Психология человека в современном мире. Том 3. Психология развития и акмеология. Экзистенциальные проблемы в трудах С. Л. Рубинштейна и в современной психологии. Рубинштейновские традиции исследования

Н. Н. Князева провела исследование особенностей социального интеллекта в юношеском возрасте и пришла к следующим выводам:

1. В юношеском возрасте хорошо развита способность ориентироваться в понимании последствий поведения, предвосхищать поступки людей.

2. Юноши большее значение придают вербальному общению, нежели школьники, они способны находить соответствующий тон общения с разными собеседниками, в разных ситуациях общения.

3. У девушек наблюдается тенденция к росту чувствительности к характеру и оттенкам человеческих взаимоотношений в сравнении со школьницами, что позволяет им правильно понимать и оценивать речевую экспрессию. Все же девушки большее значение придают анализу невербальных проявлений, чувствительны к невербальной экспрессии, что усиливает способность понимать других.

4. В юношеском возрасте учащиеся испытывают значительные трудности в межличностном взаимодействии, плохо адаптируются к различным системам взаимодействия (Князева, 2004).

Опираясь на эти и другие исследования, мы можем предположить, что отечественных ученых в большей степени интересуют особенности структурных компонентов социального интеллекта, их взаимосвязь с различными личностными и половозрастными характеристиками. Однако мы предполагаем, что уровень развития социального интеллекта в целом и отдельных его способностей в частности связан не только с перечисленными особенностями, но и с особенностями общества. Проведенные нами в 2002 г. исследования социального интеллекта показали особенности его развития в юношеском возрасте (Белоусова, Вышквыркина, 2005). В 2007 г. нами было проведено повторное исследование социального интеллекта на другой выборке, что позволило нам сопоставить показатели общего уровня развития социального интеллекта и отдельных его способностей у первокурсников разных лет.

Для достижения поставленной цели нами была использована методика исследования социального интеллекта Гилфорда-Саливенна (адаптация Е. С. Михайловой). Данная методика позволяет измерить как общий уровень социального интеллекта, так и частные способности к пониманию поведения. Она включает в себя 4 субтеста: «Истории с завершением»; «Группы экспрессии»; «Вербальная экспрессия»; «Истории с дополнением». Стимульный материал представляет собой набор из четырех тестовых тетрадей. Каждый субтест содержит 12–15 заданий, время проведения ограничено.

Три субтеста основаны на невербальном стимульном материале, и один субтест вербальный («Вербальная экспрессия»). Субтесты диагностируют четыре способности в структуре социального интеллекта: познание классов, систем, преобразований, результатов поведения. Два субтеста имеют в своей факторной структуре также второстепенные веса, касающиеся способности понимать элементы и отношения поведения.

Результаты

У студентов в 2002 уч. году показатель по фактору познания результатов поведения составлял 9,98 балла (при m = 0,26, σ = 1,81). Спустя 6 лет данный показатель у той же возрастной группы упал и на данный момент составляет 7,89 балла (при m = 0,19, σ = 1,33), но оба показателя находятся в диапазоне значений, относящихся к средневыборочной норме.

Для выявления значимых различий мы использовали U-критерий Манна – Уитни. Результаты статистического анализа выявили различия в уровне развития способности предвидеть последствия поведения и дальнейшие поступки людей (различия являются достоверно значимыми). Следовательно, мы можем сказать, что у студентов первокурсников 2002 г. способность к прогнозированию была выше, т. е. студенты точнее предсказывали события, основываясь на понимании чувств, мыслей, намерений участников коммуникации, и более четко выстраивали стратегию собственного поведения для достижения поставленной цели.

Показатель по субтесту «Группы экспрессии», полученный студентами на первом курсе обучения в 2002 г., составлял 7,52 балла (при m = 0,22, σ = 1,54), в то время как у современных первокурсников данный показатель несколько ниже и равен 6,57 балла (при m = 0,20, σ = 1,43). Однако оба показателя находятся в диапазоне значений, относящихся к средневыборочной норме.

Как показывают результаты статистического анализа, различия в уровне развития способности к логическому обобщению значимо выше у студентов первокурсников в 2002 г. Следовательно, мы можем предположить, что пять лет назад юноши обладали более высокоразвитой способностью выделять существенные признаки в невербальных реакциях людей и правильнее оценивали состояние собеседника по его невербальным появлениям.

Результаты, полученные по субтесту «Вербальная экспрессия» в 2002 и 2007 гг. студентов-медиков, в среднем по группе составляют 8,02 балла (при m = 0,35, σ = 2,48) и 7,25 балла (при m = 0,27, σ = 1,91) соответственно. Оба показателя относятся к диапазону средневыборочной нормы, но значимые различия отсутствуют, что подтверждено показателями U-критерия Манна – Уитни.

Следовательно, мы можем предположить, что способность понимать изменения значения сходных вербальных реакций людей в различных ситуациях взаимодействия не изменилась у разных поколений первокурсников. Таким образом, мы можем сказать, что респонденты обладают средней чувствительностью к характеру и оттенкам человеческих взаимоотношений, что помогает им понимать то, что говорят люди в контексте определенной ситуации.

Субтест «Истории с дополнением» представлен следующими показателями: в период обучения на первом курсе в 2002 г. уровень развития познания систем поведения составлял 5,88 балла (при m = 0,30, σ = 2,13). В 2008 г. у первокурсников данный показатель гораздо ниже и составляет 4, 52 балла (при m = 0, 23, σ = 1,60).

Несмотря на то что оба показателя расположены в диапазоне средневыборочной нормы, проведенный статистический анализ позволил выявить наличие достоверно значимых различий.

Следовательно, мы можем сказать, что пять лет назад у первокурсников был значимо выше развит уровень способностей понимать логику развития ситуации общения, значение поведения людей в этих ситуациях, в сравнении с начальным этапом обучения. Таким образом, у студентов 1 курса в 2002 г. был выше уровень развития способности к анализу неоднозначных ситуаций взаимодействия людей. Бывшие первокурсники более адекватно отражают цели и намерения участников коммуникации, лучше начинают предсказывать последствия их поведения.

Анализ композитной оценки социального интеллекта студентов-медиков в разные периоды обучения на первом курсе выявил следующие результаты. Показатель общего уровня развития социального интеллекта у студентов-медиков в период обучения на первом курсе в 2002 г. составлял 31,28 балла (при m = 0,68, σ = 4,78). Пять лет спустя первокурсники демонстрируют более низкие показатели – 26,32 балла (при m = 0,54, σ = 3,84). Однако, несмотря на незначительные арифметические различия в показателях общего уровня развития социального интеллекта, статистически данные различия достоверно значимы, что подтверждено результатами U-критерия Манна – Уитни.

Следовательно, мы можем сказать, что на данном этапе развития общества студенты в возрасте 17–19 лет обладают более низким уровнем развития социального интеллекта в сравнении с этой же возрастной группой 2002 г. При этом в обоих случаях композитная оценка социального интеллекта студентов-медиков не выходит за рамки средневыборочной нормы. Таким образом, можно сказать, что пять лет назад студенты-медики были более успешны в коммуникативном процессе, они лучше понимали людей и предсказывали их действия в различных ситуациях взаимодействия.

Подобную отрицательную динамику, на наш взгляд, можно объяснить снижением частоты непосредственного межличностного контакта в юношеском возрасте за последние пять лет. К сожалению, межличностное общение молодежи за стенами учебных заведений все больше опосредованно современными цифровыми технологиями, включающими в себя компьютерные игры, интернет-общение, общение посредством телефонной связи и т. п. Уменьшение непосредственного межличностного взаимодействия у первокурсников влечет за собой отсутствие накопленного опыта познания другого человека и, как следствие, резкое снижение общего уровня развития социального интеллекта, вследствие чего наблюдается плохая социальная адаптация.

Литература

Белоусова А. К., Вышквыркина М. А. Особенности социального интеллекта в юношеском возрасте // Человек: проблемы становления / Под ред. Р. М. Чумичевой, А. К. Белоусовой. Ростов-на-Дону: РГПУ, 2005. С. 75–80.

Емельянов Ю. Н. Активное социально-психологическое обучение. Л.: Изд-во ЛГУ, 1985.

Князева Н. Н. Изучение социального интеллекта у школьников и студентов // Юбилейная международная научно-практическая конференция, посвященная 200-летию Д. П. Ознобишина. Самара. 14–15 мая 2004 г. http:// www.sspa.samara.ru.

Куницына В. Н., Казаринова Н. В., Погольша В. М. Межличностное общение. СПб.: Питер, 2001.

Лунева О. В. Социальный интеллект – условие успешной карьеры // Научный журнал Московского гуманитарного университета. 2006. № 1. С. 53–58.

Михайлова (Алешина) Е. С. Методика исследования социального интеллекта. Руководство по использованию. СПб.: Иматон, 1996.

Пащенко Е. И. Социальный интеллект как проблема трудоустройства // Материалы 4-й Всероссийской научно-практической конференции «Проблемы создания и функционирования центров содействия занятости учащейся молодежи и трудоустройства выпускников учреждений профессионального образования». СПб., 2008.

Н. С. Залюбовская (Кемерово)

Факторы развития самосознания в период ранней взрослости

Самосознание характеризуется сложной многоуровневой структурной организацией и включает совокупность представлений личности о себе, обобщенно выражающихся в «концепции «Я», и оценку личностью этих представлений (самооценка). Исследования структурных и функциональных свойств самосознания представлены в большинстве современных самостоятельных направлений психологической науки, однако исследования возрастной изменчивости данного феномена и движущих сил его эволюции продолжают сохранять свою актуальность, особенно в контексте активных социальных изменений и развития информационного общества.

«Я-концепция», представляя собой одну из интегральных характеристик самосознания, включает убеждения личности, оценки и тенденции поведения. Вершиной ее иерархической структуры выступает глобальная «Я-концепция», конкретизирующаяся в совокупности установок личности на себя, которые могут выступать в различных модальностях:

1) «реальное Я», представляющее собой установки связанные с тем, как индивид воспринимает свои актуальные способности, роли, свой актуальный статус, т. е. с его представлениями о том, каков он на самом деле;

2) «идеальное Я» включает установки, связанные с представлениями индивида о том, каким он хотел бы стать;

3) «зеркальное Я» составляют установки, связанные с представлениями индивида о том, как его видят другие (Бернс, 2003).

Спектр факторов, обусловливающих формирование самосознания (его структурной и функциональной сложности) в контексте возрастной эволюции и индивидуального жизненного пути включает все, что делает человека самостоятельным субъектом общественной и личной жизни: от способности к самообслуживанию до начала трудовой деятельности, делающей его материально независимым. Каждое из этих внешних событий имеет и свою внутреннюю сторону; объективное, внешнее изменение взаимоотношений человека с окружающими, отражаясь в его сознании, изменяет и внутреннее, психическое состояние человека, перестраивает его сознание, его внутреннее отношение и к другим людям, и к самому себе (Рубинштейн, 2003).

Период ранней взрослости представляет собой важнейший этап в становлении самосознания личности. Учебно-профессиональная деятельность и начало трудового пути обусловливают возрастание физических и умственных нагрузок, нравственных и волевых усилий. Рассматриваемый период представляет собой важный этап в совершенствовании умственных способностей (развитие теоретического мышления, умения абстрагировать и делать обобщения и пр.). Происходят качественные изменения в познавательных возможностях: речь идет уже не только о том, сколько и какие задачи решает молодой человек, а о том, как он это делает. Одновременно этот возраст характеризуется стабилизацией психических процессов, и приобретением личностью устойчивого характера.

В период молодости деятельность человека достигает значительно прогресса в общественной, производственной и личных сферах. На период от 22 до 25 лет приходится наибольшее количество заключаемых браков. Семейная жизнь оказывает существенное влияние на общий ход психического развития человека, на его профессиональное становление и реализацию творческих возможностей. Рождение и воспитание детей составляет важнейшую сторону жизни молодой семьи и преобразует самосознание супругов: мужчина превращается в отца, женщина в мать.

Однако формирование зрелости человека как индивида (физическая зрелость) и личности (гражданская зрелость) не совпадают во времени, отражая общий закон гетерохронности психического развития (Б. Г. Ананьев). Самосознание, которое полвека назад приобретало стабильные очертания уже к 17–19 годам, формируется в настоящее время к 23–25 годам. Затянувшийся период учебы может приводить некоторых молодых людей к инфантилизму – поздно вступая в трудовую жизнь, они долго остаются иждивенцами родителей, склонными к пустому времяпрепровождению.

К концу периода ранней взрослости личность вступает в возрастной кризис, характеризующий некий перелом в развитии, связанный с тем, что представления о жизни, сложившиеся между двадцатью и тридцатью годами, не удовлетворяют его. Анализируя пройденный этап, свои достижения и провалы, человек обнаруживает, что при уже сложившейся и внешне благополучной жизни личность его несовершенна, что много времени и сил потрачено впустую, что мало сделано в сравнении с тем, что могло бы быть достигнуто. Иными словами, происходит переоценка ценностей и критический пересмотр своего «Я». Достигнув самореализации в период ранней взрослости, человек впервые осознает, что, в сущности, стоит перед задачей поиска, самоопределения в новых областях жизни, с учетом реальных возможностей.

Литература

Бернс Р. Что такое Я-концепция // Психология самосознания. Хрестоматия. Самара: Издательский дом «БАХРАМ – М», 2003. С. 333–393.

Большой психологический словарь / Сост. и ред. Б. Г. Мещеряков, В. П. Зинченко. СПб.: Прайм – ЕВРОЗНАК, 2007.

Гомезо М. В., Герасимова В. С., Горелова Г. Г., Орлова Л. М. Возрастная психология: личность от молодости до старости: Учебное пособие / М. В. Гомезо, В. С. Герасимова, Г. Г. Горелова, Л. М. Орлова. М.: Педагогическое общество России, Издательский Дом «Ноосфера», 1999.

Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. СПб.: Питер, 2003.

Слободчиков В. И., Исаев Е. И. Основы психологической антропологии. Психология развития человека: Развитие субъективной реальности в онтогенезе: Учебное пособие для вузов. М.: Школьная пресса, 2000.

И. А. Зачесова, Е. В. Калинкина (Москва)

Возрастные особенности детского речевого общения: взаимоотношения собеседников в диалоге[3]

Всякая речь говорит о чем-то, т. е. имеет какой-то предмет. Вместе с тем речь всегда обращена к кому-то – к реальному или возможному собеседнику или слушателю, и всегда выражает что-то – то или иное отношение говорящего к тому, о чем он говорит, и к тем, к кому он реально или мысленно обращается. Но живая речь обычно выражает неизмеримо больше, чем она собственно обозначает. В естественном разговоре собеседники, обсуждая различные проблемы, выражая свою точку зрения, соотнося ее с мнением партнеров, вступают в определенные отношения, и эти отношения становятся одним из факторов, определяющих ход разговора, и выступают в роли движущей силы его развития. Складывающиеся в разговоре отношения тесно связаны с интенциональной основой взаимодействия и находят характерное интенциональное проявление в дискурсе (Зачесова, 2007).

Характеризуя детскую речь, С. Л. Рубинштейн отмечал, что ребенок нормально овладевает речью – научается говорить, пользуясь речью в процессе общения, а не изучая ее в процессе учения. Его речь – это разговорная речь; она служит ему для общения с людьми, которые его окружают, близки с ним, живут его интересами, понимают его с полуслова. Сознание ребенка является сначала осознанием ближайшей чувственной действительности, прежде всего той частной ситуации, в которой он находится. Речь его рождается из этой ситуации и сначала по своему содержанию целиком связана с ней. Вместе с тем по своей функции речь является прямым обращением к находящемуся в той же ситуации собеседнику – для выражения просьбы, желания, вопроса и т. д. (Рубинштейн, 2000). Именно при непосредственном общении складываются отношения ребенка с окружающими, в общении они проявляются и на общение в свою очередь влияют. Поэтому вопрос о взаимоотношениях партнеров приобретает особое значение в исследованиях онтогенеза речевого общения.

Взаимоотношения со сверстниками, которые начинают складываться в 2,5–3 года, развиваются медленно, имеют своеобразный характер и субъективное отражение. Кроме того, на формирование взаимоотношений детей специфическое влияние оказывают взрослые люди. Важно понять, как и в каких формах реализуются взаимоотношения детей в диалогах, каковы интенциональные проявления формирующихся отношений, как они соотносятся с интенциональной организацией детского дискурса в целом. Исследование этих вопросов позволит приблизиться к пониманию роли взаимоотношений с окружающими в процессе социализации детской речи.

Настоящее исследование направлено на изучение реализующихся в детском диалоге взаимоотношений доминирования/подчинения и связанных с ними особенностей организации разговора. Выяснялось, как отношения доминирования/подчинения проявляются в интенциональном подтексте диалога, в каких интенциональных паттернах проявляются доминантная и подчиненная линии поведения, какие особенности интенциональной организации и взаимоотношений собеседников проявляются в разных возрастных группах.

Для изучения этих вопросов было проанализировано 130 аутентичных детских диалогов, записанных в детском саду и на детской площадке. В исследовании приняли участие 59 детей в возрасте 3–7 лет. Для выявления отношений доминирования/подчинения, реализованных в аутентичных диалогах, использовались методика Миллера – Роджерс (Rogers-Millar, Millar, 1979; Rogers, Millar, Baevals, 1985) и интент-анализ, дающий возможность квалифицировать связанные с доминированием/подчинением интенции собеседников (Павлова, 2003). На основе сопоставления интенциональных характеристик парных реплик и анализа согласования выражаемых в них интенций определялся характер взаимоотношений по типу доминирование/подчинение в каждом конкретном диалоге. Доминирующая позиция (условно обозначается ↑) обычно сопряжена с побуждением выполнить (обсудить) что-либо, отстаиванием собственных позиций, стремлением привлечь внимание собеседника, упреками или советами партнеру. Подчиненная позиция (условно обозначается ↓) соотносится с принятием предлагаемой темы обсуждения, согласием с мнением партнера, его указаниями, обещанием выполнить что-либо, выражением благодарности и сочувствия, извинением или оправданием в ответ на выражение недовольства. За нейтральную реакцию (условно обозначается ®) принимались варианты ухода от линии доминирования/подчинения (смена темы разговора, нерелевантные ответные реплики, уточняющие вопросы, шутки и т. п.).

Результаты исследования

Результаты анализа детских диалогов позволили выявить достаточно сложную интенциональную организацию разговоров детей разных возрастов. Обнаруженные интенциональные структуры при всем их разнообразии в конечном итоге обеспечивают, как и в разговорах взрослых, два основных плана взаимодействия собеседников – проблемный и отношенческий (Зачесова, 2002, 2003, 2005). Реализуется общая направленность на решение неких проблем, и в то же время направленность на поддержание отношений с собеседником. Своеобразие интенциональной организации детских диалогов проявляется в особом соотношении интенциональных структур проблемного и отношенческого характера на разных возрастных этапах. Удалось также проследить, как по мере взросления детей изменяется интенциональная организация их разговоров, меняются акценты, появляются новые компоненты, обеспечивающие взаимопонимание и взаимодействие собеседников.

В диалогах младших детей (3–4 года) центральной интенцией является общая нацеленность на игру, которая реализуется в проблемном плане взаимодействия, модифицирует и подчиняет себе другие интенции. В развитии игрового диалога ситуационные интенции соподчинены собственно игровым. В детских диалогах констатация факта, информирование, комментарии также служат организации игр, тогда как интенции отношенческого плана в организации игрового диалога существенной роли не играют.

С возрастом, к 5–6 годам, усиливается роль интенций отношенческого характера, отмечаются изменения в их качественном составе. Регулярнее проявление направленности на собеседника и текущее взаимодействие усматривается в появлении отношенческих интенций позитивного характера. Обращение с просьбой, выражение благодарности, похвала свидетельствуют о постепенном переходе от стремления настоять на своем к нацеленности на взаимодействие с партнером. Внутри возрастной группы эта тенденция усиливается с возрастом.

В целом полученные на этом этапе исследования данные позволяют говорить об общей тенденции усиления с возрастом детей их направленности на позитивное взаимодействие с партнером, что проявляется в соотношении ориентированных на него позитивных (консолидирующих, неконфликтных) и негативных (эгоцентрических, конфликтных) интенций.

Соотнесение данных анализа интенциональной направленности парных реплик и их квалификации по типу доминирования/подчинения позволило выделить интенциональные паттерны, в которых реализуются складывающиеся в диалоге отношения собеседников.

Сопряженные реплики могут быть согласованы по типу комплементарного подчинения (↑↓). В этом случае в паре реплик первая (инициирующая) выражает стремление воздействовать на партнера (доминирующая позиция). Ответная реплика (подчиненная) выражает согласие с партнером, его предложениями и указаниями, обещание выполнить что-то и пр.

При симметричном доминировании (↑↑) в парных репликах проявляется противостояние партнеров. В случае жесткого следования своим интересам стремление противостоять давлению со стороны партнера проявляется в настаивании на своем, возражении, выражении недовольства, упреках в адрес собеседника, отказе следовать его указаниям.

Уход от линии доминирования (↑→) происходит при отсутствии у одного из партнеров интереса к предложенной теме или при нежелании дать прямой ответ в силу самых разных причин, В этом случае ответом на инициирующую реплику (указание, вопрос, предложение и пр.) служат нейтральные высказывания (отшучивание, уточняющие вопросы и пр.).

Для комплементарного доминирования (↓↑) характерна более слабая, зависимая позиция партнера в инициирующей реплике. Сопряженная реплика в этом случае выражает более сильную позицию.

Например, когда один из партнеров, чувствуя себя виноватым, пытается оправдаться или извиниться, а другой, не принимая извинений, продолжает упрекать собеседника или, оставляя извинение без ответа, меняет тему разговора.

Симметрия подчинения (↓↓) – вариант, когда слабая позиция партнера принимается собеседником и в ответной реплике он не пытается взять инициативу в свои руки, а говорит то, что от него ожидают или проявляет безучастность.

В семейных диалогах между взрослыми собеседниками нами были выделены и другие варианты согласования парных реплик в плане выражения отношений доминирования/подчинения (Зачесова, 2007). Однако в детских диалогах были обнаружены лишь пять описанных выше паттернов.

На следующем этапе исследования выяснялось, различаются ли группы детей разного возраста по уровню доминирования в диалогах со сверстниками.

В результате сравнительного анализа уровня доминирования собеседников в разных возрастных группах были выявлены значимые различия между группами детей 6–7 и 5–6 лет, 6–7 и 4–5 лет и 5–6 и 3–4 лет (критерий Манна – Уитни, достоверность вывода 0,05). Иными словами, дети 6–7 лет занимают лидирующую позицию в доминировании по отношению к 4-5- и 5-6-летним детям и уступают 3-4-летним. Первый пик в стремлении доминировать в диалоге приходиться на 3–4 года, далее следует латентный период с 4 до 6 лет, и второй пик приходиться на 6–7 лет.

Обсуждение результатов

Сравнительный анализ детских диалогов выявил возрастные изменения в интенциональной организации разговоров детей и реализуемых в диалогах отношениях.