Я не могу без тебя. Как выбирать подходящих партнеров и не терять себя в отношениях

Итак, вероятно, у вас есть какой-то из этих глубинных шаблонов или несколько сразу. Психологи могли бы также назвать их травмой. Травма – это любая ситуация, оказавшаяся для психики «чересчур» (чересчур сильно, чересчур быстро, чересчур неожиданно, чересчур часто или чересчур мало поддержки).

Как это выглядит на уровне нейробиологии?

У людей, которые пережили жестокое обращение в детстве, у тех детей, кому не хватило ощущения безопасности, формируется психологическая травма. Травма возникает, когда мы не можем ничего сделать с происходящим: когда ребенок слышит, как родители ругаются, когда его обижают в школе, но он не может защититься. Это сказывается на всей его последующей жизни: теле, психике, мозге. Травма меняет способность думать и строить отношения, приводит к высокому риску депрессии и тревожных расстройств. Травмированный человек в будущем становится слишком бдительным и настороженным или, наоборот, слишком отрешенным (даже в ситуациях реальной опасности). Это объясняет, почему женщина может годами жить в ситуации эмоционального и физического насилия. Об этом мы поговорим в следующих главах.

ИСТОРИЯ ЛИЛИ

Когда Лиля была маленькой, папа ушел из семьи, и, чтобы наладить свою личную жизнь, мама на два года отдала девочку бабушке, живущей в другом городе. Лиля периодически звонила маме, но та вечно была занята.

Теперь, если бойфренд не сразу отвечает на ее звонки или SMS, у Лили возникают болезненные переживания и воспоминания, активируется базовое убеждение: «Он хочет меня бросить, я не нужна ему». Травматические переживания взывают к детскому опыту «выжить», активируется природный инстинкт, потребность защитить себя, включается режим SOS. Мозг Лили считает, что если бойфренд не пишет, то ее жизнь под угрозой. Почему? Внутренний защитник Лили не знает, сколько ей лет, он считает, что она – все еще ребенок, а мужчина – ее мама. Психолог Гарри Салливан в 1953 году назвал этот феномен «паратаксическое искажение»: в стрессовых ситуациях мы реагируем на человека так, как если бы он был нашим родителем.

ТестКак определить, что вы «попали в травму» и видите в партнере «призрака» из прошлого

• Вы, чувствуя опасность, защищаетесь, возможно, сильнее, чем того требует ситуация.

• Вы испытываете яркие негативные эмоции на 5 баллов и выше из 10 (страх, ужас, гнев, ярость, отчаяние, стыд).

• Вы не первый и не второй раз испытываете подобные ощущения в похожей ситуации.

• Вы будто наперед знаете, что он скажет, почему он это сделал, как Лиля «знает», что ее мужчина не ответил на сообщение, потому что хочет от нее уйти. Она не задумывается о других причинах такого поведения и не уточняет у партнера.

• Если посмотреть глубже, возможно, для вас будет трудно найти рациональное объяснение столь сильной реакции.

Ситуация, похожая на наш травматический опыт, активизирует определенную часть мозга – миндалину, или миндалевидное тело. Оно играет ключевую роль в формировании эмоций, в частности страха, и регулирует реакцию «бей – беги – замри». В случае травматических воспоминаний стимул попадает напрямую в миндалину, минуя неокоротекс (часть мозга, отвечающая за осознанность, за рацио). Именно неокортекс (представим, что он умеет говорить) мог бы сказать: «Стоп, милая! Твой парень на совещании. Сделай дыхательную гимнастику, купи себе кофеек и напиши ему, чтобы перезвонил, когда будет свободен».

Травматический опыт как бы захватывает миндалину в обход рационального. Чаще всего это происходит в ситуациях, схожих с вашим базовым триггером, поэтому так важно хорошо изучить и разобрать свой опыт.

Очень важно знать свою базовую схему, потому что именно она – ключик к тому, почему отношения не складываются. Убеждения, которые формируют наши реакции, активизируются в так называемых ситуациях-триггерах, и мы снова и снова проигрываем болезненные для нас паттерны. Только поняв собственную историю и хорошо осознав свои уязвимые места, мы можем освободиться от власти их оков. До тех пор пока вы не разобрались в этом, вами будет владеть прошлое. К сожалению, мы не в силах изменить его, но осознание того, как на нас влияет наша история, может помочь изменить настоящее и будущее.

ИСТОРИЯ ЛЮБЫ

С детства Люба привыкла к критике. Она никогда не чувствовала себя по-настоящему ценной для родителей. Взрослые ждали от нее «лучшего», а старшие братья насмехались и подтрунивали над ней. Ее базовая схема «Меня обидят». Несмотря на то что сейчас Любе около 50 лет, у нее никогда не было мужчины. Она говорит, что представители сильного пола опасны для нее. На самом деле это говорит Любин внутренний родитель. Так он защищает травмированного ребенка от боли. И этот внутренний защитник действительно эффективно делает свою работу. Но вместе с тем он защищает Любу и от жизни в целом, от развития, от тех отношений, которые она могла бы построить.

Давайте рассмотрим эту историю с точки зрения транзактного анализа Эрика Берна. Базовая схема – это то, что ощущает ваш внутренний ребенок. Например, у Любы он боится быть брошенным или преданным. Это ядро, глубоко спрятанная часть личности. Мы редко показываем ее другим людям и даже самим себе – там слишком много боли.

Чтобы психика не была «затоплена» этой болью и мы могли «функционировать» в социуме, к ребенку «приставлен» внутренний родитель. Его задача – защитить, но чаще всего «защитник» выбирает способ, которым действовали наши родители, или же тот, который помогал нам в детстве. В данном случае Внутренний родитель не подпускает Любу к мужчинам.

Предлагаю вам прямо сейчас найти свою маленькую девочку с ее детскими ощущениями. В каких чувствах пребывает ваш внутренний ребенок? Как ваш внутренний взрослый защищает его от боли? Как эта стратегия влияет на вас?

Теперь, когда мы чуть больше узнали про схемы, которые на нас влияют, предлагаю разобраться, как именно они формировались. Для этого нам понадобится разобрать понятие «границы».

Личные границы

Что такое границы личности? Как и любые физические границы, забор например, границы личности – это то, что отделяет нас от окружающих. Это тонкая черта, проведенная в воображении между нами и другими людьми. Это право на свое пространство.

Сначала малыш живет внутри мамы, у него нет границ – ни физических, ни психологических. И даже родившись, он не ощущает себя отдельным от нее. Он все еще зависим, но постепенно начинает все больше осознавать, что он сам по себе, мама сама по себе, они – не одно целое.

Границы начинают формироваться по мере того, как ребенок взрослеет. И здесь невероятно важно, насколько бережно родитель готов помогать в этом малышу. Ведь это влияет не только на его характер, но и на безопасность, способность сказать «нет», на то, насколько здоровые, конструктивные отношения человек сможет выстроить в будущем. Потому что без границ это невозможно. Нет границ – есть эмоциональная зависимость, слияние: «Ты и я – одно целое».

Без ощущения личных границ трудно почувствовать свою ценность и обособленность. Человек перестает управлять собственной жизнью. Границы позволяют нам понять, что наше, а что нет. Если ребенок растет в семье, не чувствительной к его потребностям, его границы могут так и не сформироваться. В будущем это помешает психологическому отделению (сепарации) – это процесс гораздо более сложный, чем физическое отделение, и может в принципе не произойти до конца жизни. Бывает так, что человек находится в другой стране, у него уже дети и внуки, а он все еще связан с мамой «эмоциональной пуповиной». Психологи говорят: «не отделился», «нет сепарации», его личные границы так и не сформировались. Это связано с тем, что мама не смогла обеспечить достаточной опоры для отделения, границы ребенка часто нарушались. Как это происходит, я расскажу ниже. Чем чаще имело место нарушение границ, тем сложнее ребенку отделиться. Чем теплее и безопаснее были отношения, тем проще проходит отделение, тем быстрее человек становится зрелым, эмоционально независимым.

Нарушение границ – это разного рода посягательства на нашу территорию (внешнюю и внутреннюю). Иногда «из лучших побуждений». Это разрушает эмоциональные связи между родителем и ребенком. Это подрывает доверие и близость, создает у ребенка ощущение неуверенности, одиночества и опасности. Нарушение границ может быть весьма неочевидным и незаметным, особенно если речь идет об эмоциональных границах. С физическими все более-менее прозрачно.

Женщина с хорошо сформированными личными границами чувствует себя достаточно безопасно во внешнем мире. Она спокойно поддерживает и разрывает связи, переезжает, меняет работу. Она достаточно гибкая. Может сближаться с людьми и отдаляться, если ей некомфортно.

Чтобы лучше понимать, как это происходит, предлагаю вам познакомиться с типами нарушения эмоциональных и физических границ. Думаю, каждая женщина, давно находящаяся в несчастливых отношениях, найдет у себя что-то из списка.

Читая про границы, отметьте, были ли схожие ситуации в вашем детстве. Для этого ставьте 1 балл напротив каждого пункта, который имел место в вашем прошлом. Ориентируясь на результат, вы сможете предположить, насколько высоки ваши предпосылки к развитию зависимых паттернов.

Нарушение границ

Нарушение физических границ – это все, что связано с телом и телесными ощущениями. Нарушая физические границы, мы сообщаем ребенку, что он должен верить не своему телу (голоду, сытости), а кому-то, кто почему-то знает, как ему лучше. Сначала папе и маме, а потом мужу, который ударил, «потому что заслужила». Примеры нарушения физических границ:

1. Ребенка заставляют доедать до конца.

2. Одевают его в то, что ему не нравится, или теплее, чем он просит.

3. Насильно укладывают спать: запугиванием и угрозами.

4. Без разрешения роются в вещах, просматривают личные сообщения, проверяют телефон, входят без стука.

5. Применяют физические наказания. Даже легкий шлепок может вызвать у ребенка чувство унижения и беспомощности, а в дальнейшем привести к убежденности, что «меня можно ударить, если я веду себя не так, как надо».

6. Целуют и обнимают малыша, когда он этого не хочет. Заставляют целовать и обнимать бабушек, дедушек.

7. Переодеваются и ходят при нем голыми или переодевают при других людях достаточно взрослого ребенка.

Нарушение интеллектуальных границ. Даже дитя имеет право на свои увлечения и образ мыслей, на выбор, что делать, а что нет. Если родители после детского сада или школы тащат медленного и тихого ребенка на футбол или бойкого и активного на фортепиано, когда тот сопротивляется, они нарушают его личные границы. Бывают и другие примеры:

1. Ребенку запрещают высказывать свое мнение («Еще молоко на губах не обсохло, сиди да помалкивай») или не учитывают его.

2. Его высказывания высмеиваются и неоправданно критикуются: «Да что ты понимаешь».

3. Его заставляют читать книги, которые ему неинтересны: «Я лучше знаю, что тебе нужно».

4. Принимают за ребенка решение, когда он в силах сделать это самостоятельно. Здесь будет уместно вспомнить анекдот про мальчика в кафе.

Семья пришла в ресторан пообедать. Официантка приняла заказ у взрослых и затем повернулась к их семилетнему сыну:

– Что вы будете заказывать?

Мальчик робко посмотрел на взрослых и произнес:

– Я бы хотел хот-дог.

Не успела официантка записать заказ, как вмешалась мать:

– Никаких хот-догов! Принесите ему бифштекс с картофельным пюре и морковью.

Официантка проигнорировала ее слова.

– Вы будете хот-дог с горчицей или кетчупом? – спросила она мальчика.

– С кетчупом.

– Я буду через минуту, – сказала официантка и отправилась на кухню.

За столом воцарилась оглушительная тишина. Наконец мальчик посмотрел на присутствующих и сказал:

– Она думает, что я настоящий!

Здесь очень тонко подмечено, как ребенок, чьи границы постоянно нарушаются, буквально не считает себя «настоящим», то есть живым, реальным.

Нарушение эмоциональных границ можно было увидеть в семьях 80—90-х сплошь и рядом. Родители запрещали ребенку плакать, а также злиться, смеяться, грустить или выражать любые другие эмоции. Чувства загонялись в темный угол, из которого рано или поздно вылезали в лучшем случае в виде непонятных капризов, хронического раздражения на родителей, а в худшем – в виде болезней и неврозов (обгрызенные ногти, дергающийся глаз, тики, страхи, поведенческие проблемы). Эмоциональное пренебрежение (когда ребенка не замечают, не признают, не защищают) сказывается на психике не менее пагубно, чем физическое насилие. К нарушению эмоциональных границ относятся и следующие примеры:

1. Родители обсуждают ребенка с другими взрослыми: «Ты только посмотри, какой он у нас неуклюжий!»

2. Дают навязчивые рекомендации, с кем дружить или не дружить.

3. Настойчиво расспрашивают о друзьях и различных событиях.

4. Делятся с ребенком интимными или личными подробностями либо жалуются на жизнь.

5. Заставляют принять сторону одного из родителей, выбрать кого-то из них, объединиться с одним против другого; жалуются на второго родителя, советуются с ребенком по поводу развода.

6. Игнорируют ребенка – удивительно, но и это нарушение границ, – не обращают внимания на его состояние, мысли, жалобы.

7. Родители постоянно спорят, создают напряженную атмосферу в доме.

8. Длительный период времени не разговаривают друг с другом.

9. Противоречат друг другу, борясь за любовь ребенка, или конкурируют между собой.

10. Не защищают ребенка, когда он в этом нуждается.

Интересный факт! Казалось бы, что может быть более разрушительным для ребенка, чем родители, которые ругают и наказывают. Однако ученые пришли к удивительному выводу: наиболее губительное влияние оказывает отрешенность взрослого и ожидание от ребенка недетских ролей (например, заботы о старших).

Нарушению эмоциональных границ способствуют, например, следующие установки:

• «Мальчик не должен плакать».

• «Девочка должна быть доброй».

• «Злиться – плохо».

Теперь вы знаете, как именно родители могут нарушать границы ребенка. Давайте посмотрим, как такие проявления влияют на нашу жизнь.

Последствия нарушения границ

Регулярное и серьезное нарушение границ, впрочем как и разовое, может стать психологической травмой для ребенка. Травма оставляет отпечаток в нашем мозге, в нашей психике и в организме в целом. В будущем она будет влиять на способность строить отношения, чувствовать радость, испытывать удовлетворение от жизни. Парадоксальный факт заключается в том, что, когда границы маленькой девочки регулярно нарушаются, она винит в этом не родителей, а себя. Она невероятно привязана к маме и папе, зависит от них, и, чтобы выжить, ей просто необходимо сохранять их положительный образ. Тогда ей ПРИХОДИТСЯ сделать вывод, что это она сама настолько нехороша, что родители с ней плохо обращаются, она «заслужила это». Критикуя себя, девочка получает некоторое облегчение: с родителей «снимается обвинение» в плохом обращении, а она сама через это объяснение обретает хоть какой-то контроль над ситуацией. Используя этот защитный механизм, она искажает реальность, приписывая себе вину за плохое отношение родителей. У нее формируется так называемая психология жертвы. Она перестает доверять собственным оценкам. Перестает обращаться к своей интуиции. Она теряет чувство безопасности и уверенности в себе, отказывается от себя. Отныне мерило ее ощущений – это другие.

Отсюда неуверенность (девушка не знает, что заслуживает любви и внимания, внутренний критик голосом родителей вечно шепчет ей, что она недостаточно хороша), недоверие к миру вообще и к мужчинам в частности (ведь с самого детства девочка понимает, что мир небезопасен для нее, а взрослые – это люди, которые могут ранить и подвести). Такая девушка с легкостью жертвует собой, чтобы понравиться другим людям. Она всегда остро реагирует на критику: любое добродушное подшучивание или небольшое замечание по работе воспринимаются очень болезненно, потому что сразу обобщаются до отрицания всей личности – «ты вся плохая». Она испытывает сложности с контролем над эмоциями (либо тонет в них, либо избегает любого их проявления, потому что в детстве никто не учил ее бережно обращаться с чувствами, не объяснял, что все они нужные, важные и что она может быть принята любой).

Девочка, которой не давали высказывать мнение («Я – последняя буква в алфавите»), вырастет робкой, неуверенной, не умеющей отстаивать свою точку зрения. Ребенок, которого били, вырастает либо жертвой (его и дальше бьют), либо агрессором, который бьет сам. Да-да, есть женщины, которые бьют мужчин, и они не раз приходили ко мне на терапию. Хорошо, что конкретно у моих клиенток мужчины не отвечали тем же. А что, если бы отвечали?

Но чаще, конечно, женщина без границ становится жертвой жестокого обращения. Она продолжает объяснять пренебрежительное или неуважительное отношение мужчины тем, что она «плохо старается». Такая женщина готова терпеть любые притеснения от партнера, ведь в ее представлении виновата она. Плюс к этому, если ей не разрешали выражать свои эмоции, она даже не протестует и не плачет. Интересно, что объяснение этому мы можем увидеть даже на снимках МРТ. Оказывается, при активации травматического опыта отключаются так называемые зоны Брока, а это речевой центр мозга. Поэтому любая травма может БУКВАЛЬНО лишать дара речи.

МОЯ ИСТОРИЯ

Мое осознанное детство пришлось на 90-е годы, когда задачей среднестатистической московской семьи было выживание. Родители работали на трех работах, чтобы обеспечить нам хорошую жизнь. Как ребенок, который был во многом предоставлен сам себе, я остро ощущала нехватку поддержки.

До прихода в длительную терапию я строила свою реальность, исходя из жажды дополучить признание и интерес своими достижениями. Уже потом я начала осознавать, как сильно искала одобрения, когда работала одновременно в 12 проектах. Сперва ждала одобрения от родителей, потом от мужа.

Я боялась показать себя настоящую: где-то грустную, где-то потерянную и неуверенную. Так родилось условно «ложное я» – социальная маска, которая соответствовала требованиям внешнего мира. Только вот там не было места для моих подлинных чувств, а соответственно и для подлинной близости.

В браке мне тоже было трудно, ведь настоящее отделение от родителей с опорой на безопасность и чувство своей ценности помогает реалистично смотреть на мир, на отношения, но я его еще не прошла на тот момент. Я считала себя хорошей, только если меня хвалил муж.

Он был самым лучшим для меня, если хорошо ко мне относился. Если же что-то шло не так, мое хрупкое доверие моментально распадалось на тысячу осколков. Обесценивалось все, что было до того, и я погружалась в воронку своей травмы (чувствовала себя маленькой непринятой девочкой), откуда на тот момент совершенно не умела выбираться.

Мне нужно было очень много любви, поддержки и внимания. Сейчас я понимаю, что рассчитывала получить все это от мужа. Но тогда действовала глубоко бессознательно. Я боялась отпускать его далеко, ведь в глубине души не считала себя тем человеком, к которому хочется вернуться. Это было очень горько и заставляло меня ожидать большего, чем один взрослый человек способен дать другому.

Конечно, все это привело к нашему отдалению. Я злилась, чувствовала ярость и бессилие. Получается, что брак стал для меня повторной травмой. Я снова подтвердила свою неценность и равнодушие других к моим проявлениям. Тогда я еще не знала, что мы играем в игру под названием «эмоциональная зависимость», и если с ней ничего не делать, то можно сгореть дотла и сжечь все живое вокруг.

Видимо, только ощущение того, что я «достигла дна» и могу символически оттолкнуться от него, позволило мне начать исследовать, что я делаю не так. Тогда я стала изучать эту тему, разбираться, что развалило мой брак. И благодарна себе за то, что нашла достаточно смелости, чтобы предположить, что не «мир плохой и равнодушный ко мне», а где-то есть внутренняя поломка, и пока я не «починю» ее, буду несчастлива.

Поломка эта и была эмоциональной зависимостью, изучению которой я посвятила последующие 10 лет. На этом пути было много боли и неприятных открытий о себе, признания своих ошибок, горечи от утраты того, чему уже не суждено случиться. Но именно этот челлендж сделал меня в лучшем смысле взрослой, принес мне внутреннюю устойчивость, цели, желания, ресурсы на их воплощение, счастливую жизнь и, в конце концов, гармоничные отношения с любимым и любящим меня мужчиной.

Предлагаю еще больше узнать о том, как у вас обстоят дела с границами, вернее, есть ли последствия их нарушения. Для этого используем классификацию Элинор Гринберг. Частично эта информация есть в описании психолога Марины Семилеткиной.

Элинор Гринберг – доктор философии, американский психотерапевт – выделила 6 критериев нарушенных границ. В ее модели эти критерии красиво объединены – их первые буквы образуют слово «MISERY» (в переводе с английского «страдание»), ведь человек с нарушенными границами неизбежно страдает.

Итак, какие 6 критериев сигнализируют нам, что у человека есть проблемы с границами:

1-й критерий: М (Mother) – проблемы с матерью. Женщина хоть и выросла, но все еще эмоционально не отделилась от мамы (или папы). Она живет в ожидании родительского одобрения, а партнеров выбирает, похожих на папу или маму (бессознательно, конечно).

2-й критерий: I (identity) – проблемы идентичности. Не чувствуя, что нас любят и принимают такими, какие мы есть, мы искажаем свое истинное «Я», свою сущность, приспосабливаемся. Наша подлинная идентичность не формируется, возникает фальшивое или «ложное я».

Это внешняя маска – она помогает приспособиться к требованиям окружающих, но не дает проявляться настоящим чувствам и желаниям. Тогда подлинная близость нам недоступна, ведь она – результат того, что мы можем показать себя настоящих без страха отвержения.

3-й критерий: S (Splitting) – расщепление. Когда плохие и хорошие качества одного и того же человека невозможно уместить в голове. Поэтому люди кажутся либо «хорошими», либо «плохими».

Весь мир делится на черное и белое, на правильное и неправильное. Нет целостного восприятия. Человек обидел, и он «плохой», как будто весь прошлый опыт взаимодействия стирается в этот момент. Принес цветы – и хороший, как будто все обиды исчезли.

4-й критерий: E (Engulfment) – страх брошенности или поглощения. Этот страх также мешает выстраивать близкие отношения.

Если побеждает страх брошенности, мы как будто «прилипаем» к партнеру. Нам все время нужно больше любви и поддержки, мы настойчиво требуем от партнера внимания, ведь когда-то мы недополучили все это от своего родителя. А партнер, поскольку не родитель, не может взять на себя столько ответственности. Он начинает чувствовать, что от него ждут слишком многого, и отдаляется, чем еще больше усиливает страх брошенности.

Если же проявляется страх поглощения, мы неосознанно избегаем близких отношений (контрзависимость), поскольку в раннем опыте они грозили разочарованием и болью. Как только появляется чуть больше близости, мы стремимся отдалиться или завершить отношения. Иногда эти модели сменяют друг друга у одного и того же человека.

5-й критерий: R (Rage) – ярость. При нарушенных границах внутри скапливается много подавленной злости. Ведь в детстве нас научили, что «злиться плохо». Человек с заблокированной злостью может предъявлять ее пассивно (забывать то, что другим важно и т. п.), может болеть (аутоагрессия), может выражать ее «не по адресу», например пинать собаку (дефлексия), может быть милым на публике и тираном дома.

6-й критерий: Y (Yearning) – тоска. Если границы нарушены, внутри не сформирован любящий внутренний родитель. И мы тоскуем по тому, кого у нас никогда не было, тому, кто даст поддержку и утешение, позаботится. Это то, что когда-то не удалось получить в самых ранних отношениях – в отношениях с родителем.

Счастье связывается с ожиданием настоящей любви, которая в психологическом смысле является бессознательной тоской по любящему родителю, которого не было. На этом критерии основана вера в «принца на белом коне», который полюбит, и все сразу станет хорошо. В реальности другой человек просто не способен выполнить такую роль. Возникает разочарование, поэтому наша задача в психотерапии – сформировать принимающего внутреннего родителя.