Проданная в жены тигру

Гнетущая тишина снаружи напрягает настолько, что я принимаю решение выбираться. Сейчас главное не запутаться в пыльной тряпке паланкина и не упасть перед вэнками лицом вниз.

Я аккуратно вылезаю и вижу колоннообразные мускулистые ноги. Это громилы, которые меня несли. Почему-то они столбами стоят. Как неживые. Вот и пусть дальше стоят. Пока никто меня не трогает, чуть-чуть спокойнее. Я и так вся дрожу от ужаса.

С опасливым любопытством оглядываюсь. Зал неприятно огромный. Как будто это не дом, а лесная поляна с исполинскими деревьями. Только в лесу над головой небо. А здесь потолок. Резной, украшенный… Какая разница. Все равно клетка. Душащая и давящая тюрьма.

Но раз передо мной оказалась просто стена, то значит вэнки с их хозяином собрались справа или слева. Я поворачиваю голову. Справа никого нет. А слева… Кошусь туда и до боли холодею.

Надменный и мрачный вэнковский хозяин сидит в вычурном крупном кресле на небольшом возвышении со ступенями. Его брюки повыше качеством, чем у простых воинов, а поверх брюк на голое вздувшееся от мышц тело плащ. На голове вэнка повязка с эмблемой его клана. Эту эмблему надо на всякий случай запомнить.

Вэнк выглядит, как все они: такой же большущий, мускулистый и жуткий. Густые брови с легким изломом, высокие скулы, впалые щеки, прямой и узкий не слишком крупный нос, плотно сомкнутые губы, прямые каштановые волосы длиной до плеч. А в его глазах с желтым отливом какой-то слишком сильный интерес. Как одержимость.

В горле моментально пересыхает, а ладони холодеют и слегка подрагивают. Вэнк будто одними страшными глазами говорит, что меня теперь не отпустит. Сперва душу выпьет и тело заберет. И на торги наплюет, и на все обычаи вэнковские наплюет. Еле сдерживается.

А я с трудом сдерживаюсь от того, чтобы сделать трусливый шаг назад. Чтобы развернуться под этим выбивающим из легких воздух беспощадным взглядом и позорно убежать. Но тогда меня схватят и наверняка унизительно бросят ему в ноги. А потом накажут.

Потому я выпрямляюсь. Нужно, чтобы ничего в моем виде не говорило о том, что неумолимый хищник – он, а я жертва. Чтобы пламя, бушующее в его горящих глазах, не сожгло меня. Но это будет сложно. Невероятно трудно. По виску струится ледяная капелька пота.

Единственное, что в этом мрачном вэнке не пугает меня, это его голос. Глубокий, с бархатными обволакивающими нотками. Красивый чувственный голос – как слабая, но крепкая ниточка, которая позволяет мне стоять прямо и не падать, пока жуткий вэнк допрашивает меня и, даже не напрягаясь, угрожает. Словно я для него пыль. Травинка, которую он жаждет вырвать и растоптать. Я хочу оказаться как можно дальше от него, чтобы не видеть эти ужасные тигриные глаза, каждое мгновение высасывающие мою душу.

Страшно быть настолько нужной незнакомому мужчине.

Когда он говорит о лекаре, я невольно выдыхаю и позорно дрожу. Лучше осмотр, чем близость этого вэнка, чьего имени я даже не знаю.

Я дергаюсь от страха, когда он что-то говорит на своем языке. Это может быть как немедленный приказ вести меня к лекарю, так и жесткое распоряжение схватить меня за волосы и бросить ему в ноги. Я вся сжимаюсь и еле дышу, когда громилы, которые несли паланкин, близко подходят ко мне. Один заявляет:

– Идешь с нами.

Еле переставляю непослушные ноги, но иду. Куда деваться. Оказывается, в стенах этого гигантского до одури зала есть неприметные двери. Вот эта дверь ведет в узкий короткий коридор. В нем еле разминутся два крупных мужчины. Один вэнк идет впереди меня, другой позади, и я невольно втягиваю голову в плечи. Меня лихорадочно знобит. Вдруг этот сзади сейчас меня схватит и зажмет?!

Не хватает и даже не касается. Доводит до какой-то малюсенькой комнатушки, и оба вэнка мрачными истуканами встают у двери.

– Заходи внутрь.

Просачиваюсь в комнатку. Внутри видимо врач – неприятный пожилой мужик с хищным цепким прищуром. Одет в тунику и брюки. И тоже желтоглазый. Как хищник.

Как я успела заметить, у некоторых вэнков глаза совсем желтые, а у других еще серые, зеленые или карие. Пока не знаю, что это значит. Просто ли так сложилось, или чем желтее, тем опаснее.

Мне в любом случае ничего хорошего здесь не светит. На коже выступают крупные мурашки.

Громилы переговариваются с лекарем на своем, наверное, докладывают ему, что я пока девушка. Выходят и закрывают дверь, а лекарь резко поворачивается ко мне.

– Раздевайся.

О пощаде его молить всяко бесполезно. Но цепкий интерес в его каре-желтых глазах мне ой как не нравится. Что ему стоит сейчас изнасиловать меня и заявить, что я не девственна? Я с ужасом всматриваюсь в вэнка. Он хоть и пожилой, но жилистый. Я буду кричать. Скорее громилы сюда ворвутся, чем я сама его одолею. Он стоит неподвижно и режет меня нечитаемым взглядом.

Не буду на этого лекаря смотреть. Чем быстрее пройдет осмотр, тем лучше.

– Все снимай. Одежду клади сюда, – показывает на небольшую высокую подставку рукой.

Непослушными пальцами, путаясь в ткани, снимаю трусики. Пока я в юбке, кажется, что я еще одета.

– Быстрее, чего ждешь?

Стаскиваю юбку, пока этот кошмарный врач не рванул ее сам. Тело бьет дикими мурашками от холода и страха. Зажмуриваюсь, чтобы не видеть этого жуткого мужика. А когда его прохладные пальцы жестко ложатся мне на подбородок, невольно громко взвизгиваю.

– Открой глаза. Я должен осмотреть все.

Лекарь бесцеремонно открывает мне рот и оценивает зубы. Ощупывает мое тело, подмечая каждую родинку, которых у меня почти и нет. Я ежусь от его холодных пальцев и жмурюсь.

– Теперь сюда.

Вынужденно открываю глаза. Он кивком показывает на кошмарный предмет – что-то неописуемое. Если лечь туда, все между ног будет видно. Я беспомощно приоткрываю рот, а сердце колотится так, что вот-вот вырвется из груди. Мне придется и это перетерпеть. Лишь бы только сюда не вошел кто-то еще, кроме лекаря.

– Можешь сразу сознаться, если соврала, – его голос врывается в мысли.

– Я не врала, – вскидываю подбородок.

– Тогда терпи. Проверю.

Терплю. Глаза боюсь закрывать. Мало ли, что он сделает. Не верю, когда он просто говорит:

– Слезай. Не соврала и здорова. Выгодное приобретение для господина, если он захочет оставить тебя себе. Одевайся.

Мне ужасно неприятно от осмотра, но крови на моих дрожащих бедрах нет. Непослушными пальцами натягиваю одежду. На лекаря опять не смотрю. Никаких сил нет.

Когда я полностью одеваюсь, он открывает дверь к слугам и говорит им по-вэнковски. И вдруг добавляет на тэнхи видимо для меня:

– Готовьте ее к торгам.

Самое жуткое еще впереди. Громилы снова ведут меня по неприятному узкому коридору. Наверное, к паланкину. Подводят меня к нему, останавливаются и что-то докладывают хозяину. Тот так и сидит, как надменная статуя, в своем высоком крупном кресле. Украдкой за ним слежу.

Хозяин слушает слуг и вдруг меняется в лице. Что это с ним? Он что-то отрывисто приказывает. Громилы на краткое мгновение теряются – необычно для таких грубых рож. Но вместо того, чтобы засунуть меня в паланкин, они быстро ведут меня к еще одной неприметной двери в стене зала.

За дверью маленькая комнатка без окна, зато с низкой кроватью почти во всю площадь комнаты. И еще одна дверь куда-то. Это такая подготовка к торгам?! Или… Тогда почему хозяин вэнков входит в комнатку спустя несколько мгновений и уверенно запирает за собой дверь на ключ?!

* * *

МАГНАР

Сам себя не узнаю. Неужели безумие моего братца Вагара заразно? Времени, как девку увели, прошло всего ничего, а я уже извелся. Все мысли только о том, как я ее хочу. Тэнхи, как тэнхи, и не таких видел, но на этой меня будто заклинило. Я знаю, как она выглядит, я слышал ее голос, а теперь мне до боли хочется почувствовать ее запах. Я должен знать, за что заплачу.

Плащ надежно скрывает мое состояние, но охрана по бокам меня бесит. Бесит, что они тоже видели эту девку. И слуги бесят. А больше всего бесит врач: он уже трогает мою собственность. Уже ощупывает ее. И не казнишь его. И руки ему не вырвешь. Их даже не сломаешь.

Хороший лояльный врач абсолютно необходим, потому каждый клан тратит уйму времени на их обучение. Мы даже отсылаем врачей в город на Майлори в университеты. Этого отсылал мой отец, а я подумываю, кого бы отправить ему на смену на всякий случай. Ведь если врача у клана нет, можно здорово прогореть, ставя неверные цены на добытых девок. Ну и заиметь прочие неприятности. Раны воинов и колдун залечит, а вот тонкости беременностей колдун не знает. Терять детей и женщин – лишнее расточительство.

Чего врач там копается? Никак девку натрогаться не может?! Или у нее какие-то увечья?

Когда, наконец, слуги приводят ее обратно, я замираю, не дыша. Внешне я тот же самый равнодушный истукан с отлично натренированным самоконтролем, а внутри у меня шторм.

Девственница, значит. Абсолютно здоровая девственница. Из-за которой я на всю башку дурной почище психа. И она пойдет мимо меня на какие-то дебильные торги?! В пекло правила.

Врачу, слугам, охране побольше денег отвалю, всем выдам каких-либо девок… Они замолчат. А эту на торги выставить все равно придется. Но уже не как девственницу. Скрыть, что девка в принципе была, невозможно. Учет ведется строго у ворот, чтобы решалось по справедливости. В пекло эту справедливость.

– Ведите тэнхи в комнату с кроватью. На торги – позже. Ждите распоряжений. Награды обсудим.

Слуги теряются. Еще бы, я впервые такое распоряжение отдаю. До того в комнате с кроватью девственниц не было. Надеюсь, больше и не будет. Иначе весь наш клан выкосит безумие. А сейчас мне до одури хочется узнать запах этой тэнхи. Целовать так, чтобы ее сочные губы покраснели и распухли. Ничего уже не соображаю.

Закрываю дверь на ключ, поворачиваюсь. У тэнхи в глазах растерянность. Не надо растерянности, хотя и страсти я от нее не жду. Главное, чтобы мне все позволяла.

Один шаг – и я жадно сжимаю тэнхи в объятиях. О да, она одуряюще пахнет. Воплощенный соблазн. Не трогать ее выше моих сил.

– Я твой господин теперь. Будь покорна и поцелуй меня.

Замираю и жду ее реакцию. Тэнхи тоже не двигается, но на ступор это не похоже. Значит, это «да»?

Впиваюсь в безумно нежные манящие губы, засасывая их и вылизывая ее рот изнутри. Я очень голодный. Тэнхи не целует в ответ, но и не кусается, не отталкивает меня. Ее сердце бешено колотится, а я дурею все больше. Нектар. Ее рот – сладкий нектар. А ей со мной нравится?

Тэнхи вдруг отмирает и что-то настойчиво мычит. Драться не пытается, просто что-то сказать хочет. Я отпускаю ее и предупреждаю:

– Будь покорна.

– Я проклята!

Это что за новости?!

– Что с тобой не так?! – держу ее крепко и всматриваюсь в обалденные карие глаза. Может, она ведьма? Дала себя похитить, чтобы разрушить наш город изнутри?!

– Знаешь, почему я девушка, господин? – говорит и глаза отводит.

Хороший вопрос. Не знаю. Явно не из-за проблем с ее роскошным телом.

– Говори, – не могу ее отпустить. Да пусть она хоть ведьма. Ее запах сносит мою волю напрочь. Хочу ее.

– Если мужчина возьмет мою невинность до свадьбы, он умрет.

– И что, тэнхи такие трусы? – какого пекла я это сказал?!

Свадьба. Нежная блондинистая девушка о свадьбе говорит. Эй, псих. Уже готов жениться? Готов. Мне как раз нужна жена.

– Тэнхи смелы. У меня есть жених, – снова глаза отводит.

– Покойник, – рычу. – У тебя нет другого жениха. Твой жених – я. Будешь о том вспоминать – он сдохнет, как собака. Мой колдун его найдет. Проследит связь ваших сердец и все узнает.

Я преувеличиваю. Но мысль о каком-то недоноске жжет меня, как яд. Мозги мне разъедает. Нужно отпускать тэнхи. Я ее первый раз вижу. Первый раз трогаю. Первый раз вдыхаю опьяняющий аромат ее сочного тела. А уже совсем с ума сошел. Хорошо, что свидетелей моего безумия нет. Только сама тэнхи. Она не знает, как я себя обычно веду.

– Женимся по обычаям вэнков, – говорю.

Она молчит, а меня ведет. Тело ломит от напряжения. Все тэнхи изначально в отличной форме, это у нас они несколько портятся от сидячего образа жизни. Приходится идти на эти жертвы.

Я больше не пытаюсь ее целовать – иначе наплюю на смерть даже. Хотя скорее всего тэнхи врет. Они все лживы, когда им так выгодно. Я согласен на ее условие лишь потому, что я сам так решил.

Отпускаю ее. Не поворачиваясь к тэнхи спиной, открываю ключом дверь. Чувствую себя, как после безумного боя. А к врагам спиной поворачиваться нельзя. Надо использовать своих слуг в доме торгов. Иначе мою невесту могут там украсть. А могут и обезобразить, чтобы цену ей сбить и себе забрать обманом. Дом торгов – темное гиблое место.

Домашние слуги от двери отошли – ума им хватило не подслушивать. Говорю:

– Ведите ее в дом торгов. Она невинна.

Что делать дальше, они сами знают. Я на тэнхи больше не смотрю. Видеть не хочу, как ее заберут. Иначе сорвусь ведь… и уже и не представляю, что будет. Хватит.

Лучше созвать совет клана и финансы обсудить. Какие у нас есть ресурсы, чтобы с гарантией перекупить такую тэнхи на торгах у всех… А мой клан не самый богатый. А еще надо отдать распоряжение своим в дом торгов. Не уследят за девкой – всех казню. Потом свадьба тоже прилично стоит. Одни расходы. Но хотя бы возбуждение спало.

А еще, пожалуй, стоит потратиться на услуги Эдмара. Этот тип формально принадлежит клану Рысей, но за деньги оказывает услуги всем. Пусть он мне докладывает, что в доме торгов происходит.

На колдуна в таком деле полагаться не стоит, с него станется увидеть нечетко. И не нравится мне, как колдун на меня поглядывает. Он и так знает слишком много моих слабых мест. Так что обойдусь без колдуна. Да и что колдун сделает, если кто-то там решит напасть на мою тэнхи? Молнией шибанет и спалит дом?

Эдмар эффективнее. Я перетерплю, что он будет мою тэнхи видеть. Потому что я буду видеть ее тоже. На Майлори Эдмар купил хитрые штуки для переговоров, которые позволяют наблюдать все в реальном времени. Одна штука у него, а сколько и кому он еще продал, знает только он. Но сейчас чем больше глаз – тем выше безопасность тэнхи.

Иногда я думаю, что было бы недурно пускать в дом торгов и к чужим женщинам одних кастратов. Но мы и так прокляты, потому кастрацию не практикуем. Вместо этого любой вэнк всегда начеку, иначе свои же соклановцы тебя обманут или убьют. А женщины тэнхи нам враги, постоянно есть риск, что они у нас за спинами сговорятся. Мы по возможности стараемся держать их отдельно друг от друга.

Я созываю совет и требую всем явиться. Дело моей жены касается каждого. Естественно, только мужчин. Отец умер, иначе я бы не правил кланом. Мать-тэнхи жива. Ее мнение насчет моей женитьбы меня не волнует. Она родила четырех сыновей, но не слишком любит каждого из нас. Даже моего непутевого брата не жалует, хотя Вагар со своей наивной верой в любовь вэнк только внешне.

Слуги вносят в зал лавки и столы. Особенно я жду своих официальных братьев Рудара и Симара. Они могут начать вставлять палки в колеса: если девка становится женой, ни одному из них она всяко не достается. А такая жена, как Манри, может быть, по их мнению, необоснованно дорога.

Только простые наложницы на всех братьев общие. И если эти наложницы тупят, то они делятся уже не между братьями, а идут к членам клана все ниже и проще.

Право жениться по закону есть только у нас троих: у меня, Рудара и Симара. Причем Рудар и Симар могут и раньше меня жениться, но никого из имеющихся наложниц в жены не хотят.

А у тэнхи, значит, жених есть. Да был бы у нее даже муж – все равно. Придет этот недоносок к нам под стены крепости – я его убью. А так и мараться ради него незачем.

Я прячу штуку от Эдмара в складках плаща. Сейчас охраны по бокам нет, они вместе со всеми внизу сидят.

Рудар пришел, а Симар где-то шляется. Может и к лучшему – если брат пропустит мой совет, решение будет принято без него.

Мы начинаем. О том, что клан добыл тэнхи, все знают. А вот мое намерение купить жену для них сюрприз. Пусть переваривают, пока я слушаю отчет о финансах клана и краем глаза смотрю в маленький прямоугольник. В какие щели Эдмар влез, чтобы все показывать, не ясно, но зато происходящее в доме торгов видно, как наяву.

Тэнхи пробудет там в своей комнате три дня. За это время на нее подгонят традиционное платье и начнут учить в нем ходить. Конечно, девок удобнее оценивать в их ничего не скрывающих тряпках, а наши платья совсем иные, но в этом тоже есть смысл: чужие кланы берут девку почти наугад, преимущество строго у добытчиков. Такая справедливость меня устраивает.

Я смотрю, как служанка-тэнхи от нашего клана снимает с моей девки мерки по указанию нашего портного. Моя тэнхи в своих малюсеньких тряпках, для снятия мерок это удобно.

А вот какого пекла в комнату заявился Симар?! Ему что, жить надоело?

Глава 3. Дом торгов

МАНРИ

Это точно не подготовка к торгам. Это чистая жажда в серо-желтых глазах «господина». Этот вэнк уже не в себе. Он тяжело дышит и не отрывает от меня жадного голодного взгляда. Цепко осматривает мое лицо, а когда его взгляд опускается ниже, его зрачки резко расширяются. Буквально затапливают радужки. Никогда еще не видела у мужчин такой реакции на себя. Она странно завораживает.

Вэнк большой: заметно выше меня и крупнее за счет огромных проработанных мускулов. Я чувствую себя абсолютно беззащитной рядом с ним, но… вблизи вэнк ощущается как-то иначе. Он, как вихрь, сгребает меня в объятия и… принюхивается. А я невольно делаю то же самое. Меня окутывает аромат его дыхания – свежий, приятный. Незнакомый, но вопреки всякой логике он мне… нравится. Сердце ухает в живот. Что теперь?

– Я твой господин теперь. Будь покорна и поцелуй меня.

Перевожу взгляд на его губы. Красиво прорисованные, чувственные. О нет. Мне нельзя целовать вэнка! У меня Нуми! Правда, если меня поцелует сам вэнк, об этом никто, кроме нас двоих не узнает, он же запер дверь. Да и вряд ли кто-то будет ломиться к хозяину клана.

Я в нерешительности замираю, а в следующее мгновение вэнк буквально на меня набрасывается. Как голодный, наконец дорвавшийся до вожделенной еды. А я теряюсь в ощущениях. Сердце ошалело бьется, в ушах шумит, ноги подгибаются, и я обмякаю в руках вэнка, который держит меня так, будто я парю в невесомости – нежно, но очень крепко. Отвечу ему, предам Нуми, а вэнк распаляется все больше. Бессознательно подталкивает меня к широченной кровати. Еще шажок, и я повалюсь спиной прямо на простыни. И тогда вэнк вряд ли остановится.

Я не готова… так. Я вообще ни к чему не готова, а то, что от жадных поцелуев этого вэнка голова уже совсем кружится, пугает. Я не целовалась особо ни с кем, чтобы сравнить ощущения… И это, как буря, ее надо остановить, пока она не уничтожила все вокруг. Но как?!

Мычу вэнку в рот, а когда он отпускает меня, кричу первое, что приходит в голову:

– Я проклята!

На удивление это помогает. Я говорю о том, чего хочу больше всего на свете – о свадьбе. Не с ним, конечно, но свадьба это в любом случае статус и гарантии хоть какой-то безопасности. Мнимый островок спокойствия среди свирепой бури. Хотя я не знаю, делятся ли вэнки женами друг с другом и продают ли их.

Я просто безумно и отчаянно надеюсь, что вэнк побоится на мне жениться. И уж точно он испугается умереть. Главы кланов не привыкли собой рисковать. Сердце бьется так сильно, что готово проломить мне грудную клетку. По спине струится холодный пот.

Но вэнк не боится. Он даже из объятий меня не выпускает. Так и держит. И нюхает. И будто балдеет, хотя я не пахну ничем особенным. Вэнк угрожает убить Нуми и снова начинает меня ощупывать. Я вся дрожу, а он вдруг останавливается.

Смотрит на меня диким мутным взглядом, все его вены вздуты от напряжения. И внезапно отшатывается от меня, как потерявший равновесие. Словно все его существо против. Будто ум говорит ему прекратить меня хватать, а у тела совсем другое непреодолимое желание.

Не знаю, каким чудом я еще держусь на ногах. Они ослабли, и меня потряхивает. Вэнк открывает дверь и что-то отрывисто кидает своим громилам. Это все? Я спаслась?

На непослушных ватных ногах выхожу из комнатушки и сажусь в паланкин, как велят громилы-слуги. На моих губах чужой вкус, а все тело горит от чужих наглых прикосновений. Сердце колотится, как ненормальное, на дикой скорости разгоняя по венам кровь. Осматриваю себя: синяков вэнк не оставил. Ни одной отметинки, даже маленькой. Решительно вытираю губы тыльной стороной ладони.

Не хочу больше вэнка видеть. Не хочу слышать его бархатный голос и знать его не хочу. Надеюсь, слова, что мой жених теперь он, были такой же импульсивной ложью, как и моя отчаянная ложь о проклятии.

Паланкин сравнительно небольшой, я сижу в самом его центре, чтобы не выпасть по дороге и не сломать себе что-нибудь. Вся съеживаюсь от напряжения и страха, прижимаю колени к груди. Что после торгов – толком не представляет никто из тэнхи. Даже об унизительном помосте и вэнковских платьях мы знаем только от наших ведьм. Их магия способна проникать сквозь стены крепостей. Но детали и тонкости из этих видений понять сложно. Мне предстоит узнать все на себе.

Я крепко обнимаю колени, чтобы хоть чуточку успокоиться и отвлечься от тряски. Несут меня довольно долго, но что снаружи – не разобрать. Из паланкина высовываться страшно, немалый риск выпасть, а крики и переговоры на вэнковском я все равно не понимаю.

Думать о непонятном будущем муторно и жутко, и я невольно думаю об одержимом мной вэнке. Чего он так приклеился? У него, как у главы клана, женщины точно есть. Почему он ведет себя, будто я лакомый вкусный обед, а он не ел три дня?! Внутри странно обмирает, когда я вспоминаю, как вэнк на меня смотрел и как трогал.

С Нуми… С Нуми все иначе. В конце концов, будь Нуми таким же раскаленным и жадным до ласк, я не была бы сейчас девственницей. И тогда… Сказать невозможно. Может, у нас уже был бы ребенок. А может, меня все равно выкрали бы вэнки и обошлись со мной намного хуже, чем сейчас. Хватит. Нельзя падать духом. Иначе я раскисну и перестану даже думать о спасении.

Ведьмы иногда говорят и о таких тэнхи, которые у вэнков в плену словно умерли, потеряв интерес ко всему. Носят вэнковские платья и ходят, как призрачные тени, без кровинки в лице. Меня пробирает озноб. Нельзя думать об ужасных, выходящих за все рамки вещах, но ни о чем другом сейчас думать не получается.

Наконец, меня снова куда-то приносят, потому что аккуратно опускают паланкин. Один из громил отрывисто бросает:

– Выходи, тэнхи.

Аккуратно вылезаю и вижу мужчину и девушку рядом с громилами в широком коридоре, облицованном темным деревом, с множеством дверей по бокам. Сюда и паланкин влезает, и разойтись можно, не толкаясь плечами. Довольно просторное место.

Мужчина – вэнк в тунике и брюках, как и врач был одет. А девушка наша, тэнхи. Только одетая по-вэнковски. В многослойное платье, закрывающее все тело. Хм, любопытно.

– Меня зовут Тери. А тебя? – она представляется мягким голосом.

– Манри.

– Я за тебя отвечаю, Манри. Осматривайся и обживайся. Это портной, – она показывает ладонью на мужчину в тунике, – будет тебе личное платье шить. А поговорить без вэнков нам не удастся. У них принято, что всюду уши. Привыкай, – и Тери бодро открывает дверь, около которой мы стоим.

Я с интересом смотрю туда. Внутрь уходит небольшой коридорчик. Из него две двери. Тери привычным жестом распахивает ближайшую:

– Смотри, здесь туалет и душ. Это дом торгов, но и в обычных домах все устроено так, чтобы девушки обходились сами, без служанок. Быт у вэнков очень простой.

Комнатка крохотная, туалет и душ выглядят непривычно. Может, это и к лучшему, когда тюрьма больше вызывает искреннее любопытство, чем пугает.

– Покажешь мне, как тут всем пользоваться? – уточняю.

– Ага. Только портной тоже здесь будет. И кто-то еще наверняка. Мужчины клана станут меняться, чтобы тебя сторожить.

Я нервно оглядываюсь назад. Портной пока стоит снаружи, в большом коридоре. Почему-то к нам не подходит. Освоиться мне дает? Громилы-слуги ловко подхватывают паланкин и уносят. Что это Тери сказала?

– От кого сторожить?! А они сами не опасны?! – по спине прокатывается ледяная волна.

– Они все тут опасны. Все мечтают выдрать друг другу глотки и вспороть животы. Но сговора женщин они опасаются еще больше. Будут сторожить тебя друг от друга, от меня и от других мужчин, – Тери поводит плечами.

Я невольно отступаю от нее и почти упираюсь напряженной спиной в стену.

– От тебя зачем? – нервно сглатываю.

– Я могу тебя убить. И этим спасти от рабства. Тебе достаточно сделать знак.

– А ты почему сама… ну, не того? В свое время, – осторожно интересуюсь. Сердце пропускает удар.

– Тогда я не хотела умирать. А теперь привыкла. Жизнь… она всюду жизнь. Просто разная. Ко всему привыкаешь, – Тери отвечает безучастно ровно.