Психология человека в современном мире. Том 3. Психология развития и акмеология. Экзистенциальные проблемы в трудах С. Л. Рубинштейна и в современной психологии. Рубинштейновские традиции исследования

Кляйн М. О развитии психической деятельности // Творчество Мелани Кляйн. СПб.: Изд. Дом «Бизнес-пресса», 2001. С. 60–72.

Лэнг Р. Расколотое «Я». СПб.: Белый Кролик, 1995.

Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. Спб.: Питер, 2000.

Фонаги П. Точки соприкосновения и расхождения между психоанализом и теорией привязанности // Журнал практической психологии и психоанализа. № 1. 2002.

Фрейд А. Теория и практика детского психоанализа. М.: ООО Апрель Пресс, ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс, 1999.

Шпиц Р. А. Психоанализ раннего детского возраста. М.: ПЕР СЭ, 2001.

Bick E. The experience of skin early object relations // Int. J. of Psycho-Anal. № 49. 1968. P. 484–486.

Deutsch H. Some forms of emotional disturbance and their relationship to Schizophrenia // Neuroses and character types. Clinical Psychoanalytic Studies. N. Y.: Int. univ. press, 1995.

Fairbairn W. R. D. Schizoid factors in the personality // Psychoanalytic studies of the personality. London: Routledge & Kegan Paul, 1940. P. 3–27.

Klien M. The importance of symbol formation in the development of the ego // Love, guilt and reparation and other works 1921–1945. London, 1991. P. 219–232.

Mahler M. On child psychosis and schizophrenia. // The psychoanalytic study of the child. NY. Int. universities press., 1952. V. VII. P. 286–303.

Tustin F. Autistic states in children. London: Routledge & Kegan Paul, 1981.

Winnicott D. W. The maturational processes and the facilitating environment: studies in the theory of emotional development. N. Y.: Int. Univ. Press, 1965.

Winnicott D. W. Manic defense // Through pediatrics to psycho-analysis. Collected Papers. London: Karnac Books, 1992.

О. В. Козачек (Волгоград)

Последствия манипулятивного общения: отношение к другим и к себе у детей подросткового возраста

Распространение психологического манипулирования в различных сферах общественной жизни делают тему «овеществления» человека актуальным предметом изучения. Проекция взрослых отношений наблюдается во взаимодействии детей подросткового возраста. Подростковый период, с его критическим протеканием, ориентацией на групповое взаимодействие, формирующимся чувством взрослости и самосознанием, все чаще упоминается в работах зарубежных (Э. Берн, Д. С. Уилсон, М. Смит, Э. Шостром) и отечественных (Е. Л. Доценко, В. В. Знаков, А. В. Романов, И. Л. Финько) исследователей как возраст повышенной сензитивности к манипуляции.

Манипуляцией принято называть психологическое воздействие на человека, осуществляемое скрыто и ловко. Манипуляция используется для достижения односторонней выгоды и всегда носит субъект-объектный характер. Манипулятор похож на фокусника, кукловода, который управляет марионетками. Он осуществляет «действия, направленные на «прибирание к рукам» другого человека, помыкание им, производимые настолько искусно, что у того создается впечатление, будто он самостоятельно управляет своим поведением» (Доценко, 2003, с. 53).

Подростки активно вовлечены в процесс манипулятивного общения. У них владение многочисленными приемами управления окружающими людьми сочетается с малой информированностью об альтернативных формах поведения (Е. Л. Доценко), недостаточной сформированностью умения противостоять манипулятивным воздействиям сверстников и взрослых (С. В. Кривцова, И. Л. Финько), а также существенными изменениями, происходящими во всех сферах самосознания подростка.

Важным для определения направлений и содержания психологической помощи подросткам, пережившими опыт психологического насилия и опыт манипулирования окружающими людьми, становится раскрытие изменений, происходящих с центральным в рассматриваемый период компонентом самосознания – отношением подростка к себе. Поэтому целью нашего исследования стало изучение связи манипулятивной установки и самоотношения детей подросткового возраста.

Под термином «манипулятивная установка», вслед за А. В. Бедненко, мы понимаем выраженную в определенной степени готовность субъекта относиться к другому человеку как к средству достижения своей цели, искусно побуждать его к переживанию определенных состояний, принятию решений, совершению действий, не совпадающих с его собственными намерениями. Теоретический анализ работ Т. В. Драгуновой, О. А. Карабановой, К. Н. Поливановой, М. Смита, Д. С. Уилсона, Д. И. Фельдштейна, И. Л. Финько, Э. Шостром и др. позволил выделить факторы, обусловливающие возникновение и развитие манипулятивной установки и манипулятивного поведения в подростковом возрасте:

• готовность манипулировать другим человеком, сформированная на ранних этапах онтогенеза, а в подростковом возрасте проявляющая себя особенно ярко;

• необходимость решения задач подросткового возраста в манипулятивном обществе;

• реакция протеста подростка против попирания его прав и свобод и, как следствие, манипулятивные проявления;

• формирование коммуникативной компетентности подростка, поиск «пределов допустимого» в общении со сверстниками и взрослыми и, как результат, «манипулятивные эксперименты» и др.

Как показывают результаты исследования зарубежных (С. Андерсен, Ф. Зимбардо, Дж. К. Росс, У. В. Чамберс и др.) и отечественных авторов (Е. Н. Волков, А. В. Романов, Е. Т. Соколова, Е. П. Чечельницкая и др.), особенности самосознания человека представляют собой один из факторов, вынуждающих человека вставать в позицию инициатора манипулятивного нападения и делающих его уязвимым адресатом внешних интервенций. В свою очередь, возникающие изменения, сопровождающие манипулятивный процесс, связаны с различными аспектами самосознания, и преимущественно отношения к себе.

Рассмотрение особенностей самосознания детей подросткового возраста, раскрытых в работах Л. И. Божович, Н. И. Гуткиной, И. В. Дубровиной, И. С. Кона, А. М. Прихожан, Д. И. Фельдштейна и др., показало, что самой уязвимой стороной самосознания подростка в ситуации психологического манипулирования является эмоционально-ценностная сторона. Наиболее тесно с особенностями манипулятивной установки связано самоотношение подростка, а не самооценка им отдельных качеств и сторон собственной личности.

Существенные изменения в самоотношении в контексте манипулятивных взаимоотношений можно наблюдать к концу подросткового возраста, когда происходит смена оснований самооценивания и наблюдается переход к целостному представлению и отношению к себе. Анализ работ, посвященных структуре и содержанию самоотношения человека (А. В. Захарова, И. С. Кон, Е. Т. Соколова, С. Р. Пантилеев, B. В. Столин, И. И. Чеснокова и др.), позволил выбрать в качестве теоретического основания подход к самоотношению, предложенный C. Р. Пантилеевым.

В качестве основной гипотезы нашего исследования сформулировано предположение о том, что существует взаимосвязь между манипулятивной установкой, ее реализацией в поведении и структурно-содержательными характеристиками самоотношения детей подросткового возраста.

Для опытной проверки гипотезы мы использовали эмпирические методы – технику репертуарного интервью, семантический дифференциал, групповую оценку личности (ГОЛ), методику исследования макиавеллизма личности в адаптации В. В. Знакова (Знаков, 2001), методику исследования самоотношения (МИС) С. Р. Пантилеева (Пантилеев, 1991). Для обработки полученных результатов был использован контент-анализ, корреляционный, дисперсионный, дискриминантный и кластерный анализ данных. В исследовании приняли участие 175 подростков 14–15 лет, учащиеся 9-х классов.

Для изучения степени выраженности манипулятивной установки применялась методика исследования макиавеллизма личности – версия Мак-шкалы, переведенная с английского и адаптированная В. В. Знаковым и др. По аналогии нами было проведено повторное нормирование и определены нормы для подростков 14–15 лет, на основании которых выделись три группы испытуемых с высокой, средней и низкой степенью выраженности манипулятивной установки.

Анализ особенностей реализации подростками манипулятивной установки в поведении осуществлялся посредством изучения оценок, которые давали им сверстники. Определялась степень выраженности у подростков качеств, свойственных участникам манипулятивного взаимодействия: «манипулятору» – человеку, который манипулирует другими людьми в общении («М»); «жертве манипуляции» – человеку, которым манипулируют другие люди в общении («Ж»); «актуализатору» – противоположности манипулятора и жертвы манипуляции – человеку, который не манипулирует другими людьми сам и не позволяет манипулировать собой в общении («А»). Выбор именно этих персонажей был обусловлен их ведущей ролью в процессе манипулятивного взаимодействия.

Стратегия исследования особенностей реализации манипулятивной установки в поведении включала в себя: во-первых, изучение словаря подростков при помощи техники репертуарного интервью; во-вторых, определение представлений подростков о качествах «М», «Ж», «А» посредством метода семантического дифференциала; в-третьих, выявление подростков, которые, по мнению сверстников, обладают характеристиками «манипулятора», «жертвы манипуляции» или «актуализатора» при помощи методики групповой оценки личности (ГОЛ).

Применение дисперсионного анализа показало отсутствие прямой зависимости между манипулятивной установкой и ее реализацией в поведении подростков 14–15 лет. В подростковом возрасте высокая, средняя или низкая выраженность у субъекта готовности манипулировать другими людьми реально может проявлять себя как в манипулятивном, так и в жертвенном, и в актуализационном поведении. Интересны возможные сочетания манипулятивной установки и поведения, полученные в нашем исследовании (таблица 1). Высокая степень выраженности манипулятивной установки в реальности может проявлять себя не только в виде манипулятивного, но и в виде жертвенного поведения.

Вероятно, в данном случае речь идет об описанных у Э. Шостром, Ф. Перлза примерах активного (использование в качестве средства манипулирования собственной активности, силы и слабостей других) и пассивного манипулирования (использование в качестве средства собственной слабости, беспомощности). Второе, по мнению данных авторов, оказывается нередко более эффективным, чем первое, а теперь, по нашим данным, и более частым. Также встречаются испытуемые – «актуализаторы», которые, обладая выраженной готовностью манипулировать другими, не реализуют ее в поведении, по мнению сверстников.

Таблица 1

Соотношение степени выраженности манипулятивной установки и особенностей ее реализации в поведении 14–15-летних подростков, %)

С другой стороны, иногда субъекту, при наличии слабо выраженных манипулятивных намерений, окружающие приписывают черты типичного «манипулятора» или «жертвы». Несомненно, в данном сочетании образуются также манипулятивная и жертвенная позиции, однако качественно другие по своему характеру. Можно предположить, что в первом случае речь идет о ложном приписывании субъекту несвойственных ему корыстных, нечестных намерений; во втором – о типичном поведении объекта психологической манипуляции, выступающей «марионеткой» в руках «кукловода». Как и при высокой степени выраженности манипулятивной установки, субъекты, не склонные относиться к другим как к объектам психологического манипулирования, могут занимать в поведении позицию «актуализатора».

Самой распространенной является группа со средней степенью выраженности манипулятивной установки. Однако и эта группа смешана по своему составу, в ней присутствуют испытуемые, которые оцениваются сверстниками как «манипуляторы», «жертвы» и «актуализаторы». Таким образом, можно сделать вывод о разнородности манипулятивного поведения в период взросления, о зависимости его от многочисленных предпосылок, а также о том, что высокая, средняя или низкая выраженность у субъекта готовности манипулировать другими людьми реально может проявлять себя как в манипулятивном, так в жертвенном и в актуализационном поведении.

Для изучения самоотношения детей подросткового возраста, имеющих различную степень выраженности манипулятивной установки и ее реализации в поведении, использовался опросник МИС (методика исследования самоотношения) С. Р. Пантелеева. Применение коэффициента корреляции Пирсона показало связь манипулятивной установки с двумя показателями самоотношения 14–15-летних подростков: «закрытостью» (r = –0,385, р ≤ 0,01) и «отраженным самоотношением» (r = –0,269, р ≤ 0,05). Чем ниже степень выраженности манипулятивной установки у детей подросткового возраста, тем больше для них свойственна поверхностность проникновения в свой внутренний мир, тем ярче у них выражено закрытое (защитное) отношение к себе, тем положительнее отношения к себе они ожидают от окружающих. И наоборот, чем выше степень выраженности манипулятивной установки, тем выше критичность, глубина осознания себя, внутренняя честность подростков, которая сопровождается ожиданием отрицательного отношения к себе.

Также были прослежены особенности связи между девятью показателями самоотношения испытуемых и степенью их согласия с двадцатью утверждениями МАК-шкалы. Полученные результаты свидетельствуют о наличии значимой зависимости между самоотношением 14–15-летних подростков и составляющими их манипулятивной установки. Чем выше у подростков степень выраженности манипулятивной установки и положительнее отношение к использованию в процессе общения лжи, аморальных средств, тем ниже их отраженное самоотношение, самоуверенность, саморуководство, самопривязанность.

Это означает, что неудовлетворенные собой, желающие изменить себя, считающие, что не способны эффективно управлять собой, верящие в подвластность своего «Я» внешним обстоятельствам, но критичные к своему внутреннему миру, внутренне честные к себе испытуемые склонны положительнее относиться к возможности построения взаимоотношений посредством сокрытия истинных мотивов своих поступков, неправды, лжи, аморальных средств. И наоборот, самоуверенные, социально смелые, считающие, что способны эффективно управлять собой и справляться с собственными эмоциями и переживаниями по поводу себя, но при этом чрезмерно привязанные к себе, несклонные меняться по отношению к наличному состоянию, часто некритичные к своему внутреннему миру испытуемые расположены отрицательно относиться к использованию в процессе общения лжи, аморальных средств и пр.

Таким образом, сильно и слабо выраженная готовность манипулировать другими людьми не обусловливает в полной мере позитивного самоотношения у 14–15-летних испытуемых. Есть основание полагать, что средняя степень выраженности манипулятивной установки, связанная с умеренными показателями по закрытости, отраженному самоотношению, самоуверенности, саморуководству, самопривязанности, в большей мере, чем низкая и высокая, способствует благоприятному варианту развития самоотношения детей подросткового возраста. В большей степени манипулятивная установка связана с первой подсистемой самоотношения, системой самооценок или «самоуважением» подростков 14–15 лет.

Главным итогом проведенной работы можно считать выявление особенностей взаимосвязи между манипулятивной установкой, ее реализацией в поведении детей подросткового возраста и их самоотношением.

Между манипулятивной установкой и ее реализацией в поведении подростков 14–15 лет отсутствует прямая зависимость. В подростковом возрасте высокая, средняя или низкая выраженность у субъекта готовности манипулировать другими людьми реально может проявлять себя в манипулятивном, жертвенном, актуализационном поведении. Имеются, как минимум, девять возможных сочетаний степени выраженности манипулятивной установки и особенностей ее реализации в поведении.

Манипулятивная установка связана со структурно-содержательными характеристиками самоотношения подростков. Наиболее благоприятное строение самоотношение характерно для подростков 14–15 лет со средней степенью выраженности манипулятивной установки.

Таким образом, особую актуальность приобретает разработка системы условий психологической поддержки молодого человека, выстраивающего свою неповторимую стратегию взаимодействия с окружающим его миром. От своевременности и эффективности этой работы зависит личностное и социальное развитие взрослеющего человека, а также острота в ближайшей перспективе проблемы «овеществления» субъекта. Не вызывает сомнений важность дальнейшего изучения человека как инициатора и адресата психологического манипулирования в различные периоды онтогенеза и исследования тех изменений, которые происходят в его внутреннем мире.

Литература

Бедненко А. В. Манипулятивная установка в профессиональной деятельности менеджера: Автореф. … канд. психол. наук. М., 2003.

Бондарева Л. В. Психология манипулятивного общения в подростковом возрасте (Теоретические и практические аспекты): Учеб-метод. пособие / Л. В. Бондарева, О. В. Козачек. Волгоград: Перемена, 2003.

Доценко Е. Л. Психология манипуляции: феномены, механизмы, защита. СПб.: Речь, 2003.

Знаков В. В. Методика исследования макиавеллизма личности. М.: Смысл, 2001.

Козачек О. В. Связь манипулятивной установки и самоотношения детей подросткового возраста: Дис. … канд. психол. наук. Волгоград, 2005.

Кривцов С. В. Исследование психологических проблем подростков мегаполиса Москва / С. В. Кривцова, Е. Б. Кнорре, М. Е. Кукушкин // Подросток на перекрестке эпох. М.: Генезис, 1997. С. 18–53.

Пантилеев С. Р. Самоотношение как эмоционально-оценочная система. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1991.

Чечельницкая Е. П. Стратегии манипулятивного общения у пациентов с искажением образа Я при пограничной личностной организации: Дис. … канд. психол. наук. М., 1999.

Шостром Э. Человек-манипулятор. Внутреннее путешествие от манипуляции к актуализации. М.: Апрель-Пресс, изд-во Института Психотерапии, 2004.

С. В. Куваева (Москва)

Психологические последствия раннего обучения

С. Л. Рубинштейн писал: «Для ребенка нет ничего естественнее, как развиваться, формироваться, становиться тем, что он есть, в процессе воспитания и обучения» (Рубинштейн, 1976, с. 184). И далее: «Ребенок развивается, воспитываясь и обучаясь, а не развивается, и воспитывается, и обучается. Это значит, воспитание и обучение включаются в самый процесс развития ребенка, а не надстраиваются лишь над ним» (Рубинштейн, 1976, с. 191).

Известно, что воспитание и обучение достигает названных целей при умелом направлении собственной деятельности ребенка. При абстрактном толковании этой деятельности, тем более при отрыве процесса развития от воспитания и обучения, неизбежен тот или иной вид противопоставления нужд «природы» ребенка и требований воспитания (так, собственно, и случалось неоднократно в истории педагогической мысли и практики). Однако положение существенно меняется, если «собственная» деятельность ребенка, с одной стороны, понимается как возникающая и формирующаяся в процессе воспитания и обучения, с другой – представляется в контексте истории самого детства, определяемой социально-экономически ми задачами общества и соответствующими им целями и возможностями воспитания и обучения. При этих теоретических предпосылках полный учет характера и особенностей собствен ной деятельности ребенка выступает не как противопоставление развития воспитанию, а как введение в педагогический процесс важнейшего условия реализации его целей, и тогда, по словам С. Л. Рубинштейна, педагогический процесс как деятельность учителя-воспитателя формирует развивающуюся личность ребенка в меру того, как педагог руководит его деятельностью, а не подменяет ее.

Всякая попытка воспитателя-учителя «внести в ребенка по знание и нравственные нормы, минуя собственную деятельность ребенка по овладению ими, подрывает… самые основы здорового умственного и нравственного развития ребенка, воспитания его личностных свойств и качеств» (Рубинштейн, 1976, с. 191).

Подчеркивая внутреннее единство развития ребенка и педагогического процесса, С. Л. Рубинштейн вместе с тем отмечал различие подходов к ним со стороны психологии и педагогики как наук. Предметом психологии являются закономерности раз вития психики ребенка – и педагогический процесс с этой точки зрения выступает как его условие. Предметом педагогики вы ступают специфические закономерности воспитания и обучения, а психические свойства ребенка на различных ступенях его раз вития выступают лишь как условия, которые должны быть учтены. «То, что для одной из этих наук является предметом, то для другой выступает как условие» (Рубинштейн, 1976, с. 184).

В настоящее время существует множество взглядов на проблему раннего обучения ребенка: одни специалисты считают, что маленького ребенка не надо учить ничему – ему необходима свобода. Был бы хороший уход за ребенком, а остальное всё придет к нему с годами. Другие считают, что учить ребенка можно и нужно, но только ненавязчиво, в игре, учитывая его возрастные возможности (А. В. Запорожец, Д. Б. Эльконин, З. М. Богуславская, Е. О. Смирнова и др.). Третьи доказывают, что ребенку необходимо дать как можно больше новой информации по всем областям знаний: истории, географии, иностранным языкам, математике, искусствоведения и т. д. (М. Монтессори, М. Ибука, С. Лупан, Н. Зайцев и др.).

«Вирус», под названием «раннее развитие детей», поразил большинство молодых родителей крупных городов. В этом случае понятие «развитие» ими употребляется ошибочно, так как в домашних условиях, а также в дошкольных образовательных учреждениях занимаются не столько развитием, сколько досрочным обучением тем предметам, которые ребенок позже изучает в начальной школе. Энтузиазм родителей объясняется и подогревается необходимостью сдачи тестов при поступлении в элитные школы; родителям кажется, что с помощью раннего обучения они дадут ребенку «ранний старт», повысив его конкурентоспособность в дальнейшей жизни. Таких родителей еще Плутарх предостерегал: «…стремясь как можно скорее видеть своих детей первыми во всем, родители требуют от них чрезмерного труда, под бременем которого они изнемогают; кроме того, подавленные трудом, дети теряют охоту к учению. Подобно тому, как растения требуют умеренной влаги, излишек которой их заглушает, так и ум человека от умеренных занятий крепнет, а чрезмерными, наоборот, подавляется. Поэтому, необходимо давать детям отдых и не заставлять их заниматься беспрерывно» (О воспитании детей, гл. 12–13, цит. по: Духавнева, Столяренко, 2000, с. 203).

Главным аргументом приверженцев идеи раннего обучения является особенность развития головного мозга ребенка. В течение первого года жизни мозг развивается на 60 %, а к трем годам – на 80 %. В самом деле, это впечатляет! Но это развитие происходит не за счет появления новых клеток мозга, а за счет разветвления нервной сети, миелинизации нервных волокон и образования связей между ними. Это говорит о том, что задачей развития головного мозга является не столько накопление информации, сколько ее систематизация. Задача накопления информации решается примерно до исполнения малышу 8–9 месяцев, а затем начинается ее систематизация и параллельно продолжается накопление.

Пытаясь навязать ребенку программу развития, определенную не естественным образом жизни, а чьими-либо рекомендациями, взрослые неизменно вторгаются в процесс индивидуального развития ребенка и нарушают его. Психологи и медики утверждают, что активные образовательные эксперименты над детьми не проходят бесследно.

Существуют нейрофизиологические законы развития мозга. Л. А. Венгер писал: «В детском возрасте психическое развитие и обеспечивающее его обучение невозможны без созревания и совершенствования морфофункциональных механизмов мозга, являющихся субстратом психической деятельности» (Венгер, 1996, с. 108). Энергетический потенциал головного мозга ограничен в каждый момент времени, поэтому если человек тратит энергию на несвоевременное развитие какой-то психической функции, то возникает дефицит там, куда эта энергия должна была быть актуально направлена. Раз внешняя среда требует выполнения определенной задачи, мозг ее будет выполнять, но за счет каких-то других структур психики. Два – три года – это период очень бурного развития сенсомоторной и эмоциональной сферы ребенка, и если начать его учить писать, читать, считать – нагружать его познавательные процессы, – то отбирается энергия, в частности, у эмоций. Тогда у маленького ребенка «полетят» все эмоциональные процессы и, скорее всего, сорвутся какие-то программы соматического развития, считает А. В. Семенович. Вполне вероятно проявление каких-то дисфункций, что-то может заболеть. Последствия этого отбора энергии могут сказаться не сразу, и, когда ребенку исполняется 7 лет, родители начинают удивляться, откуда «вдруг» берется энурез, откуда «вдруг» берутся страхи, ребенок начинает хуже засыпать, появляется плаксивость, гиперактивность, масса чисто невротических проявлений – тики или просто неадекватные эмоциональные реакции на что-либо. Это связано с тем, что в школе, ввиду больших нагрузок и новизны ситуации, все это начинает ярко проявляться (Рубинштейн, 1976).