Огонь и железо

Владимир Стрельников

Огонь и железо

Часть 1. «Ульфхеднар Железнобокий»

Глава 1

6718 год «от Сотворения Мира» (1191-й по времени Метрополии), 3 мая

«Неужели есть путь из мира Митгарда в Ванланд?» – сосредоточенно думал хмурый рыцарь, что сидел возле окна. Разноцветный витраж в потемневшей дубовой раме глухо постанывал под ударами ливня, отчего мозаику заливала пелена вода. В непогоду всегда хорошо думается о серьёзном и далёком. Сокровенном. Тонкая слюда лишь в солнечные дни пропускала достаточно света, и в небольшой комнате было сумрачно. Впрочем, огонь настенного факела частично решал проблему.

Шериф Шансона был уже зрелым мужчиной. По нынешним меркам – почти старик. Не так давно ему исполнилось тридцать пять, а в Митгарде мало кто жил более четырёх десятков. Впрочем, выглядел владетель лет на десять моложе и помирать, похоже, не собирался. Но этим странности не исчерпывались. Грубое домотканое одеяние, вылинявший плащ с характерным красным крестом на левом плече, доспехи, перекрещённые мечи и ещё новые гобелены на стенах, толстая восковая свеча в простом железном шандале вполне соответствовали цветущему за окнами маю 6718 года от Сотворения Мира.

Но вот то, что он делал, выглядело как минимум необычно. Рыцарь сосредоточенно чистил маленькой щёткой из свиного ворса замысловатую железку. Ещё несколько фигурных штуковин лежали перед ним на льняной тряпице, застилавшей грубый деревянный стол. Рядом стояла чаша с минеральным маслом, куда изредка нырял инструмент.

Вот эти-то странные железки абсолютно не вписывались в обстановку имперской провинции Норман. Две блестящие напоминали грубые револьверные барабаны, со своеобразными шестернями с одной стороны. Рядом лежала тонкая кованая тяга с овальной полой ручкой и зубчатым рычаговым зацепом. Тут же – россыпь пластинчатых пружин. Впрочем, темнеющий справа корпус с характерными приспособлениями прицеливания и деревянным прикладом не оставлял сомнений, что крестоносец смазывал винтовку. Шестнадцать пузатеньких патронов в медных паянных гильзах ровной шеренгой стояли чуть сбоку.

Шериф, или граф, как здесь говорили на придворный манер, посмотрел в захлебывающееся окно и недовольно поморщился. От этого наискось через лицо проступил давний шрам. Теперь он лишь придавал значимости его чертам, оттеняя высокий узкий лоб, слегка выпирающие скулы, нос с горбинкой над узкими волевыми губами и твердый подбородок. Тем временем ловкие тренированные кисти в оплётке вен уже осторожно соединяли детали в грубое подобие револьверной винтовки и рычажного Винчестера.

На лестнице послышались шаги. Движения владетеля замедлились, глаза расфокусировались, «раздвигая» панораму обзора. Но почти сразу он вернулся к железкам – узнал поступь. Взял барабан и начал аккуратно набивать патронами. В дверь легонько стукнули, и в комнату вошла роскошная женщина. Атласное платье, умело украшенное парчовыми вставками, бисером и драгоценными камнями словно влитое сидело на стройной мускулистой фигуре. Густые тёмные косы убраны под белую накидку, которую прижимала золотая налобная перевязь с мелкими алмазами. По центру свисала огромная грушевидная жемчужина. На руках прекрасной дамы дремал в кружевных пеленках трехмесячный младенец. О её же возрасте трудно было сказать что-то определенное, но выглядела дама чуть старше крестоносца. Тот встал:

– Ты принесла Сьюзи? Иди к папочке, маленькая!

Бережно взял крохотную девочку. Малышка проснулась, и внимательно посмотрела. А затем вдруг беззубо улыбнулась, как перед кормлением.

– Прелесть моя! Ягодка! – тут же расцвёл отец, с любовью покачивая живое темноглазое сокровище.

– Ты опять! – с усталым укором произнесла женщина. Шериф, не отрывая от дочки умилённого взгляда, неопределенно пожал плечами.

– Сколько можно, Володя! Ведь сейчас дождь, ливень.

– Сусанна, милая! Я уже устал объяснять. Это моя работа. Моя жизнь. В конце концов – я просто не могу без этого!

– Ты постоянно на своих полигонах. И в дождь, и в метели. Там же с тобой пропадают мальчишки. А я с Сьюзи вынуждена вечно ждать тебя и торчать у окна! Я устала, я так больше не могу!

– Ты говоришь это каждый день, милая! – поморщился крестоносец. Слово «милая» он говорил чисто механически, без выделения, отчего оно не оказывало своего обычного действия.

– Поедешь к мастеру?

– Нет, сегодня мы испытываем изобретение Брайана.

– Ах, так ты едешь к Лотте!!!

– Сусанна! – раздраженно перебил он. – Что ты говоришь? Ей всего четырнадцать!

– Конечно! Я давно замечаю, что тебе нравятся молоденькие! А дочь Брайана просто прелесть! – у графини непроизвольно зло искривились и предательски задрожали губы. Супруг же, наоборот, успокоился:

– Ты неправа! Вообще не понимаю, как можно ревновать пятнадцатый год подряд? Ко всем подряд, без разбора.

– Но ведь ты любишь леди Веронику!!!

– Нет! – печально ответил шериф. – Не люблю. И ты это знаешь.

– Да. Знаю. И знаю, что на мне ты женился со злобы! От того, что она была недоступна. Женился и теперь каждый день мучаешь меня!

– Ты сама изводишь себя глупой ревностью. А тебя я люблю. И люблю наших детей! – граф не выдержал и легонько прильнул к Сьюзи головой. Поэтому последние слова прозвучали с искренней теплотой. Чего нельзя сказать о всех предыдущих. – Милая.

– Да, детей-то ты любишь!

Из больших тёмных глаз уже текли слёзы.

– Прекрати, это запрещённый прием! – владетель быстро подошел и принялся осушать мокрые щёки губами. – Подумай о крошке! Если ты её покормишь в таком состоянии, у Сьюзи может заболеть животик.

Леди Сусанна приняла дочку и попробовала улыбнуться:

– Хорошо, не буду!

– Вот, умница! Ты самая лучшая и я люблю только тебя, милая! – на этот раз в голосе звучала почти неподдельная нежность. Долгий поцелуй завершил очередную размолвку. При этом женщина истово, с силой прижалась к мужу, словно боялась его потерять прямо здесь. Почти сразу, словно только этого и ждал, луч солнца пробился сквозь ослабшие тучи и рассыпался разноцветными бликами сквозь мокрую слюду мозаичного витража.

– Да, я глупая. Я верю тебе! – счастливо прошептала леди Сусанна.

За дверью послышался лёгкий быстрый топот и в комнату ворвались два похожих сорванца, четырнадцать и девяти лет.

– Папка, сколько можно целоваться! Дождь уже перестал, поехали скорее! – закричал старший.

– Чур, я сам поеду! – тут же завопил младший.

– Ратибор, Андрей, что за поведение!

– Извини, папочка! Но дождь… – виновато протянул старший.

– Извини, папочка! А можно я сам поеду? – тут же встрял Андрейка.

– Можно!

Сыновья убежали, толкая друг друга. Зато появился пожилой грум:

– Всё готово, милорд. Вас только ждут. Гроза, слава Богу, закончилась.

– Благодарю, Стив! Иду.

Крестоносец захватил винтовку и лёгкой походкой направился следом.

* * *

Когда-то Владимир Феоктистов и его друг Николай Зубров были советскими старшеклассниками. Но весной 1984 года их общий приятель Емельянов встретился с «научной экспедицией» из параллельного пространства, от членов которой получил целый ворох диковинных сувениров. В том числе, «неисправную анабиозную ванну». Ребята тут же приспособили её под земное электричество, и инопространственный аппарат заработал. Но при испытаниях не просто усыпил собаку и кошку, а значительно увеличил. Заинтригованные друзья сами легли в устройство, а Емельянов включил его в сеть.

Откуда мальчишкам было знать, что милые гости представляли не науку, а разведку межпространственного Управления Мобилизации. А все их «подарки» являлись приборами для поиска потенциальных солдат, способных сражаться на беспощадной войне миров. Однако Феоктистов и Зубров озадачили даже эту могущественную структуру. Аппарат, настроенный на волну их желаний, забросил экспериментаторов в прошлое собственной Земли. Создалась развилка реальности. В основном русле реки времён средневековое королевство Норман, располагавшееся на атлантическом побережье современной Франции, и далее продолжило развиваться в рамках общей истории. (Впрочем, серьёзно отличавшейся от того, что позже войдёт в учебники). А вот в отпочковавшейся «протоке» ребята худо-бедно начали менять жизнь. Да так, что вытащить их оттуда оказалось сложно даже для межпространственных офицеров-вербовщиков.

С помощью топоров и мечей друзья отвоевали себе место в этом жестоком и бескомпромиссном мире. За несколько лет из лесных разбойников превратились в законных рыцарей, а затем и баронов. Стали королевскими вассалами. Завладели графскими феодами Шансон и Гринеберг. Бережно сохраняемые плащи крестоносцев говорили об их участии в Крестовом походе. А грозные имена – сэр Владимир Кальвадосский Волк и сэр Николай Кальвадосский Гром, всё более обрастали легендами. Своими владениями друзья управляли вместе. Феоктистов занимался вопросами обороны, а Зубров хозяйственной частью дел.

* * *

Леди Сусанна подошла к окну. Там, за лесом, наполняли воздухом большой серый пузырь. Вчера она слышала, как Володя назвал это изобретение мастера Брайана «воздушным шаром». А сегодня собирался подняться на нём в небо. Господи, да когда он уже угомонится?! Ещё граф говорил что-то о разведке и стрельбе с воздуха. Но это не волновало. Важно лишь то, что муж твёрдо намерен взлететь. Причём, на глазах сыновей! Там будет и Лотта, дочь изобретателя этого… заменителя крыльев. Заноза ревности привычно уколола сердце. Но тут же исчезла. А если дурацкий шар загорится? Или – лопнет?! Володька же упадет! Леди Сусанна непроизвольно закрыла глаза изящной рукой.

После каждого изобретения в области войны, которые шериф непременно испытывал сам, у неё уходила частичка души в вечном страхе за него. Все эти пушки, аркебузы, винтовки, воздушные шары она считала подарками дьявола. А поэтому постоянно истово молилась и переживала за сэра Владимира. К тому же её постоянно терзала ревность. Ко всем и вся. Особенно к тем особам, кто мог хоть чем-то привлечь внимание графа. Красотой ли, походкой, статью. А теперь вот и молодостью! Она была одного с ним возраста, но супруг почему-то всегда выглядел моложе. Вот уже восемнадцать лет Сусанна страстно любила и мучилась.

Группа всадников, среди которых выделялись муж и сыновья, помчалась по мокрой дороге, разбрызгивая свежую грязь. Туда, где над лесом поднимался большой серый пузырь, оплетённый сетью тонких верёвок. «Воздушный шар», новое дьявольское изобретение в Союзе Свободных графств.

* * *

Второй владетель объединенных феодов, Николай Зубров, следил за ходом вспашки полей, предназначенных для засевания яровыми. Он тоже с любопытством посматривал на наполняющийся аппарат, но при этом энергично затягивал подпругу конной сеялки. Плащ крестоносца, камзол и шерстяные штаны, насквозь промоченные ливнем, висели на ветвях разлапистого куста. На лорде оставались лишь льняные трусы (одно из его нововведений в ССГ), да тонкий меч в чёрных ножнах, притороченный за спиной.

Тем временем шар надулся. Два подмастерья отсоединили кожаный рукав воздуховода, шедший от горящего рядом кузнечного горна. Николай видел, как небольшая на таком расстоянии фигурка друга залезла в плетёную корзину. Долго там возилась, разжигая уже свою жаровню. Но вот изобретение медленно пошло ввысь. С земли его придерживали крепкой верёвкой. Крестьяне дружно бросили плуги и повернулись к взлетающему чуду. Несколько секунд царило молчание. Лишь всхрапывали кони, да шлёпали капли, стекающие с кустов.

– Ура-а-а-а-а!!! – вдруг радостно заорали селяне. Это был боевой клич «Стаи», военной дружины ССГ. Вверх полетели мокрые суконные шляпы. Со стороны шара, едва слышно из-за воплей, долетели глухие щелчки выстрелов. Это лорд Волк опробовал эффективность поражения наземных целей. Там, на разной дальности от взлётной площадки, заранее выставили деревянные чучела в основных видах местных доспехов.

– Надо же! – радостно подумал Николай. – Совсем недавно эти крестьяне не догадывались даже о многоножевых плугах. Не говоря уж о порохе. А сейчас спокойно обсуждают полуавтоматический огонь с воздушного шара!

Мысли невольно приняли другой оборот. Уже более шестнадцати лет минуло с тех пор, как они официально подтвердили свой статус «благородных». Но Николаю всё ещё было тревожно. Настолько бесповоротно изменил всё Йоль 6700 года. Когда Володька окончательно превратился в Ульфхеднара.

* **

6700 год от Сотворения Мира, 21 декабря.

Оставался всего день до отбытия единого «золотого каравана» союзников, когда у частокола отстраивающегося Шансона вновь появились всадники в блестящих кольчугах. При их виде в посаде тут же вспыхнула паника:

– Та-а-ампли-и-ие-э-э-э-ры-ы!!!

Первой мыслью недавно захваченных людей было то, что явились мстить грозные владетели. Никто не может противостоять могуществу ордена Храма! Что делать? Сбежать в зимний лес мешал свежий частокол с решительной охраной. А тут, на новостройках, тамплиеры непременно всех зарежут! Толпа дружно ломанулась к замку. Теперь каменные стены, только что внушавшие трепет своим обережным кругом, показались самым надёжным местом.

Но не тут-то было! Перед воротами выстраивалась небольшая железная линия бывших дружинников и новых десятников, во главе с Дэниелом Скоттом. Она сразу ощетинились копьями в сторону бегущих. Столкновение было неизбежно… Но тут что-то громко и грозно рявкнуло со стен. Так, словно все мёртвые вороны и головы, вывешенные на зубцах Шансона, одновременно издали пронзительный крик. Люди аж присели от неожиданности. Известно, что страх побеждается ещё большим, либо более близким. Рабы, крестьяне и воины – все дружно застыли, поражённые суеверным ужасом.

А неподалёку, откуда-то слева, пропел рыцарский рог. Из-за частокола ему тотчас откликнулся собрат. Только после этого крестьяне рассмотрели, что к ним неспешно приближался сэр Волк, с большим галльским сувениром.

– Идиоты! – он говорил не громко, но очень отчётливо. – Все воины и гладиаторы, к частоколу! Женщины, дети и рабы – по рабочим местам. Десятникам, выполнять!

Никто не пошевелился, и он многообещающе добавил:

– Кто окажется без оружия, лично знак труса выжгу. И навечно – в рабы!

Что-то дрогнуло в толпе. Люди зашевелились, мужчины потянулись обратно, к ограде посада. Раздались громкие команды десятников. А вскоре выяснилось, что и повода-то к панике не было: прибывшие оказались дружиной сэра Жана Дыб-Кальвадосского. Вскоре оба барона искренне приветствовали сюзерена и церемонно представляли его союзным галльским владетелям. Почти сразу к ним подошла бабушка Линде. При виде могущественной лесной ведуньи все непроизвольно смолкли. Воины отступили на полшага от рыцарей и слегка склонили головы. Сэр Жан тоже обозначил вежливый приветственный кивок:

– Рад видеть в добром здравии, Ведающая Матушка!

Та небрежно отмахнулась:

– Девчонкам вон головы дури! Рад он, видите ли… А меня вот, убогую, твой приезд, действительно, порадовал!

Феодалы в лёгком недоумении и, что уж греха таить, с некоторой опаской уставились на старую ведьму. Всё-таки недавняя демонстрация силы её обережного круга впечатлила и их.

– Ты ж к вассалам с предупреждением ехал. Что в столице, мол, одной десятиной отделаться не удастся. Как минимум, придётся ещё и полный отчёт Чину Ангельскому давать!

Сэр Жан благоразумно молчал, лихорадочно пытаясь сообразить, что из ранее рассказанного пришельцами из другого мира известно галлам, а что можно огласить. Он ведь, действительно, прежде всего, ехал предупредить их. Очень уж не хотелось терять таких отчаянных и удачливых подчинённых. Ну и одному потом расхлёбывать немилости принца за их необдуманные подвиги.

– Вас здесь сейчас трое истинно Первородных! – не дала развиться его панике бабушка Линде. – Даже четверо, считая законного сына благородного владетеля Аржантана. А также два рыцаря, чьи несомненные доблести вы цените, но в происхождении которых, мягко говоря, сомневаетесь. Я имею в виду моих названных «внучат», баронов де Шансон. Ничего, старая, не путаю?

У рыцарей слегка покраснели уши. Очень уж легко лесная ведьма читала в их сердцах, казалось бы, скрытые, немного стыдные мысли. А у стоящих неподалёку простых солдат, наоборот, даже рты приоткрылись от внимания и желания не пропустить ничего из назревавшего чуда.

– Сегодня хорошая ночь, благородные рыцари, для выяснения родовой принадлежности и степени Первородства. Можете увидеть и услышать всё сами. Тогда ваши свидетельства станут сильнее закона. Даже перед Чином Ангельским. Да он и сам может узреть кое-что! Ты ведь именно этого опасаешься, благородный сэр Жан?

Её слегка насмешливый тон говорил сам за себя. Никто так и не решился что-то ответить. А бабушка деловито оправила свой неизменный тёплый плащ:

– Священной рощи здесь нет, но имеется одно подходящее место. Предлагаю его осмотреть, да оцепление из солдат выставить. Чтоб даже мышь не проскочила. – она к чему-то прислушалась. – Заодно и гостя дорогого сможете встретить!

– Оружие брать? – деловито осведомился Феоктистов.

– Да, вроде, и не пристало благородному его где попало бросать? Пойдёмте уж! Там как раз и баньки протопятся. С дорожки гостям косточки пропарите, да и сами к ночи чистыми будете. Оно не помешает.

Желающих выехать с рыцарями оказалось до неприличия много. Даже не слышавшие разговора крестьяне и рабы чувствовали близость чуда и тоже просились с владетелями. Пришлось вмешаться Николаю. Сначала несколькими грозными рыками он разогнал работников, а затем нашел «соломоново» решение и для рыцарей. Каждому было определено взять с собой по десять воинов. Расчет оказался до неприличия простым: с учётом того, что сэр Жан прибыл со своей частью имперской десятины, половину отряда он оставил для охраны. После чего у него осталось ровно десять свободных кольчужников.

Колдунья поехала в седле с Зубровым. Когда миновали замковый мост, указала на еле заметные красные лучи, наподобие лазерных, светившие с башни в сторону темнеющего в снежном предполье начала шансонской дороги:

– Вон туда правь!

Похоже, кроме них, никто этих лучей не видел. Но вся вооружённая кавалькада послушно свернула за Зубровым. Снега в Нормане выпадало обычно много, но он почти всегда быстро стаивал. От близости моря климат был куда мягче привычного друзьям резко континентального. Вот и сейчас стоял легкий морозец. Дышалось непривычно легко. Землю покрывал полудюймовый пушистый слой не то снега, не то большого длинного инея. Но деревья на опушке стояли по-осеннему голые. Когда до них оставалось не более сотни футов, из-под придорожного облетевшего куста неожиданно выскочил человек в кольчуге. Он замахал когда-то белым плащом храмовника и истошно заорал:

– Сэр Владимир Кальвадосский Волк! Сэр Владимир Кальвадосский Волк!

Воины мгновенно изготовились, прикрывая рыцарей. Феоктистов в этот раз взял с собой не дружинников, а гладиаторов Станимира. Его десятка оказалась одной из немногих, кто не поддался панике и остался на охране частокола посада.

– Приведите-ка этого крикуна! Да живого. И чтобы говорить мог.

Гладиаторы лихо выскочили за пределы кавалькады и вскоре вернулись с двумя пленниками. Крикун в кольчуге оказался послушником прецептории Гринеберг, следопытом Шарлем из Куне. А второй, одетый в какое-то грязное рубище и накрепко привязанный к двум жердям – полноправным рыцарем ордена Храма, братом Теодором из Гринеберга. Шарль уверял, что привёз его специально для Феоктистова. Потешный такой парень… В этот момент сэр Николай понял, что странные лучи исчезли. Похоже, выполнили задачу.

«Гостей дорогих», в сопровождении шести гладиаторов, отправили в Шансон, а сами продолжили путь вдоль опушки. Недалеко. Место, выбранное бабушкой Линде, оказалось заснеженной поляной, на которой когда-то располагалось войско повстанцев, а затем – бандиты сэра Борга де Гринеберга. Похоже, оно, действительно, привлекало приключения. Выставили оцепление и вернулись в Шансон. Рыцари и воины «копья» сэра Жана пошли париться, а колдунья занялась приготовлениями. Так как никто, кроме неё не знал, чего ожидать, на всякий случай решили не ужинать.

До наступления сумерек успели ещё допросить послушника Шарля. Причём, в качестве индикатора лжи сэр Волк опять пригласил Матильду Гарм. Очень уж его впечатлили её таланты мастера шпионажа. Как выяснилось, бывший браконьер говорил только правду, как на исповеди. Это произвело на владетелей должное впечатление. Оказалось, он рассчитывал на великодушие грозного сэра Кальвадосского Волка. Раз уж получилось, что Единый даровал ему возможность распорядиться жизнью рыцаря-храмовника, Шарль решил обменять брата Теодора на свою жену и детей. Причём, Феоктистову очень понравился способ, которым супруга передала смелому послушнику весть о судьбе семьи. Мало ведь кто тогда не впал в панику, когда галлы пошли на штурм деревни. А эта женщина, похоже, была ещё и полностью уверена в муже. Что непременно придёт, найдёт и спасёт.

Послали за этой самой догадливой Симоной. Супруга бывшего браконьера оказалась строгой, настороженной и довольно симпатичной особой на вид лет двадцати – двадцати пяти. Свежий блестящий ошейник рабыни смотрелся явно инородно на её гибкой шее. Симона недоверчиво окинула взглядом собравшихся и вздрогнула:

– Ша-а-а-арль!!!

Бросилась к мужу и сильно прижалась, крепко сжав его руками. Никто и не подумал препятствовать. Он что-то спросил, и та быстро-быстро закивала:

– Да-да, все живы! И Бернадет, и Перрин. И старая Жильберта!

После краткого разбирательства Феоктистов оставил перебежчику статус вольного и разрешил делом заслужить свободу для близких. Обменял его тамплиерские трофеи на более скромное оснащение и назначил следопытом в Стаю. А затем отпустил на ночь к жене и детям. Но – под стражей.

Остальные владетели одобрили решение и начали собираться на ночную поляну. Зубров лишь распорядился, что бы женщины налепили побольше пельменей. Надеялся, что после сумеет угостить гостей поздним ужином.

* * *

Возле оцепления их ждал сюрприз. Вместе с Ведающей Матушкой из сумрака материализовалось несколько крупных волков. С радостным воплем сэр Владимир обнял мощный загривок Вольфа, а затем потискал и остальных:

– Рэкс, Шарик! Блин, барбосы!!! Как же я вам рад!

Волки порыкивали для порядка, некоторые даже пытались прихватить зубами. Но Феоктистов не обращал на это внимания. Как-то незаметно стая сомкнулась вокруг него. Рыцари и хищники вместе прошли за линию сразу расступившихся солдат. Оказалось. что вокруг поляны уже были вбиты в землю колья, на которых красовался снятый со стен Шансона обережный круг. За него колдунья пропустила лишь «внучат»:

– А вы, благородные, здесь постойте! Увидеть и услышать и отсюда всё можно, а мне спокойнее. Да и зверюшки, если что, помимо круга вас охранят.

В центре оказался ещё один, прочерченный в снегу незамкнутый круг. Бабушка ввела друзей внутрь и какой-то головёшкой завершила фигуру.

– За черту не суйтесь, что бы не произошло. А вот говорить с гостями нужно. Не врите. Но все же постарайтесь, чтобы ваши благородные друзья лишнего не узнали! Как Гесперон советовал! – негромко пояснила она. Убедилась, что «внучата» поняли и отошла.

– Бабушка, а ты как же? – запоздало вскинулся Николай. Но та лишь рукой махнула. Возле неё уже стоял Вольф. Ведунья и зверь отошли в сумрак и начали возиться с чем-то продолговатым, темневшим на снегу. Неожиданно «это» взвыло от невыносимой боли и невнятно замычало. Похоже, прямо через кляп.

Вскоре темень начала сгущаться и вихриться неопрятными лоскутами, больше похожими на клочья тумана. Вот в них начали проступать три чёрные фигуры. Самая высокая показалась Николаю раза в два выше человеческого роста. Потом он описывал её как нагромождение каменных валунов. А Володька и местные владетели рассмотрели в ней могучего и прекрасного сверхъестественного рыцаря (которого всё равно каждый видел по-разному). Вторая фигура, раза в полтора превышавшая нормальный рост, выглядела человеком. Смурным, с правильным, по-особому красивым лицом. Он был не то одет в свободный хитон, не то просто обмотан куском большой ткани. Почему-то владетели углядели в нём что-то простецки-послушное. А вот в описании третьего все позже сошлись в едином мнении: наглая, неопряно-лохматая, заискивающая мерзость. Отдалённо напоминающая человека. Ростом футов в семь.

– Как ты быстро соскучилась! – радостно приветствовал бабушку великан.

– И я рада видеть вас, мальчики! – непритворно-ласково произнесла ведьма. – Посмотрите на этих детей ещё раз и скажите, кого вы видите.

Она указала рукой на обалдевших друзей. Фигуры приблизились к самому внутреннему кругу и три пары сгустков пронзительной тьмы, заменявшей им глаза, впились в баронов. Лицо Феоктистова застыло маской равнодушия, как у индейца. Словно невзначай он положил руку на рукоять меча. Прошептал Коле: