(не) Желанный мужчина

– Руки, – спокойный тихий голос, которому я подчинилась беспрекословно. Сейчас меня снова поведут в камеру. Интересно, в ту же? Или уже нашли, что похуже?

Однако я ошиблась. Поворот ключа, и мои руки больше не сковывает холодный металл. Тут же принялась разминать запястья. Хоть это и причиняло боль, но было безумно приятно снова чувствовать свободу.

– Пройдёмте за мной, – таким же сухим тоном произнес мужчина, развернулся и вышел в коридор, даже не обернувшись, чтобы проверить, иду ли я за ним. Я, разумеется, пошла.

– Можно узнать, куда мы идем? – осторожно спросила, боясь вызвать своим вопросом раздражение или недовольство. Не хочется терять нормальное отношение к себе, только обретя его.

– В медпункт, – ответил, заворачивая за угол.

Так я и оказалась в медицинском кабинете в руках заботливого врача, что стало для меня приятным сюрпризом, поскольку я уже и не надеялась встретить здесь хоть кого-то, кто окончательно не зачерствел по отношению к чужим проблемам и неприятностям.

– Колючка, – от тихого осторожного голоса, раздавшегося от двери, резко подняла голову, выныривая из мыслей, в которые я, кажется, ушла с головой, раз не заметила Олега раньше.

При виде его фигуры, застывшей в проеме, перехватило дыхание, а в висках ощутимо запульсировало от напряжения, что завладело мной с головы до ног. Тук-тук. Тук-тук. Сердце мощно билось, ударяя по грудной клетке, пока я, охваченная тревогой, не отрывала взволнованного взгляда от карих глаз, которые блуждали по мне с… беспокойством? Или же я просто так сильно хочу увидеть в его темных омутах это чувство, что обманываю себя, придумывая то, чего нет?

Совру, если скажу, что не представляла нашу встречу. Представляла. Более того, я постоянно думала о ней после разговора в допросной. И каждый раз не могла понять, кому он поверит? Но я четко знала одно: если он посмотрит на меня так же холодно и безразлично как Павел, пусть лучше не приходит. Я не смогу выдержать этот взгляд. От кого угодно. Но не от него. Слишком привыкла видеть в его глазах совершенно другой калейдоскоп чувств.

– Олег, – отозвалась, медленно вставая с кушетки. Сбитая с толку, стояла перед ним, не понимая, что должна сказать. Уверять в своей невиновности? Узнать, что ждет меня дальше? Или молчать?

Будто вечность смотрим друг на друга, пытаясь найти ответы на свои вопросы. На деле же прошло не больше минуты, по прошествии которой Олег стремительно подходит ко мне, бережно прикасается теплыми пальцами к подбородку, приподнимая мою голову до момента встречи взглядами. Нет, мне не привиделось. Он с тревогой осматривает мое лицо, чуть поворачивая в бок и хмурясь все сильнее при виде мелких царапин и ссадин. А я… Я не смогла сдержать выдох облегчения, прикрыв глаза.

– Больно? – спросил охрипшим голосом, видимо соотнеся мои эмоции с неприятными ощущениями. Больно? Разве теперь это имеет значение? Как по мне, так абсолютно нет. Как и все остальное. Теперь все будет хорошо. Я знаю. Нет. Я уверена. Боль, воспоминания, переживания – все уйдет. Я со всем справлюсь. Если он будет рядом.

– Ань? – уже с неприкрытым волнением обхватывает мое лицо двумя руками, стараясь не задеть раны и пытливо заглядывая в глаза. На его месте я бы тоже забеспокоилась при виде широкой улыбки, в которой растянулись мои губы.

Несмотря на нее и повеселевшее настроение, с безумной силой хотелось одного – расплакаться. Позорно и навзрыд. Уткнуться в сильную грудь и разреветься, некрасиво шмыгая носом и пачкая черный тонкий свитер, видневшийся под распахнутой дубленкой.

Но я все же нашла в себе силы подавить это желание, глубоко и часто задышав. Достаточно слез. Довольно слабости. Единственное, не сумела отказаться от того, чтобы, поддавшись вперед, забраться ладонями под верхнюю одежду, обхватить руками крепкий торс и вдохнуть терпкий мужской запах, окончательно приходя в себя и успокаиваясь, когда надежные руки обняли в ответ.

– Прости, – сдавленно произнес Олег, зарываясь носом в мои волосы и вдыхая мой запах в ответ. Когда смысл сказанного дошел до сознания, затуманенного его близостью, я не смогла понять, что он имел в виду.

– За что? – все так же прижимаясь к нему, недоуменно уточнила, лишь запрокинув голову, чтобы заглянуть в глаза, наполненные досадой.

– С тобой не должно было случиться то, что случилось, – твердый тон, сжатые губы, сведенные к переносице брови. Он был раздражен. Даже злился. Но я не чувствовала, что злость направлена на меня. А на кого? На инспекторов? На того бандита, что вылетел перед моей машиной? Или же… он злился на самого себя?

– Ты же не мог предугадать… – попыталась возразить, но была остановлена большим пальцем, что легонько прикоснулся к губам, вынуждая прерваться.

– Это не оправдание, Колючка, – слегка надавливая, проходит от одного уголка рта к другому, заворожённо уставившись на мои губы, а я точно так же смотрела на его, движущиеся в такт уверенному голосу – Мог, не мог. Неважно. Должен был. Ты моя женщина, и все, что случается с тобой – зона моей ответственности. Даже если ты поскользнёшься и упадешь – я буду виноват в этом. Больше такую ошибку я не допущу.

Стояла, обескураженно хлопая ртом, не в силах подобрать нужных слов. Признаюсь: его слова теплом разлились внутри. Как ни крути, внутренняя девочка подняла голову, почувствовав заботу и внимание. А от его «моя женщина» пальчики на ногах подогнулись от восторга, приступ которого еле удалось сдержать.

Однако смысл этих красивых фраз можно было описать одним выражением: через чур. Через чур требовательным он был к самому себе. Но я так и не нашла слов, решив в итоге промолчать. В конце концов, это его жизненная позиция, и он имеет на нее право. Просто тогда я еще не знала, каким путем Олег будет выполнять обещанное.

Глава 24

В машине Олег не смог заставить себя отпустить ее ладонь. Одной рукой держался за руль, а другой крепко сжимал хрупкие по сравнению со своими пальчики, поглаживая и периодически касаясь губами нежной кожи, чему Аня нисколько не противилась.

Она вообще ничему не противилась. Сидела, молча уткнувшись в окно, и кивала в ответ на все, что он говорил. Поэтому сейчас он вез ее к себе в дом, расположение которого в охраняемом поселке позволит ему чуть ослабить хватку на пульсе в ожидании нового удара.

Ему бы радоваться. Разве не такого поведения от нее он желал? Чтобы перестала бегать от него и воспринимать каждое слово в штыки. Хотел? Получай! Как ощущение? Нравится? Да ни хрена! Ни грамма удовлетворения. Вместо него волнами накатывало бушующее раздражение. До зубного скрежета, до сжатых губ, до желания мести.

Ублюдок, решивший перейти им дорогу, давно подписал себе приговор, ступая по минному полю. Одна ошибка – и все закончится. Для него. Однако теперь, тронув то, на что и смотреть не стоило, пусть не рассчитывает на легкую расправу. О, нет. Ему удалось разбудить то, что просто-напросто не позволит этому случиться. Гнев. Ярость. Бешенство.Они овладели им еще по пути в следственный изолятор, где он никак не рассчитывал закончить сегодняшний день.

У входа его встретил Паша, лениво засунув руки в карманы брюк. На его лице не проскользнула ни одна эмоция. Обманчивое впечатление абсолютного спокойствия и невозмутимости, что другими часто расценивалось как добрый знак. Теми, кто не был с ним близок и не знал о его непревзойденной способности держать лицо. Вот и сейчас за холодной маской бушевала буря, угадывающаяся по несдерживаемому рыку.

– У нас новогодний, блядь, подарок!

– Где она?! Что вообще, мать вашу, происходит?! – в отличии от Паши Олег скрывать эмоции не собирался. Даже если бы хотел, то не смог. Они неконтролируемым потоком взяли верх, когда друг сообщил, что Аня попала в аварию, и ее задержали.

Собиравшегося немедленно пойти к девушке Олега остановил Паша, убедив для начала взглянуть на причину ареста. Сцепив зубы, тот согласился. Не доверять другу причин не было, и раз он уверял, что жизни Ани ничего не угрожает, то можно для начала выяснить детали произошедшего.

Они прошли в кабинет, где их ждал один из сотрудников, нервно перебирающий бумажки на столе. Олег окинул его щуплую фигуру быстрым взглядом, еще не подозревая, что скоро будет мечтать о виде его окровавленной рожи, разбитой об стену до хруста костей.

– Фролов, запись готова? – Паша прошел к столу, из-за которого тут же вскочил следователь, беспрекословно освобождая место.

– Да, Павел Андреевич. Все, как просили. И владельца машины пробили, досье собрали, – суетливо лебезил Фролов, вытирая пот со лба и растягивая губы в нервной улыбке.

– Оставь все документы и выйди, – не глядя на него, проговорил Паша, садясь на его место. Олег, подвинув стул, расположился рядом, вперив взгляд в экран монитора, на котором на паузе стояла запись с камеры, направленной на тот самый перекресток, где произошла авария.

– Все? -тихо уточнил сотрудник, отчего-то крепче сжимая в руках папки с бумагами.

– Мне повторить? – Паша перевел леденящий душу взгляд на сжавшегося следователя, что тут же дергано кивнул и неряшливо положил папки на край стола, выронив половину. Поспешно принялся извиняться, поднимая бумаги, после чего вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

– Скрывает что-то, сученыш, – прошипел Наумов, включая видео.

Сначала Олег терпел, лишь слегка поморщившись в миг столкновения. Терпел и когда Аня, такая уязвимая в тот момент, растерянно оглядывалась, прижимая руку к окровавленному лицу. При виде лысого мужика, что, яростно крича, угрожающе навис над испуганной девушкой, терпение дало трещину, которая неудержимо расползалась, вынуждая сжимать кулаки под столом. К концу видео, когда Аня с застегнутыми наручниками, будто неживая, словно кукла садилась в машину под конвоем, пришлось дышать глубже, сконцентрировавшись. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Иначе разнесет здесь все.

– Что все это значит? – процедил сквозь зубы, зажав переносицу. Паша же невозмутимо перебирал документы, оставленные Фроловым.

– Я думал, ты мне объяснишь, откуда у нее в машине наркота? – перед Олегом на столе оказался знакомый пакетик. Сколько подобных они находили за последние месяцы? Не сосчитать. Но именно в этот раз он уставился на белый порошок как на что-то новое и ошеломляющее. Будто видел в первый раз.

– Только не говори, что ты подозреваешь ее, – глухо обронил Олег.

– Нет. Сейчас нет. Не буду скрывать, мысли были. Однако даже показательное выступление с зечками в главной роли, которое устроил Фролов, не выбило из нее признание, – Олег приглушенно выругался, понимая, о каком выступлении идет речь. – Я лично видел ее глаза при виде наркоты. Там и детектор лжи не нужен.

– Значит, предупреждение, – хмыкнул, хмуро уставившись перед собой. – Сначала в Хазара стреляли, теперь по мне решили ударить. Кто следующий?

– Никто! С этим пора кончать! – Паша покачал головой, прищурив глаза.

– Согласен. Что там с любителем автоподстав? Пробили? – Олег бросил взгляд на друга, приподняв бровь.

– Спрашиваешь, – наигранно оскорбленным тоном ответил Паша. – Все как по сценарию. Несколько раз судим за воровство. Вышел год назад. Сейчас законопослушный гражданин, правда привлекался несколько раз за потасовки. Но дела, знаешь ли, иногда теряются.

– Кто прикрывает? – тут же оживился Олег.

– На Кузнеца работает. А с ним у нас нейтралитет, – развел руками.

– Кузнец? – Олег задумчиво потер подбородок. – Не думаю, что он стал бы на старости лет силами меряться.

Кузнец – местный авторитет из девяностых. Мутный тип. Впрочем, Олегу было глубоко наплевать на него и его дела, не пересекающиеся с его интересами. Тот, почти отойдя от дел, тихо доживал свой век, просиживая в офисе за кипой бумаг. Он не мешал ему, Олег отвечал взаимностью.

– Того же мнения. Однако у него есть сын. Поговаривают, тот давно отца подвинуть хочет.

– Неплохая версия, вот только сегодня стрелок, которому Хазара заказали, указал на приезжего мужчину в возрасте. Некий Агаф, – торжественно заявил Олег, разбивая в пух и прах версию друга, на что тот выругался сквозь зубы, поморщившись, будто от головной боли.

– Ладно, будем искать. А там посмотрим, – решительно произнес, возвращая внимание к бумагам.

– Искать? – нахмурив лоб, уточнил Олег.

– Телефон этого бывшего зека последний раз засекли за городом. Рядом несколько поселков. Точнее, обычных деревушек, в которых связь не везде ловит, – пояснил Паша.

– Думаешь, залег на дно?

– Вполне возможно, – кивнул Паша. – Бессмысленно, но возможно. Как и то, что инспекторы были с ним заодно.

– С чего такие выводы? – Олег поднялся, подошел к окну и оперся о подоконник, устремив взгляд в окно.

На улице крупными хлопьями падал снег, укрывая дороги белым полотном, с объемом которого дорожные службы по обычаю не справлялись. Сумерки, опустившись на город, позволили воцариться праздничному освещению, что переливалось всеми красками. Вот тебе и первое января. Только все начало налаживаться и тут… Блядство!

– На видео грубое нарушение протокола – отсутствие понятых. Но стоит открыть дело, и случается чудо, – Паша демонстративно поднял вверх бумагу. – Документ с подписями, заполненный по всем правилам. Вопрос: зачем подставляться?

Вопрос, ответ на который не требовался. Олег хмыкнул, глядя в глаза другу, после чего вновь посмотрел на улицу, производя впечатление человека, безмятежно любующегося снежной стихией, что по идее должна успокаивать…

Вот только ни хрена она не успокаивала! В груди разгоралось темное пламя, пронеслось жаром по нервам, застилая пеленой бешенства. Вцепившись до побелевших костяшек в подоконник, пытался восстановить внутреннее равновесие, балансируя на грани.

Какую игру затеял этот ублюдок, кем бы он ни был? Как же бесит! Выводящее из себя чувство бессилия, когда ты ничего не можешь предпринять! Все, что тебе остается – ждать! Как тяжело выжидать, когда ты уже готов к смертельному броску! Когда довели!

– Будут проблемы, если я заберу Аню? – напрямую спросил Олег, не скрывая своих намерений. Именно так. Не «могу ли забрать?». Нет. Он заберет в любом случае, однако последствия готов взять на себя.

– Как сказать, – медлил Паша. – У меня нет. Но если вместо нее никто не сядет, то слухи о том, что поймали с дурью и благополучно отпустили, быстро расползутся по городу. Тогда гаденыши, что сейчас спрятались по норам, вылезут наружу, почувствовав свободу. Город погрязнет в наркоте.

– Тогда будем искать нашего шумахера тщательнее. Он же подходит на роль наркодилера? – оттолкнувшись, Олег подошел к двери и, растянув губы в зловещей ухмылке, бросил выразительный взгляд на друга.

– Более чем, – понимающе кивнул Паша, разделяя настрой Филатова, что тут же покинул кабинет, направляясь к своей Колючке.

Момент, когда переступил порог медпункта и увидел ее, удушливым отпечатком вины засел в памяти. Ранимая, потерянная, она, сгорбив плечи, сидела на краю облезлой кушетки в месте, где оказаться никогда не должна была. Опустив голову и немигающим взглядом уставившись на белую плитку под ногами, настолько глубоко ушла в себя, что не заметила его появление.

Опасаясь напугать, тихо окликнул, чтобы в следующий миг сорваться в пропасть. Темную, непроглядную бездну, не предвещающую ничего хорошего тем, кто посмел так грязно играть, вмешивая в мужские разборки женщину.

Не мог не злиться и на себя. Бледное, со следами аварии лицо, на фоне которого яркими пятнами блестели зеленые глаза с тенью усталости под ними, побуждало лишь два желания.

Первое – почувствовать ее тело в своих руках, прижать к груди, чтобы больше не смела бояться и плакать. Чтобы вернулась та Колючка, что стреляла в душу своим дерзким взглядом и опьяняла запахом волос, игриво взметающихся при резком повороте, когда их хозяйка в очередной раз показывала свой аппетитный зад в попытке сбежать от него.

Второе желание – биться кулаками о стену. До сбитых костяшек, до боли и крови. До момента облегчения и хоть малейшей справедливости, потому что из-за него она оказалась под прицелом. Он сам подставил ее под удар, не просчитав всевозможные последствия его повышенного к ней внимания. А должен был. Предупредить случившееся, обезопасить, приставить парней, в конце концов.

Столько раз за последний час спросил себя: "Как мог так облажаться?". А хрен его знает. При его то ресурсах не обеспечить безопасность для своей женщины? Даже не глупо – позорно. Слишком привык быть один. Расслабился. Но, сука, как же быстро твари все разнюхали, что наводило на нехорошие мысли. Не дай бог в его окружении завелась крыса… Задушит. Голыми руками.

Глава 25

Проснулась в мягкой постели, застеленной белоснежным бельем, свежесть которого после окружавшей меня плесени я ощущала каждой клеточкой в своем теле, за что уже была готова благодарить Высшие силы, если они есть. Докатилась. Радуюсь, что встречаю новый день не в обществе заключённых в камере, а с…

Щурясь от яркого зимнего солнца, лучи которого нещадно светят в глаза, недоуменно огляделась. Одна. Провела рукой по соседней половине кровати, почувствовав теплоту смятой простыни. Но я и без этого знала, что провела ночь не в одиночестве.

Как и весь вчерашних вечер после того, как мы с Олегом беспрепятственно прошли за высокой забор, оставив позади мрачное здание и такого же оттенка воспоминания, связанные с ним. С того момента он не оставил меня одну, не отпустил мою руку из своей, бросая обеспокоенные внимательные взгляды. Молчаливые, они значали больше любых слов, совершенно не нужных мне в тот момент. Я не хотела ничего обсуждать, а тем более объясняться в сотый раз за сегодня.

Принять душ и лечь спать – это единственное завершение дня, которое я желала. В список пришлось включить посещение рентген-кабинета, где меня благополучно отпустили, не обнаружив серьезных травм, и ужин. Аппетит отсутствовал напрочь, однако Олег был непреклонен, выразительно взглянув в ответ на мою попытку отказаться.

Жевала и не чувствовала вкуса, борясь со сном, что накрывал с головой от усталости, поэтому отключилась сразу, как только коснулась подушки. Несмотря на это я успела почувствовать спиной тепло чужого тела, что прижалось к моему, обвив рукой. А еще поцелуй. В макушку. А дальше – провал. Ночь, пролетевшая как миг. Без снов, кошмаров и метаний по кровати. Ничего. Моргнула, и утро. Неожиданно одинокое.

Встала на ноги, не удержав легкий стон боли, когда, забывшись, оперлась о больную руку с гематомой на плече. В остальном же чувствовала себя вполне сносно. Выспавшаяся и отдохнувшая, ощущала силы на то, чтобы вернуться к прежнему ритму жизни, оставив слабость, одолевшую вчера, позади. В первую очередь, придется разобраться с навалившимися неожиданно проблемами.

В длинной мужской футболке прошагала босыми ногами до ванной и остановилась у зеркала, оценивая масштаб катастрофы. До красотки, конечно, далековато, но я готовилась к нечто худшему. Умывшись, достала косметичку из сумки, которую мне удосужились вчера вернуть.

– Что ты делаешь? – раздался сбоку низкий мужской голос.

Ахнув, рефлекторно схватилась за чуть было не выскочившее из груди сердце, с расширевшимися глазами повернув голову в сторону Олега, привалившегося плечом к косяку в одних легких домашних штанах.

– Ты всегда так бесшумно ходишь? – спросила с невольно проявившимися нотками обвинения.

– Только когда собираюсь подглядеть за одной девушкой, разгуливающей в моем футболке, под которой ничего нет.

Поймав мой взгляд в отражении зеркала, как хищник подкрался сзади, чтобы в следующее мгновение сквозь тонкую ткань обжечь живот жаром своей ладони. Рывок, и я прижата к мужской груди, ощущая твердость мышц, не скрытых одеждой. Рука тем временем, слегка надавливая, скользила по вмиг напрягшемуся животу, пуская мурашки, стремительно пробежавшие по спине.

– Почему ничего? Трусы надеть я не забыла, – прошептала, не особо задумываясь. Его глаза, неотрывно глядящие в мои, не отпускали.

– Обломщица, – цокнув, осуждающе покачал головой, взяв с раковины тональный крем, который я минутой ранее отложила, чтобы ненароком не выронить и не разбить стеклянную тару. А то пугают тут всякие.

– Зачем тебе это? – перевел взгляд вперед, снова отыскав в отражении мои глаза, вопросительно приподняв бровь.

– Собираюсь замазать ссадины, – протянула ладонь, намереваясь забрать предмет косметики у Олега, однако тот, отведя руку, пресек попытку.

– Зачем? – ответил на мой растерянный взгляд

– Как зачем? Через несколько часов у меня смена. Не пойду же я на работу в таком виде? – развела руками, чувствуя первые отголоски зарождающегося раздражения. Мне одной его вопросы кажутся по меньшей мере странными?

– Не пойдешь, конечно. Ни в каком виде, – отложив тональный крем, наклонился, прижившись губами к шее, перекинув волосы на другой бок.

– В каком смысле? – выдохнула, прикрыв глаза и откинув голову, предоставив полный доступ к дальнейшим действиям, прекращать которые не было ни малейшего желания. Однако разливающееся от места поцелуя тепло не смогло заставить меня полностью забыться, поэтому ответ на свой вопрос я все же рассчитывала получить.

– Я очень рад, что ты пришла в себя, – вторая рука ложится на бедро, сжимая, – не замкнулась и не отгородилась, хотя ничего другого я и не ожидал от своей Колючки, – всеми силами старалась сдержаться, но губы против воли растянулись в улыбке, которую тут же попыталась спрятать, опустив голову.

Нет, я, конечно, до сих пор считала это прозвище нелепым, но если раньше оно вызывало в душе раздражение, переходящее в протест, то сейчас воспринималось как что-то близкое и родное. Привыкла, наверное. Или же дело в человеке, что наградил меня им?

– И все же с работой придется повременить. Не беспокойся, я понял, что ты не хочешь афишировать случившееся, – очевидно, намекал на мою вчерашнюю просьбу поехать на рентген в любую другую больницу, а не в ту, где я работаю. Я и правда не желала кому-либо рассказывать о произошедшем. Даже об аварии. – Официально ты в отпуске на две недели. За это время мы рассчитываем поймать того ублюдка, который подкинул тебе наркоту. До того момента поживешь у меня.

Глава 26

Не могу сказать, что мне пришлось по душе решение Олега, как и то, что оно было принято без моего хотя бы участия, не говоря о согласии. И я уже собралась возразить, даже успев открыть рот, но так и застыла в безмолвном протесте.

Спиной ощутила, как мощное тело сзади застыло в напряжении. Олег, оторвавшись от исследования шеи своими горячими, чуть сухими губами, выжидающе уставился на мое отражение в зеркале, слегка приподняв брови, явно готовый к любым нападкам с моей стороны. Однако их не последовало. Закрыв рот, я лишь легонько кивнула, положив ладонь поверх его руки, покоящейся на моем животе. Недоверчивый взгляд с настороженностью встретился с моим, когда я, обернувшись, подняла голову.

– Я хочу знать, что за история с наркотиками. Почему мне их подкинули?

Слегка наклонив голову на бок, просканировал меня озадаченным взглядом. Удивлен? Рассчитывал на то, что взбрыкну? Не зря. Я и правда была в шаге от волны возражений, уже готовых сорваться с языка. В последний момент, удержавшись, подавила протест, моментально сформировавшийся в ответ на дерзкое лишение выбора.

Разве я имею право показывать характер после того, как Олег сделал практически невозможное? Может быть, в его мире прийти и забрать человека из-под следствия – плевое дело, но не в моем.

Наркотики обнаружили у меня в машине, к тому же в тот момент именно я была за рулем. Каждое гребаное обстоятельство выступало против. Я прекрасно осознавала, в каких условиях оказалась. Плачевность ситуации давила, вынуждая думать о легкой свободе как о чуде. И вот оно случилось. Для меня Олег – чудо. Возможно, единственное. Даже представить страшно, где и как я бы встретила сегодняшний день, если бы не он. Если бы он не продолжал так настойчиво делать шаг вперед каждый раз, когда я безжалостно отталкивала его.

– Расскажу, – кивнул. – За завтраком.

Идея позавтракать показалась замечательной, так как я действительно проголодалась, ощущая, как желудок скручивается в сосущих спазмах, что, как ни странно, радовало.

Хороший аппетит – признак здоровья. Как физического, так и психического. Да, вчера было больно и страшно. Временами до жути и истерики. Однако это было вчера, и я не собираюсь тащить съедающие душу эмоции в настоящее, а уж тем более в будущее.

Он опустил ладонь на мою поясницу, чуть подталкивая в сторону двери, сам же пошел следом, ухватив мою руку и переплетая пальцы. Выйдя в коридор, потянул в сторону кухни, в которой мне уже доводилось побывать в прошлый раз.

– Садись, – указал на высокий стул у барной стойки, на который я тут же приземлилась, Олег же направился к плите. На фоне темно-коричневого гарнитура он смотрелся гармонично, что для меня стало удивительным открытием. Никогда не думала, что мужественность, которую излучал Олег, и кухня могут сочетаться.