(не) Желанный мужчина

Я лишь кивнула, абсолютно не удивлённая этим фактом. Рядом с таким мужчиной, как Олег, быстро перестаешь удивляться, когда в очередной раз осознаешь, насколько все под контролем. Я даже привыкла, что он где-то впереди. На шаг или даже два. Вспомнить только как ловко он увел меня из родительского дома. Боже, прошло всего два дня. Самых долгих два дня в моей жизни. Настолько они были щедры на события, аж не верится.

Припарковавшись у подъезда, мои сопровождающие наотрез отказались подождать меня в машине и поднялись со мной, придержав, когда я было уже собралась отворить дверь квартиры. Кирилл зашел первым и, услышав легкое покашливание с моей стороны и поймав выразительный взгляд, снял обувь, прежде чем пройти дальше. Глеб предусмотрительно последовал примеру напарника.

Пока мужчины обходили всю квартиру, сканируя каждый угол подозрительным взглядом, я лишь отстранено наблюдала за творящимся, по моему мнению, абсурдом и мысленно радовалась, что не имею привычки разбрасывать вещи. Особенно нижнее белье.

Как-то все это… слишком, но новоявленные охранники так не считали, со всей серьёзностью подойдя к поставленной задаче. Закончив, они наконец оставили меня одну, заняв место в подъезде за дверью квартиры, позволив мне спокойно выдохнуть и свободно пройти вглубь собственного дома. Сумасшествие.

В ускоренном темпе собрала все необходимое, подгоняемая мыслью о том, что мою квартиру охраняют два рослых мужика в черной одежде, напоминающей военную форму, и с лицами, словно высеченными из камня. Не хочу, чтобы соседи, ставшие случайными свидетелями работы моих чрезмерно ответственных охранников, шарахались от меня и моей квартиры. А сплетни то пойдут! Боже мой! Я планировала жить здесь и дальше, поэтому схватила собранную сумку и выскочила за дверь, оглядываясь. Тихо.

– Анна Николаевна, давайте помогу, – Кирилл учтиво протянул руку к моей ноше, которую я тут же передала ему, не став противиться его желанию помочь.

Удача не оставила меня и позже, когда мы, не встретив ни одной живой души вышли из подъезда и сели в машину. Следующей остановкой был двор родительского дома. В этом случае на благосклонность судьбы я рассчитывать не собиралась, твердо выразив свою позицию.

– Анна Николаевна, мы обязаны обеспечить вашу безопасность, – возразил Глеб.

– Я понимаю, но у родителей для меня не может быть никакой опасности. Вы можете подождать здесь, со мной ничего не случится.

– Исключено. Олег Вадимович дал четкие указания относительно вашего свободного передвижения, – стоял на своем мужчина.

– Точнее его отсутствия, – пробурчала под нос, тяжело вздохнув. – Хорошо, проводите меня, но, пожалуйста, не стойте в подъезде и уж тем более ни в коем случае не заходите внутрь.

Глеб с Кириллом многозначительно переглянулись, будто безмолвно переговариваясь, и, видимо что-то решив, кивнули, выходя на улицу. Эта маленькая победа значила немало, если представить, что бы устроила мама, если бы в ее дом ввалились двое мужчин угрожающего вида. И как бы я это объяснила?

– Ни в коем случае не выходите одна. Когда соберетесь уходить, обязательно наберите нам, чтобы мы вас встретили.

Перед дверью в родительскую квартиру мне протянули визитку с номером, которую я, кивнув, засунула в сумку.

В коридоре, недовольно мяукнув, меня встретил Яша, за которым из кухни тут же показалась мама, вытирая руки кухонным полотенцем.

– Привет, дорогая, – родные руки приобняли за плечи и, отстранившись, забрали протянутый корм, при виде которого голодный кот подал призывный голос, уводя маму на кухню к миске. – Проходи, чего стоишь? Мужчины снова оставили меня одну, хоть Яша не бросил.

Проводила взглядом смеющийся мамин силуэт, скрывшийся за проемом двери, и нерешительно оглянулась назад, обдумывая, не сильно ли заскучают мои сопровождающие. Решив, что все же не по моей воле они сейчас маются в машине, разделась и прошла на кухню.

– Как на работе? – мама оглянулась на часы, висевшие на стене. – Ты сегодня как-то рано.

– А, так я это, – замялась, выбитая из равновесия вопросом, имевшим все шансы попасть в цель, при поражении которой вскроется моя ложь. – В ночную работала просто.

– А, понятно, – махнула рукой мама, – эти ночные смены мне, конечно, не нравятся. Ночью спать надо. Кушать будешь?

– Нет, спасибо, мам. А про ночные… Работа у меня такая. Кто-то должен ее делать, – мама присела напротив меня, окинув уж слишком внимательным взглядом. Довольный и сытый кот лениво запрыгнул мне на колени и принялся мурчать, когда я на автомате запустила руку в шелковистую шёрстку.

– Работа… – тяжелый вздох. – Работа – это хорошо. Но и о семье не надо забывать.

– Нуу, – протянула, отводя взгляд. Не совсем понимала, откуда взялся подобный разговор. – Пока я не обременена семьей.

– Это пока. Но все может измениться. Мне показалось, тот приятный молодой человек, что приходил к нам, настроен крайне серьезно. Разве не так? – будто невзначай бросила мама, делая вид, что происходящее за окном уж очень сильно ее заинтересовало. Я же с минуту удивленно пялилась на ее профиль, приподняв одну бровь. Что простите?

– А мне казалось, что раньше ты не особо жаловала моих ухажеров, – приняла правила игры, ответив тем же тоном.

– Пфф, – не выдержав, мама повернулась ко мне, одарив взглядом, полным скепсиса. – Прости, милая, но вкус у тебя, мягко говоря, не очень. По крайней мере был таким. Я, конечно, старалась особо не лезть со своими советами, но ни одному из тех, кого ты приводила, я бы не смогла доверить свою единственную дочь.

– А Олегу значит сходу доверила бы, да? – вырвался язвительный, но закономерный вопрос.

– Да, доверила, – не колеблясь, уверенно ответила мама. – Я, знаешь ли, достаточно на этом свете прожила и жизнь узнала со всех сторон. И уж точно поболее тебя в людях понимаю. Мне, поверь, много времени не надо, чтобы мнение о человеке составить. И я не понимаю, по какой причине ты нос задираешь. Не делай мне тут такие глаза, слепой и то заметил бы, – в ступоре хлопала ресницами, искренне не понимая, как она за несколько минут разглядела всю суть наших отношений.

Я, если честно, была немного шокирована тем разговором, что завязался между нами. Особенно тем, что завела его мама. Моя мама, что никогда в нашу с братом личную жизнь не совалась и, как она сама отметила, с советами не лезла, пока сами не попросим. Сказать, что я чувствовала себя неуютно – ничего не сказать.

– Да он… Он… – вздохнула полной грудью, гася какую-то нелепую детскую обиду за то, что родитель не встал на мою сторону несмотря ни на что. – Я не могу сказать ничего против него. Наоборот. Он справедливый, заботливый, надежный друг, и я точно знаю, что могу рассчитывать на его помощь в любом деле. Однако у нас разные взгляды на то, как должны выглядеть отношения между мужчиной и женщиной. Я всегда мечтала, чтобы в моей семье все проблемы и вопросы решались вместе, общими усилиями. Как у вас с папой.

– Ох, Аня, – мама с ироничной улыбкой на лице одарила меня таким взглядом, будто перед ней сидит неразумный ребенок. – Наши отношения с твоим отцом не должны быть единственно верными и правильными для тебя. Напротив, я бы желала для тебя другой жизни.

– Мама? Ты… – замерев с округлившимися глазами, уставилась на родное лицо, на котором заиграла задумчивая улыбка.

– Нет, ты что, – отрицательно покачала головой. – Я твоего отца любила и люблю, хоть и ворчу на него часто, но делаю я это не просто так. Он такой человек, Ань. Мягкий, спокойный. Приземленный что ли. Поэтому мне приходилось и приходится брать на себя решение определённых вопросов. Если бы я не была такой, скажем, деятельной, у нас бы не было, например, нашей квартиры, которую сначала хотели отдать другой семье. Это я ходила к отцу на работу на завод, разговаривала с начальником.

– Я даже не замечала этого, – тихо произнесла я, крутя в голове воспоминания, связанные с детством.

– Не замечала, но модель семьи неосознанно переняла. Знаешь, я ни о чем в своей жизни не жалею кроме того, что я в своих детях воспитала, – она, задумчиво отведя взгляд в сторону, принялась крутить единственное надетое кольцо. Обручальное. Мама словно ушла в себя, а в голосе угадывались нотки грусти.

– Вы у меня, конечно, замечательные, но, наверное, я слишком много на тебя взвалила. Особенно после рождения Сашки. Слишком много от тебя требовала, рано дала повзрослеть, напоминала, что ты старшая в семье. Переборщила, видимо. Ты у меня очень ответственная выросла. А Сашка наоборот. Такой непостоянный, беззаботный. Как ветер в поле. Сегодня здесь, завтра там. Как минимум, должно было быть наоборот.

– Саша не такой уж безответственный, – принялась защищать брата. – Нашел свое дело, добился определённого успеха, сам себя обеспечивает. Думаю, вы можете им гордиться.

– Гордимся, конечно. Куда же без этого, – мамин взгляд заметно потеплел. – Все равно за него мое сердце неспокойно. Ладно, сейчас не об этом. К чему я это все. Анечка, я хочу, чтобы ты поняла, что показывать слабость не стыдно. Уступить, доверить свои проблемы и принимать помощь тоже не стыдно. Особенно девушке. Я, прожив достаточно, знаю, насколько трудно брать на себя излишнюю ответственность. Если рядом есть мужчина, достойный доверия и способный его оправдать, не отталкивай на эмоциях. Я знаю, что ты у меня девочка гордая и самостоятельная. Сама такой была. Поэтому подумай, учитывая все, что я тебе сейчас сказала, и реши: чего ты хочешь на самом деле? Тащить все на себе или чувстовать себя хрупокой женщиной за спиной надежного мужчины?

Разговор с мамой заставил меня глубоко уйти в себя, в свои мысли. Я прокручивала все сказанное, каждый день с того момента, как встретила Олега, каждое его слово, поступок, а главное – что я чувствовала все это время.

Бесспорно, меня тянуло к нему с самого начала. С первого взгляда, с первой наглой улыбки, с первого прикосновения и первого вдоха его истинно мужского аромата. Я противилась его напору так же сильно, как меня притягивало в нем все остальное. Я так отчаянно не желала терять полный, тотальный контроль над своей жизнью, которую, как мне казалось, я устроила с большим трудом.

Однако… Если посмотреть правде в глаза, разве хоть раз он посягнул на мою свободу столь серьезно, как я пыталась убедить саму себя? Нет. Разве сделал что-либо, после чего я жалела о том, что вообще повстречала его в своей жизни? Ни разу. Тогда почему я до сих пор сомневаюсь?

Уйдя в размышления с головой, на автомате оделась и, попрощавшись с мамой, вышла из квартиры, напрочь забыв об охране и их просьбе. Очень не вовремя и очень зря, о чем мне пришлось пожалеть в эту же минуту, когда меня, зажав рот, потащили в сторону.

Глава 30

– Ну, в общем, – вняв агрессивному настрою сидящих напротив мужчин, кандидат на бесплатную поездку в места не столь отдаленные не решился более отстаивать свои интересы, принявшись говорить, – зависали мы около двух недель назад с мужиками в клубе. Выпивка, женщины, стриптиз – все, как надо. Я уже присмотрел себе кралю на ночь. Попа, сиськи, – расслаблено откинувшись, мечтательно прищурился, – горячая баба.

– Женек, – леденящее предупреждение от Паши вихрем развеяло все пошлые мысли, так некстати закрутившиеся в мыслях типичного представителя «братков», – с каждой минутой, потраченной на тебя, твой срок растет в геометрической прогрессии. Намек понятен?

– Кхм, – посеревший, с пропавшим похабным блеском в глазах охрипшим голосом ответил, – предельно.

– Ну так вперед, – милостиво махнул рукой Наумов.

– Та баба в очередной раз вернулась с танцпола, и я уже собирался отчаливать, прихватив ее с собой, но пришла она невменяемая. Ну видно, что под кайфом. Я и разозлился, что накрылся вечерочек и пошел искать барыгу. Пар то нужно на кого-то спустить. Нашел. А этот дрищ смекнул, что жареным запахло и завел шарманку: «Меня Агаф крышует. Да ты знаешь кто он такой? Скоро весь город под ним будет».

Олег встретился взглядом с Пашей, выражающим те же чувства, что и у него: нестерпимый зуд, раздирающий нутро от ярости и гнева, что уже долгое время не в состоянии найти выход и вылиться на источник раздражения. Погано. Для мужика, решившего под старость нажить врагов в их лице.

– Испугался он в общем, – продолжил Женек, не замечая витавшего в кабинете напряжения. – Ну я и притормозил. Мало ли. Из-за бабы потом отхватывать, что ли? А тот на радостях начал работенку свою рекламировать. Дело гнилое, конечно, но отстегивают им до хера.

– Хочешь сказать, что отказался? – недоверчиво хмыкнул Олег, неотрывно следя за бегающими глазами «шестерки».

– Конечно! – бурная реакция, последовавшая незамедлительно, дала трещину в уверенности того, что устоять перед соблазном тот не смог. – Кузнец бы мне кишки выпустил! Все знают: кто на Кузнеца работает, с наркотой дело не имеет. У него с этим строго. Узнает – пуля в лоб. Это если повезет легко отделаться.

Олег, прищурившись, силился вспомнить все, что ему было известно о Кузнеце. Суровый мужик, еще со времен девяностых привыкший жить по понятиям, ни разу на памяти Олега не давший слабину под гнетом безжалостной жизни, что так щедро преподносит им, вступившим в опасную игру, жестокие сюрпризы, часто наполненные кровью, смертью и запахом пороха.

Единственное напрашивающееся объяснение всплыло в голове картинками воспоминаний шестилетней давности. В то время они только-только встали на ноги, заявили о себе, убедили или, чаще, заставили убедиться чрезмерно гордых в том, что подвинуться придется. Самостоятельно или насильно. Неважно. Они принимали любой выбор, но и отношение после было соответствующее.

Кузнец был из первого числа. Их тех, кто к новым лицам, даже молодым, относился с уважением, однако уважением должным и оправданным. Поэтому проблем с ним никогда не возникало. Не было повода. До одного дня, когда он ворвался к ним, сидевшим в недавно открывшемся клубе Димы, разъярённый, с бешено раздувающимися ноздрями и глазами, в которых за пеленой сверкающего гнева разлилась жгучая горечь утраты.

Он пришел к Паше, угрожающе размахивая оружием, в запале вытащенном из кобуры. Мужчины, неоднократно чувствовавшие смертельную опасность, исходящую от дула пистолета, направленного на них, не растеряли самообладание и холодный разум. Лишь легкое недоумение отразилось на их лицах.

Чуть было не начавшаяся перестрелка между стремительно среагировавшими на угрозу охраной клуба, состоящей из подчиненных Олега, и пришедшими с Кузнецом людьми предотвратил сам Наумов, четко отработанным движением выбивая оружие из рук потерявшего контроль мужчины и тут же сбивая того с ног.

Охрана тем временем, подчинившись приказу Олега не стрелять, благополучно обезвредила подчиненных Кузнеца, уложив тех на пол. Их босс же с заломанными руками продолжал дико вырываться, а сквозь свирепый рев им все же удалось разобраться в причине гнева.

Оказалось, жена Кузнеца, видимо устав от беззаботной жизни под крылом мужа, в поиске новых эмоций незаметно подсела на наркоту и в определенный момент, потеряв контроль, словила передоз, закончившийся смертью. Взбешенный вдовец хотел расплаты. Жаждал крови тех, кто подсадил мать его сына на дурь, требуя выдать имена всех причастных.

Паша, в то время только взявший под контроль оборот наркотиков в городе, не прогнулся под тогда еще имевшего основательный вес в узких кругах авторитета. Выяснилось, что жену Кузнеца насильно никто на иглу не подсаживал, а то, что тот за женой не досмотрел, его косяк, за который кровь никто проливать не будет.

Кузнец, стиснув зубы отступил, не став развязывать вражду с новоявленным, но бескомпромиссным прокурором. Так что да, ненависть к наркотикам понятна. И только сейчас Олег подумал, что ее можно использовать. Для дела.

– Что это был за клуб? – уточнил Паша.

– Тот, что на набережной. У городского сада.

Олег с Пашей снова многозначительно переглянулись, понимая друг друга без слов. Главные конкуренты в строительном бизнесе Димы. Причем давние. Конкурировали еще с его отцом, почти полностью передавшим дело сыну. Совпадение? Не факт.

– Я там частенько бываю. Он постоянно в коридорах крутится, – охотно рассказывает Женек, надеясь на послабления, даже не подозревая, на что подписал себя выданной информацией.

– Отлично, – предвкушающий блеск в глазах Паши не предвещала ничего хорошего. – Значит сегодня пойдешь и скажешь, что передумал и хочешь работать у них. Под нашим контролем, конечно же.

– Как? – ошеломленно прошептал, с ужасом понимая, на какую участь его обрекают. – Босс меня укокошит!

– Не пойдешь, и я сделаю это быстрее. Как ты сказал? Выпустит кишки? Могу устроить, – пресек невнятные блеяния Олег, вцепившись в замершего мужчину взглядом, на поверхности которого, не скрываясь, бурлило неприкрытое обещание расправы. – Ну, дай мне повод.

С трудом сглотнув вязкую слюну, Женя опустил голову, выражая полное согласие со всем, что от него потребуют.

Глава 31

Цепкие руки потянули мое напряжённое в попытках вырваться тело по направлению к помещению, где по задумке должен был располагаться консьерж, которого отродясь тут не было. С надеждой на удачу, по велению которой именно в эту минуту кто-то будет выходить из квартиры или заходить в подъезд, я отчаянно мычала в руку, что так неаккуратно и грубо зажала рот вместе с носом, частично перекрывая дыхание. Не повезло.

Тяжело дышащее тело позади, хозяин которого явно прикладывал немалые усилия, удерживая брыкающуюся меня, толкнул плечом дверь, вваливаясь в кладовку вместе со мной, чтобы в следующий миг оттолкнуть в сторону старого потрёпанного стула, на который я с глухим вскриком по инерции приземлилась, во все глаза уставившись на спину мужчины, закрывающего дверь.

Звук поворачивающегося ключа не последовал, что радовало. Эта мысль мелькнула на краю сознания, пока я в шокированном состоянии, обхватив себя за плечи руками, пыталась отдышаться и настороженно рассматривала силуэт в тусклом дневном свете, льющемся из небольшого окна под потолком. До боли знакомый силуэт. Родной.

– Саша? – остолбенев, прошептала вмиг онемевшими губами, в первое мгновение находясь под властью смятения, сковавшего по рукам и ногам. Впрочем, ступор стремительно слетел, сменяясь справедливым негодованием. – Ты сдурел?! Что за шутки такие?! Я же чуть не поседела!

Молниеносно вскочила, возмущенно размахивая руками и истерически крича, чего, по правде говоря, по отношению к брату позволяла себе крайне редко.

Сашка известный любитель пошутить. Особенно надо мной, его сестрой. Мне приходилось испытывать на себе массу приколов, рожденных в его изобретательной голове. Но это… Это уже слишком. Особенно в свете последних событий.

Только сейчас осознала всю степень ужаса, накрывшего с головой несколько минут ранее, когда ощутила гигантскую волну облегчения, что разом смахнула незримые оковы, расслабляя натянутые до предела нервы. Поспешное облегчение.

– Сядь! – меня грубо толкнули назад, вынуждая вновь приземлиться на стул.

– Какие, нахуй, шутки? – зловещий шепот, что тут же перетек в громогласный крик. – Ты, блядь, что наделала?! Какого хера ты вернулась вчера утром?! Ты хоть представляешь, что они со мной теперь сделают?! У меня время до вечера! Где товар?!

Пальцы жестко сомкнулись на моих предплечьях, хозяин которых, крича, принялся остервенело трясти мое несопротивляющееся тело, перешедшее в состояние безвольного желе. Голова, казалось, могла оторваться от той силы, с которой ее мотало из стороны в сторону. Одна рука особенно грубо впилась в гематому на плече, но боли не было. Я не чувствовала ровный счетом ничего. Ни страха, ни злости, ни паники. Ничего, кроме оцепенения.

Когда бешеная встряска прекратилась, я лишь во все глаза уставилась на человека напротив. На одного из самых родных и близких для меня из людей. По крайней мере, так было до недавнего времени. Или же мне так казалось? Потому что сейчас я словно смотрю на незнакомца. На того, в чьих исказившихся от ярости чертах не угадывалось улыбчивое лицо моего брата. Ничего из увиденного не принадлежало ему. Ни красное лицо, покрытое испариной, будто после длительной лихорадки, ни глубокие тени, залегшие под глазами, ни впалые щеки, неистово бьющаяся жилка на шее, ни рассеянный взгляд. Ничего. Руки, моментом ранее сжимавшие мое тело, мелко дрожали, периодически подергиваясь.

Я, лихорадочно бегая глазами, подмечала каждую деталь. Каждую мелочь, что теперь так ярко привлекала внимание и настойчиво шептала: «Приглядись! Ну же!». И я пригляделась, собирая воедино пазл, состоящий из маленьких кусочков, щедро разбросанных жизнью за эти два дня. Пригляделась, чтобы в следующий миг потрясенно ахнуть, когда болезненная догадка пронзила насквозь, впиваясь в самое уязвимое место моего сердца. Туда, где была семья.

– У тебя ломка, – ошарашенно прикрыв рот рукой, неверующе выдохнула. Саша, застыв, несколько секунд не отводил от меня глаз, не мигая.

В это мгновение, как мне показалось, его взгляд прояснился и из него исчезла туманная поволока. Всего пару ударов сердца, после которых незнакомец вновь завладел моим братом, выдавая кривую ухмылку.

– Да, – кивнул и оперся руками о колени, нагнувшись, – у меня ломка. А знаешь почему? – последовал очередной срыв. – Да потому что ты, дура, не могла приехать на день позже! Всего лишь день! – он неистово трясет указательным пальцем перед моим лицом. – Все было бы хорошо! Все было бы как раньше! Мне нужен был один вечер! Один, что сбыть товар! А теперь на мне долг! Ебучий долг, который я должен вернуть до вечера, и отсутствие дозы! Послушал, блядь, родителей! Повелся, что ты уехала на несколько дней!

– Что происходит? – прошептала растерянно, отрицательно покачав головой. – Ты же работал. У тебя картины, заказы. Откуда наркотики?

– Да что ты понимаешь?! – безысходность и отчаяние в сорвавшемся голосе выбило весь воздух из моей груди, разодрало душу, вынимая наружу оголенные нервы, по которым безжалостно полоснули потухшие глаза. – Вы все ни черта не знаете об искусстве! Не понимаете и не понимали никогда! Никто даже не представляет, какого это, когда ты в плену вдохновения! Это вам не бумажки перебирать и не укольчики ставить! А жить на что-то надо!

– Ты же сам уехал. Мы никогда тебе в помощи не отказывали!

– А мне надоело! Надоели ваши подачки, ваши взгляды жалостливые. Да, уехал. Не получилось ни хрена! Никому мои картины не были интересны! Никому! Все плевались в их сторону и кидали презрительные взгляды! И я вернулся. Только в соседний город, потому что ваше сочувствие, будто я неудачник, уже вот у меня где! – провел ребром ладони по шее. А я… Я лишь находилась в прострации, не понимая, как? Как я могла не заметить, что творится в жизни родного мне человека?

– А наркотики… Наркотики дали моим картинам новую жизнь! Они заиграли! Расцвели! Их начали покупать! Все было великолепно! И продолжалось бы так, если бы я сюда не вернулся. Повелся на бабки, идиот!

Он принялся ходить взад-вперед, зарывшись пальцами в волосы, натягивая те, будто стремился вырвать с корнем.

– Где наркота? Куда ты ее дела? – резко переключился, дернувшись. Вновь захват, глаза в глаза и тон, достойный сумасшедшего.

– У меня ее нет. Я попала в аварию, – я тараторила, пересказывая вчерашний день отрывисто и спешно. – Ее обнаружили сотрудники. Меня задержали. Она у них, они все изъяли.

– Она у них, а ты здесь? Так? Я что, по-твоему, совсем идиот? – наклонился ниже, буквально выплевывая слова. – Если бы мусора тебя с наркотой задержали, тебе бы свобода лишь во снах снилась. Где товар?!

– Я говорю правду! – я отчаянно выкрикнула, тяжело дыша. – Мой… мужчина. Он помог. У него связи.

Ни в какой другой ситуации я бы не стала рассказывать про Олега. Ни за что, если бы не видела другого выхода. Если бы знала другие доводы, доказывающие правдивость моих слов. Если бы, в конце концов, сейчас меня не допрашивал мой брат. Господи, мой младший брат… Как? Почему?

Я зажмурилась, отказываясь воспринимать его таким. Все. Я больше не могу, не в состоянии видеть родное, но в то же время такое чужое лицо. Не хочу, не буду запоминать его таким. Это не он. Мой брат, братик… Он не такой. Он не может быть таким!

Мой Сашка улыбается при виде меня, треплет волосы, портя прическу, чтобы потом, смеясь, уклоняться от моих шутливых ударов. Он небрежно закидывает на мои плечи руку, прижимая за шею к себе, несмотря на то, что я вечно прошу его так не делать. Он тот, из-за кого я бегала по художественным магазинам, выискивая именно тот нужный оттенок, который так некстати закончился, чтобы потом с умным видом кивать и слушать об очередном произведении искусства, в котором я совершенно ничего не смыслю. И да, это были лучшие моменты. Моменты, проведенные с ним.

Отпрянув от меня, он принялся судорожно мерить комнату шагами, заламывая пальцы и бормоча себе что-то под нос. Я сидела тихо. Молчала, стараясь лишний раз не двигаться, не провоцировать. Он был не в себе. Абсолютно точно, как и то, что я не знала, чего от него можно ожидать. Притаившись, ждала нужного момента. Выжидала. И он наступил.