняла подругу, чтобы успокоить. – Это же Шевцов, ты правильно сказала, он просто козёл. Вот и всё.

Ехать ему и правда было долго, так что я снова уселась на стул и попыталась расслабиться. Вино мы с Аней больше не стали пить, как ни крути, пусть и мизерный, но всё же алкоголь, что совсем нехорошо, но болтали обо всём подряд, я даже успокоилась.

Спустя какое-то время в дверь позвонили.

– Младших дед привёз, – сказала Аня и пошла открывать.

Из-за стола в кухне мне было видно коридор и входную дверь. И это была не Анина сестра.

– Где она? – Шевцов без приглашения перешагнул порог.

– И тебе привет, мистер Грей.

Степанова! Я ей в прошлый раз за это чуть голову не открутила, а она снова. А мне выслушивать.

– Уже иду, – выхожу в коридор, неся куртку в руках.

– Ты глухая что ли? Где твой телефон?

Алексей был зол. Я полезла в сумочку и вытащила мобильник. Восемь пропущенных звонков. Как же я не услышала?

– Извини. Телефон был в сумке.

Я старалась не смотреть на сводного брата. Надела обувь, распрямилась и столкнулась нос к носу с ним.

– Ты что, пила? – глухо спросил он.

– Что? – я хлопнула ресницами, застигнутая врасплох. А если и пила, то что? Но сказать вслух это не получилось, и я просто промолчала.

– Бестолочь, ты оглохла?

Стало невыразимо стыдно перед Аней. За то, что я такая мямля, за то, что не могу ответить сводному брату на оскорбления. За всё, за что так стыдно перед самой собой.

– Слышь, умник, – отмерла Степанова, но Лекс припечатал тяжёлым взглядом и её.

– Ирландо, тебя там ждут. А ты, – обратился ко мне, – шуруй в машину.

Тяжело вздохнув, я прошла мимо Лекса, зацепив его плечом. Вообще-то я случайно, но он, мне кажется, подумал совсем иначе. Кажется, у него даже зубы скрипнули.

Шевцов вышел за мной. В подъезде с удивлением я встретила Должанова, который стоял, вальяжно опираясь на перила. Он подмигнул мне, но за нами не поторопился. Зачем он здесь? И тут решил достать Аню?

Но спросить мне не дали – поторопили в спину.

– Быстрее. Время не бесплатное.

Прежде чем скрыться в пролёте ниже этажом, я бросила взгляд через плечо и увидела Аню, вышедшую на лестничную клетку в тапочках. Губы сжаты, руки сложены на груди. Она кивнула мне, показывая, что справится.

Она-то справится, а я?

Глава 36

– А Роман? Почему мы не ждём его? – удивлённо спросила я, когда Алексей выехал со стоянки.

– Много вопросов.

– Я серьёзно! Он же её изведёт!

Шевцов хмыкает, внимательно наблюдая за дорогой. Ему это показалось смешным? У них это в порядке вещей, что ли?

– Ирладно не так-то просто извести. Даже Должанову. Поэтому успокойся уже и пристегнись.

Последний совет точно не стоило игнорировать. А вот с тем, чтобы успокоиться, возникли некоторые проблемы. Вино Аниного дедушки всколыхнуло кровь, а вместе с тем желание высказать то, что тяжёлым грузом лежало на душе, что оседало с каждым недовольным взглядом, с каждым едким словом – обиду. Но я прекрасно знала, к чему это приведёт, а злить Шевцова за рулём – себе дороже. Поэтому, пока рот не открылся, я достала из сумочки наушники и воткнула в уши, включив в телефоне музыку.

Я отвлеклась, наблюдая на проплывающими за окном машины яркими вывесками магазинов, за освещёнными остановками и кучками людей на них. Большой город жил большой жизнью: яркой, разноцветной, играющей огнями даже когда его обнимал вечер. Как бы я хотела наслаждаться жизнью здесь, почувствовать себя активной клеточкой этого живого организма. Но как бы не старалась, есть тот, кто время от времени даёт мне порцию яда, отравляя, напоминая, что я здесь чужеродна.

Я чувствовала необычайную странную лёгкость в голове. Голос солиста какой-то зарубежной группы, название которой я всегда забывала, казался необычайно красивым. И я едва сдерживалась, чтобы не подпевать. Представляю, как бы глупо это выглядело. И когда в плейлисте дошла очередь до «Imagine Dragons», я вдруг смущённо вспомнила тот кавер, который исполнял на вечеринке Шевцов. В те моменты он был каким-то другим, даже смотрел иначе. Может быть мне просто показалось, но тогда я чувствовала его взгляд, хоть и пряталась в тени. Это было странно, как всегда пугающе, но… А потом он выпорол меня ремнём.