Бриллиантовая королева, или Уроки судьбы не прогуляешь

Но я уже не хотела этого мужчину, по крайней мере, сегодня.

Обойдя пруд, мы подошли к дому. К нам вышел служитель, одетый в ливрею слуги 19 века, и поинтересовался, не желают ли господа приятно провести время в поместье. Так как мы желали, то нам был предложен длинный список всевозможнейших развлечений. Всех не упомню, но были и банальные, такие, как рыбалка на лесном озере, катание верхом на лошадях, в каретах и повозках, на старинных и обычных велосипедах, прогулка на лодках. Менее распространенные: работы в кузнице и гончарне или в ткацкой мастерской. Но более всего меня привлекла возможность разыграть какое-либо историческое действие в костюмах той эпохи и даже в них пообедать, отведав блюда, приготовленные по старинным рецептам.

Макс направился в конюшню выбрать себе лошадь и стал уговаривать составить ему компанию, на что я категорически отказалась:

– Могу я хоть чего-нибудь не уметь?

Пока он совершал верховую прогулку, я с удовольствием осмотрела интерьеры дома, великолепие которых подсказало, во что нарядить себя и его, чтобы сублимировать свое разочарование в приемлемую и подобающую моему настроению форму. Когда он вернулся, все уже было решено.

Нашу экскурсию по поместью мы продолжили на велосипедах, любуясь многовековой рукотворной красотой парка, достойной со всем основанием слыть чудом самой природы.

– Устала? – С сочувствием спросил мой спутник после того, как отдал наши транспортные средства и расплатился за полученное удовольствие. – Сейчас вернемся на яхту, устроим пикничок, а потом домой.

– Нет. Я тоже решила сделать тебе небольшой сюрприз. Не только тебе меня удивлять.

Господи! Как я обожаю эти задорные искорки его черных глаз. Я просто не могу позволить себе их разжигать, потому что боюсь сгореть в их огне.

– Я приглашаю тебя на обед. Как тебе начало 19 века? Отказываться бесполезно – обед уже заказан.

В столовой, куда после переодевания мы были приглашены, нас встретил хозяин дома, пожилой господин с бесцветной внешностью. В моем представлении британские аристократы выглядели более привлекательными. Но какое мне, в конце концов, до него дело, если рядом со мной мужчина, способный по своим внешним данным предстать в облике того романтического героя, каким я хочу его видеть?!

Услышав мой акцент и узнав, что я из России, хозяин принялся рассказывать, что в последнее время у него бывает немало русских, удивляющих его большим размахом и полетом фантазии.

– Боюсь разочаровать вас своей фантазией, сэр. Когда я увидела ваш дом, мне стало ясно, я попала в Пемберли. Поэтому очень бы хотела почувствовать себя Элизабет Бенет, а моему спутнику, уверена, к лицу наряд мистера Дарси.

Свою внешнюю непривлекательность этот человек полностью компенсировал прекрасным воспитанием и деликатностью манер.

Обед стоил тех денег, что я за него уплатила. Нам подали его на старинном серебре и тончайшем фарфоре. Вина были изысканы, блюда вкусны. Вокруг бесшумно сновали лакеи. Мы сидели друг напротив друга в одеждах фасонов позапрошлого века. На мне было легкое светлое платье с глубоким декольте и высоким лифом. Волосы подобраны и уложены в соответствии с требованиями моды того времени. На Максе костюм, похожий на фрак, темно-зеленого цвета, с высоким воротником, какой-то сложный галстук и белый жилет с бесчисленным количеством пуговиц.

Он почему-то был очень серьезен. Я же, наоборот, чувствовала душевный подъем от всей ирреальности происходящего. Мне казалось, что я снимаю кино, используя пока чужой сценарий, но скоро, очень скоро начну делать свою оригинальную версию.

– Кэтрин! Ведь ты не просто так выбрала этот роман. – Он открыто смотрел на меня. – Ты хочешь, чтобы я что-то изменил в себе, как Дарси? По-моему, у меня не осталось никакой гордыни. Или тебя еще что-то смущает?

– Ты забываешь, что Элизабет тоже должна измениться и избавиться от своих предубеждений.

– Так в чем дело? Что тебя держит? Мы знаем друг друга уже больше полугода, разве ты не видишь, что я совсем другой?

Вижу. Но это – оболочка, красивая обертка. А внутри ты все такой же: тебя интересуют мои деньги, и ты не сторонник постоянных связей. У меня не хватит сил удержать тебя. Но и отпустить уже не в состоянии. Поэтому держу на самой прочной привязи – хорошем гонораре. Какая связь для тебя может быть прочнее денег?

– Макс, давай не будем выводить наши отношения за рамки дружеских и деловых. Что тебя в них не устраивает?

– Почему ты не хочешь сделать их ближе?

Такой прямоты я не ожидала. Мне льстило, что этот мужчина рядом со мной всегда и везде. Но вдруг отчетливо поймала себя на мысли, что если уступлю ему, то вскоре потеряю. И что мое утреннее желание его было всего лишь искушением, с которым я справилась. Поэтому принялась уверенно выстраивать оборону.

– Помнишь, когда я предложила тебе остаться моим управляющим, ты спросил, зачем ты мне нужен?

– Да, и получил подробные объяснения.

– Теперь ответь на мой вопрос. Зачем я тебе? Разве у тебя нет недостатка в женщинах? Тебе стоит только мигнуть, любая будет твоей.

– Мне не нужна любая. Мне нужна…

– Прекрати. Я – слабая женщина, еще, не дай Бог, поверю. Если ты думаешь, что я чем-то отличаюсь от других особей женского пола, то ошибаешься. У меня все как у остальных. Ничего нового или особенного ты не обнаружишь.

Слава Богу, он не стал продолжать опасного разговора.

После обеда нас проводили в музыкальную комнату. Я села за великолепный рояль. Мне давно не приходилось играть на инструменте, а на таком вообще никогда, поэтому вначале почувствовала естественное волнение. Но желание спеть ему было сильнее.

Я знаю, что ему нравится, от чего он тащится. Конечно, мое исполнение не сравнить с оригиналом, к которому он привык, но еще в далекой юности подбирая эту мелодию, я как будто предчувствовала, что придет такой чудесный момент в моей жизни, и я спою ее ему. Ну, не подведи, родная музыкальная школа!

Я запела «Yesterday», думая, что делаю это для него. Но потом поняла, что мне все равно, понравится ему или нет. Для меня самой это было намного важнее.

– Я не предполагал, что ты так хорошо поешь, – сказал Макс после небольшой паузы. А потом улыбнулся, как будто что-то понял.

– Кэтрин, ты хотела сделать мне приятное? Спой еще что-нибудь!

Я постаралась найти эквивалент своему настроению в русском репертуаре. Долго выбирать не пришлось. Горчинка разочарования все еще остро чувствовалась в моем отношении к нему, поэтому в голове моментально возник «жестокий романс»: «Я, словно бабочка к огню, стремилась так неодолимо, в любовь, в волшебную страну, где назовут меня любимой…» Особенно, на мой взгляд, мне удался куплет про «любовь – обманную страну». Правда, с «образчиком наивности» я не имела ничего общего.

Глава 13. От одного берега памяти к другому

В полном молчании мы вернулись на яхту. Был еще только ранний вечер. И волшебство сегодняшнего дня продолжалось в переливах солнечной россыпи на испещренной мелкой рябью поверхности реки, в звонких лягушачьих трелях и далеком стрекоте кузнечиков. Возвращаться в город совсем не хотелось. Мы сели на палубе в раскладные пластиковые кресла, которые мой хозяйственный спутник извлек из недр судна.

– Ты поломала все мои планы с пикником, – сказал он, открывая сумку-холодильник. – Хочешь выпить?

– И закурить. Разве ты не знал, куда меня везешь?

– Я езжу сюда только покататься верхом, – сказал он, смешивая мне в большом пластиковом стакане виски с колой, а себе наливая неразбавленный.

Я лениво посмотрела на него.

Ври больше! Хотя, какое мне дело, куда ты водишь своих подруг? Ты подарил мне чудесный день, и спасибо тебе за это.

Он раскрыл свой портсигар, в нем уже привычно лежало несколько тонких женских сигарет специально для меня. Я сделала пару затяжек, и приятная нега разлилась по всему телу.

– Макс, поговори со мной по-русски.

Мелкие волны лениво шлепали о борт нашей яхточки, и их шелест отчетливо слышался в тишине вечера. Макс не торопился с ответом. Наконец, произнес по-русски:

– О чем?

Теперь задумалась я.

– О нем и поговори. Откуда ты его так хорошо знаешь?

– В моей семье говорили только по-русски.

– А как твои родители оказались в Англии, в Лондоне?

– Они были заключенными немецких концлагерей, и после войны не вернулись в Советский Союз.

– Твой отец работал у Самоэля? Расскажи мне все, Макс.

Он опять о чем-то задумался.

– Ты уверена, что тебе это будет интересно?

– Конечно. Почему ты сомневаешься?

– Я никогда об этом никому не рассказывал, тем более женщине.

Да, твоим женщинам нужно от тебя совсем другое. А мне? Почему я не могу вот так просто положить руку тебе на колено и, двигая ее все выше и выше, довести процесс до критической точки? А там внизу уютная каюта… Почему меня все время что-то сдерживает? Впрочем, я знаю, почему. Причин, к сожалению, слишком много, и первая из них – я не верю тебе. Не верю в себя. Потому что мне страшно… Может быть, если я буду больше о тебе знать, то избавлюсь от этого гнусного чувства?

– Мне можно…

– Хорошо. Тогда слушай. Мой отец из Украины. Из города… название очень напоминает Венецию.

– Винница, я думаю.

– Да, точно. Винница. Когда началась война, ему было пятнадцать. Он был шустрым и сметливым мальчишкой. Рассказывал, что с раннего детства помогал отцу в мастерской, тот был портным (хорошая еврейская профессия). Ходил во всевозможные кружки, делал модели самолетов, все время что-то разбирал, собирал, чинил. Он говорил, что это и спасло ему жизнь в лагере. Он умел из тряпок сшить что-то из одежды под лагерную форму, чтобы зимой было потеплее, починить обувь, даже подарки к Новому году мастерил. Он был светлый человек, наверное, в то время окружающим это было очень нужно, поэтому его старались спасти. Много раз предупреждали об облавах, прятали от какой-нибудь сволочи, особенно ненавидевшей евреев. Перед самым окончанием войны ему удалось пристроиться на работы при лазарете. В общем, в печь не попал чудом. А мама из Белоруссии. Ее семья перед войной жила в Минске. Когда началась война, ей было лет десять-одиннадцать. Она больше отца любила вспоминать свое детство, хотя помнила его меньше. По всей видимости, ее отец был каким-то крупным начальником. Его увозили на работу и привозили на легковой машине. Они жили в большой квартире, только у них в доме был телефон. Ее мать, моя бабушка, была учительницей русского языка и литературы. В доме на идиш не говорили, только по-русски.

Макс замолчал, видимо, переполненный воспоминаниями. Мне было интересно слушать, как этот далекий от всего советского человек, выросший в другом мире, воспитанный совершенно на другой культуре, и мало представляющий, где такая Белоруссия и что такое Винница, так старательно произносит эти названия.

– Машину, на которой отец отправил их в эвакуацию, разбомбили недалеко от Минска. Тогда же погибла ее мать. А потом она вместе с другими женщинами и детьми попала к немцам. Выжила только потому, что внешне не была похожа на еврейку. Кто-то подсказал ей переделать свое имя Алиса в Ларису. В лагере она сдавала кровь.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Бар-мицва – день тринадцатилетия мальчика, отмечаемый с особой торжественностью. Согласно еврейским законам, с этого времени он сам ответственен перед Богом за свои поступки.