Бриллиантовая королева, или Уроки судьбы не прогуляешь

Я долго размышлял над тем, какими необыкновенными женщинами мне посчастливилось быть любимым. Как каждая из них повлияла и изменила мою судьбу. И если бы в то время у них самих была возможность, они достигли бы не меньших высот, чем я. Поэтому идея завещать все наследницам Нины, ее дочери, внучке, правнучке, возникла сама собой. Мужчины способны всего достичь сами или, как я, встретив ту, которая отдаст всю себя, без остатка, для их успеха. А женщине нужно дать этот шанс.

Я знаю, девочка, что эти деньги принесут тебе счастье. Этого хочет Бог и Нина.

Январь 1989 года. Самоэль Штокман.

Вот это да! Вот так живешь и не знаешь, что Система уже много лет готовит тебе сюрприз, собирая вместе людей с трагическими судьбами. Но у каждого из них был шанс избежать печального финала. Карма не висит над людьми дамокловым мечом, что обычно называется злым роком. Надо было начать думать. А эти люди ничего не поняли, приняв свои несчастья за данность.

Интересно, бабушка никогда не рассказывала о Самоэле. Только один раз упомянула, назвав его, как бы между прочим, дальним родственником. А не могла забыть его всю жизнь. Именно поэтому и не носила драгоценностей. Вряд ли она обвиняла его. Понимала, наверное, что время тогда такое случилось, страшное в своей непредсказуемости. Может быть, жалела о своем порыве. А он винил себя всю жизнь, что послушал ее.

Все это хорошо, но что теперь делать мне? Я уже пропела свое лето беззаботной безмозглой стрекозой. Плясать, желания нет никакого. И падать больше не буду. Я использую этот шанс, что ты мне дал, Самоэль. Вот только как?

Я пошла в спальню и улеглась на кровать, не раздеваясь. Перед глазами сразу возник мужчина, от одной только мысли о котором, сладостно защемило сердце. Так что вы там, мистер Ландвер, плели по поводу горизонтов и перспектив? А главное, по поводу того, как вы умеете их открывать? А это идея, сняться в одном фильме. Только учтите, мистер Джеймс Бонд, радистка Кэт морально устойчива и не любит совершать безрассудных поступков.

Глава 7. Если на голову сваливается наследство, значит, это для чего-то нужно?

– Куда вас отвезти? – спросил мистер Ландвер бесцветным голосом, когда мы вышли из его офиса после оформления всех необходимых нотариальных документов и сели в машину. Он вообще сегодня был очень тихий, спокойный и, как мне показалось, немного подавленный. В этом его состоянии мне нравилось только одно – он больше не рассматривал меня как очередной объект для приятного времяпрепровождения. Но я не могла пройти мимо такой перемены в его настроении.

– Что случилось? – я слегка дернула его за рукав пальто, как обычно делала в случаях вот такого же непонятного молчания мужа.

– Ничего, абсолютно. – Он криво усмехнулся.

– Тогда поедем куда-нибудь перекусить. Я вас приглашаю.

– Да, конечно, нужно отпраздновать это событие.

После того, как заказ был сделан, и нас оставили в покое, пришло время выяснения отношений, и я приступила без всяких предварительных вступлений:

– Мистер Ландвер, поверьте, я догадываюсь, что сейчас с вами происходит. Для вас окончился очень важный период жизни…

Но под его взглядом я запнулась.

– Подождите, Кэтрин, мне казалось, мы празднуем ваше чудесное превращение в одну из богатейших женщин, – прервал он меня, не желая моего столь прямолинейного вторжения в его собственные мысли и переживания. Мы оба замолчали, потому что подошел официант и налил нам в бокалы шампанское, заказанное по столь знаменательному событию.

– За вас, моя дорогая леди! – провозгласил адвокат.

Но я уже перегруппировала свои мысли и, отпив глоток, снова пошла в атаку:

– Макс!

Он в удивлении поднял брови при таком обращении к нему, но еще большее недоумение вызвал мой вопрос.

– А какое у вас было жалованье как у управляющего всем этим капиталом? Не стесняйтесь, рассказывайте. Вы же обещали предоставить мне для ознакомления финансовый отчет, из которого я все узнаю. Начинайте.

Думаю, только хорошее воспитание не позволило ему выразить крайнюю степень возмущения моей бестактностью.

– Для чего вам это, Кэтрин?

Но сумму назвал. Да, нормально! Надо будет Димку выучить на адвоката.

– Я буду платить вам вдвое больше… если вы останетесь моим управляющим.

По-моему, он решил уже ничему не удивляться, поэтому спокойно спросил:

– Почему вдвое больше?

– А что, мало? – Я немного испугалась, потому что на большее никак не рассчитывала.

Он улыбнулся:

– Нет. Я хотел спросить, почему больше?

– Потому что круг ваших обязанностей значительно расширится.

Он откинулся на спинку стула в ожидании разъяснений.

– Мне нужен не просто управляющий, а помощник, советник, если хотите, друг. Нет, нет, мистер Ландвер, – пресекла я его вопросительный взгляд, брошенный на меня при слове «друг», – это не имеет никакого отношения к вашему вчерашнему предложению.

Он не спешил с ответом, глядя на меня в упор.

Неужели мало предложила? Он назвал мне официальную сумму, а сам, наверняка, имел значительно больше.

– Я соглашусь, Кэтрин, если вы ответите мне на один вопрос, – наконец произнес он. – Зачем я вам нужен? Как я понял, вы собираетесь возвратиться в Россию. Сумма полученного вами наследства составляет более трехсот миллионов фунтов, это практически, полмиллиарда долларов. Положите их в любой банк и живите в свое удовольствие. Зачем вам я?

Я бы на его месте тоже не понимала, почему женщина, которая еще вчера так яростно его отвергала, сегодня хочет видеть рядом с собой. Наверное, потому что ей это очень нужно.

Принесли заказанные блюда. Осторожно разрушая умопомрачительную красоту из овощей, зелени и морепродуктов, я, в свою очередь, спросила его:

– А кто вам сказал, что я возвращаюсь обратно? Я хочу остаться здесь.

Вилка и нож в его руках на мгновение замерли.

– Макс, знаете, какой вопрос мучает меня с первой минуты, как я услышала об этом чудесном наследстве? Для чего мне его дали? – я указала пальцем на вверх.

– И вы получили ответ? – с нескрываемым оттенком сарказма спросил он, в полной уверенности, что если ему не отвечают, то не отвечают никому.

– Послушайте, несколько лет назад в России мы с мужем уже были состоятельными людьми. Конечно, речь идет не о такой фантастической сумме, но все же. И я уже жила в свое удовольствие. Знаете, чем это закончилось? Крахом. Причем не только финансовым. Я чуть не потеряла мужа. Да и сама… Лучше не вспоминать. Он до сих пор пашет, как негр, за долги. И если бы не это баснословное богатство, так продолжалось бы до самой смерти. У вас есть закурить?

Он раскрыл красивый портсигар, обтянутый черной кожей с золотым ободком.

– И что же вы хотите? – спросил он, поднося зажигалку.

Первая же затяжка меня успокоила. Правда, сигарета крепковата. В приятной компании я люблю побаловать себя более легкой. Курение для меня не вредная привычка, а символ удовольствия и хорошего настроения. Условный рефлекс сработал: напряжение ушло.

– Только пообещайте, что не будете смеяться. – Получив утвердительный ответ, я продолжила. – Я стала наследницей Бриллиантового короля, так? Я хочу стать Бриллиантовой королевой! И не в России. Я хочу вести свой бизнес здесь, в Европе. И только вы один можете мне помочь. – Естественно, я сделала ударение сразу на двух словах «вы один», потому что это было истинной правдой.

Он не засмеялся, даже не улыбнулся. Его взгляд ушел внутрь себя. В полном молчании мы закончили обед. С последним глотком вина он «вернулся» ко мне.

– Окей. Поехали.

– Куда? – недоуменно спросила я, так и не поняв, какое решение он принял.

– По магазинам. Королева должна иметь соответствующий вид.

Вне всякого сомнения, в мои планы входило обновление гардероба. Правда, я не думала, что мне укажут на это столь откровенно. Но обижаться не имело смысла, я сама просила его о помощи.

Ну, что же, кино со мной в главной роли продолжалось! Боже, как я обожала эти незабываемые кадры из голливудских киносказок, приблизительно одного содержания, где благодаря чудесному стечению обстоятельств милая и простая героиня полностью преображается, попадая в самые роскошные магазины, на радость себе, своему избраннику и, конечно, мне, добродушной, наивной и благодарной зрительнице. Правда, в моей личной сказке не хватает главного героя с обаятельной белозубой улыбкой, влюбленного в меня. Мистер Ландвер не в счет. Хоть он дал бы сто очков форы любому Ричарду Гиру, но он выполняет работу, за которую я плачу ему деньги.

Дожив до тех времен, когда в нашей стране появилось шмоточное изобилие, я любила иногда зайти в какой-нибудь дорогой московский бутик и перемерить с десяток-другой платьев, четко осознавая, что куплю только одно. И при этом главным критерием выбора будут циферки на ярлыке. Но как, черт возьми, было приятно ощущать себя голливудской героиней.

И вот они, мечты наяву! Никаких ограничений ни в количестве, ни в цене. Хотя нет, ограничитель есть весьма требовательный и взыскательный – мистер Ландвер. Только с его согласия (кивок «да»), вещь упаковывается в красивый пакет.

За четыре-пять часов я перемерила, наверное, сотню платьев, костюмов, брюк, блузок, пар обуви. Но надо отдать должное моему спутнику, без него этот процесс растянулся бы на значительно большее время и не доставил бы такого удовольствия. Из массы потрясающих своими фасонами, расцветками, фактурой вещей он выбирал именно то, что мне не просто шло, а «катило». И если вначале я придирчиво относилась к его выбору, то потом полностью на него положилась и просто дожидалась, когда он кивнет «да» или «нет».

Глядя на себя в огромные зеркала, я представляла, как поменялись бы физиономии тех девиц, с которыми я вчера летела в самолете, увидь они меня сейчас в таких прикидах. Мне казалось, что у меня вытягиваются ноги и шея. И даже ощущала жжение и зуд за ушами и подмышками – признак роста этих главных деталей женского тела (я имею в виду ноги и шею). Но тут что-то загудело в голове, и я поняла, что это мои любимые мозги подают сигнал, что без них бесполезно возлагать большие надежды на шееногую конструкцию.

Я уже прилично устала, а мой спутник методично обходил магазин за магазином, не забывая о таких мелочах, как ремни, шарфики, сумки, сумочки и прочая милая женская дребедень. Напоследок он оставил посещение салона дамского белья. Подойдя к его дверям, я ожидала услышать вежливую фразу: я подожду вас здесь (или неподалеку, или в машине, или в той забегаловке, все равно где). Но он совершенно спокойно прошел вместе со мной внутрь. И пока я с раскрытым ртом разглядывала это шелково-кружевное великолепие, он уже отдавал распоряжения продавщице. Когда меня пригласили в примерочную, там лежала гора белья. Мистер Ландвер сделал мне единственную уступку: окончательный выбор из того, что уже выбрал он сам. Я еще раз поразилась точности и тонкости его вкуса и стиля. А может, они совпадали с моими?

– Когда мы отправимся в банк?

– Завтра.

– Хорошо, тогда завтра я с вами расплачусь, – зевая, сказала я, устраиваясь на диване в гостиной, после того, как бесчисленное количество пакетов и коробок всевозможных размеров и расцветок было брошено в спальне.

– Совсем не обязательно. Я расплачивался вашими деньгами. – И он протянул мне кредитку. – Это ваше.

Я стала крутить ее в руках.

– Это деньги, выделенные на ваши поиски. – Пояснил он. – Вы нашлись, следовательно, можете распоряжаться ими сами по своему усмотрению.

– Там еще что-нибудь осталось? – С сомнением спросила я.

– Не волнуйтесь. Хватит еще на десяток подобных shopping.

Да, ты прав, в русском языке, пожалуй, адекватного слова такому мероприятию и не подберешь.

– Тогда, – я протянула ему карточку обратно, – оставьте ее у себя. Ведь вы же у меня на службе, и нам вместе предстоит бывать в различных местах.

Он хотел что-то сказать, но зазвонил его мобильный и он, извинившись, вышел из комнаты. Я решила подождать его возвращения, прикорнув на вышитой диванной подушечке. Что было дальше, не помню. Я крепко спала.

Где я? Что это за комната? Почему я лежу одетая в платье? Я люблю носить брюки, а спать в пижаме. Какой мягкий и теплый плед!

С портрета на меня смотрел благообразный пожилой человек в элегантном костюме-тройке.

Здравствуй, Самоэль! Извини, что в таком виде. Но с непривычки я устала от той жизни, под которую ты меня подписал.

Где-то слышались приглушенные голоса, звуки льющейся воды и позвякивание посудой. На часах было восемь. Наверное, мой управляющий соображает что-нибудь на ужин…

Каково же было мое удивление, когда, подойдя к дверям кухни, я увидела его в обществе миловидной девушки. Он сидел за красиво сервированным столом, держа в руках газету, одновременно обсуждая что-то с этой девицей.

– Good morning, – обратилась она ко мне первой, заметив меня в дверном проеме. Подняв голову, Макс не сдержал насмешливой улыбки:

– Доброе утро, леди Кэтрин!

– Утро? – в недоумении спросила я. – Сколько же я спала?

– Много. Но вам это на пользу. Знакомьтесь. Ваша помощница по дому – Мэри.

Ой, как здорово! Всю жизнь мечтала не делать эту противную домашнюю работу: готовить, убирать, стирать. А как я ненавижу гладить!

– Мы едем в банк. Вам хватит часа, чтобы собраться?

Хватит ли мне часа? Дорогой мой, да я за десять минут могу умыться, одеться и накраситься. Вот только похожа буду на инженера-экономиста с моего родного завода. Конечно, чтобы выглядеть достойным клиентом солидного лондонского банка, собираться нужно час, никак не меньше.

Иду в спальню, чтобы в одном из брошенных там пакетов подыскать какой-нибудь элегантный сногсшибательный наряд. Как вдруг с ужасом вижу, что ничего нет. Комната стерильно пуста! Даже ни одного намека на то, что еще совсем недавно весь пол был заставлен кошелками, цена содержимого только одной какой-нибудь из них равнялась всем тратам, какие я делала за месяц, а то и два.

Может, я что-то перепутала? Или мне все приснилось? Может, это эксперимент такой? «Мы изучаем психологию человека из страны с непонятной душой, у которого не было ничего, а потом разрешили иметь все. Что же его непонятная душа захочет? А ей захотелось банального, дорогих тряпок. Результат отрицательный».

В ступоре я села на кровать. Взгляд уперся в раскрытую настежь дверь гардеробной, которая еще вчера была пуста. Сейчас там что-то висело.

Так вот же они, мои новые бесценные шмоточки! Как вас аккуратно развесили и разложили! Дудки! Никаких экспериментов! Моя еврейская, воспитанная на русский манер, а потому непонятная душа очень хорошо знает, чего хочет. Другое дело, что без этих тряпочек она желаемого не достигнет. А вот мой «вчерашний день». Тебя повесили в самом дальнем углу.

Я прижала к груди свой турецкий костюмчик, который перед самой поездкой купила на вещевом рынке по космической, как мне тогда казалось, цене. Ты мне еще пригодишься, милый!

Когда я вновь предстала перед взором моего «неумолимого критика», вся дышащая свежестью и уверенностью в своей неотразимости, в изумительном строгом серовато-лиловом костюме, синих туфельках и с элегантной сумочкой такого же цвета в руках, он на мгновение оторвался от газеты, окинув меня взглядом с головы до ног, и, возвращаясь к чтению, буднично проговорил:

– Я заказал вам очередь к парикмахеру и на маникюр-педикюр. Все остальное по вашему желанию.

Ощущение легкости и воздушности почему-то сразу исчезло. Завтракать не хотелось. Бабочка, только что расправившая свои радужные крылья, сложила их и вновь превратилась в серого мотылька. А может, я больше похожа на павлина, распустившего свой хвост не ко времени и не к месту?

Размышления на эту тему прервал Макс:

– Кэтрин, вы должны быть уверены во всем. Даже в качестве шва на вашем нижнем белье.

Все-таки павлин! А так хотелось безмятежно порхать каким-нибудь махаоном.

Посещение банка вначале показалось нудной и утомительной процедурой. Бесконечные подписи разных бумаг о переводе всех счетов мистера Штокмана на мое имя, банковские декларации, заказ кредитных карточек, чековых книжек, какие-то программы (здесь один процент, там другой). Без моего адвоката мне пришлось бы туго, он разбирался в этом на раз.

Мягкие вкрадчивые голоса, тихие бесшумные движения. Бумаги, бумаги и снова бумаги. Цифры на счетах уже не вызывали у меня восторженного удивления, как будто я всю жизнь знала, что рано или поздно все состояние моего дедушки-миллионера перейдет ко мне. И сейчас происходит обыкновенная формальность. Мне эта бумажная канитель уже порядком надоела, как вдруг встал вопрос о сейфе: если миссис Кремер желает ознакомиться с его содержимым, то не будет ли она столь любезна пройти ряд процедур, необходимых для идентификации?

Конечно, будет любезна! Какие могут быть вопросы? Вот это уже интересно!

Когда я вернулась к Максу из помещения, где у меня сканировали отпечатки всей ладони, отдельных пальцев и радужки глаз, то все время ожидания, пока эти данные введут в компьютер и разрешат войти в хранилище, я потратила на его уговоры. Пусть он разъяснит служащим банка их недоработки в системе безопасности: у меня не взяли анализ мочи, а также почему-то не посмотрел гинеколог. А у мужчин следовало бы брать анализ спермы. Он внимательно посмотрел на меня:

– Кэтрин, почему вы нервничаете?

– А вы знаете, что там лежит, за семью печатями?

– Скажем, догадываюсь.

– Я хочу, чтобы вы тоже посмотрели, что там.

– Вы с ума сошли! Во-первых, меня туда не пустят. А во-вторых, существует определенная этика. Того, что там лежит, Самоэль не показывал никому.

– Ах, скажите, какой он вдруг стал этичный! А нижнее белье женщине выбирать, это – этично?

– Вы обиделись?!

– Нет, я счастлива! Короче, объясните им, что я хочу, чтобы вы, как мой адвокат, тоже ознакомились с содержимым сейфа. Я думаю, устроить такой просмотр для них не проблема.

Я положила руку на его, сложенные на кейсе.

– Макс, поймите, вы единственный человек, который во всем разбирается, единственный, кто может мне все объяснить и единственный, кому я доверяю.

Сказать, что я обомлела от того, что обнаружила в железном ящичке, вытащенном из сейфа, это значит, ничего не сказать. У адвоката было тоже крайне удивленное лицо. Но связано это было, как мне показалось, с тем, что он увидел не совсем то, что ожидал.

Что же я говорила сама себе в самолете пару дней назад, что мне до Монтекристо далеко? Нет, я была от него в двух шагах!

Перед нами, играя всеми гранями, всеми мыслимыми и немыслимыми цветами и оттенками, лежала неимоверная красота. Бриллианты, изумруды, сапфиры, топазы, жемчуга. Перстни, серьги, браслеты, диадемы, колье, броши. Явно очень, очень старинной работы.

– Сокровища кардинала Спада! – решила я пошутить в такой момент.

– Что, что? – переспросил Макс, не в силах оторвать глаз от этого блеска.

– Наследство графа Монтекристо!

– Нет. Скорее всего «испанское наследство».

– Что, что? – теперь уже не поняла я.

Мы, молча, сидели в машине. Совместить тот сказочный блеск и его обилие с реальностью жизни за окном автомобиля оказалось сложно. Еще сложнее было осознать, что теперь его источник принадлежит мне.

– Что это было? – спросила я, все еще пребывая под гипнозом сказочных картин.

Макс ответил не сразу, видимо сводя в уме различные обрывки информации.

– Скорее всего, это наследство жены Натана, Бель. Ее семья очень гордилась, что их предки настоящие сфарадим. – Увидев мой непонимающий взгляд, он разъяснил. – Это на иврите…

– Только не говорите, что мне нужно учить и его, – перебила я своего адвоката под воздействием инстинкта самосохранения. – Я неоднократно бывала в Израиле и знаю, что такое иврит. Даже закончила курсы для начинающих. Но у меня от него болит голова.

– «Сфарад» на иврите означает «Испания». Есть ашкеназим, то есть европейские евреи, ну и так далее. Семья Изабеллы была очень состоятельной. Но я не думал, что их высокое мнение о себе имеет столь реальное основание. – И он опять ушел в свои мысли.

Ничего себе, наследство испанских евреев! У меня захватило дух. Лет этим камушкам, по самым скромным подсчетам, пятьсот-шестьсот. Дай-ка вспомнить. В средние века католическая церковь Испании объявила евреям очередную войну не на жизнь, а на смерть, обвинив их во всех смертных и бессмертных грехах. Такая ненависть объясняется очень просто – их католическим величествам, испанским королям, претендующим на мировое господство, позарез были нужны деньги. На конфискованное еврейское богатство, отобранное самым бесстыдным образом, была оснащена экспедиция Колумба. Многим евреям тогда пришлось расстаться не только со своими материальными ценностями, но и с жизнями. Видимо, предкам Изабеллы повезло. Наверное, эти камни могут поведать столько печальных и страшных историй. Да, это уже не Дюма, а скорее Фейхтвангер…

Макс первый вышел из комы:

– Кэтрин, вы хоть представляете, сколько это стоит?

Я отрицательно замотала головой.

– Этому цены нет!

– Значит, я была права! Банковская система не доработана – у меня зря не взяли дополнительные анализы.

Он оценил мою шутку. Блеск перед глазами исчез. Макс завел машину, и мы плавно влились в городской поток.

– Мистер Ландвер, – осторожно начала я, – а ведь вы ожидали там увидеть совсем другое, не так ли?

– Вам показалось, Кэтрин.

Ничего. Ты раскроешь мне и эту тайну! Но он поведал мне совсем другую историю.

– После смерти родителей Бель стала единственной наследницей, так как все ее братья погибли в разное время при разных обстоятельствах. После этого Самоэль настоял, чтобы был составлен договор о совместном владении супругами всем имуществом. Я же его и составлял.

– Зачем? – удивилась я.

– Брак оказался удачным. – При этих словах на лице самого Макса появилась горькая усмешка. – Владельцы огромных состояний, Бель и Натан, очень любили друг друга. Единственная проблема – отсутствие детей. Старик не хотел и боялся развода. Именно он был инициатором усыновления ребенка. Самоэль любил сына и делал все, чтобы его поддержать. Тем более, что ситуация была ясна: именно этот усыновленный наследник получит все. Общим владением старик хотел еще больше сплотить семью. А в итоге все досталось ему. А теперь вам, Кэтрин.

– Вы составляли договор и ничего не знали о сокровищах?

– О них не знал никто, кроме членов семьи.

Лежа в постели, я долго ворочалась, размышляя о том, как сложно и трагически складывались судьбы совершенно разных людей, чтобы сейчас это несметное, фантастическое богатство, накопленное и сохраненное не одним поколением их предков, оказалось в руках обыкновенной, ничем не примечательной женщины из далекой и незнакомой им России.

Неужели, я – точка сборки энергетических каналов всех этих душ? А может быть, когда-то, в другом своем воплощении, я уже владела этим сокровищем, и теперь возвращаю его себе же? Нет, сейчас это не имеет никакого значения. Вопрос состоит в том, для чего мне его дали? Ну, не просто же так. Первая попытка не удалась. А вторая? Высота-то вон какая, заоблачная. Но теперь я падать не буду. Не буду!!!

Судя по всему, Макс тоже осмысливал увиденное и пришел к выводу, что мои притязания на титул Бриллиантовой королевы совсем не безосновательны. И у него, как у всякого рационально мыслящего человека, сложился конкретный план, как сделать меня таковой. По его мнению (и он был, безусловно, прав), мне мешало отсутствие элементарных знаний английского языка, не говоря уже о профессиональных. А без них, объяснял он мне, методично вышагивая туда и обратно по кабинету перед столом, за которым я сидела, он не может ввести меня в круг воротил бриллиантового бизнеса (если честно, у меня от его слов начала кружиться голова). А если даже и попытается, то ничего из этого не получится без наличия определенных знаний, тем более что я женщина. А, следовательно, чтобы заявить о своих претензиях, я должна разбираться в бриллиантах не просто не хуже, а лучше мужчин. Поэтому, чтобы полностью погрузить меня в языковую среду, с завтрашнего дня он больше не будет говорить со мной по-русски. И в ближайшее время вручит мне расписание занятий, куда войдет не только разговорный язык, но и специальный, а также изучение драгоценных камней, менеджмента, спорт и…

– Стоп, стоп, мистер Хиггинс! – Он в удивлении повернул ко мне голову. – Я не давала согласия быть вашей Элизой Дулитл. Да, я поставила перед собой определенную цель. Но хочу ее достичь, минуя психушку.

Зря я сравнила нас с этой парой. У них там все закончилось любовью. А я вовсе не горю желанием оказаться в коллекции этого хлыща, тем более что его интересуют скорее мои деньги, чем я.

Он плюхнулся в кресло, стоящее напротив стола. А я продолжила: