Шиари выбирает первой

Не знаю, почему её так назвали. Скорее всего, потому, что её венчали уродливые каменные создания. Или оттого, что во всём замке она выглядела самой зловещей и мрачной. Ребята рассказывали, что раньше, когда Кальдерок ещё был резиденцией императоров, в ней держали узников. Мучили, пытали, истязали, а потом сбрасывали в ров за замком.

Но меня страшила не история Башни химер, не её мрачный вид, а пленница, что в ней жила.

Никто профессора Имаду, разумеется, пленницей не называл, но она единственная из женщин в Кальдероке владела даром.

Кроме преступницы Лайры.

Вот только она не таила своей силы, а была на службе у его величества. Затворница, отшельница, она никогда не покидала башни, и единственной связью с внешним миром были для неё уроки с молодыми чаровиками, наделёнными иллюзорным даром.

– Говорят, она сильнейший иллюзор, – рассказывал Бриан, с которым я всё-таки помирилась. – Поэтому держись от неё подальше! К счастью для нас, ей запрещено покидать башню, и вы никак не сможете пересечься. Рифа она уже проверяла, дважды, и сказала, что в нём нет иллюзорного дара. Так что тебя к ней не отправят.

Мне бы порадоваться, что шиари Имада сохранила себя и свой дар, но радоваться за неё не получалось.

Чаровница. Собственность императора.

Пусть её так и не называли.

Тряхнула головой в попытке прогнать печальные мысли и, оторвавшись от окна, направилась к стеллажам. Что я знала о хроновых чарах? По сути, ничего. После вывертов прапрабабушки Мэв на разговоры о хроновиках и их возможностях в нашей семье наложили строжайший запрет. Мне даже казалось, что отец втайне обрадовался, когда в Рифере не обнаружилось хронового дара. Он видел сына умелым иллюзором, сильным, бесстрашным воином, но…

Но мы с братом его разочаровали. Я получила то, на что не имела права, а Риф, владея возможностью развивать свой дар универсала, как выяснилось, к этому не стремился.

Или всему виной злосчастные покушения?

Поёжилась от воспоминаний о нападении, о злых словах преступника и снова усилием воли вернула себя в библиотеку.

Ну же, Лайра, соберись! Сейчас на повестке у нас хроновики.

Под ногами чуть слышно поскрипывали деревянные ступени, пока поднималась на верхний ярус библиотеки. Книги, громоздкую мебель затянул полумрак, но стоило мне взобраться наверх, как светильники на столиках между креслами стали разгораться, и даже керосиновая лампа у меня в руках как будто засветилась ярче.

Так, что тут у нас?

Если верить карте библиотеки, секция, в которой хранились книги по хроновой магии, находилась на южной стороне. Последний стеллаж у самого края антресолей.

Так оно и было. К моему удивлению, учебников для хроновиков оказалось раз-два и обчёлся. Может, потому, что чаровики, обладающие даром искажать время, являлись редкостью – не только в Эргандаре, но и во всём мире. Но что более вероятно, знания о хроновой магии тщательно охранялись. Ронан как-то обмолвился, что в библиотеке Кальдерока имеется закрытая секция, защищённая магией и никак не отмеченная на карте. Уверена, там-то и таится всё самое важное.

Но мне это не надо. Мне нужно просто убедиться, что я не обладаю хроновым даром.

Приставив к стеллажу стремянку, забралась на неё и стала водить по толстым корешками пальцами.

«Выдающиеся хроновики прошлого».

Нет, не то.

«Искажённое полотно мира».

Тоже мимо.

«Хроновики: боги или чудовища».

Снова история.

Раньше, в далёком прошлом, если верить преданиям, хроновой дар не был чем-то уникальным. Чаровиков, подчиняющих себе время, было не меньше, чем, например, оборотников или иллюзоров. Но их сила пугала, как и их власть над миром. А люди ненавидят то, что вызывает в них страх и непонимание.

За хроновиками началась охота. Уничтожали не только одарённых, но и их семьи, их потомство, желая выжечь с лица земли силу хроноса.

Сейчас за чаровиками тоже охотятся. Но не чтобы убить, а чтобы заполучить в безраздельное пользование. Правда, нынешние хроновики и в подмётки не годятся тем, что жили когда-то.

Но я опять отвлекаюсь.

Мне нужно лишь понять, как проверить себя на наличие дара. Пыталась вспомнить, как нас проверял шейр Вентура, но с тех пор прошло много лет. Тогда я была так маленькой девчонкой, умирающей от страха перед столичными чаровиками, и всё время, что они находились с нами, провела в каком-то трансе.

«Испытание силы».

То что нужно!

Наткнувшись на полустёртое название на корешке, простое и обнадёживающее, я радостно улыбнулась и, вытащив книгу, с обеих сторон плотно сжимаемую другими томами, поспешила к креслу. Здесь было прохладнее, чем внизу у каминов, но мне не хотелось туда-сюда бегать по лестнице. Устроившись у окна, вернее, у самой верхушки бесконечно огромного стеклянного полотна, поделённого на квадраты темной рамой, я скинула сапоги, поджала под себя ноги и раскрыла книгу.

Проверка, проверка…

Надо как-то себя проверить.

Пролистав с дюжину страниц, почувствовала, как сердце ускоряет свой ритм, и заскользила по строчкам жадным взглядом.

Чтобы понять, если ли в вас дар хроновика, необходимо…

Спустя четверть часа я уже точно знала, что нужно сделать, чтобы испытать себя самостоятельно.

Итак! Концентрация, незамысловатое плетение чар и слова, обращённые к дару. Концентрироваться благодаря занятиям с профессором Танлей я уже умела, чаровые узоры в книге были описаны подробно, а вот слов обращения не имелось. Автор рукописи предлагал, сосредоточившись, нащупать в себе невидимую нить, что вела к истокам дара, и обратиться к нему со всей искренностью и любовью.

Магию в себе нужно холить и лелеять, как любимую женщину.

Странное сравнение, ну да ладно.

Холить и лелеять? Обратиться с искренностью и любовью?

Что ж, попробуем!

Изнывая от любопытства, я выпрямилась в кресле, положила раскрытую книгу себе на колени и, немного потренировавшись выводить пальцами чаровые узоры, уверенно сказала:

– Ну что ж, сейчас узнаем, есть ли во мне хроновая магия.

Вскинула руки, глубоко вздохнула и зашевелила пальцами, рисуя в воздухе чаровые знаки, обращаясь к своему возможному дару. Я смутно представляла, как именно он себя проявит. А может, я просто его почувствую? В какой-то момент чётко осознаю, что во мне есть хроновая магия.

Но…

Но ничего не происходило.

Я не ощущала в себе никаких изменений. Когда создавала иллюзии, всё было иначе, в груди будто цветок распускался. Во время призывов огня по венам растекался жар, и даже никчёмные попытки двигать предметы вызывали во мне дрожь волнения.

А сейчас полный штиль.

Ни дрожи, ни жара, ни распускающихся под сердцем вьюнков.

– Что и требовалось доказать, – пробормотала я после очередной неудачной попытки познакомиться, как оказалось, с несуществующей силой.

Никакой волшебной нити я в себе так и не нащупала и теперь могла вздохнуть спокойно. А что во снах вижу себя хроновиком… Так мало ли какая блажь ночью может привидеться! Здесь, в Кальдероке, я постоянно соприкасаюсь с магией, с любыми её проявлениями, и вполне нормально, что она преследует меня и во снах. Почему хроновая? Да потому что я пребываю в постоянной тревоге, а это как раз та сила, что ассоциируется у меня с беспокойством.

Ну и по какой-то непонятной причине мне неприятно видеть Эскорна с его расчудесной Катриной.

Но про это я сейчас думать точно не буду. Как и перестану переживать о ночных кошмарах.

Я иллюзор, универсал, а большего мне и не надо.

Тут бы с уже имеющимися способностями разобраться.

Вернув книгу на место, убрала стремянку к стене и поспешила вниз. Я чувствовала облегчение и вместе с тем… Какой-то части меня было грустно, что ничего не получилось.

Подумав так, тут же на себя разозлилась. Закатай губу, Лайра! Этого дара тебе точно не надо!

До полуночи корпела над учебниками, а после, когда замок погрузился в сон, отправилась в душ. Обратно возвращалась спокойная, расслабленная, почти счастливая. Впереди меня ждали несколько часов крепкого, исцеляющего сна. А завтра первой стоит лекция у Дермонта и нет никаких тренировок с Эскорном.

Главное, потерпеть его на поверке и дальше уже ничто не будет отвлекать меня от учёбы.

На цыпочках проскользнув в комнату, почти мгновенно сбросила иллюзию. С наслаждением помассировала шею, повела плечами. Хорошо-то как… Собиралась уже раздеться и нырнуть под одеяло, но тут моё внимание привлёк Бриан. Когда уходила, парень крепко спал, безмятежно посапывая в подушку, а теперь снова беспокойно ворочался, стонал, а после и вовсе начать кричать, выгибаясь, сминая простыни в кулаках.

Он не любил, когда я вмешивалась. Добрый, открытый, отзывчивый, когда дело касалось его снов, он запирался в себе, становился колючим, нелюдимым.

И никогда не рассказывал, что провоцировало эти ночные приступы.

Я старалась его не будить, избегать в разговорах щекотливой темы и вообще делала вид, что по ночам с ним ничего не происходит.

Но тут не выдержала. В его крике было столько боли, что у меня чуть сердце не разорвалось на кусочки.

Бросившись к кадету, потормошила его за плечи.

– Бриан, всё хорошо… Бриан, проснись!

Кадет резко подскочил на кровати, и я отшатнулась. В густой тьме спальни его глаза, вдруг ставшие золотыми, нереально яркими, зловеще светились, прорезаемые чёрными узкими зрачками.

– Бриан…

Эскорн был оборотником, но я никогда не видела, чтобы он менялся. Два парня у нас в отряде, Джейкор и Наруд, тоже обладали оборотническим даром, но, следуя уставу академии, всегда оставались в человеческом обличье.

Оборотникам разрешалось превращаться только на уроках, в специальном закрытом полигоне, куда другим кадетам, не обладающим этим даром, ни в коем случае нельзя было соваться.

– Ты… Твои глаза…

Торнвил зажмурился, а когда снова поднял ресницы, стал прежним миловидным голубоглазым парнем. Никакой звериной ярости в нём больше не ощущалось.

– Извини, что напугал, – пробормотал он и собирался уже отвернуться.

Но я коснулась его плеча и мягко поинтересовалась:

– Могу я чем-нибудь помочь? Ты столько для меня сделал. Может, и у меня получится оказаться для тебя полезной…

Кадет мрачно усмехнулся:

– Сумеешь убедить императора позволить мне отречься от оборотнического дара? – Спросил и тут же сам с горечью ответил: – Сомневаюсь.

Я опустилась на край кровати, мысленно повторяя слова парня.

– Но… но почему ты хочешь от него отречься? Это же часть тебя!

Ещё одна усмешка и тихие слова:

– Тёмная, непокорная, опасная часть. Я не умею контролировать зверя. Он контролирует меня. По крайней мере, так было раньше… – Бриан тяжело вздохнул и, подтянув колени к груди, глухо проговорил: – Теперь же я его не выпускаю. Не получается, но вообще… Я и не хочу. Вот почему я вижу кошмары. Во снах он снова пытается одержать верх над моим телом, над моим разумом, но я не позволяю. Из-за этого и не могу перевоплощаться.

– Эскорн с тобой занимается?

Бриан кивнул, слабо улыбнулся:

– Он мне здорово помогает. И в отличие от отца и прошлых моих наставников, которые тренировали меня до того, как поступил в Кальдерок, очень терпелив. Но этого мало! Я не желаю этого дара, он мне НЕ НУЖЕН, и поэтому из меня никогда не выйдет оборотника.

– А мне кажется, всё у тебя получится, – оптимистично сказала я и подарила другу тёплую улыбку. – У меня же получается. Хоть я и девчонка, но после занятий с Вейном… с генералом уже не чувствую себя такой слабой, как раньше.

– Здесь другое, – поджал губы кадет.

– Почему другое? Это же твой дар, твоя сущность. Уверена, со временем у тебя получится укротить зверя. Нужно просто набраться терпения.

– Здесь другое! – резко, чеканя повторил Торнвил и впился в меня почти враждебным взглядом. – Эта тварь внутри меня причиняет одни страдания! Но отец этого не понимает! Ему нужен сильный оборотник, а не слабак-универсал. Я же предпочитаю оставаться слабаком-универсалом, чем быть… Чем быть чудовищем и убийцей!

Больше он ничего не сказал. Отвернулся к стене и затих, а я не решилась к нему приставать. Только не после того, как услышала, сколько боли и ненависти к самому себе звучало в его голосе.

Бриан – убийца? Чудовище и хищник?

Я скорее соглашусь, что я хроновик, чем поверю, что мой друг мог отнять у кого-нибудь жизнь.

Глава 27

– Сегодняшний день для каждого из вас очень важен. Нечасто Великий удостаивает военные академии своим вниманием. Но вам повезло! – Звучный голос ректора разносился по залу, в котором с утра пораньше собрали все отряды. – Вам выпал уникальный шанс проявить себя перед императором.

Его величество со свитой должны были прибыть не раньше полудня, но это не избавило нас от ранней побудки.

А ведь сегодня суббота. Первый день зимы, нереально красивой и сказочной. Всю последнюю неделю столица щеголяла в белоснежном убранстве. Нарядная, светлая, искрящаяся под солнечными лучами.

Сегодня тоже погода обещала быть замечательной. Морозной, но солнечной и ясной. Идеальная для представления, которое пожелал устроить для себя Адальгер III.

– Покажите всё, что умеете, – тем временем продолжал глава академии. – Неважно, первокурсник вы или выпускник. Его величество наделён уникальной способностью замечать талант даже в том, в ком он ещё не успел раскрыться! – польстил он правителю и стал неторопливо прохаживаться перед кадетами.

Безмолвными, неподвижными, на первый взгляд совершенно спокойными.

Не знаю, может, среди нас и были те, которым было плевать, и сейчас они не испытывали страха. А вот я буквально умирала. Мало того что в схватке никчёмна как девчонка (коей в общем-то и являюсь), так и со стихиями то управляюсь, то у меня ни джара не получается.

Вчера, например, всё выходило из рук вон плохо. Я нервничала, волновалась из-за предстоящих состязаний и никак не могла заставить себя сосредоточиться. А без концентрации не стоит и думать подчинить пламя или укротить ветер. Предпринимая тщетные попытки создать хотя бы мало-мальски приличную сферу, видела, как Дермонт недовольно качает головой, поджимает, а иногда и кривит губы и всем своим видом показывает, что кадет Ноэро не перестаёт его разочаровывать.

Что же касается последней тренировки с генералом, там вообще всё было ужасно! В порыве чувств Эскорн назвал меня слабачкой, ну то есть слабаком, и имел полное на то право. Мне не хватало силы, уверенности в себе, ловкости и умений.

Почти всю ночь ревела в подушку, ругая себя за слабость, а на следующий день, сразу после тренировки по стихийной магии, стала самостоятельно отрабатывать атакующие приёмы и ставить защитные блоки.

Вернулась в комнату уже за полночь, а в семь утра нас подняли, чтобы собрать для наставлений шейра Невертона.

– Уверен, каждый из вас мечтает стать одним из личных стражников императора, но подобной чести удостоятся единицы. Чаровики и воины, что сумеют показать себя сильнейшими из сильнейших!

Ни о чём таком я не мечтала. Я вообще надеялась, что император меня не заметит. Может, и к лучшему, что я такая неумеха. Подумаешь, разочарую преподавателей, возлагающих на меня надежды. У Эскорна в отряде есть немало одарённых парней. Ронан и Нейл, уверена, сегодня будут блистать. А Дермонт курирует второкурсников, и ему тоже есть кем гордиться.

Я же жалела, что не могу превратиться в невидимку.

– Да пребудут с вами духи! – закончив с пафосной речью, решил закругляться ректор. – Покажите, что вы достойны носить имя своего рода. Прославьте его, чтобы ваши предки могли вами гордиться!

После его слов на душе стало совсем тоскливо. Уверена, предки ругают меня последними словами. А может, и вовсе проклинают. Бунтарку Лайру.

Только прапрабабушка Мэв, наверное, усмехается и повторяет, что не одна она в роду Ноэро сумасшедшая.

Представив ухмыляющуюся прародительницу, тряхнула головой в попытке избавиться от глупых мыслей и следом за другими парнями прошагала к выходу из зала. На завтрак. А после готовиться к состязаниям и собираться.

Нам заранее рассказали, как всё будет проходить. Сначала кадеты, разбившись на небольшие группы, будут демонстрировать свои умения, а после сразу по несколько пар будет сходиться в схватке. Оружия не будет, не считая чар и собственных сил.

За завтраком Бриан был угрюм и раздражителен. Император ждал, что он продемонстрирует своё перевоплощение, но, судя по настроению кадета, принимать звериное обличье он не собирался. А в стихиях и других магических науках, к сожалению, был не силён. Вот и получится, что предстанет перед венценосным родителем слабаком.

– Готовы? – широко улыбнулся Ронан, который если и волновался, то вообще этого не показывал.

По-моему, он с Нейлом, наоборот, ждал и предвкушал начало состязаний.

– К позору? – мрачно усмехнулся Бриан и так же угрюмо добавил: – Всегда готов…

– Брось! – попробовал приободрить его Лоунард. – Ты многому за эти месяцы научился, а если для схватки тебя поставят в паре с Ноэро, успех у его величества тебе будет обеспечен!

Парни весело рассмеялись, все, кроме меня и Бриана. Торнвил как был мрачным, так и остался, я же лишь кисло улыбнулась:

– Очень остроумно.

– Не кисни, Риф! – Нейл ободряюще похлопал меня по плечу. – Зато ты в стихиях умелец. Ничуть не сомневаюсь, что всем задашь жару!

Я чуть слышно хмыкнула, но ничего не сказала. Это он не видел меня вчера тет-а-тет с Дермонтом, когда я даже не смогла призвать жалкий огненный сгусток.

А сегодня жалкой буду выглядеть я.

И со мной все Ноэро.

Нетрудно представить, в каком настроении я возвращалась в комнату. Бриан шёл рядом, угрюмо помалкивая. Солнце светило в окна, разрисовывая пол и стены разноцветными узорами, а у меня в сердце царил мрак.

– Ничего, как-нибудь переживём, – слабо улыбнулся кадет.

В тот момент я пожалела, что не обладаю даром хроновика и не могу ускорить время, чтобы перелистнуть страницу этого дня.

В комнате нас ждал сюрприз – явление сразу двух хранителей. Обычно они старались не пересекаться. Когда Бриана навещала Саная, Эшви даже не показывался, и наоборот. Стоило нам войти, как прекрасная жар-птица и мой ворчун-цып, до этого негромко переругивавшиеся, поспешили притихнуть.

– Ещё и от вас выслушивать наставления? – закатил глаза Торнвил.

Раздражённо захлопнув дверь, упал на кровать и зажмурился, давая понять, что не расположен к разговорам и сердечным напутствиям.

– Мы просто хотели поддержать, – мягко произнесла хранительница.

– А в наставлениях старших нет ничего плохого, – заявил, бурча, Эшвар.

Грациозно вспорхнув с подоконника, Саная опустилась на кровать рядом с кадетом и что-то зашептала ему на ухо. Ко мне же, переваливаясь с лапы на лапу, подошёл Эшвар.

– Помни, деточка, – заговорил он тихо. – Для тебя самое важное поддерживать иллюзию. Всё остальное – дело десятое. Геройствовать не надо, козырять перед императором силой тоже. В твоём случае чем хуже, тем лучше.

Всё это я прекрасно понимала, но…

Но всё равно было страшно.

– Меня преследует чувство, что стоит только взглянуть на его величество, как он обо всём догадается, – прошептала чуть слышно.

– Всё будет хорошо, Лайра, – спокойно и твёрдо проговорил Эшвар, не сводя с меня уверенного взгляда.

Закоренелый пессимист, сейчас он несказанно удивил.

– Я в тебя верю, деточка. Мы все верим.

– Ты… ты общался с предками? – спросила и затаила дыхание, примерно представляя, что бедолага Эшвар мог от них услышать.

Резкого и неприличного.

Хранитель выразительно фыркнул:

– С твоей прапрабабкой перекинулся парой словечек. Ведьма тоже в тебе уверена. А она всегда была скупа на комплименты.

Перед внутренним взором, как часом ранее, возник портрет прародительницы, губы которой, словно ожив, растягивались в улыбке.

Стало немного жутко.

– Спасибо. – Я слабо улыбнулась и провела ладонью по ярким пёрышкам своего помощника.

В последнее время Эшвар здорово меня поддерживал, контролировал Морри, докладывал о ситуации в доме баронессы. Без него я бы мучилась в неведенье, а так всегда держала руку на пульсе событий. А ещё он не переставал искать Рифера, и, наверное, только оказавшись в академии, я по-настоящему оценила Эшви и поняла, какой у Ноэро замечательный и преданный (пусть и временами обидчивый) хранитель.

– Ну, мы пойдём, – закончив что-то нашёптывать Бриану, Саная вспорхнула на стол. В утренних лучах солнца её оперенье казалось ревильским шёлком, отливающим множеством оттенков, а бусины-глаза сияли ярче драгоценных камней.

Я бы с удовольствием весь день любовалась этой красавицей, сидя здесь, в крохотной комнатушке в компании приятеля. Всё лучше, чем развлекать знать во главе с императором своими неудачами.

Ну да ладно. Я продержалась в академии почти два месяца. Уверена, сумею продержаться ещё один день.

Около полудня в ворота Кальдерока стали въезжать экипажи, превращая пушистый снег на мощёной дороге в комья грязи. Из широких окон лестничного пролёта нам были отлично видны лощёные щеголи в роскошных плащах, военные в парадных мундирах, дамы в пышных платьях и меховых пелеринах. Многие шейлы и шиари прятали свои нежные ручки в тёплых муфтах. Меховые шапки венчали их красивые головки наподобие нарядных причёсок. Бархатные и муаровые шлейфы, шелестя, скользили по снегу.

Я должна была быть среди них, а вместо этого стояла, прилипнув к холодному стеклу, облачённая в строгую серую форму солдата.

На трибунах, расположенных за замком, было всё готово для встречи знати. Скамьи расчистили от снега и утеплили подушками, а сам воздух прогрели чарами, чтобы никто из придворных, не дайте духи, во время состязаний не чувствовал дискомфорта.

Не уверена, что и на поле, обнесённом короной амфитеатра, тоже будет тепло. Впрочем, вряд ли мы почувствуем холод. Единственное, что буду испытывать я, – это волнение и страх.

Кортеж императора въезжал в ворота последним. Роскошный экипаж, украшенный позолотой и инкрустациями из слоновой кости, окружала кавалькада из вооружённых чаровиков. Личная стража Великого, попасть в которую мечтал чуть ли не каждый кадет Кальдерока.

Эти воины не знали ужасов войны и почти всю жизнь проводили в роскоши императорского дворца. О них, этих мужчинах в тёмно-красных, богато расшитых золотом кафтанах, говорили всякое. И то, что всесильны, и что безжалостны по-звериному, а своего правителя почитают за божество и готовы убить за него любого. Если на то будет воля Адальгера III, всадят и себе кинжал в сердце.

– Пойдём! Пора! – Схватив за руку, Нейл потащил меня на первый этаж.

Я не увидела, как правитель вышел из экипажа, не узнала, кто его сопровождает. Императрица? А может, кто-нибудь из дочерей? Или… фаворитка?

Ходили слухи, что у Великого их было немало.

Ноги не слушались. Я шла за друзьями, чувствуя себя какой-то куклой. Оказавшись на свежем воздухе, едва не задохнулась, настолько он был колючим и морозным. Щёки тут же защипало, а дыхание превратилось в облачко пара.

– Мы же закоченеем, – проворчал Лоунард, энергично растирая ладони. – Другое дело, если бы стояло лето…

Он осёкся, заметив приближающегося к нам Эскорна, явно чем-то недовольного:

– Скорее! – бросил генерал. – Не подводите свой отряд!

Наша пятерка ускорила шаг. Правда, мне пришлось остановиться, потому что окликнул наставник:

– Рифер, подожди.

Ну что на этот раз?!

Пришлось тормозить и поворачиваться к генералу. Ловить на себе взгляд серых грозовых глаз и чувствовать дурацкую дрожь, разбегающуюся по коже.

– Забудь, что я сказал тебе два дня назад. Ты не слабак.

– Но я…

Эскорн качнул головой, заставляя меня умолкнуть.

– Ты первокурсник, и у тебя впереди четыре года, чтобы стать воином. Покажи, что уже умеешь. Ты отличный стихийник, вот и делай упор на это.

Отличный ли?

Кивнула, поблагодарила его невнятно и хотела уже догнать своих, когда Вейнанд добавил:

– Жаль, что твоя сестра не пожелала приехать.

Я ещё в прошлые выходные заявила генералу, что категорически отказываюсь становиться свидетельницей подобных зрелищ. Согласна на балет, на театр, но игрища военной академии, пусть и с участием брата, предпочитаю обойти вниманием.

– Ничего страшного. – Я постаралась улыбнуться. – Наоборот, так лучше. Не хочу, чтобы сестра переживала.

Вейнанд согласился с моими словами и отпустил кивком головы. Облегчённо выдохнув, припустила по притоптанной кадетами дорожке, ощущая, как затылок мне колет взгляд генерала. Ещё и мороз продолжал безжалостно кусаться.

Но больше всего неприятных ощущений доставляла угнездившаяся внутри гиена страха.

Словно в трансе или как будто ведомая незримым кукловодом, я приблизилась к своему отряду. Знакомые лица, иногда улыбчивые, иногда сосредоточенные или усталые, сейчас выражали одну-единственную эмоцию: мои одногруппники тоже боялись.