Огонь и железо

Пятерых непримиримых, за исключением Спартака, вывели в центр площадки перед замковым мостом, где не так давно сожгли предводителя фалезских наёмников. Окружили копейщиками-гладиаторами. Свободные жители баронства уже толпились на стенах Шансона в предвкушении нового кровавого зрелища. Конный сэр Волк, в полном доспехе, прямо с седла разрезал рабам путы, а затем проехал перед рядом опущенных копий. На равном расстоянии воткнул в снег пять различных видов оружия – копьё, топор, парные кинжалы, дубину и меч. Повернулся к непримиримым:

– Когда я вас покупал, обещал, что сможете получить свободу. Вот ваш шанс! В живых может остаться только один. Кто победит, прямо отсюда и уйдёт на все четыре стороны. Деритесь!!!

И неторопливо поехал через раздавшийся строй гладиаторов. Как и ожидалось, сразу двое бросились за ним. Но тут же и упали, напоровшись на частокол копейных жал. Остальные, наконец, побежали к оставленному оружию. Но драться друг с другом не спешили. Тогда в круг вытолкнули одну из женщин-бунтарок, крепкую блондинку лет двадцати пяти, с лицом, изуродованным бичом прежнего хозяина.

– Это – дополнительный приз победителю!

Та сориентировалась быстрее мужчин. Из оружия свободными оставались только кинжалы. Она подбежала, схватила их и бросилась на ближайшего непримиримого. Ни дубина, ни меч ему не помогли. Зато двое оставшихся сами с рыком кинулись на окровавленную фурию. Через несколько минут всё было кончено. В живых ещё оставался владелец топора. Но и он получил глубокую колотую рану в бок. Не жилец.

По приказу барона строй гладиаторов расступился, открывая победителю дорогу на шансонский тракт. Тот захватил с собой меч, оба кинжала и злополучное копьё.

– Оружия тебе не обещали!

– Пошёл ты!!! – ощерился победитель. И добавил совсем уж оскорбительную характеристику. Барон спешился, вышел в «коридор свободы». В доспехах, но без оружия. Просто пошёл на бунтаря. Тот вскинул копьё, побежал навстречу… Но попасть в вёрткого рыцаря не смог. Умер от удара железной перчаткой в горло.

– Со Спартаком мы развлечение поинтереснее придумаем!

Последних бунтаря и бунтарку заперли в одиночных камерах замкового подземелья. Больше серьёзных проблем с трудом рабов у Николая не возникало.

* * *

6718 год от Сотворения Мира, 05 июля.

Второй раз лорд Гром проснулся уже как обычно, довольно поздно. Терпеливо дожидавшийся дворецкий помог умыться и облачиться к завтраку. Когда он спустился, жена с пятнадцатилетней дочерью уже ожидали в трапезной. Леди Эммилию незаметно настиг бич жён феодалов – с годами она начала полнеть и терять красоту. Зато виконтесса Рита сверкала великолепием юности. От матери ей достались очаровательное личико с огромными зелёными глазищами, светло-каштановые волосы и нежная чистая кожа. От отца – аристократичная отточенность черт и крепкое пропорциональное телосложение. Дочку оба просто обожали, от чего виконтесса росла избалованной, ни в чем не знающей отказа особой. К ней уже начали наезжать женихи. Но пока Рита не торопилась и искренне наслаждалась всесокрушающей родительской любовью и их высоким положением.

– Доброе утро, папочка! – она присела в лёгком придворном реверансе и тут же искренне чмокнула в щёку. Лорд легонько коснулся сложных кос:

– Доброе, Солнышко, доброе! Как спалось?

– Отлично! Представляешь, мне всю ночь Маркиз ноги грел!

«Так вот где был этот прохиндей! Похоже, я всё же несправедлив к котяре».

– Мыши не донимали?

Дочь удивлённо взглянула:

– Папа, со мною же был Маркиз!

– Ах, да! Похоже, твой любимец заслужил поощрение.

Тот уже был тут как тут. В его миску навалили отборнейшего мяса. Кот важно подошёл, понюхал и, посмотрев только на Риту, благодарно мяукнул. Затем степенно начал есть. Коля лишь рукой махнул. Ладно, пользы от наглой зверюги всё же больше, чем урона его самолюбию. Да ведь и дорогой, паршивец! Пятнадцать лет назад предков Маркиза специальным караваном доставили аж из Та-Кемета. Там кошки заслуженно почитались как священные животные. Поэтому пришлось несколько котят у жрецов за чудо, да ещё и чистое золото приобрести. По весу. Ну, и потом ублажать. Зато их многочисленное потомство помогло Союзу Свободных Графств решить проблему сохранения урожая.

Ел граф вяло, без воодушевления. Голова была забита другим. Лишь дочка отвлекла. Улучила удачную минуту и, словно бы невзначай, поинтересовалась:

– Па-ап! А правда ты мне жемчужину, как у леди Сусанны, купишь?

– А?! Какую жемчужину?

– Ну па-а-ап!!! Ты же обещал. Такую большую, грушевидную. Что бы на лобик свисала!

Тьфу ты, пропасть! Ещё и это. Второй проблемой феодов была вечная нехватка. Всегда не доставало чего-то важного. Сначала древесины и топлива. Справились. Уже к февралю 6701 года лес для построек организованно воровали в Гринеберге, а обогревались и готовили на кизяках – этаких просушенных «кирпичиках» из сена и дерьма. Причём, даже последнего не хватало. В баронстве был жуткий напряг с едой, в результате чего и обратный выход снижался.

Конечно, много нужного закупили в Кангарде. Те же пиломатериалы, продукты, инструменты, железо для кузницы. Но расширяющиеся задачи требовали всё больше и больше. Древки, наконечники для копий, топливо для обработки металла… Лопаты и кирки, которыми выбирали лёд на реке и болотах, начали ломаться и тупиться. Соответственно, нуждались в ремонте и заточке. Опять же загоны и цепи для рабов. Укрепление периметров охраны… А тут ещё Володьке приспичило огнемёт сделать. На его эксперименты с боеприпасами вёдрами уходили самогон и скипидар.

Выручала смекалка, да светлые мозги соратников. К счастью, преданных друзей у них постепенно становилось всё больше. Бойцы феоктистовской Стаи. Молодежь Жака Хитрована. Симона, жена следопыта Шарля, которая оказалась прирождённой воспитательницей «детского сада». Именно она посоветовала всё молоко, добываемое в феоде, детям отдавать. Сколько это решение тогда жизней малышечных спасло… Да и что там молока-то получали? От каждой дойной коровы меньше, чем по стакану. Это сейчас более-менее приличную молочную породу сумели вывести.

Чарли Дорингем организовал сбор живицы с немногочисленных хвойных деревьев и варку скипидара. Мёрзлый торф из болот, лишившихся льда, сам Николай додумался добывать. А вот как его сушить и использовать в кузнице – Эдвин Смит сообразил. Он же и местный источник железа показал. Как оказалось, свои первые вещи тот из болотной руды ковал. А с учётом осушения трясин, которые начали активно разбирать на лёд и торф, выбрать из них ещё и основу для кузнечного дела оказалось довольно просто.

Так и справлялись. Огнемёт, кстати, у Володьки и Эдвина тоже получился. Хоть и не сразу. Один из прототипов взорвался на испытании. Два дружинника сгорели заживо, ещё один и сам Феоктистов получили сильные ожоги. Хорошо бабушка Линде, да зелье из костей Индрика тогда ещё были. Спасли. Так Володька мало того, что не отказался от идеи, а наоборот – основал отдельную касту «огнемётчиков». В которую, после серии сложных испытаний, чаще всего связанных с горением и пламенем, принимал наиболее отважных и сообразительных членов Стаи.

Первая установка «греческого огня» представляла прочную деревянную раму для бурдюка с жидкой огнесмесью из скипидара, спирта и мельчайших смоляных шариков. К нему приделали сразу два кузнечных меха, для создания давления, и самодельный медный брандспойт. Струю воды из аппарата удавалось метнуть футов на тридцать. Огнесмесь, правда, летела ближе, не далее двадцати. Для её воспламенения сначала установили железную жаровню под срезом брандспойта. Но именно из-за неё произошла трагедия. После выброса довольно вязкая горящая субстанция не сразу переставала изливаться из установки. Поэтому уже после двух пусков обильно потекла по стволу на бурдюк. Сам Володька и производивший огнеметание бывший латник Логин успели хоть как-то отскочить. А вот недавним гладиаторам, усердно работавшим мехами, совсем не повезло.

Поэтому на второй установке жаровни уже не было. Четвёртый номер расчёта сначала поджигал огнесмесь факелом, а затем, по команде метателя, закрывал жерло брандспойта железным «черпачком». Всё изготовили из материала, закупленного в Кангарде. Благо средств, полученных от «варяжского набега», хватило. Но золото имеет крайне неприятную особенность – оно всегда о-о-очень быстро заканчивается. Поэтому его сроду не хватает.

Граф отвлёкся от невесёлых воспоминаний. Вот и сейчас. Где он возьмёт неформатный жемчуг? Да ещё и такой здоровенный, как у жены Феоктистова?! Это же большая редкость. Потому и стоит ого-го… Но Ритка не отстанет. Да и самому дочку побаловать хочется. Что там у нас, в ближайшей перспективе? Вроде, партию стеклянной посуды подготовили на продажу. Ну, в принципе, на украшение хватит. Вот только Володька тогда по шее настучит. Ему древесный уголь, селитра и олово срочно нужны. Всё жалуется на медные гильзы. Раздувает их, видите ли, выстрелом. Нужны бронзовые, более крепкие.

Стоп! А почему именно бронзовые? В их мире в «мелкашке», насколько он помнил, использовали как желтенькие латунные, так и серые стальные гильзы. Стальные… Делать тонкий железный прокат мы уже умеем. Почему бы не попробовать из него гильзы нарезать? Уж всяко прочнее меди будет. Эта идея Феоктистова точно должна отвлечь. А там и очередную партию эсэсгэшных «хитрушек» успеем продать. Кальвадос, опять же, гнать начали. Коля повеселел:

– Будет тебе жемчужинка, Солнышко! Вот с посудой управлюсь, и поедем в Кангард, имперскую ювелирку смотреть.

* * *

После обеда Зубров прибыл на ближний полигон. Так они называли площадку, примыкавшую к мастерским Союза Свободных графств. Здесь было всё для классических рыцарских тренировок и многое для первичных испытаний их военных новинок. Имелись у Володьки и три дальних полигона, где Стая реально применяла новое оружие. Но туда занятый хозяйством лорд Гром выезжал очень редко. Сначала он ещё пытался тянуться за другом. Вставал рано, тренировался с копьём и клинками, лупил квинтаны. Но со временем «тыловая служба» начала поглощать почти всё время. Требовалось принимать нестандартные решения, хитрить, осваивать азы торговли… Да много ещё всякого. Одна работа с людьми чего стоила!

И как-то сама собой сложилась индивидуальная система. С утра, пока голова была свежей, он принимал решения, проводил важные встречи, опробовал новые идеи. Сильно после обеда обязательно пару-тройку часов проводил на полигоне или, на худой конец, на тренировочной площадке замка. Физическая нагрузка взбадривала, прочищала перегруженные мозги. Коля обливался водой (либо парился в бане, в зависимости от сезона), плотно ужинал и до самой ночи продолжал работать над повышением благосостояния ССГ.

В принципе, этого хватало для поддержания его, достаточно высоких, боевых навыков. Лорд Кальвадосский Гром всё ещё заслуженно считался одним из лучших храбров Нормана. Но тренировки с Феоктистовым каждый раз превращались в «избиение младенца». Что, конечно, было обидно. Но очень полезно. Ведь ещё в их мире знакомый боксёр не раз говорил Коле, что тренироваться желательно с гораздо более сильным противником.

Вот и сейчас после разминки Володька шутя снёс его с коня в пробном турнире. А затем почти час изматывал в бою двумя тупыми, но тяжёлыми топорами. Видно было, что играл. Хотя Зубров старался из всех сил. Болели избитые руки и ноги под кольчужными накладками, учебный торакс опять превратился во что-то жёванное. Хорошо хоть удары в голову Володька старался только обозначать. Наконец, он дал роздых и достал из седельного чехла свою заветную винтовку. Не спеша снарядил основной и запасной барабаны патронами, вручил оружие Николаю:

– Отдохнул? Пойдём, по движущимся чучелам поработаем.

Стреляли они в небольшом насыпном амфитеатре. Его земляные валы выполняли роль пулеулавливателей, а также скрывали огневые тренировки от любопытных глаз недоброжелателей. Оказалось, что во внутренних стенках уже дополнительно вырыли что-то вроде укреплённых окопчиков, и сидевшие там «огнемётчики» могли за верёвки тягать туда-сюда по площадке чучела в доспехах. Отстрелялся Коля неплохо. По сравнению с первыми аркебузами-самопалами и даже более поздними мушкетами под унитарный патрон эта нарезная винтовка била достаточно точно. Да и новые боеприпасы, с шариком закалённого железа внутри свинцовой пули, пробивали любые доспехи.

– Ну как тебе? – в голосе Феоктистова сквозила законная гордость. – С такой винтовкой ты один толпу в шестнадцать рыл, не особо напрягаясь, уроешь. И никакие наираспрекраснейшие боевые навыки их не спасут.

Н-да! Страшную вещь они придумали. Хорошо хоть пока только в ССГ было огнестрельное оружие. Но Коля не обольщался. Скорее всего, это ненадолго. Слухов об их «адских трубах» ходит много. А соответственно и желающих добыть новинку становится всё больше. «Греческий огонь» вон после Троянской войны теперь почти на всех кораблях империи используют. Да и некоторые викинги, те же Скарролиги, с лёгкой руки «кровного братца» Бьорна, им разжились. Так что и огнестрел уйдёт.

Идея с железными гильзами, действительно, заинтересовала лорда Волка. Но не настолько, чтобы он отвлёкся от продажи стеклянных изделий. Это была его заслуга. После того как в Союзе научились делать жаркое топливо, именно Володька попробовал расплавить кварцевый песок. Вот только что-то более-менее похожее на стекло начало получаться далеко не сразу. Конечно посуду, в частности, бутылки из полученного расплава уже можно было выдувать. Но выходили они практически непрозрачными, да ещё и довольно неприятными на вид. Неугомонный Феоктистов припахал «огнемётчиков», и через полгода экспериментов выяснилось, что в чистый песок требовалось сначала добавить размолотые ракушки и пепел бурых морских водорослей. Теперь торговля красивым, почти прозрачным стеклом и посудой из него давала графствам огромный барыш. Вот только лорд Волк старался почти весь доход тратить на новые исследования.

После тренировки поехали в Шансон. Там на Коле, с радостным визгом, тут же повисли оба крестника. Сьюзи, по понятным причинам, сделать этого не могла, а леди Сусанна с улыбкой подставила щёчку. Вот чья прелесть с годами лишь разгоралась! Удивительная женщина. Жёсткая, подчас жестокая, очень гордая и самолюбивая. Дворовые вообще разбегаются при её появлении. Хотя, надо отдать должное, хозяйство ведет образцово и справедливо. Несмотря на патологическую нелюбовь к хорошеньким девушкам.

Да и сама большая искусница. Постоянно что-то печет, вышивает, выращивает. И, ко всему – безумно любит Феоктистова. Ревность, зажженная леди Вероникой, и чудесное возвращение из крестового похода уже отпетого и мысленно похороненного мужа вырастили естественное девичье желание понравиться любимому в настоящую манию. Графиня много хлопочет по хозяйству, но избегает больших нагрузок. Прекрасно танцует и отдает этому много времени. По совету Володьки занимается гимнастикой. В результате, от природы несколько коренастая, леди Сусанна добилась идеального телосложения. К которому стремятся теперь почти все девушки Союза. А зрелые формы лишь подчеркивают совершенство. Очень много времени уделяет уходу за собой. Бани, массажи, здоровая местная косметика. Поэтому на нежной матовой коже нет даже намека на морщины. А как она любит детей! Коля тайком вздохнул. Чутьём опытного ловеласа он давно понял, что здесь, кроме искренней дружбы, ему ничего не светило.

Пока заканчивали приготовления бани, лорды пошли в зал Железа. Посмотрели сплавы, Володька озадачил «огнемётчиков» новыми гильзами. Медные делали здесь же, поэтому уже через день можно было ожидать их экспериментальных аналогов из нескольких видов железного проката. После бани и сытного ужина Зубров остался ночевать у кумовьёв. Но когда уже собрался нырнуть под одеяло, в гостевую зашёл Феоктистов со свечой и бутылкой лангедокского:

– Ну что, кум, по стаканчику? На сон грядущий.

Молча выпили. Лоза в их южной крепости была великолепной. Всё чаще друзья предпочитали красное виноградное вино кальвадосским напиткам.

– Ну что ты ходишь весь день надутый как сыч? Я же тебя сто лет знаю!

Ну да! От Волка трудно что-либо скрыть. Скрепя сердце, Коля сознался, что хотел потратить будущую прибыль на подарок дочери. Помолчали, выпили.

– Ладно, не переживай! Есть у меня жемчужина.

Феоктистов вышел и примерно через четверть часа вернулся с изящной резной шкатулкой. Внутри, на атласной подушке лежало длинное ожерелье из отборных, крупных перламутрово-серых шариков. А в центре, оправленная в небольшую серебряную розетку, лежала огромная грушевидная жемчужина. Такая, как и надо.

– Откуда это?

– Да шпиона очередного раскрыли! Это из его хозяйства. Похоже, клинья к твоей Ритке хотел подбить. Чтобы затем на папу грамотно выйти.

У Зуброва непроизвольно сжались кулаки:

– Это кто же такой прыткий выискался?!

– Будешь смеяться, но получается, что Та-Кемет.

Кулаки сами собой разжались. Фигово! Даже, очень фигово. В отличие от остальных фемов империи Та-Кемет был не простой южной страной со своим особым правителем и способом прославления Бога. Скорее это было чем-то вроде Академии наук, в которой добытые знания посвящённые умело скрывали, а точнее сливали с экзотическими религиозными обрядами. Интерес его жрецов мог быть направлен только на одну цель – огнестрел. Ну, возможно, ещё и воздухоплавание. Так что, похоже, недавние нехорошие предчувствия уже начали сбываться.

– Шпион жив?

– Обижаешь! Давно отучились сначала убивать, потом спрашивать. Да и хозяин у него больно уж интересный. С таким лучше поиграть.

– Заиграться не боишься?

– Вот от тебя точно таких слов не ожидал. Мы же ничего не боимся!

«Ты-то, наверное, точно не боишься. Ульфхеднар ты наш Железнобокий!» – грустно подумал Коля: «А я вот давно стал обычным человеком. И Митгард для меня сейчас куда более реален, чем наша Страна Иванов…»

Протянул руку к шкатулке:

– Так я возьму?

– Глупый вопрос! Только про шпиона Ритке ничего не говори. Скажи – от крёстного подарок. На канун Ивана Купалы.

Феоктистов плеснул по чуть в глиняные чарки, в которых виноградное вино приобретало особый аромат, и откланялся, пожелав спокойной ночи. Но сон уже ушёл. Мысли опять захлестнули Зуброва. Служба по защите секретов в ССГ теперь была поставлена крепко. Волк даже как-то раз её «КГБ» окрестил. А разведчикам неожиданно понравилось. С тех пор сами себя «Колдунами графской безопасности» называют.

Началось всё в 6701 году, с крохотной сети шпионов баронства Шансон в Кангарде. Её составляли сквайр Джонни (под личиной «мельника Макэра»), Матильда Гарм, да Лизетта с едва живым мужем Мидлтоном. Но ребята не подвели. В середине января, почти сразу после возвращения баронов в Шансон, туда прибыл и оруженосец сэра Волка с добытой ими развединформацией: каратели принца намеревались напасть на союзные феоды после отбытия «Чина Ангельского». То есть, через месяц-полтора.

Это заставило закрутиться как ужаленных. Володька аж взвыл тогда. Нужно чудо-оружие! Лучше всего, огнестрельное. А это литой или сверлёный металл, твёрдая огнесмесь и какая-никакая взрывчатка. Но ничего даже подобного не было! И взять можно разве что в Трое, у мифических Духов Огня… Так что, после некоторого размышления Феоктистов затеялся с огнемётом.

Уже в первую неделю появился и первый шпион из тайной стражи принца. Правда, слишком любопытный и зыркающий во все стороны купчик долго не прожил. Арча Вислоносого встревожил его груз изукрашенной посуды, как-то не подходивший для сбыта в нищем провинциальном феоде. С подозрительным обозом обошлись «по закону военного времени». Затем был бродячий гистрион, довольно несвоевременно решившийся на путешествие верх по зимнему Диву, и личный посланец владыки Вениамина. Гистрион, кстати пел довольно посредственно. Поэтому он просто «пропал без вести» после гастролей в Шансоне.

А вот ликвидировать священника сэр Волк не стал. Впрочем, скорее всего, того спас Всевышний. В очередной раз. Потому что направил епископ не кого-нибудь, а самого Хельмута. Отважный германец, наконец-то, получил сан приора. Но вместо возрождения «Гнева Господня» был направлен с разведывательным заданием. На его счастье, воину Церкви нужно было сначала восстановить связь с храмовниками Гринеберга. Но возле блокированного феода «вольные стрелки» из засады засветили разведчику оглушающей стрелой по голове. Его конвой перебили, а самого пленённого приора Робин Гуд решил допросить.

Хельмут, принявший постриг под именем отец Илья, рассказал атаману чистую правду. Всемилостивейший Владыка, лично крестивший баронов Шансона, переживает за дальнейшую жизнь новообращённых христиан. Настолько, что решил послать им для постоянного духовного наставления и поддержки своего смиренного священника. Епископ выразил пожелание, чтобы в своём феоде новокрещённые возвели храм Божий. В котором отец Илья, на первых порах, смог бы вести все потребные службы и литургии.

Конечно, оба быстро поняли, кто кем является. И непримиримый борец с нечистью, и удачливый вожак лесных разбойников были слишком известны в Нормане. Но оба сделали вид, что ничего особенного не произошло. Отца Илью просто доставили на лесную базу «вольных стрелков», где и поили-кормили в обществе отца Бума и Жана Молотобойца до самой битвы с карателями.

Спустя где-то ещё три недели Феоктистов провёл ряд бесед с новыми рабами. После показательной расправы над «непримиримыми» вели они себя достаточно спокойно, но у половины в душе засел гнев. Ведь покупали-то потенциальных воинов. Это и использовали. Всем дали свободу, но в обмен предложили выполнить тяжёлую, опасную, но посильную службу – несколько недель отдежурить на сторожевых вышках в зимнем лесу. А в случае успеха обещали освободить ещё и их симпатий. Плюс – выплатить по паре экю серебром. Каждому. Так сказать, на дальнейшее обзаведение. Причём, информировали, что на самый опасный участок, в наблюдательный пост у Кангарда, уже согласился пойти Спартак из Гаскони.

Это был очень удачный ход сэра Волка. Так он разом сумел и избавить харизматичного лидера «непримиримых» от неволи, и организовать ему обещанное «развлечение». После того как Спартак, без ошейника раба, с копьём и луком, подошёл к бывшим товарищам по несчастью и лично выбрал себе двух помощников, остальные рабы соглашались послужить Стае даже с радостью.

Через 11 дней, 26 февраля 6701 года, с площадки наблюдательного поста у Шансона поднялся тревожный дым. Враг начал движение.

Глава 6

6718 год от Сотворения Мира, 06 июля

Леди Эммилия де Гринеберг достала волшебное зеркало и уже почти полчаса задумчиво созерцала отражение. В отличие от водной глади или изделий из полированного металла в нём всё получалось особенно беспощадным и отчётливым. Таких зеркал во всём мире было всего штук пять. А это ещё и отлили первым. Ну, если не считать неудачных экспериментальных предшественников.

Насколько она знала, сэр Волк как-то приказал «огнемётчикам» залить расплавленным стеклом серебряную поверхность. Но слишком горячая жижа из кварца с наполнителями постоянно размягчала и коробила металл, от чего зеркальной поверхности не получались. Но затем кто-то догадался сделать наоборот – залить жидким серебром уже готовое стекло. И эффект превзошёл ожидания.

Из глубины резной тёмной рамы на леди взирала грустная зазеркальная ведьма. Там у них всегда было чуть темнее, чем в Яви, от чего даже в солнечный полдень отражения казались несколько смурными. Сейчас же копия Эммилии вообще была полна печали. Первое время леди упорно пыталась наладить хоть какое-то общение с зазеркальной визави. Но всё оказалось напрасно. Отражение упорно не отвечало на человеческие потуги. Оставалось лишь подмечать малейшие нюансы настроения жительницы той стороны. И, как правило, это приносило нужные плоды.

Как-то муж застал её за этим занятием. Эммилия сначала смутилась, накрыла зеркало платком. Но потом, повинуясь неясному душевному порыву, рассказала лорду о получении пророчеств зазеркалья. Николай, обычно саркастически-насмешливый, неожиданно внимательно выслушал. Взял достаточно небольшое зеркало за ручку и полюбовался своим отражением. Которое так же легко, как и он в Яви, улыбалось:

– Знаешь, моя дорогая, а ведь ты, скорее всего, права! У женщин вообще сильно развита интуиция. А уж у тебя и подавно. Здесь же ты можешь рассмотреть, как бы со стороны собственные, но ещё не явные для тебя выводы и предчувствия. Получается, что через зеркало ты как бы беседуешь с собственным подсознанием!

Загадочного слова «подсознание» она не поняла. Тем более что пояснять муж, как всегда, ничего не стал. Но многозначительный проговор лишний раз напомнил, что её лорд являлся могущественным магом. Да не каким-то обычным заклинателем или некромантом, а адептом таинственного «Огня и Железа». Не зря же Гесперон Бессмертный ему простым оруженосцем присягал… Эх, дура она, дура!