Биологическая опасность. Последний приказ

– А с лестницей что?

– Виталя этим займётся. Он выпустит лестницу, как только самолёт закончит разворот. После возвращения отряда на борт лестница в зависимости от ситуации или затаскивается на борт, или выбрасывается, а в Питере будем искать трап, или самим его делать.

– Неплохо мыслит. – сказал Костя. – Сделаем мы из него спеца.

– Ага, мечтай больше. – заявил я.

– Отставить! – крикнул Жека. – Отряд. Перерыв один час. После – проверить оружие, обмундирование, пересчитать боеприпасы, если не хватает, набить, а также проверить сухпаи.

– Есть!

– Фриц. Ты же можешь отдохнуть перед посадкой?

– Считай что да, но из кабины мне не выйти.

– Ладно, тогда тоже пересчитай боеприпасы и набей магазины. И будь готов к прямому боестолкновению.

– Эм… Ладно. Кстати, чуть не забыл, что по ситуации в аэропорту?

– Регенератов на полосе практически нет, но трасса вся ими кишит, как и территория возле перрона.

– Хорошо, есть одна идея. Я могу выключить двигатели и сесть на планировании, но учти, что после определённого рубежа я не успею включить мотор и уйти на второй круг.

– План сработает?

– Если нужно всё сделать максимально незаметно, то да. На земле правда придётся пошуметь, но там уже вы разбирайтесь.

– Сделаем звукомаскиовку.

– Хорошо. Я пойду?

– Иди.

Я не знал, что ответить, и поэтому вернулся в кабину, усевшись в кресло и положив автомат на колени, чем неслабо удивил Виталю.

– Что? Сказали пересчитать боеприпасы и снарядить магазины, если пустые.

– Так точно. Я пойду?

– Иди. Сам тут управлюсь.

Виталя вышел из кабины, оставив меня с этой машиной один на один, ну разве что был третий НЕ лишний в виде оружия, которое в данный момент впитывало в свои магазины новые патроны.

Наверное будет утомительно рассказывать про то, как прошёл полёт, а прошёл он так, как будто не было последнего месяца в мировой истории. Ну разве что никаких тебе стюардесс и обращений к пассажирам. А, и ещё постоянные лязганья затворов, звуками которых был наполнен весь салон и кабина.

Три часа спустя

– Приготовиться! Киров полчаса. Начинаем снижение. – я выключил двигатели и начал планировать на полосу 21 аэродрома Победилово.

Снижаться без двигателей – часть нашего безумного плана, единственной целью которого является маскировка самолёта от регенератов, хотя я уже сказал об этом раньше. Так что, самолёт теперь был планёром, только с тем уточнением, что делалось это намеренно, а не от безысходности, с которой мы с Харитоном Владимировичем сажали самолёт с пустыми баками.

– Виталь, готов?

– Готов. Когда идти?

– Жди сигнала. Пока здесь нужен.

– Понял.

Самолёт снижался так, как я распланировал, и должен был коснуться полосы ровно в её начале и прокатиться практически по всей её протяжённости.

На отметке в четыре тысячи метров включилась сигнализация о том, что салон разгермитизирован, но маски в салоне так и не выпали – электрозамки были отключены.

На этом проблемы закончились. Как только мы прошли отметку три тысячи метров, сигнализация отключилась, и я смог начать руководить своей частью операции.

– Виталь, дуй в салон. – сказал я на отметке в две тысячи метров.

– Понял.

Виталя выскочил в салон, схватив сумку с оружием и свой автомат.

Со своей стороны, я начал выпускать закрылки, благо ВСУ давала питание гидронасосу.

– Две тысячи метров. Отчитаться о готовности!

– Наземная группа готова. – отчитался Жека.

– Я готов. – ответил Виталя.

– Кабина готова. – ответил я.

Убрав трубку, я опустил вниз рычаг выпуска шасси, и они стали выползать из люков, здорово снижая скорость самолёта, однако при оставшемся расстоянии это было не слишком важно. Полоса была всего в восьми километрах, самолёт был в восьмистах метрах над землёй и держал скорость в двести восемьдесят километров.

Начался самый опасный этап операции – посадить самолёт так, чтобы он не развалился от посадки, и не упал раньше положенного.

– Высота пятьсот метров, скорость двести сорок, до полосы пять. – пробубнил я себе, давая понять, что есть небольшая проблема – самолёт сильно потерял в скорости.

Но даже так, до полосы оставалось около минуты.

– Минута до посадки! Давление стравлено до наземного. Открывать дверь только по моей команде! – крикнул я в трубку.

Ответ или был, или его не было – мне не было принципиально. Главное, что эту часть плана мы обсудили заранее и даже если не было бы связи, мы бы действовали по графику, уже выученному назубок. А что касается проблем – тут уж чистой воды импровизация, это тоже было оговорено.

В какой-то момент начался отсчёт радиовысотомера, указывавшего на то, что самолёт уже ниже трёхсот метров. Я ещё сильнее напрягся, боясь дёрнуть сайдстик не в ту сторону и тем самым погубить нас всех.

Через несколько секунд под самолётом пронёсся торец полосы, а ещё через пару секунд самолёт, только что разрезавший воздух так, что его не было слышно, коснулся полосы шасси, которые от резкого контакта с землёй издали громкий в нынешних реалиях звук удара резины о бетон.

Самолёт на скорости в сто восемьдесят километров в час покатился по полосе, останавливаемый лишь своей никакой массой, ножными тормозами и механизацией крыла.

К середине полосы скорость упала до пятидесяти километров, и я убрал интерцепторы, оставив лишь закрылки, чтобы лишний раз с ними не возиться. В ту же секунду скорость упала до сорока километров, и я дал команду в салон, сказав по интеркому:

– Отряд, вперёд!

Почти сразу включилась сигнализация об открытии двери, но я её погасил, а из катящегося по земле самолёта стали выпрыгивать люди.

Скорость была уже такой, что я мог открыть боковую форточку и посмотреть, как на полосе появляются тёмно-зелёные пятна, которые тут же срывались в сторону терминала.

А на полосе тем временем ситуация была куда "лучше" – несколько десятков регенератов устроили несанкционированную акцию протеста в защиту своих прав, ну не знаю, как назвать то, что они заняли разворотное кольцо в начале полосы.

– Жека, проблема. Регенераты заняли торец третьей полосы, не могу развернуться. Есть мысли? – сообщил я по рации.

– У нас тоже проблема. Делаем звукомаскировку.

– Понял, жду. – сказал я и связался с Виталей на общем канале. – прикрой дверь, но пока не закрывай. Готовь лестницу.

– Понял тебя. Может, стоит пошуметь?

– Уйди на интерком.

– Понял.

Я достал трубку внутреннего телефона, и сказал.

– Пока не надо. Надеемся, что Жека сделает что-нибудь громкое и отвлечёт регенератов с полосы.

– Ладно, у меня пока если что обзор сужен.

– Ничего страшного, пока нам это не нужно. В окно лучше смотри.

– Окей.

Я принялся готовить к запуску двигатели, выполнив всю процедуру, кроме включения зажигания. Нет, топливом я не смогу затопить двигатели, разве что сразу после запуска они будут тупить, но это уже лучше, чем сходу запускать их.

Через пять минут, прошедших с момента начала наземной части операции, со стороны аэропорта раздались сигналы автомобильных клаксонов.

– Если это то, о чём я подумал, то можно было бы и получше придумать. – сказал мне Виталя в бортовой.

– Дверь закрывай! – крикнул я и взялся за рацию. – Наземная, приём! Что у вас?

– Звукомаскировка готова! Приступайте! – крикнул мне Вася.

Я включил зажигание двигателей и через несколько секунд на экране появились цифры разгонявшихся турбин, что подтвердилось тем, что позади кабины появился свист… стоп.

Форточка же открыта. Пришлось отвлечься на секунду и задёрнуть её, чтобы свист не попортил слух раньше времени.

Как только обороты турбин стабилизировались, оставалось сделать последнее – поддать газу и заставить самолёт покатиться в торец полосы, где только что была акция протеста.

– Внимание. Регенераты ушли с полосы. Двигаются в… кажется, в вашу сторону. Ищите транспорт. – сказал я в рацию “наземникам”.

– Поняли тебя. Продолжайте по плану. – ответил Эдик.

Я довольно быстро развернул самолёт, и как только включил стояночный тормоз, то увидел предупреждение об открытой задней двери по правому борту.

– Виталь. Отлично сработал.

– Понял тебя. Сейчас лестницу поставлю.

По идее, мне нужно взять перерыв, но нельзя – по плану, у меня наблюдение за подступами. Хотя кое-что я всё же сделал – выпустил до предела закрылки, чем самым потенциально сократил разбег самолёта. При этом, двигатели пришлось оставить в рабочем состоянии, на случай, если что-то опять пойдёт не так.

– Фриц, глуши моторы. У нас проблема. – сказал Жека по рации.

Ну вот, что-то пошло не так.

– Понял. Помощь нужна?

– Нет, но придётся постоять тут пару часов.

– Что случилось? – спросил Виталя.

– Лёха успел обратиться. Короче, наша приманка приманила и его. Нам придётся пускать всем пули в бошки, а потом уже оттаскивать.

– Может всё же перегнать самолёт к вам?

– Плохая идея. Ждите нас на месте. И да, сейчас пришлём Витю на машине, отдай ему все дозвуковые патроны седьмого и пустые рожки, они рельефные, не перепутаешь.

– Понял. Патроны в цинке?

– Да. Цинк вскрыт, так что аккуратнее.

– Понял. Конец связи.

Я убрал рацию и заглушил оба двигателя. В какой-то момент захотелось отключить и ВСУ и питаться только от аккумуляторов, но потом понял, что это идиотская затея, потому что аккумуляторы могли начать портиться, а наземного питания в Победилово больше нет, как и жизни.

– Всем надеть глушители. – прозвучало на общем канале.

Я вышел из кабины, схватив при этом автомат с разгрузкой, и быстро прошёл в хвост самолёта, при этом, задержавшись у ряда, на котором все кресла были завалены боеприпасами и схватив вскрытый металлический ящик с надписью “7,62х39УС” вместе с полудюжиной пустых магазинов, сорвался в сторону открытой двери, где меня уже ждал Витя на аэродромной “Буханке”

– Давай быстрее! – крикнул он, открывая пассажирскую дверь.

Я закинул всё, что нашёл в салон, но вдруг я почувствовал какую-то опасность позади меня. Я резко развернулся, вытащив пистолет и увидел регенерата в районе шасси.

– Ёпт… – только и выдавил я, спустив курок.

Пуля угодила прямо в переносицу регенерату, вырубив того минут на пятнадцать.

– Фриц, давай в машину!

– Сейчас!

Я запрыгнул в салон машины и в ту же секунду машина сорвалась с места.

– Что случилось?

– Людей не хватает, только не смейся. Надо регенератов оттаскивать, пока те в отключке, так что, сейчас снаряжаем дозвуковые, но нужны ещё.

– Понял. Как оттаскивать будете?

– Крюки сделали из проволоки, нашли тут. План такой – стреляем в бошки, цепляем за крюки, оттаскиваем и треножим, чтоб со спины не напали. Когда находим Лёху – сжигаем, удостовериваемся, что он всё, окончательно, а потом уже грузим его в мешок.

– Хорошо.

Машина выскочила в какой-то закуток, предназначавшийся для хранения аэродромной техники.

– Что тут? – спросил я остальных.

– Тебе описали проблему? – спросил Жека.

– Да.

– Приступаем.

Враз затрещали автоматы, заставляя практически беззвучные пули валить регенератов. Причём стрелять приходилось часто и много.

– Регенерат на десять.

– Вижу. Ещё на четыре. Дюжина.

– Пятеро на двенадцать.

Мы стояли в круге, обеспечивая себе полный обзор и отстреливая регенератов, одновременно стягивая пластиковыми хомутами ноги регенератов.

– Вижу цель! – крикнул Яша. – Двенадцать часов, за “Жигулём”.

– Внимание! Я, Вася, Эдик! За работу!

Этого не было в плане, так что пришлось уже самому отвлекаться от методичного отстрела и прикрывать тройку, так как только я был в их секторе стрельбы, уж не знаю, как это правильно назвать.

– Всем продолжать работать по секторам! Фриц! Прикрывай Жеку! – крикнул Яша.

– Понял! – крикнул я и понял, что магазин опустел от стрельбы. – Пустой! Перезаряжаюсь!

Доля секунды на то, чтобы перезарядить магазин, и я снова в игре. Тройка уже ушла вперёд, а к ним с обеих сторон приближались регенераты.

– Внимание! Работаю по бортам, на три и девять часов! – крикнул я в рацию. – Стреножить не успеваю.

– Принято. Плюнь на них, потом стреножим. – ответил Эдик.

Никто из них не обернулся, когда четверо регенератов с обеих сторон упали, получив по пуле в голову.

– Фриц! Отправляю Колю на подмогу! – крикнул Яша.

– Принято. – ответил я и отправил в отключку ещё одну… стоп, одного регенерата, по всей видимости, бывшей некогда стюардессой “Ютэйра”, судя по униформе, ноги которого через несколько секунд были стянуты пластиковым хомутом.

В этот момент в голове мелькнуло несколько мыслей: откуда здесь член салонного экипажа, если не осталось ни одного самолёта, и почему бы нам не использовать дрон для наблюдения за периметром.

– Есть предложение – используем коптер? – спросил я на общем канале.

– Идея хуже некуда. Хотели использовать, но не стали. Аэропорт хоть и брошенный, секунду. – ответил мне Жека, но прервался на несколько секунд. – Но тут непонятные условия, и регенераты могли просто прятаться в помещениях и закутках, невидимых для коптера, а это потеря времени, плюс мы же не планировали тут заниматься охотой.

– Скорее геноцидом. – мрачно пошутил Виталя.

– Очень смешно. Что у тебя. – спросил я.

– Всё тихо. Если не считать парочки регенератов, греющихся возле моторов. Я их валить не стану, не хочу движки испортить.

– Ничего не делай. Просто жди нас и наблюдай за ситуацией. – вмешался в разговор Жека.

– Понял.

Так, мы отвлеклись. Я с Колей встали спинами и стали стрелять по регенератам, не давая тем заходить в спины ребятам. Через несколько минут раздался голос Жеки:

– Цель нейтрализована. Отходите к нам. Костя! Давай за Витей, бери канистру и готовьтесь к кремации.

– Вас понял. – скомандовал Жека.

Мы услышали сигнал, который почти ждали. Ключевое слово здесь “почти” – Лёха всё же обратился в регенерата, что не было предусмотрено планом операции, и что ещё хуже, не был заперт в тесном помещении или салоне машины, а разгуливал по территории аэродрома. Словом, ситуации хуже не придумаешь.

Через две минуты к нам подлетела машина, на которой меня забрал Витя, и Жека стал методично обливать регенерата, некогда бывшего Лёхой, бензином из канистры, а потом заваливать его всем, что попадётся под руку и будет гореть.

– Виталь, убирай лестницу и закрывай дверь. Задержка на час. Сообщим, как выдвинемся обратно.

– Хорошо. Мне продолжать наблюдение?

– Продолжай. Как что заметишь, тут же сигналь.

– Понял.

А пока Жека поджёг эту кучу хлама, мы все успели стреножить тех регенератов, которые выскочили из нашего поля внимания. Меня к этой работе не допустили, мол сиди, тебе самолёт ещё гнать.

Да и не хотел я заниматься этим, так как меня захлестнула не меланхолия, но близкое к этому состояние. Пришлось крепко задуматься, а что если я не смогу вернуться обратно, или регенераты задавят скудную оборону Гальбштадта, тогда Лене, давайте начистоту, не выжить. Даже не могу представить себе, что со мной будет, если я узнаю или что ещё хуже, увижу, что Лена обратилась и теперь являет собой типичного представителя постапокалиптического мира. Наверное… нет, не наверное, я точно пущу себе пулю в висок, благо такая возможность теперь есть. А у скольки миллионов людей такой возможности не оказалось? Не оказалось возможности прервать свой земной путь, в прямом и переносном смысле, как та стюардесса? Как Лёха? Как… Как все те, кто стал регенератами?

– Фриц! – чей-то голос прозвучал как из ведра. – Вставай! Ты чё, заснул?

За своим приступом депрессии я даже не понял, что прошло не меньше часа.

– Что случилось?

– Вот что. Прыгай в машину, Витя тебя отвезёт. Мы вернёмся следующим заходом.

– Регенераты?

– Толпа. Не меньше тысячи. Сейчас ставим растяжки, но проку от них как от шутихи.

– Хорошо. Я завожу двигатели и жду вас.

– Давай! – крикнул мне напоследок Жека.

Я запрыгнул в машину, где уже сидел взбудораженный Витя.

– Фриц! Пока гоним, есть просьба. Можешь снять глушак с автомата и навернуть пламегаситель? – он засунул руку в карман на предплечье и вытащил сам приборчик.

– Сделаю. Магазин менять?

– Да. Держи. – на этот раз из разгрузки появился рожок на 45 патронов, а не 30, в какие набивались дозвуковые патроны.

Я быстро переставил глушитель и перезарядил автомат.

– Готово.

– Спасибо. Свой тоже.

– Успею?

– Неа. Давай пока из пистолета.

И вправду, через несколько секунд машина резко затормозила около лестницы, чуть не протаранив самолёт. Я резко выскочил из машины, держа автомат на груди, и пистолет в правой руке.

Стоило Вите уехать, как я встал сбоку от парочки регенератов и прострелил им головы из пистолета, не повредив двигатель или что-либо ещё на самолёте. Треножить регенератов не было времени, так что пришлось их просто за ноги оттаскивать от самолёта. Мерзкая работа – таскать регенератов почти что на себе – в страшном сне современности такого даже не придумаешь. Скорее крюком зацепишь и оттащишь его, сидя в машине. Если я увижу рабовладельцев и рабов в недалёком будущем, то я не удивлюсь, если рабов отправят вот так оттаскивать бесчувственных регенератов.

– Паш, давай быстрее! – крикнул мне Виталя.

– Бегу уже!

Я быстро вскарабкался на борт и злобно заявил:

– Мог бы и помочь!

Ответной тирады я не услышал, так как сходу пробежал в кабину, где в нарушение всех правил бросил автомат на пол и сел в кресло, стараясь успокоиться и выполнить процедуру запуска двигателей.

Электроэнергия, поступающая от генератора ВСУ, позволила спокойно запустить оба двигателя в течении пяти минут, на что я нажал на кнопку тангенты, вынесенную на разгрузку.

– Самолёт готов к вылету. Ждём только вас. Регенератов не вижу.

– Принято. Будем через три минуты.

Я взял трубку бортового телефона и сказал:

– Виталя! Три минуты!

– Понял! – ответил он мне.

– Если что, извини за грубость.

– Да ничего, бывает.

Через три минуты к самолёту через газон между рулёжками подъехала машина, из которой выбежало сначала трое, которые взяли окружающую территорию под прицел, затем выскочили четверо других, они приняли чёрный полиэтиленовый мешок для трупов, в котором явно кто-то был, а затем из машины выскочили и остальные, ну кроме Вити, который тут же сорвался с места, но остановился через пятьдесят метров. Стоило машине остановиться, он выскочил из неё и побежал буквально сломя голову. Я даже встал со своего кресла и подошёл к стёклам по правому борту, чтобы видеть эту сцену, как и всё, что там творилось.

Пока Витя бежал к нам, несколько человек поднялось на борт и приняло мешок, притянув его за тросы.

После этого на борт стали подниматься и все остальные. Виталя должен был оставаться на месте, так как он закрывал дверь после окончания посадки.

– Все на борту. Лестница погружена на борт в штатном режиме. – сказал Виталя в рацию.

Я пулей сел за своё место, и не думая ни секунды, перевёл РУДы во взлётное положение. Самолёт резко сорвался с места, начав настолько стремительный разгон, что не думаю, что кто-нибудь смог бы удержаться на ногах от такого ускорения.

Монотонная машина почти мгновенно набрала скорость для отрыва от земли, и я дёрнул сайдстик, одновременно надеясь, что самолёт успеет покинуть землю, и одновременно боясь, что я словлю тэйлстрайк[24] своим поведением. Но обошлось. Самолёт спокойно оторвался от земли и я спокойно убрал шасси и частично закрылки, так как необходимость в них полностью выпущенных отпала.

– Виталь, возвращайся в кабину. – сказал я в бортовой телефон, и сделал обращение. – Товарищи офицеры, наш самолёт летит в Питер. Расчётное время прибытия двенадцать сорок местного времени. Спасибо, что пользуетесь нашей авиакомпанией.

На последней фразе я сильно выдохнул, словно снял стресс от переживаний.

Я не стал выводить самолёт на большую высоту, ограничившись буквально парой тысяч метров, так как далее был только часовой перелёт до Череповца, буквально получасовой перелёт до Питера, финальная часть операции и возвращение домой если не сегодня ночью, то завтра утром, словно я никуда и не уезжал.

_______________

[23] Правила визуального полёта.

[24] Удар хвостом при взлёте. Довольно распространённый вид авиационных инцидентов, однако требующий после него серьёзного ремонта и диагностики, что в противном случае может привести к авиакатастрофе.

Глава 8: Ошибка пилотирования

“– Ты никогда не мечтал увидеть место авиакатастрофы?

– Я видел. На военной службе. Двое ребят. То, что от них осталось, можно было намазывать на хлеб. Мне этого достаточно, это ты здесь новичок.”

Стивен Кинг

19 мая 2029 года. На борту самолёта МС-21-210, где-то над Костромской областью, Россия. 12:41 местного времени.

Спустя чуть меньше чем полчаса после вылета из Кирова в кабину вбежал Жека.

– Фриц, у нас проблема!

– Что случилось? – сердце пропустило удар, так как я боялся, что кого-то укусили.

– Космонавты. Им пришлось отстыковаться чуть позже, что-то заглючило.

– Посадка в Череповце отменяется?

– Да. Они приземлятся в другом районе. Ориентировочная точка посадки, как мне передали, в сорока километрах северо-восточнее Костромы.

Так, это ситуация из разряда "хуже некуда". Одно дело что мы летим в один аэродром, имея данные по состоянию полосы и плотности регенератов, при этом, полпути уже пройдено, и совсем другое – посадка в чёрт знает каком месте, где не факт, что даже есть полоса. И даже если она есть, то нет данных. Может быть, там вообще разбился какой-нибудь не столь удачливый самолёт и не только заблокировал полосу, но и устроил массовую мобилизацию в ряды регенератов.

Следующая идея не пришла в голову внезапно, а была следствием логического умозаключения.

– Ты с Миролюбовым на связи?

– Да, а что?

– Дай телефон. Надо кое-что обсудить.

– Хорошо…

Вариантов было меньше чем немного, и я решил изменить настройку автопилота, введя самолёт в подобие зоны ожидания над севером Костромской области, чтобы не пролететь с уже Костромой. По топливу мы и так уже пролетали, так что до Питера топлива в хватит, а вот на обратную дорогу – уже нет. Даже на планировании не дотянем до Барнаула.

– Держи. – сказал Жека, протягивая мне телефон.

– Иван Денисович. Гоффман беспокоит, здравствуйте.

– Слушаю вас.

– Скажите, сколько космонавты смогут продержаться до прибытия эвакуационной команды?

– Так… подождите секунду. – на том конце провода послышались стуки пальцев по клавиатуре, и через минуту я услышал незнакомый голос, наверное один из его адъютантов. – Экипаж “Орлёнка”, состоящий из трёх человек способен продержаться до трёх суток в ожидании помощи. Естественно, при желании, можно растянуть рацион до пяти-шести суток. Но это очень не рекомендуется. Мы не знаем реакции их организмов на растягивание рационов.

– Я понял. Есть альтернативы, если в Костроме не удастся сесть, там же вроде тоже есть полоса.

– Не думаю, что ваша машина сможет там сесть. Попробуйте Ярославль. – Вклинился в разговор уже Миролюбов.

– Понял. Какая ситуация в этих аэропортах.

– Кострома – в черте города, плюс регенераты, сколько сможете быть в воздухе?

– Чтобы долететь до Питера – часа три, не больше.

– Спутник будет над Костромой через два с половиной часа.

– А что с Ярославлем?

– Секунду. Спутник пролетел над ними вчера перед закатом.

– Давайте их фото.

– Через пять минут ожидайте. Да, кстати. Мы попробуем выслать борт за космонавтами… когда-нибудь.

– А пока их к себе везти?

– Ну, Звёздный городок тоже пал, так что, давайте к себе.

– Хорошо. Теперь вопрос Жеке: как скоро он с людьми смогут добраться до космонавтов.

– Поставь на громкую. – шёпотом сказал Жека. – Думаю, за десять-двенадцать часов управимся, но это при идеальных условиях. Если же нет, то это день-полтора.

– Хорошо. Спасибо за информацию.

Пришлось ещё минут десять покружиться в зоне ожидания, пока на планшет Жеки не придёт файл с необходимыми снимками.

– Есть снимки. – Жека протянул планшет мне.

На снимках было видно, что проблемы наши только начинались – практически прямо посередине трёхкилометровой полосы покоились обломки какого-то крупного самолёта.

– Виталь, садимся на моторах. Трюк с планированием не прокатит.

– Почему… Вот чёрт. Тогда закрылки и спойлеры на полную, а движки чуть ли не на взлётный на прямой, а перед касанием – реверс.

– Тогда что, меньше километра для посадки?